- Как она умудрилась снять твое заклятье? - спросила Асмодея.
- Девочка талантлива, как семь мальчиков, плюс переходный возраст, плюс мое воспитание.
- И что теперь делать? Где гарантия того, что она не выберется и из этого чародейства?
- Гарантия одна - объяснить, почему ты не можешь расколдовать Омлата.
- Ох, если бы это было так просто!
- Что же тут сложного! - я начинала терять терпение.
- Ты же знаешь, он уже рассказал вам с Ясной о пророчестве этого вздорного старикашки. А теперь войди в мое положение. Я впервые за последние двести семьдесят четыре года влюбилась, как двенадцатилетняя пигалица, а тут такое! Ему хорошо - он испугался и все, а я? А обо мне кто-нибудь подумал? Я так люблю его, что еле-еле себя в руках держу, вот-вот и накинусь да поцелую! Поэтому я и заколдовала Омлата в такой образ, чтобы, видя его, не имела желания поцеловать. Но ведь я люблю его - вот и пришлось не в чудовище превращать, а в... в общем, ты сама видела, во что.
- Да-а... Взаимности добиться - не поле перейти. Мне это знакомо. Но ведь должен же быть какой-то выход! Так не бывает. Мои наставники в МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ часто повторяли мне: "Если мертвые возвращаются, значит и в гробу есть щели! Следовательно, безотходных ситуаций не бывает!"
- Ты училась в МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ?
- Да.
- Я тоже.
- У кого?
- У Помпелия Содом Гоморыча, а ты?
- У Шамбалая Мекка Иерусалимовича.
- А помнишь...
- А было...
- А тогда...
- А в то...
- А у нас...
- А в наше...
Мы так увлеклись воспоминаниями о студенческих годах, что чуть не позабыли об окружающей нас реальности. Вот так - учишься пять лет, а вспоминаешь всю жизнь!
ЧТО ДЕЛАТЬ? КТО ВИНОВАТ? ЗА ЧЬИ ГРЕХИ?
Дамы презрительно рассмеялись. Увидев, что никто не удостаивает ее взглядом, нищая монахиня залезла на снежную гору, потом начала бродить вокруг да около и, наконец, исчезла.
Сей-Сеногон
Первой опомнилась Асмодея.
- Что делать? - спросила она.
Я не успела ответить: неожиданно листок, в который была заколдована Ясна, выпорхнул из кармана и приобрел, точнее, приобрела свой естественный облик. Мы с Асмодеей напряглись, ожидая нового взрыва гнева, но его не последовало.
- Ой, простите меня, - извинилась Ясна и, по-видимому, посчитав, что этого вполне достаточно, сделала вид, что ничего не произошло.
Так мы втроем и замерли. Три девицы под луной молчали и обдумывали ситуацию, постепенно высказывая вслух риторические вопросы:
- Кто же виноват во всем этом? Почему же так случается, что любовь не получается? - Это я.
- За чьи грехи такое наказанье Омлату? Ведь он поэт, каких еще не видел свет! - Это Ясна.
- Что делать? - Это снова Асмодея.
В этот момент из кустов вышел Омлат. Его бледное лицо светилось в ночи, как далекое воспоминание в памяти.
- О Боже! Асмодея! Прости меня, что я так плохо думал о тебе, что не смог измерить глубину твоего чувства! А ведь я поэт! Как стыдно! Я люблю тебя, Асмодея! Целуй же меня, целуй!
- Нет, милый, нет!
- Да, милая, да!
- Нет! Нет! Нет!
- Да! Да! Да!
- Но ведь ты умрешь!
- И пусть! Пусть я умру, как все великие поэты умирали до меня - со сладким ядом на устах!
- Но я не хочу, чтобы ты умирал, наоборот, я хочу, чтобы ты жил-поживал и добра наживал!
- Я тоже не хочу умирать, но без твоих поцелуев я не смогу жить - не тужить! Разве ты не понимаешь?! Если ты меня не поцелуешь, то я сам тебя поцелую!!!
- СТОЙТЕ!!! - закричала Ясна.
Все обернулись на малышку.
- Я придумала!
- Да?
- Правда?
- Не может быть...
- Ура!