- Вот и хорошо. Пока она будет гудеть - я могу быть спокоен - значит, вы стираете, и все у вас происходит как надо.
- Хорошо. А вы тем временем оставьте свой окурок в пепельнице и отправляйтесь в гостиную, найдите там с закрытыми глазами телевизор, избавьте нас, наконец, от помехи.
- Хорошо. Хорошо, хорошо...
Поразительно приятный в обхождении телемастер,- не нарадуется хозяйка,- да еще и во фраке, прямо сюрприз какой-то, даже не верится,- думает она, направляясь в ванную, но вдруг замечает в прихожей неизвестного мужчину лет эдак тридцати с небольшим: гладко выбритый, в свободном, но ладно сидящем белом фраке, с белоснежным жабо на груди и розовой хризантемой в кармашке. Руки неизвестного по-арестантски сцеплены на загривке, глаза поблескивают антрацитиками.
- Что вы здесь делаете? Вроде бы и дверь я заперла, и запорки проверила, но это как будто ничего не значит. Замки замками, а кто-то все равно является.
- Обижаете, хозяйка, являются черти во хмелю, мы же - прибыли. По вызову, заказным порядком. Здравствуйте, доброго вам здоровья, добрый день, приветствуем вас - ремонтироваться будем или так и запишем, что вызов ложный?
- Смотря по какому поводу вызвали. Добрый день, доброго вам здоровья, здравствуйте.
- Был бы вызов, а повод всегда найдется. Не признали? Присмотритесь, подумайте.
- А-а, поняла! Вы - по электричеству, розетки менять! Чтоб пробки не горели!
- Это мы извиняемся - ничего подобного! Электрики нагрянут погодя печенкой чувствую, но скажите: неужели я похож на какого-то электрика? Не торопитесь, в шею никто никого не гонит...
- Ума не приложу, одеты вы по дипломатическому стандарту больше, сказать мне нечего.
- По одежке встречаете... ладно-ладно, как хотите, показывайте, где у вас что, а то у меня уже зуд по рукам пошел.
- Где у меня что - это про что? Кто вас вызвал? Я, к примеру, никого не вызывала, может, Курицын учудил? Он от своей повестки теперь без ума, взял и отчебучил.
- Может, и Курицын, я фамилий не запоминаю, берегу ячейки памяти для чего-нибудь полезного. Каждую фамилию заучивать - сам забудешься: тогда прощайте, родные и близкие, прощайте, други-недруги, прощайте биография, привязанности, навыки, прощайте, серьезные и малосерьезные цели и намерения, прощай, призвание, ари-в-ведерчу... Эх, вы! Женщина вы как будто из наблюдательных, сметливость врожденная у вас на лице написана - неужели так трудно отличить орла от попугая? Да слесари мы! Слесари-сантехники! А Курицын - я про такого не слышал даже! У нас все вызовы идут под запись - это да, но записывает не обязательно тот же самый, который потом этот вызов обслуживает: не обязательно... Слесари мы, слесари-сантехники, отсюда и давайте плясать.
- Какая прелесть! Вы же на сантехника ничуть не похожи!
- А на какого-то электрика, стало быть,- как две капли?
- Не обижайтесь, Бога ради, на какого-то электрика вы похожи еще меньше, чем на себя! Давайте плясать, я предпочитаю "белый" и медленный...
- Руки у меня, как видите, заняты, так что вам и водить придется...
- Уж я не растеряюсь, я и Курицына водила, и не только его. Правой рукой я обниму вас за талию, левую - на плечо возложу, а вы пригните голову, чтобы ощущалось ваше дыхание - у меня за ушком и на шейке, а вы, в свою очередь, вдыхайте запах моих волос и ненавязчиво касайтесь меня щекою...
- Вы за Курицына не обиделись?.. Вы знаете что - вы не обижайтесь, но куда мне весь этот поминальник в голове носить? Адресок зафиксировать - другое дело, а Курицына заучивать... не станешь ведь потом по микрорайону тыкаться: алле, уважаемый, не подскажете ли, где тут какой-то Курицын проживает? Он ведь не шишка у вас, Курицын и Курицын, ведь не шишка же?
- Не шишка, не шишка, и не припухлость даже.
- А водите вы вполне прилично, меня давно так не водили! Приходится держать себя в руках, укрощать воображение - не померещилось бы чего непозволительного... Знаете, расслабишься иногда невпопад, а потом из головы вон - зачем тебя позвали, в чем твоя задача... Бр-р-р, кровь-то горячая, возраст еще достаточно активный, бр-р-р, глаз да глаз за собой, контроль да контроль!.. Вы, конечно, можете не отвечать, дело хозяйское, но от вас бородинским попахивает: наверное, перед моим приходом вы уже принимали кого-то?
- Да был тут один, любитель присолить.
- Простите на резком слове: какая гадость! Кажется, я начинаю догадываться...
- Боже мой, вы содрогнулись всем телом... вы ревнуете!
- Не давайте повода!
- Но вы же вторглись в мою жизнь столь внезапно!
- И вы сейчас же обнаружили причину поиграть со мной, как кошка с мышкой!.. О нет! Я преотлично догадываюсь, кто здесь полакомился! Убийца телевизоров! Зачем вы его только в дом впустили! Он вам наремонтирует, как же!.. Он еще здесь! Скажите! Он здесь?!
- Какой вы импульсивный! Не надо так, умоляю!
- Вы знали, знали, что я раним - и знали, как нанести мне рану! А потом бередить, бередить ее... Извольте солью теперь посыпать, как посыпали бородинский для этого выскочки!..
- Как мне утешить вас, миленький, как успокоить? Какими словами вернуть вам присутствие духа?..
- Слова... а что - слова, хозяюшка? Какова цена им? Каких мы еще не слышали? Какие хотели бы услышать?.. Это лишь вначале было Оно - Единое и Прекрасное, Справедливое и Могучее, да скоро перевели его, измельчили на словечки, а Дело на делишки расслоилось, понеслась шелуха по дорогам... Бессрочный Вавилон, ни верха, ни низа, куда бежать, кому довериться?.. Все давно проговорено, слово за слово - укатали Сивку крутые бурки, а на гору уже и погоревать никто не взбирается, недосуг да и без толку... На мне, хозяйка, от этой жизни - места живого нетути... Судьба - как борщевое варево, и стряпают кому не лень, из чего попало: любой горазд подойти и подсыпать, подкинуть чего-нибудь, и только дегустатор остается неизменным - ваш покорнейший... напробовался под завязку! Добить вот некому, оборвать эту муку нелюдскую... Как я ждал этого вызова! Почистился немного, принял душ, сменил рубашку - и к вам, на всех парах! А сердце в груди колотится, а перед глазами: трубы, крантики, грамбуксочки... вот я перекрываю воду, вода перекрыта, но все равно по ногам так и хлыщет, так и лупит по косточкам - не страшно! постепенно зверею от сопротивления материалов, но отступать и не думаю - час, другой продолжается сражение, свет в глазах меркнет, вода прибывает, я делаю все, что в моих силах - из рук, которые давно свело холодом, не выпускаю "попку" с тросом,- у меня ведь и тросик специальный есть, сантехнический, любую какашку протолкнуть по руслу, чтобы знала свое место и под ногами не путалась,- и вот уже почти одолел, почти прикоснулся - грамбукса! она! - и вдруг не выдерживаю... безалаберное детство, юношеский раздрай, невостребованность в зрелом возрасте - все это в совокупности дает о себе знать, наваливается на меня и душит, поток неукротим, спасения ждать неоткуда... но - вы! Единственным, непогрешимым словом,- тем самым, которого так не хватает подчас, на которое подчас уже и не надеешься,- вы как бы подхватываете меня и возносите над бурн
ой ниагарой... и мы, уединившись, предаемся непорочному созерцанию резьбы и прокладок, благородной нержавейки в сочетании с не менее благородной латунью... и никакой убийца телевизоров не смеет помешать нам! Не смеет нарушить гармонию сопричастности!..
- А говорили - все давно проговорено!.. Говорили - шелуха с Вавилоном... Святая неправда! Златоуст! Не молчите же! Господом Богом молю! Как только я перестану слышать ваш голос - я тут же умру... Почему мы не встретились лет двадцать назад? Где вы были все эти годы? Какие злые силы не дали нам встретиться раньше? Почему никто не разбудил меня... где вы пропадали? По каким морям носился ваш усталый парусник? Каким ветрам я должна быть благодарна за то, что он прибился к нашему берегу?..
- Ветра в тот день как раз и не было, стояла ясная сухая погода, я шел по улице 10-й Пятилетки, когда меня буквально перехватила одна особа. Ничего экстравагантного - кофта да юбка, голос грубоватый, повелевающий. "Мужчина,говорит она,- в вашем облике я нахожу нечто неподдельно мужское, не могли бы вы оказать мне первую сантехническую помощь? Я проживаю в доме напротив, и в моих коммуникациях возникла острая необходимость заменить грамбуксу. Я очень, очень нуждаюсь, и я вас отблагодарю. Что вы на это скажете?" - "Оно-то можно, отвечаю,- только вы мне объясните сперва, как эта грамбукса выглядит в натуральном выражении: или вы сейчас метафорируете?" - "Зачем бы я метафорировала средь бела дня? - удивляется она.- С незнакомыми мужчинами я себе такого не позволяю, максимум что я могу - это просить их о неотложной сантехнической помощи. Так вы не знаете, как она выглядит? А давайте вместе поищем совокупность признаков,- предлагает она,- вместе и батьку легче бить!" - меня как подменили вдруг, я, дуребан, поперся в чужую квартиру и битый час обнюхивал трубу за трубой, облапывал переходники и краны, постукивал по муфтам и слушал, как мне отвечают откуда-то с верхних этажей. Ищите, ищите, подбадривала меня остро нуждавшаяся, а потом как бы невзначай показывает мне два спичечных коробка: в одном тарахтит, а другой порожний. Открывает первый и вытряхивает оттуда на стол какую-то мелочь: вот,- показывает ноготком,- это вот мой муж, а это его родственнички. Они у меня в одной хранилке так и помещаются, захочу - выпущу погулять, захочу - так оставлю. Если вы настаиваете на том, что знать не знаете, как выглядит грамбукса, то знайте хотя бы, что женщина я мстительная и просвещенная по части всяческих магических поделок. Поделаю и вам, у меня пустых коробков полный ящик... А эти, которых она вытряхнула... прыгают по столу, попискивают! Я и подумал: сухариков бы им накрошить да молочка наперсток... И взмолился: отпустите, дня через три
вернусь - вы меня не узнаете! Я эту буксу одной левой делать буду! - Что ж, три дня погоды не делают,- говорит колдунья, ступай себе с Богом, да помни: ровно через три дня я тебя из-под земли достану - и всякая булавка покажется тебе копьем турнирным. А вернешься по-хорошему, укажешь буксу безошибочно,то и я свое слово сдержу, не обижу: заживем мы с тобой душа в душу, долго и безоблачно, и умрем в один день!
- Как это правильно - умереть в один день! Хорошо бы у всех было так, у каждого смертного!..
- Так я узрел наконечник своего истинного призвания... Какая это сладостная мука - вечно копаться в системе водоснабжения в поисках таинственной грамбуксы - и вечно не находить ее...
- Это правильно, правильно!..
- Справочники штудировал, практиковал у самого Семеныча! Сам Семеныч вычерчивал мне спичкой, рисовал окурками! А сколько умопомрачительных историй я про нее наслушался!.. Добейте, доконайте меня, скажите, что и здесь я не найду ничего, хоть сколько-нибудь напоминающего грамбуксочку... и я опять вернусь к своей ворожке, шелестеть в коробчонке недоеденой семечкой!.. Она выпускает меня на час-другой, не более, так что у вас я не задержусь, пройдусь по коммуникациям, прусачков погоняю и несолоно хлебавши... отведав разочарования... где вы научились так водить? Уж не братец ли здесь расстарался? Давнюк, убийца телевизоров - ведь мы с ним братья!.. Хошь не хошь, а надо пойти и пожать ему руку. Ничего не поделаешь, он снова опередил меня, но вы не беспокойтесь, я пригляжу за ним, может, все еще обойдется? А вдруг?.. Я всегда говорю себе: а вдруг? - и сразу становится легче... Оставайтесь тут и не скучайте, будьте как дома...
- Правильно, правильно, ступайте-ступайте!
Исполненная неясных предчувствий, хозяйка отпускает его, поворачивается к двери, чтобы тут же оказаться нос к носу с мадам Отстоякиной. Мадам обосновалась перед самой дверью - в красной тенниске и добротных казацких шароварах, почему-то полосатых. Черная полоска через красную: черная-красная, черная-красная, а тенниска на мадам - та чисто красная, без каких-либо эмблем и надписей на груди, а груди у мадам обширны и содержательны, свободны от бюстгалтерных ограничений. А руки Отстоякина распростерла вразлет, словно вознамерилась прихватить наконец забившуюся в угол беглую курицу. Рыхлый напудренный лик Отстоякиной стремительно приближается: милочка, дайте я вас расцелую, как соседка соседку, прямо с порога, дайте я вас чмокну!
- И я вас, милочка, чмокну!
- И вы меня! Чмок-чмок, чмок-чмок! Люди так много теряют, лишая себя поцелуя с порога!.. Чмок-чмок, чмок-чмок!.. А всякая потеря - необратима, уж я грешным делом и подумала: а не у вас ли он скрывается?
- Он у вас, чмок-чмок, такой видный, такой представительный, что пытаться скрыть его, чмок-чмок,- чистое безумие!
- Стопроцентное, концентрированное безумие! Я проснулась, чмок-чмок, а его не видно, не слышно. Ау-у, Постулат Антрекотович, зову его, ау-у! - пошла на балкон, посмотрела вниз, посмотрела вверх, направо, налево глянула,- тогда пошла на кухню: вверх, вниз, направо, налево,- тогда кинулась в ванную: направо, налево, вверх, вниз,- и уж тогда-то, как на грех, вернулась в спальню - чем Постулат не шутит! - он такой заводила, такой изобретатель, может стать посреди комнаты и не шевелиться, и не дышать, а вы будете целый день бродить по той же комнате и даже не заподозрите его присутствие: кудесник прямо, уж вы-то меня поймете, почему я его так расхваливаю. Как женщина женщину поймете и не осудите, Владлен Купидонович тоже, должно быть, пошалить мастак?
- Да какие там шалости! Грех сказать - торчит где-нибудь целыми днями, как шуруп в доске,- ни пошалить с ним, ни раззадориться!
- Грех да и только! А мой нашалится до отвала, спустит пары - и давай водить меня по магазинам. И все мне покупает, покупает, я уже и не прошу ни о чем, у меня уже и без того не дом, а полная чаша, а он все равно угомону не знает, то одно, то другое прикупит: то вторую кофемолку, то сапожки, то шубу меховую, а еще купил булавок, огуречный крем для лица, килограмм клубники, я ее кушаю со сметанкой и сахаром,- согласитесь, вкуснятина получается неописуемая ("Согласна!.."), а не успела я прикончить клубничку, он тут же завалил меня новыми покупками: принес мне дрель, гитару, полведра алебастру, а потом принес колготки, шариковую авторучку, рулон обоев,- только Постулат умеет быть столь щедрым, одевать беспрерывно, подкармливать, какого лекарства у него ни попросишь - а всякое уже наготове,- что за человек такой заботливый, вы, милочка, согласитесь, согласитесь!.. ("Я согласна, согласна!.. ") Не каждому Владлену Купидоновичу по зубам, а Постулат все резвится, все не ведает предела щедрости, то моток резинки в дом притащит, то стирального порошку призаначит, и шаровары вот казацкие принес, и тенниску красную, я от удовольствия чуть не рехнулась, потому и выгляжу всегда безбедно, кто ни посмотрит на меня - у всех на лицах будто маковая плюшка выпекается: вот она, говорят про меня, беззаботная и всячески обеспеченная счастливица, такому добытчику, как ей достался,- ноги мыть и воду пить. Ту самую воду, которой ноги омывались, а мыть их не кое-как, а хорошенько, как себе. И пить не понарошку, лишь бы как бы,- а как в Сахаре, после длительного истощающего перехода!
- Согласна-согласна!..