- Занятная наблюдательность. Как, кстати, Катерина Сергеевна поживает?
- Спит Катерина, что с ней станется. И ты знай, мы от нее в тайне все держим. Смотри, Евгений, не проговорись.
- Буду нем как могила. А что же… Васильев оборвал себя на полуслове.
Аркадий, знавший, о ком заговорил его собеседник, ожидал продолжения, но тот молчал. Они постояли немного в тишине, затем Васильев легко откашлялся.
- Я, Аркадий, пожалуй, прогуляюсь. - Он сошел с крыльца и скрылся в темных аллеях.
Ночная прогулка среди садовых скульптур, белыми силуэтами указывающих ему дорогу по посыпанным гравием тропинкам, сняла дорожную усталость. Васильев подумал, что начало переговоров он провалил, безоговорочно и бездарно. Не следовало так увлекаться обсуждением пустякового вопроса.
Размышляя о переговорной тактике, он незаметно для себя забрался в самые глубины сада. Послышалось тихое шевеление трав, и на тропу прямо перед Васильевым выпрыгнула крупная лягушка. Прежняя жажда опытов давно уступила место жажде иного рода. Знать не хотелось, требовалось действовать. Он шагнул вперед и ловко придавил лягушку сапогом. Почувствовал ногой дрожание твари и надавил сильнее. Давил, пока оно не прекратилось. Затем Васильев вернулся в дом и крепко заснул.
Он проснулся вечером, бодрый и посвежевший. Наскоро перекусив с помощью Петра, Васильев прошел в залу, где уже хозяйничал Николай Петрович. Прежде он не уделил ее обстановке внимания и теперь решил осмотреться. Заметно было, что просторное помещение совсем недавно приводили в порядок: полы свежевыкрашенны, высокие потолки ладно побелены. Стоящая вдоль стен мебель большей частью была старинной, но не ветхой. А несколько стульев и пару кресел явно поставили специально к приезду гостей. Должно быть, Николай Петрович занялся приготовлениями сразу после того, как английское и российское общества согласовали дату и место встречи и кандидатуру посланника.
Васильев подошел к книжному шкафу, надеясь узнать что-то новое о хозяевах дома. На полках преобладала русская периодика. В ожидании собеседников он наугад пролистал несколько книг.
За спиной деликатно кашлянули. Николай Петрович просил обождать еще несколько минут: у Федора Кузьмича возникла насущная потребность наскоро переговорить с Павлом Петровичем, причем обязательно в уединении.
- Вот вы умные книги читаете. – Васильев потряс в руках дряхлое издание Вольного экономического общества. – Господина Нартова статья о посеве леса вся в карандашных пометках. А результат где? Где посадки? Ни деревьев, ни леса не вижу.
Он для убедительности махнул рукой в сторону окна, где место леса занимали широко раскинувшиеся луга.
- Очень красноречиво. Давно известно, что в России знаниям, намерениям и действиям трудно свести знакомство друг с другом.
- Помилуйте, Евгений! – горячо запротестовал хозяин имения. – Вы же понимаете, что для нас это соображение имеет стратегический характер. Нам же обзор и простор нужен!
Васильев смутился, осознав, что попал в собственные силки, и попросил чаю.
- Сегодня без чая, - столь же смущенно ответил Николай Петрович. – Федор Кузьмич распорядился.
В залу вошел старец, за ним следовал Павел Петрович, сменивший прежний костюм джентльмена на славянофильскую венгерку.
- Господа, - начал Васильев, - подозреваю, что вчера я невольно ввел вас в заблуждение. В таком случае прошу меня извинить. Сбился с толку. А вопрос, который мне поручено обсудить, касается русского крестьянства лишь в той степени, в которой оно является силой для предстоящих преобразований. Именно грядущие изменения являются предметом нашей встречи и, я надеюсь, наших договоренностей.
Он продолжал, оглядев собеседников и убедившись, что к его словам прислушиваются:
- Взгляните вокруг. Разве что-нибудь стоит прочно? Стоит нам дать толчок развитию наук и механизмов, и весь мир придет в движение. Он будет перестраиваться наново, что избавит нас от назойливой опеки окружающей среды. Сначала мы захватим ее всю, не оставив на картах ни одного белого пятна, откуда нам могли бы бросить вызов. А затем обустроим по собственному вкусу. Для этого нам потребуется много рабочих рук — и умов. Пусть все совершат люди. Они будут действовать, не зная тех сил, которые приводят их в движение, и не различая той цели, к которой они влекутся. А мы пожнем плоды их трудов и насладимся их вкусом.
Васильев посмотрел на Федора Кузьмича.
- Действия европейских обществ уже привели к взлету науки и промышленности. А мы по-прежнему ютимся в своих лачугах из бревен и соломы. Пора воспрянуть и действовать! Английское общество ожидает, что российские коллеги присоединятся к их плану, всячески содействуя прогрессу и модернизации.
- Судьбы мира вы заранее предрешили, - не стал спорить Федор Кузьмич. - А что же Отечество? А как же благо России, в отцы которой вы набиваетесь?
- А что Россия? Я полагаю, в новом мире эта любовь к своим гробам неминуемо станет бесполезным пережитком, - ответил Васильев. - Нам надлежит встать над национальными границами ради общего блага.
- Позвольте, цель вы предлагаете славную, - присоединился к разговору Павел Петрович, - однако пути к ней неисповедимы. А нам необходимо понимать, где мы есть, куда ведет нас исторический путь, что будет за несколькими ближайшими поворотами. Чтобы не оказаться нам с этими идеями в глухом закоулке на сырой грунтовой дороге.
- А вы взгляните на это с другой стороны, - предложил Васильев Павлу Петровичу с опасной улыбкой. - Если мы не последуем примеру наших дальновидных коллег, сменится несколько людских поколения и отсталая Россия превратится в страну дикой охоты.
- И все же спешить не стоит, - заключил Федор Кузьмич. - Когда впереди еще столетия, может спокойно ждать и не торопиться. Спешка и необдуманность в деле реформаторства не раз в нашей истории приводили к трагическим последствиям. Нам нужны стабильность и развитие без застоев и революций. А иначе овчинка выделки не стоит.
- Право слово, - снова начал горячиться Васильев, - складывается впечатление, что в русской крови есть нечто, отвергающее всякий настоящий прогресс. Ничего такого не чувствовали? - поинтересовался он.
- Это для англичан все игра. А Россия - сила мирового масштаба. - Федор Кузьмич заметно рассердился. - И не считаться с нами нельзя: все-таки растянулись от Одера до Берингова пролива.
- А тогда я вас спрошу: где наши мудрецы, где наши мыслители? Кто из нас когда-либо думал, кто за нас думает теперь? Это вам не в ералаш играть. Реализация озвученных мною планов - дело решенное, и цель нашей встречи договориться о совместных и согласованных действиях. А вы по извечной российской традиции все сводите к силе и хотите посмотреть, кто кого одолеет, - с горечью высказал Васильев. - Договариваться надо, а не силой меряться. Ошибка и беда России не в том, что она считает себя силой, а в том, что она считает себя главенствующей силой.
- Таковы, значит, предложения и таков, в самом общем виде, план действий, - резюмировал Павел Петрович. - И кто же его помимо ваших английских друзей и наставников разделяет?
- Тут значение имеет, не кто разделяет, а кто и когда будет реализовывать. Впрочем, назову Александра Ивановича. Он сейчас в Лондоне и готов бить в колокол – будет поддерживать публично, насколько это в его силах. И граф вам небезызвестный. – Васильев двинул головой в сторону старца.
Федор Кузьмич оживился более чем за все время разговора.
- Вам следовало упомянуть об этом сразу и без промедлений. Ответьте, где вы встречались с его представителями?
- Видел графа собственной персоной, - несколько резко ответил Васильев, - заезжал в гости по его личному приглашению. Так что мы теперь с ним, можно сказать, приятельствуем. Граф просил вам засвидетельствовать его почтение. Благодарит за последовательную позицию по балканскому вопросу и русско-турецкую кампанию.
- Он известен как игрок опытный, стратегически мыслящий и дальновидный. - Федор Кузьмич стал размышлять вслух. - И что же граф намерен предпринять?
Старец был искренне заинтересован.
- Граф наши идеи всецело разделяет, - видно было, что Васильеву доставляет удовольствие вытаскивать из рукава козырного туза, - и полностью поддерживает.
В иной момент разговора васильевское «наши» не прошло бы мимо его собеседников незамеченным, но сейчас Федор Кузьмич был увлечен вновь открывшимися обстоятельствами, а Павел Петрович то посматривал на большие настенные часы, то вытаскивал из кармана золотой брегет. Что касается Николая Петровича, то он, как и прежде, почти не принимал в беседе участия, избрав для себя роль радушного хозяина.
- Он даже планирует в ближайшее время перебраться из своей карпатской глуши в Лондон, чтобы быть в центре разворачивающихся событий.
- Что ж, я дам распоряжения русскому консулу о всемерном содействии. - Федор Кузьмич заходил по комнате. – Если он решит отправиться морским путем, мы поможем ему быстрым кораблем и надежным капитаном.
Старец остановился напротив Павла Петровича.
- Стоит ли в таком случае нам торопиться с превентивными мерами? Мы могли бы вступить с графом в переписку для выяснения всех обстоятельств и его мотивов. И уже после принимать решения о способе действий.
Павел Петрович стоял, демонстрируя превосходную военную выучку. Он начал было отвечать, когда в дверь постучали.
Следом за громкими тревожными звуками в залу ворвался запыхавшийся лакей подшалевшего вида.
- Покорнейше прошу прощения, - от волнения усовершенствованный слуга забыл свой новомодный говор, - в докторе срочная надобность!
Он посмотрел на удобно расположившегося в кресле Васильева и старца, который обменялся быстрыми взглядами с Павлом Петровичем.
- Жар у мальчонки… Вы его видали… Да я вам рассказывал. Мечется в горячке, кожа горит. Хрипит да молчит. Как бы не случилось чего. Ничего ведь не помогает. Хотели уже за священником посылать, да я про вас вспомнил. Доктор же у нас есть! Уж не обессудьте, не дайте пропасть мальцу!
Петр закончил скороговорку и перевел дух. Васильев кивнул ему и поднялся.