— Добро пожаловать домой, Ваше… Высочество, — вовремя поправилась наместница, увидев венец наследника на голове Садара вместо предполагаемой короны короля.
"Наверное, только такая маленькая девочка как Раника может считать его прекрасным принцем", — подумалось Даналии при первом же взгляде, брошенном украдкой на Садара. Не сказать, чтобы мужественный, скорее то ли юный, то ли просто смазливый, невысокий, но особо низким не назвать, худой, но жилистый, что заметно по кистям рук и размаху плеч. Будь выше ростом — выглядел бы воином, а так… да и не красив вовсе, нечто приторное в излишне мягких чертах лица, хитрое, неприятное. Но есть в нём что-то, что заставляет пристальней смотреть, буквально прикипать взглядом, невольно проникаясь тем восхищением, что плещет через край в подданных этого странного государя. И все же — мороз по спине от изучающих тёмных глаз. Он выглядел уставшим мальчиком, что рано постарел: даже светловолосость не скрывала седины, да и ранние морщины залегли в уголках глаз. И на благородного зверя не больно-то похож, разве что на… хорька. Мелкий, коварный, и оттого более опасный, чем тигр.
— Госпожа Даналия, надо полагать? Расквартируете блудного наследника? — принц улыбнулся, чем снискал еще больший восторг у встречающих.
Наместница беглым взглядом окинула караван. Весьма богатый караван.
— Простите моё любопытство, но… что это?
— Казну привез. Не вечно же сидеть в долгах.
Глава шестнадцатая
На скорую руку возведенная часовенка увита живыми цветами. Главная площадь города расчищена от строительного хлама, прибрана, празднично украшена. Под радостный шепот ликующей толпы, наследник взойдет на трон и станет королем. И станет мужем своей избраннице. Народ правильно понял, зачем Садар совместил коронацию и свадьбу: не те времена, чтобы растрачивать казну на оба праздника. Народ порадовался бережливости монарха. И не роптал, завидев алые одежды на жреце. Сложные времена диктуют новые условия, и если уж король решил Верховным выбрать красного жреца, то, видимо, на это есть причины. На робкие попытки Фрама, приехавшего на церемонию, возмутиться тем, что Раника еще слишком юна для брака, Садар одарил правителя Анаториса таким красноречивым взглядом, что тот понял: не о наследнике монарх печется, старается быстрее укрепить статус королевы. Что ж, отцу такая позиция понятна и приятна, ведь только Сидерим отстроится, так сразу же найдутся и невесты с королевской кровью. Но место занято, король держит слово, данное год назад. Всего лишь год прошел, а стены города уже стали возрождаться и ожила страна. Крохотная столица наполнилась купцами и послами. Весть о женитьбе сидеримского наследника на соляной провинции мгновенно облетела мир. Пусть никому нет дела до маленького государства, но к "белому золоту" никто не оставался равнодушен. Конечно же, всем интересно, какую политику теперь поведет Анаторис и как в дальнейшем сложатся его отношения с империей, и это не праздный интерес. В пруд бросили камень, и пошли круги. Не породят ли эти волны бурю? Но это всё потом. Сейчас же коронация и свадьба.
Площадь пестрела людом. Откуда только взяли праздничные нарядные одежды в такие времена-то? Но в Сидериме праздник. Спустя два года плача и стенаний, скорби и разобщенности, безнадёги, затерянности среди чужих народов, престол разрушенной страны займёт наследник. Люди ликовали. И все притихли как один, когда на белую дорожку, ведущую к часовенке, ступил Садар. Слепяще-белая хламида-мантия, красный плащ, как символ. Его снимут, сменив на белый. И увенчают голову короной, вернувшейся из Анаториса, отправив венец наследника ждать преемника. И слышен каждый шаг по белому ковру и каждый вдох того, кто примет трон и скипетр. В натянутой как тетива тишине звенят слова присяги. Монарх клянется своему народу. Коленопреклонённо, не опуская головы. И, кажется, он смотрит каждому в глаза и к каждому обращается словами клятвы. Сухие узловатые пальцы жреца с особым трепетом опускают венец правителя на голову Садара. Он поднимается с колен и благодарственным поклоном приветствует народ. Площадь взрывается здравицей королю и ликованием.
По белому ковру дорожки идёт Раника. Она бледна, бела как снег, лицо сливается с белизной свадебного платья. Она ещё не знает, что стала жертвой на алтаре монархии. Она всего лишь верит своему Садару. В её словах столько робости и веры в короля, что сидеримцы не сдерживают слёз умиления. И маленькая девочка ещё не знает, что уже получила всю любовь народа своей новой страны. Она всего лишь помнит слова о том, что именно ей предстоит врачевать душу неспокойного монарха, что именно она обязана стать той опорой, что подарит умиротворение дерзкому сердцу короля Садара.
— Вы не пойдёте к королеве? — Даналия вошла неслышно, хотя сначала постучала в дверь и получила позволение. Она ступала словно кошка, хотя дощатый пол временной резиденции короля не приглушал звуков. За стенами вовсю шло празднование. Три дня народ будет гулять, потом вернется к возрождению страны. В былые времена на коронацию уходила неделя. Но люди понимают, понимает и король.
— Помилуйте, девочке всего тринадцать лет. Пусть отдыхает, она и так еле жива от волнений, — отмахнулся король.
— Теперь вы не наследник, не нуждаетесь в наместнике… — Даналия замялась, не решаясь продолжить. Конечно же, она понимала, что этот день настанет, но рассчитывала на больший промежуток времени, на то, что успеет занять достойное место рядом с королем.
— Об этом я тоже подумал. Вы умная и исполнительная, мне нужны такие. Понимаю, вы дочь другой страны и есть условия, без которых я не смогу дать вам достойный пост.
— Если я принесу присягу Сидериму?
— Тогда я попытаюсь предложить вам пост главного казначея и министра торговли. Кажется, в этих вопросах вы наиболее сведущи.
Из кабинета короля Даналия не вышла, выпорхнула. Она нашла свою страну и своё место. Её оценили, невзирая на то, что она женщина. Никто и никогда не предложил бы подобный пост, и никакой ум, никакие заслуги не помогли бы. Стечение обстоятельств, разрушенное государство и король, одержимый восстановлением страны. Ему плевать на ранги и регалии. Он военачальником ставит мальчика лишь потому, что этот мальчик показал себя отличным предводителем и символом отваги, он назначает другого мальчика главой правопорядка и разведки, лишь потому, что тот смекалист и умён, и женится на дочери купца, не думая о том, что кровь разбавит неаристократичностью жены. Пусть это не империя, но этот монарх стоит больше императора, и как знать, к чему придёт лет этак через десять.
— Госпожа Даналия, вы всю ночь писали, может, отдохнёте? — Ниидар принесла чай. Она не присоединилась к народному празднованию. Чужая, никого не знает. Ниидар, купеческая дочь, спасённая от разбойников Садаром. По прибытии в Сидерим заботу о девушке поручили Даналии, и та до нынешнего дня не знала, что с ней делать, оставив пока на ролях прислуги. Но обстоятельства изменились.
— Ниидар, ты ведь купеческому делу обучалась, отец изначально планировал передать тебе дела?
— Да, госпожа.
— Отлично. С сегодняшнего дня будешь мне помощницей. А чай найдется, кому разносить.
Отец Ларминиз долго и внимательно слушал Даналию. Вздыхал, тёр переносицу, то и дело впадая в рассеянную задумчивость.
— Да уж, милая, задали вы задачку. Отчуждение владений даже малого вассального сеньората от империи, это не то же самое, что переселить рагардский купеческий дом.
— Это большая территория. Она неплодородная, скалистая пустыня. А еще она приграничная. Северо-восток, кордон с Гидером.
— Ага, а наш король ретивый, Гидер он точно завоюет, таких обид он не прощает. И так расширятся границы Сидерима?
— Думаем одинаково. Да, мой сеньорат — не бог весь какая ценность, но территориально больше Сидерима и Гидера вместе взятых.
— И как вы мне предлагаете оттяпать этот кусок земли у Мадерека?
— Полагаю, вместе мы найдем способ вырвать зубы у отца Кирита. И тут только на руку, что вы из красных, сверху не надавят.
— Но к чему это? Не проще ли продать землю и деньги положить в казну?
— Отче, позвольте, я сделаю королю подарок, которого он заслуживает. Сидерим нуждается в земле.
— Вас так покорил Садар?
— Он оценил меня настолько высоко, как никто и никогда до этого.
Они еще долго сидели в апрельских сумерках и обсуждали варианты дальнейших действий. Высокий и сухой как цапля, с хищным профилем и тонкими губами зрелый мужчина в жреческой рясе и давно уже немолодая, тонкая, как струна, высокородная дворянка. Глаза обоих светились азартом. Вино в кувшине заканчивалось слишком быстро. Но нужно ли вино, когда вокруг бушуют цветом абрикосы, наполнив воздух пьяным ароматом? Первая весна нового Сидерима.
Мадерек, год 2567
Отца Кирита раздражало, когда его не слушались. Особенно, если дело касалось императора. Даже не нынешнего, а предыдущего. Тогда новый Верховный только занял место при дворе и словом веским еще не обладал. Тогда, в тот злополучный год, случилось весьма засушливое лето, многие провинции пострадали. Тогда погиб князь Нешуа, оставив без копейки дочь Даналию. И девочка взывала к императору, просила помощи. Тогда монарх решил, что с гибелью княжеского рода приграничная территория из вассальной превратится в полноценную имперскую землю. Но княжна оказалась с норовом, поступившись честью, вышла замуж за представителя купечества Анаториса, закрыв долги перед империей и более не прося помощи и поддержки двора. Конфликт затих на долгие годы. Нынешний император, как и прежний, считал, что после смерти опальной княгини территория отойдет к Мадереку, купцы соляной провинции не посмеют посягнуть, а детей у Даналии нет. На княжество Нешуа закрыли глаза. А теперь перед жрецом лежала бумага о наследии. Даналия всё имущество завещала Сидериму. Как движимое и недвижимое, так и саму территорию со всеми подданными княжества. Бесплодные скалистые земли занимали ни много, ни мало, десятую часть империи. И теперь их требовалось отдать. К передаче прав на княжество прилагалась претензия о невыполнении обязательств сюзерена перед вассалом с последующим расторжением отношений. Нешуа разводился с Мадереком. Громко, скандально, с неопровержимыми обвинениями. Попытки Кирита уладить давний конфликт полюбовно, обойдясь компенсациями и льготами, наткнулись на глухую стену. Даналия не жаждала примирения. Княгиня не простила императора.
— Вот же щенок, дай палец, так руку по плечо отхватит!
— Отец Кирит, неужто и здесь Садар вам насолил?
— Конечно, нет, он здесь не причем, Даналия же монастырям отписывает земли, Богу. Кассим, я очень дорожу тобой, но иногда ты непроходимо туп! Понятия не имею, чем он купил княгиню, но то, что это не просто блажь, понятно даже дураку!
Он еще долго и пространно объяснял генералу о его умственных способностях. И злился. Но не на Кассима. Злился на собственную непрозорливость, на то, что вовремя не обаял Садара и не заставил танцевать под свою дудку. Более того, умудрился обозлить одиозного монарха. А теперь оказалось, что рычагов давления на Сидерим не существует. Попытки нажать через верхушку духовенства наткнулись на глухую стену. "Мирские вопросы нас не интересуют, отец Ларминиз волен поступать по своему разумению", — только и ответил Командор красноплащников. Кириту оставалось скрежетать зубами в ожидании приезда княгини Нешуа. При этом хитрая бабёнка состряпала бумагу, в которой говорилось, что княжество отходит Сидериму не только в случае её смерти, но и при аресте имперскими властями, и при всех остальных случаях исчезновения её персоны. Она перестраховалась со всех сторон, и Кирит ломал голову, кто надоумил женщину именно на такую бумагу, сам ли Садар, или больше постарался этот проныра Ларминиз. Обо всех белых жрецах имелась информация, а вот кто этот красноплащник, поди, узнай, никто не скажет.
Сидерим, год 2567
— Она не выстоит против Кирита.
— А мы окажем ей поддержку. Как думаешь, что сделает Рагард, если прознает, что Мадерек собирается повысить пошлину на ввоз металла?
— Но Мадерек не собирается!
— Уверен? Позови Зелика.
Потом отец Ларминиз долго и проникновенно вещал о том, что король Сидерима играет в опасные игры, на что монарх отмахивался и говорил, что пока две империи грызутся, его крохотное королевство оставят без внимания. Естественно, Зелик сумеет распространить нужные слухи. Естественно, Рагард ответит действиями, приняв превентивные меры против Мадерека. Отец Кирит молчать не станет, в итоге обе империи погрязнут в длительном противостоянии. Простые истины, понятные любому, Садар брал на вооружение и воплощал в жизнь. К прибытию Даналии в Мадру и император, и Кирит настолько углубятся в проблемы раздора между империями, что не предпримут должного рвения в возвращении княжества к вассальной клятве. Кирит наверняка сыграет в малую жертву, чтобы все силы бросить на Рагард. Да, он здесь выиграет. Но Нешуа потеряет. Пока Садару дела нет до обоих монстров, и ему на руку подобная уступка. И всё же король Сидерима сознался своему Верховному, что единственный человек, который заслуживает внимания, — это отец Кирит. В отличие от императоров как Мадерека, так и Рагарда, Верховный Мадры представлял опасность. За последние два года Садар научился оценивать врагов по достоинству. Он понимал, Кирит попробует отыграться. Можно перед кем угодно ломать комедию, строя из себя мелкопоместного монарха, но от этого песчаного лиса своих амбиций не скроешь.
— Эх, был бы он моим…
— Ваше Величество, я вас не устраиваю?
— Что ты, Ларминиз, ты лучший. Он просто другой. И вы бы замечательно дополнили друг друга. Хотел бы я увидеть ваши споры, когда цель общая.
— Иногда мне кажется, что ваша цель — править миром.