— А вы? Вы тоже получаете заслуженное? — невыразительно поинтересовалась Джелайна.
— Не знаю. Я часто получаю то, что мне подобает… — юноша поколебался и признался: — …и почти никогда — то, о чем мечтаю. Моя будущая супруга — любая, кого бы ни выбрал Ланайон, — он подчеркнул последние слова, — все равно не сможет дать мне все, чего я хочу. Увы, но идеала в данном случае попросту не существует.
— То-то вы и собираете нас вокруг себя, — фыркнула женщина. — Одна будет наследников рожать, другая наукам учить… Хорошо устроились.
— Мой двойник, говорят, устроился гораздо лучше, — процедил Бенвор. — Ему повезло, он наконец-то нашел все, что искал, в одной-единственной.
— Не уверена, что я была знакома с той единственной, — сразу поникнув, выдавила Джелайна.
— Ну почему вы продолжаете себя мучить? — недовольно заметил Олквин. — Любая женщина за столько времени смогла бы если не забыть, то по крайней мере, успокоиться.
— Любая, — эхом согласилась она, — кроме TS-рейдера, которая уже несколько месяцев не пробуждала мнемоник. Вы не представляете, как я иногда ненавижу этот нужный и полезный девайс. Даже если очень захочу, я все равно не могу ни о чем забыть. Для меня каждое событие вспоминается так, словно произошло пять минут назад. Каждое слово, каждый взгляд…
В приступе запоздалого раскаяния капитан виновато потянулся за ее рукой.
— Господи, я совсем забыл об этом, — пробормотал он. — Что же будет с вашей головой через пятьсот лет?
— Да ничего, все нормально, — через силу улыбнулась она. — С этим я как-нибудь справлюсь. Давайте не будем о грустном. Расскажите лучше, как продвигается ваше общение с невестой? Приручаете потихоньку свою розочку?
Она продолжала говорить что-то еще, но Бенвор уже не слушал. Давняя ассоциация вдруг вернулась и кольнула нехорошим предчувствием.
— Леди, скажите, а у Уокера есть бастарды?
— Откуда мне знать? — хмыкнула женщина. — А почему вы спрашиваете?
— Просто вспомнил, как вы говорили, что в разных мирах часто сохраняется та же самая смена поколений. Получается, все мои дети должны быть такими же, как у двойника. А Леаншен… — он оцепенел. — Вы рассказывали, что жена Уокера погибла или…
— Остановитесь! Молчите! — немедленно воскликнула Джелайна. — Я ничего точно не знаю! Это были только догадки, предположения. И потом, миры не обязаны совпадать до мелочей. К тому же, я появилась здесь — значит, ход истории где-то уже нарушен.
— В чем нарушен?
— Например, если бы Ланайон не опасался моего влияния, он бы не поспешил со сватовством. Позже вам бы нашли другую невесту. Уже расхождение. Разве мало?
Бенвор принялся беспокойно ходить кругами. Помявшись немного, Джелайна выдавила:
— Ну, ладно, ладно, я еду с вами. К черту старую графиню. Раз уж довелось вмешаться в вашу жизнь, придется идти до конца. Если хоть что-то зависит от меня — я сделаю для вас все, что будет в моих силах.
Олквин подскочил к ней и обрадованно стиснул в объятиях.
— Пообещайте, что никогда нас не оставите, — потребовал он. — Меня, мою жену, детей… Вряд ли я смогу все время быть рядом. Но вы — единственная, кому я могу их доверить. Я не сомневаюсь в ваших силах.
— Обещаю, — обреченно прошептала она. — Я и так уже давно дала себе клятву, что всегда буду защищать ваши интересы. Если понадобится, я встану за вас против всего этого чертова мира.
— Что же вы тогда заставляли меня сомневаться? — с облегчением рассмеялся Бенвор. — Я все время боялся, что вы меня оставите. Не смейте уходить, слышите? Я связываю вас вашей же клятвой. Больше не отпущу ни на шаг.
— Вы бессовестно пользуетесь тем, что я не могу вам ни в чем отказать, — беспомощно пробормотала Джелайна, уткнувшись в его грудь. — Гадкий, жестокий мальчишка… — и тихо добавила что-то по-английски.
Капитан хитро улыбнулся. Она всегда переходила на родную речь, если не хотела, чтобы он ее понял. Пора с этим завязывать.
— Тогда не откажите мне еще кое в чем, — подхватил он.
— Валяйте, — бросила женщина. — Пока я добрая.
— Обучите меня английскому языку.
— Это еще зачем? — тут же отстранилась она. — В вашем мире его никто не понимает.
— Вот именно, — согласился Олквин. — Нам пригодится тайный язык. Моя жизнь в Жомеросуине может оказаться далеко не такой приватной, как здесь. А есть темы, которые я не могу обсуждать с вами открыто. Нужно что-то в обход любопытных ушей.
— Вот черт, — нахмурилась Джелайна. — Если вы еще и заговорите по-английски…
— Разве это плохо?
— Это будет уже слишком, — призналась она, пряча глаза.
— Но согласитесь, — возразил Бенвор, — необходимость в этом назрела давно. Я и так уже усвоил множество понятий, соответствий которым в хорверском языке попросту нет.
— Ладно, — махнула рукой женщина. — Все равно ведь будете доставать, пока не уговорите.
— Кстати, — вспомнил Олквин. — Сегодня же ровно год, как вы здесь высадились.
— Надо же, — усмехнулась Джелайна и желчно добавила: — Как быстро летит время. Осталось всего ничего.
Глава 26
Размеренная жизнь Бенвора кончилась. Получив на службе месяц отдыха, он планировал отправиться в герцогское поместье, чтобы присмотреться к своему будущему хозяйству и, как выразился Рунхис, чтобы хозяйство тоже присмотрелось к нему. Но планы пришлось перекраивать на ходу из-за принца. Майрон уговорил высоких жомеросуинских гостей задержаться во дворце еще. Принцу хотелось изысканным гостеприимством заслужить хвалебное мнение о себе среди самых знатных представителей соседнего королевства.
Факт законности коронации Альберонта долгие годы вызывал немало споров, и в середине осени было принято решение оставить притязания на юго-восточные земли и во всеуслышание признать территорию вокруг Анклау независимым королевством. Раз оно уже не заявлялось оккупированной бангийцами частью Хорверолла, то и король у каждой страны отныне мог быть свой собственный. Коронацию Майрона предполагалось провести еще до первого снега, и теперь готовился первый настоящий дипломатический визит в Анклау. Перспектива наладить мирные отношения вызывала надежду на полное прекращение военных действий и избавление от блокады. Увы, далее этой надежды прогнозы так и не продвигались. О безграничном влиянии бангийского правителя на Альберонта ходило множество слухов — от нелепых до жутких. Поговаривали, что Рунгунд уже давно управляет королем через Риймонса, хитрого одноглазого колдуна, без одобрения которого не решалось ни одного серьезного вопроса.
Главой посольства снова определили молодого барона Олквина, который прекрасно зарекомендовал себя в Жомеросуине. Однако, у самого Ланайона новое назначение не вызвало никакого энтузиазма, скорее, наоборот. Ехать в Анклау он откровенно страшился. Вопреки давней традиции дипломатической неприкосновенности, в этом случае никто не мог гарантировать, что парламентеры останутся в живых.
Неприятная новость испортила Олквинам все ожидание предстоящей свадьбы. Веанрис часто принималась плакать. Все утешали ее, как могли — баронесса снова была в положении и чувствовала себя неважно. Из-за этого Ланайон появлялся в обществе только по крайней необходимости, так что делать это за всю семью приходилось Бенвору. Капитану сейчас не хотелось еще больше расстраивать родных, и потому он безропотно посещал все придворные приемы. Теперь его приглашали постоянно — жениха герцогини сразу стали рады видеть повсюду. Леаншен, как и Веанрис, любила светские развлечения, так что Бенвор был вынужден терпеть их ради нее. Он никогда не понимал, как можно находить удовольствие в том, чтобы часы напролет крутиться среди душной толпы под обстрелом множества взглядов, и не всегда дружелюбных. Ну, раз в неделю, ну, два, но не ежедневно же?! Бессмысленность большинства таких вечеров невероятно утомляла, и капитан начинал думать, что лучше уж проводить сутки напролет в казарме.
Спасало Олквина только одно, и если бы его невеста увидела, что именно, то наверное, не знала бы, что и думать. Уютные и теплые объятия Джелайны придавали ему сил перед очередным выходом в свет и помогали забыть об усталости после. Женщина всегда дожидалась Бенвора, как бы поздно он ни возвращался, и когда на светских вечерах становилось совсем уж невмоготу, юноша представлял себе, как окажется дома, сделает вид, что идет к себе спать, а сам поднимется этажом выше и крепко прижмет к груди свое верное и терпеливое сокровище. Даже просто мысли об этом помогали примириться с бесконечно тянущимися часами очередного дворцового увеселения.
Сегодняшний вечер был особенно невыносимым. Леаншен азартно обсуждала с другими девицами одну из свежих придворных сплетен. Глядя на нее, Бенвор мрачно решил, что если будущая супруга, заметив его странные отношения с Джелайной, попробует возмущаться или упрекнет любого из них хоть словом — будет сидеть дома безо всяких развлечений.
То, что мысли приняли такое воинственное направление, было верным знаком, что пора как-нибудь отвлечься. Ланайон сегодня тоже был здесь, но все время находился рядом с принцем. Члены посольства обсуждали стратегию предстоящего на днях визита. Не желая портить себе настроение еще больше, Бенвор незаметно покинул бальный зал и спустился в дворцовый парк. Скорее всего, герцогиня хватится жениха еще не скоро. Очутившись на свежем воздухе, Олквин сразу успокоился и неторопливо зашагал по освещенной редкими факелами аллее. На мощеных дорожках, разделенных фигурно подстриженными кустами-лабиринтами, царил приятый после сияния сотен свечей полумрак. С соседних аллей парка доносились голоса и смех — похоже, немного проветриться пришло в голову не только капитану.
Остановившись посреди аллеи, Бенвор запрокинул голову и машинально отыскал на небе несколько знакомых созвездий. При этом он вспомнил Джелайну, и в памяти, перечисляя названия ярких звезд, снова зазвучал ее голос. Скорей бы уже домой…
Замечтавшись, юноша с опозданием обнаружил, что в его аллею свернула небольшая группа пышно разодетых дам. Бенвор узнал нескольких фрейлин, а среди них заметил леди Одиллу, супругу принца Майрона. Досадуя на то, что не успел нырнуть между кустами и улизнуть на соседнюю аллею, он отступил с дорожки в сторону и, когда дамы поравнялись с ним, вежливо поклонился.
— Кого я вижу здесь?! — раздался знакомый грудной голос. — Капитан Олквин!
Фрейлины восторженно перешептывались. Бенвор заметил, что принцесса остановилась, и склонился ниже. Повинуясь невидимому знаку, свита торопливо ушла вперед, шелестя яркими платьями.