- Уверяю вас, доктор, я говорю совершенно серьезно.
- Но вам нельзя. Вы еще недостаточно окрепли для...
- Откройте этот тытьчертов агрегат, доктор!
- Господин адмирал, это противоречит правилам. Я не могу брать на себя ответственность за...
- Всю ответственность я беру на себя, доктор, - послышался второй голос из другого конца комнаты - точно, Уильямс!
- Н-но, к-капитан...
- Насколько это ему повредит?
- Это зависит от того, насколько крепкий у него организм.
- Вы не хуже меня слышали то, что она сказала, - с нажимом произнес Уильямс. Она?
- Э.., да, сэр.
Длинные пышные каштановые волосы. Значит, это мне не совсем померещилось. Ладно, выясним позже. Пока нужно, чтобы этот тип меня послушал.
- Значит, вам известно ровно столько же, сколько мне, коммандер. А теперь открывайте свою машину или покажите мне, как это делается. Если адмирал морально готов к тому, чтобы идти, он сдюжит.
- Т-тогда вся ответственность за него ложится на вас, капитан Уильямс.
- Я, тытьподери, принимаю ее. Вы как, адмирал, правда готовы?
- Давайте попробуем.
- Доктор, я приказываю вам открыть машину.
- Есть, капитан.
Боль оказалась слабее, чем я ожидал, но весил я, похоже, никак не меньше мильстоуна. Я сделал попытку сесть и потерпел неудачу. Черт, я был слаб как галацианский саблекотенок.
- Помогите мне, - сказал я.
Чья-то рука толкнула меня в правое плечо, и комната завертелась перед глазами. Я улегся обратно в машину.
- Ну, что я вам говорил? - спросил этот гадкий доктор.
- Еще раз, - сказал я. Похоже, я их все-таки убедил. На, этот раз мне удалось удержаться в вертикальном положении - не без помощи Уильямса, конечно. В помещении было холодно, светло и стерильно чисто. Ненавижу госпитали.
- Болит где-нибудь?
- Только плечо, доктор. Ну, еще пить хочется. Он протянул мне стакан, и я осушил его одним глотком.
- Еще.
После второго стакана я перевел дух.
- Джим, сколько у нас еще времени? - Только тут я обратил внимание на то, что он в повседневной форме - значит, он меня правильно понял.
- Примерно полметацикла, сэр.
- Господин адмирал, но вам нельзя выходить! - В голосе врача сквозили нотки отчаяния.
- Вздор. - Прежде чем он успел что-то предпринять, я опустил ноги на пол. Крышка стола стремительно надвинулась на меня и больно ударила по лбу. Я оказался на полу.
Уильямс проворно подскочил ко мне, подхватил под мышки и уложил на кушетку.
- Нет. Мне нужно встать! - Я снова поднялся. Уильямс поддерживал меня, делая при этом вид, будто это я поддерживаю его. Колени предательски дрожали. - Пошли.
На этот раз меня двинула одна из стен, сбив на пол. Я снова поднялся на ноги. Теперь я держался ближе к стене.
- Идем.
Когда подлая стена снова сделала попытку ударить меня, я был наготове и попытался оттолкнуться от нее рукой. К сожалению, левой. Матерь Вута! Надо же, как больно! Обессиленный, я снова повалился на пол.
- Еще раз!
Теперь я оттолкнулся правой рукой. Колени дрожали уже меньше. Должно же у меня получиться! Я огляделся по сторонам. В поддоне рядом с машиной виднелась груда окровавленной ткани, увенчанная осколком обшивки - размером с мой большой палец, не меньше.
- Эту штуковину вы из меня вытащили?
- Так точно, сэр.
Ну, не слишком впечатляюще.
- Хотите на память, адмирал?
- Делайте с ней что вам угодно, доктор. Сколько у нас времени, Джим?
- Около десяти циклов, адмирал.
- Значит, нам пора. Где мой скафандр?
- Ему конец, адмирал, - ответил врач. - Продырявлен и весь в крови.
- Я захватил ваш вещмешок, адмирал, - сказал Уильямс. - Я так решил, вам не помешает переодеться в чистое.
- Верхнюю одежду, Джим.
- Захватил.
Пока он доставал мои кожаную куртку, башмаки и фуражку, я выпил еще стакан протеиновой смеси. Умница Уильямс. Он помог мне облачиться. Надевать куртку было больно, но с рукой на перевязи боль можно было терпеть. Башмаки. Фуражка.