Murray Leinster • The Corianis Disaster • Science Fiction Stories, May 1960 • Перевод с английского: А. Орлов
Корабля, пропавшего между Холаром и Манинеей, хватились, против обыкновения, сразу. В это время на борту «Корианиса» находился Джек Беделл, но дело было, конечно же, не в нем; да и оказался он там по чистой случайности. Обычно корабль объявляют исчезнувшим не ранее, чем в порт назначения прибудет следующий и привезет бумаги с указанием, куда и когда отправился первый корабль. Сплошь и рядом это занимает немало времени.
С «Корианисом» все обстояло иначе. Холар с официальным визитом посетил планетарный президент Манинеи, чтобы устроить предварительные переговоры о заключении торгового соглашения. Для возвращения домой был зафрахтован «Корианис». Президента Манинеи сопровождали важные сановники Холара с намерением довести переговоры до успешного конца уже на родине гостя. Словом, пассажиры корабля олицетворяли собой гармоничную картину добрососедских межпланетных отношений, а Джек Беделл не имел к ним никакого отношения. Перелет, впрочем, предполагался короткий: всего-то шесть световых лет, или два дня в овердрайве. Начало же неожиданностям положила случившаяся на следующий день после отправления «Корианиса» политическая буря в Планетарном конгрессе Холара, в результате чего следом был отправлен второй корабль. Он достиг Манинеи спустя два дня после расчетного прибытия «Корианиса». Вот только «Корианиса» нигде не было: он затерялся в пространстве.
Скверная история, как ни посмотри. Связь между космическими кораблями возможна лишь на ограниченном расстоянии, к тому же скорость света, с которой распространяется сигнал бедствия, весьма невелика, что делает ситуацию почти безнадежной. Представим световую секунду как дюйм: тогда шесть световых лет составят тридцать шесть миль. В таком масштабе даже огромный «Корианис» покажется мельче любого вируса; соответственно, поиск корабля можно смело уподобить поиску одиночного вируса на протяжении нескольких десятков миль большой дороги — при помощи нескольких других вирусов.
Стоит ли говорить, что пропал не просто корабль: пропал планетарный президент Манинеи, пропал премьер-министр Холара, пропали министр торговли Холара, спикер Планетарного сената Манинеи, председатель комитета нижней палаты парламента Холара по межпланетным отношениям, пропала целая армия помощников, адъютантов, секретарей, жен, детей и слуг. Все это созвездие было уже на борту «Корианиса», когда Джек Беделл робко попытался приобрести билет. Кто-то по ошибке счел его членом официальной делегации, и мистер Беделл взошел на борт менее чем за двадцать минут до отлета.
Джек Беделл не был важной персоной: он занимался математической физикой. Когда выяснилось, что «Корианис» исчез, о нем никто не вспомнил. Все скорбели о женщинах и детях, беспокоились о политических последствиях одновременного исчезновения первых лиц обеих планет. Необходимо было во что бы то ни стало выручить из беды «Корианис». Вот только никому еще не удавалось найти в космосе пропавший корабль. Оставалось надеяться на первоклассное оборудование «Корианиса», в том числе на специальное устройство для подачи сигнала бедствия. Обнаружить «Корианис» считалось возможным.
Естественно, при старте ничто не предвещало катастрофы. «Корианис» был большим современным кораблем с неограниченной дальностью полетов в пределах Галактики. На бетонном поле космопорта Холар-сити он походил на двадцатипятиэтажный дом и диаметр имел соответствующий. В ожидании разрешения на старт «Корианис» представлял собой величественное зрелище, а в момент взлета просто поражал воображение.
Он стартовал в 04.11 по местному времени. Через две минуты небо потемнело, через четыре зажглись звезды и автоматически закрылись створки иллюминаторов, спасавшие от палящих лучей здешнего солнца. Через двенадцать минут атмосфера осталась далеко позади, а для провожавших корабль сделался искоркой, сиявшей отраженным светом, — одной из множества звезд. «Корианис» отошел от Холара на несколько десятков тысяч миль, развернулся в сторону какой-то точки на бесконечной россыпи звезд и, казалось, завис в неподвижности.
Заработал генератор поля овердрайва, и для стороннего наблюдателя корабль исчез. На самом деле он устремился к системе Манинеи со скоростью, в несколько сотен раз превышающей скорость света. Природа поля овердрайва такова, что окруженный им корабль не может оставаться неподвижным. Сам факт присутствия в нем физического тела является, в известном смысле, парадоксом. Можно сказать, что корабль приобретает отрицательную инерцию. Потребовалась бы огромная энергия, чтобы удержать его в неподвижности. Теория овердрайва содержит множество пробелов. Считается, что поле отчасти нейтрализует космические силы, которые делают вещи тем, чем они представляются нашему взгляду. В деликатном балансе этих сил толком никто еще не разобрался, но овердрайв до сих пор служил надежно.
«Корианис» немыслимо быстро мчался сквозь космос. Он не столько летел, сколько размазывал себя в пространстве вдоль линии, в любой из точек которой его существование было невозможным. Примечательно, что такой странный способ перемещения оказался вполне безопасным: поскольку два тела не способны находиться одновременно в одной точке, «Корианис» не мог занять место, где уже было что-то еще — например, метеорит. Если что-то уже располагается в точке, куда корабль переместится через миллионную долю секунды, — что ж, он просто перепрыгнет туда, где он появился бы через две миллионные. Конечно, это работает только в известных пределах: никто не может сказать определенно, на какое расстояние возможны прыжки в овердрайве. Совершенно точно, не стоит пытаться проскочить сквозь звезду или даже небольшую планету. Но такие столкновения весьма маловероятны и до сих пор ни разу не случались.
Огромный корабль, казалось, неподвижно висел в коконе модифицированного пространства, и в то же время удалялся от точки старта со скоростью семьсот пятьдесят миллиардов миль в час. «Корианис» состоял из десятков изолированных отсеков. Каждый имел свою систему жизнеобеспечения, запас продовольствия, два генератора поля овердрайва, основной и резервный, и к тому же был оборудован самыми разнообразными средствами безопасности. Для такого корабля переход от Холара до Манинеи — легкая прогулка. Создать неприятности могло бы только персональное вмешательство космической злой воли — не меньше.
Причиной бедствия, однако, оказался слепой случай, такой же, как и присутствие на борту «Корианиса» Джека Беделла. Невысокий, застенчивый, с задумчивым выражением лица, он внушал уважение лишь тем немногим, кто мог причислить себя к математическим физикам; на младших помощников министров он впечатления не производил. В список пассажиров «Корианиса» он попал только потому, что его пребывание на Холаре внезапно потеряло смысл: коллега, с которым ему надо было встретиться, попал под автомобиль за день до прибытия Джека Беделла в Холар-сити. Случайность, помноженная на случайность.
Происшествие с кораблем было не менее нелепым, но такие вещи все же происходят, рано или поздно. Конечно, корабль мог быть и не «Корианисом», да и планетарные обломки имели шанс оказаться ни при чем.
В течение первых двадцати семи часов на борту не творилось ничего примечательного. Планетарный президент Манинеи не выходил из роскошной каюты, появляясь только к обеду. Премьер-министр Холара вел себя столь же отстранение, а вот министр торговли Холара держался свободно: расхаживал по салонам и с аппетитом разглядывал юных секретарш. Остальные политические деятели занимались кто чем, но особо не выделялись из общей массы. Гувернантки водили детей в игровые комнаты, где одни послушно играли, другие же немедленно начинали реветь и продолжали до тех пор, пока их не забирали обратно к матерям. Джек Беделл появлялся повсюду, с интересом посматривая на попутчиков, но завязывать знакомства стеснялся.
По времени Холар-сити наступил вечер, потом пришло утро; начался и закончился завтрак. Никаких неожиданностей.
Катастрофа произошла, когда мистер Беделл сидел в комнате отдыха, неназойливо разглядывая других пассажиров. Похоже, он оказался единственным, кто вообще что-то заметил. Исчезновение «Корианиса» было лишено всякого драматизма — для тех, кто исчез вместе с ним.
Свет на мгновение потускнел; корабль едва заметно вздрогнул. И все.
Внешний наблюдатель увидел бы гораздо больше. Невооруженным глазом засечь корабль в овердрайве невозможно: он находится в одной точке пространства так недолго, что его не успеет осветить даже близлежащее солнце. К тому же ни одной яркой звезды рядом не было. Солнце Холара позади представляло собой звезду четвертой величины, а солнце Манинеи прямо по курсу — звезду третьей. Мрак смягчался только тусклым сиянием далеких звезд.
Если что-то и могло блеснуть в этой тьме, то никак не ярче далекой пылинки Млечного Пути. Вряд ли кто рассмотрел бы даже корабль, вышедший из овердрайва. Воображаемый идеальный наблюдатель мог бы заметить, что иногда отдельные крохотные звездочки на мгновение гасли и загорались опять; но звезд было слишком много, а гасли слишком немногие и слишком ненадолго. Пространство все же не было пустым.
Космический мусор — это неправильной формы куски камня и металла, стремительно несущиеся через бесконечность. Частички планеты, разрушенной чудовищным взрывом сверхновой, наподобие того, что породил Крабовидную туманность. Он произошел давно, когда люди на Земле еще не научились греться у костра. Образовавшаяся в результате туманность давно рассеялась, но обломки покрупнее остались. Обломки разные: от камней величиной с кулак до металлических гор. Некоторые летели по отдельности, в нескольких сотнях миль друг от друга, некоторые стягивались в скопления слабыми гравитационными полями. Те достигали размеров небольшой луны, хоть и оставались сравнительно разреженными.
Весь этот мусор дрейфовал в никуда с тех пор, когда молодые галактики еще находились гораздо ближе друг к другу, чем сейчас. Случилось так, что одно из скоплений обломков пересекло курс «Корианиса». Корабль был невидимым, а обломки — не поддающимися обнаружению.
В самом сердце скопления возникла чудовищная вспышка, страшнее любого ядерного взрыва. В результате испарилась масса металла, равная примерно половине «Корианиса». Несколько сотен кубических миль звездного мусора пришли в движение. Огненный шар достиг десяти миль в диаметре, в течение миллисекунд побледнел, а потом расширился так, что даже перестал светиться.
Если находиться за несколько тысяч миль от эпицентра, такая вспышка выглядит яркой искрой, если за несколько миллионов — тусклой, едва видимой звездочкой. С расстояния же, которое «Корианис» покрывает за три удара сердца, невооруженным глазом нельзя было бы разглядеть ничего. Подумаешь, тысячи тонн металла, обратившегося в стремительно расширяющийся клуб пара. Достаточно скоро в пространстве образуется гигантское облако из атомов железа и никеля, что весьма необычно: облака межзвездного газа могут состоять из кальция или водорода, но железо-никелевых не бывает.
«Корианис» же просто исчез.
На борту «Корианиса», сидя в удобном кресле, Джек Беделл напрягся: свет мигнул и корабль едва заметно тряхнуло. В полупустом обеденном зале все спокойно продолжали обедать или завтракать — смотря по тому, кто когда встал. Не пролилось ни капли, хотя большинство людей что-то пили. Джек Беделл непроизвольно глянул в сторону громкоговорителей системы оповещения, но те молчали. Странно. Это в городе можно не обратить внимания на мигнувший свет или слабый толчок под ногами; на корабле, зависшем между звезд, это серьезно.
Посидев немного, Джек Беделл встал и выглянул в коридор. Так и есть: вон там, в конце, иллюминатор. С закрытыми створками диафрагмы, разумеется, поскольку в овердрайве смотреть не на что. Зато иллюминаторы пользуются огромной популярностью при посадке: ведь это такое увлекательное зрелище — пока корабль снижается, смотреть на целый мир, сначала с расстояния в тысячи, потом в сотни, а потом в десятки миль…
Джек Беделл скромно пропустил в зал дородную матрону, затем отправился в конец коридора. Створки в любой момент можно отодвинуть вручную; мистер Беделл взялся за рукоятку.
— А это — это можно? — спросил кто-то с запинкой. Джек Беделл обернулся. Молоденькая девушка, такая же пассажирка, как и он. Мистер Беделл видел ее не впервые. Обостренным чутьем того, кто сам вечно страдает от застенчивости, он сразу угадал родственную душу. Под взглядом мистера Беделла девушка немедленно покраснела.
— Я — я просто подумала, а вдруг это запрещено?
— Нет, отчего же, — улыбнулся он. — Я и раньше открывал иллюминаторы, на других кораблях.
Девушка замерла. Мистер Беделл чувствовал, что ей хочется оказаться где-нибудь подальше. Он и сам ощущал мучительную неловкость, но почему? Делать, однако, было нечего, и Джек Беделл повернул рукоятку. Створки раздвинулись, и он забыл про неловкость и про девушку. На голове у мистера Беделла зашевелились волосы.
Снаружи сияли звезды. В овердрайве их не видно, а корабли никогда не выходят из овердрайва в середине рейса. Но сейчас «Корианис» висел среди звезд, и хуже того: часть их заслоняло какое-то чернильное пятно, и это пятно медленно двигалось относительно корабля, затмевая одни звезды и приоткрывая другие. Какое-то тело, плывущее в пустоте. Может быть, совсем маленькое, у самого иллюминатора, а может, целая гора, во много раз больше «Корианиса».
Тело оказалось не единственным: вокруг плавали и другие черные облака неправильной формы. Так что «Корианис» выпал из овердрайва и оказался в очень дурной компании, в трех световых годах от ближайшего порта.
Джек Беделл сглотнул и подвинулся.
— Звезды, — сказал он ровным голосом. — Видите, какие красивые? Всех мыслимых цветов…
Девушка глядела как зачарованная. Небесная твердь, видимая из космоса, того стоит. Она забыла про свою робость:
— О-о-о!.. А эта чернота? Пятна?..
— Эффект, создаваемый полем овердрайва, — бодро соврал мистер Беделл.
Девушка все смотрела и смотрела, не в силах оторваться. «Она ведь кому-нибудь да расскажет, — подумал Джек Беделл. — И если на борту неприятности — а это факт, — чем меньше пассажиров в курсе дела, тем лучше… Может, объяснить?»
Она все сыпала и сыпала вопросами, потом внезапно сообразила, что болтает, и опять залилась краской.
— Я вот тоже побаиваюсь беседовать в полете, — объяснил Беделл, запинаясь, — хотя это совершенно нормально — общаться с другими пассажирами, а я летаю давно… Я был бы благодарен…
Ей было страшно неудобно, но ведь и он так мучительно стеснялся! И он заговорил, потому что она никому не расскажет, что корабль вышел из овердрайва. Может быть — может быть, все-таки можно что-нибудь сделать?.. Застенчивые люди нередко находят общий язык, потому что понимают…
— Пойдемте, присядем где-нибудь, — предложил он. Стараясь не привлекать внимания, Джек Беделл отер пот со лба. Корабль застрял примерно на середине пути, значит, сигнал достигнет любой из планет года через три — если вообще достигнет. К тому времени про «Корианис» уже забудут. Существуют и другие средства, но все они хороши, только если корабля хватились сразу. А с чего бы о нас беспокоиться?
Оказалось, что девушку зовут Кэти Сандерс и что она работает секретарем помощника министра торговли.
Лишь когда они расстались, Джек Беделл вспомнил об очевидном. Любой пассажирский корабль обязательно имеет резервный генератор поля овердрайва! Как я мог об этом не вспомнить? А я-то испугался…
Джек Беделл поспешил с выводами.
«Корианис» дрейфовал в пространстве, окруженный большими и малыми обломками планеты, погибшей миллиарды лет назад.
Когда случилась беда, в рубке были только капитан, первый помощник и вахтенный пилот. Без всякого предупреждения с треском вспыхнули ослепительные электрические дуги, и в одно мгновение генератор поля овердрайва превратился в груду металлолома. Тускло-коричневая дымка за иллюминаторами исчезла, и появились мириады звезд — и камни. Вдоль борта проплыл, медленно переворачиваясь, валун величиной с гору. Куда ни посмотри, повсюду были обломки помельче.
Если не считать разрядов на дуге, погасших очень быстро, все произошло совершенно бесшумно. В момент разрушения генератора корабль слегка тряхнуло, но ни взрыва, ни вспышки не последовало. «Корианис», за секунду до этого летевший со скоростью три четверти триллиона миль в час, вдруг застыл в пространстве. Первый помощник тупо смотрел в иллюминаторы, а вахтенного пилота начало трясти.