После часа самой великой резни, которой еще не видели глаза ни одного разумянина, небосвод стал как бы взбухать изнутри. По темному небу прошли огненные всполохи. Поднялся сильнейший ветер. В некоторых местах этой реали были рождены огромные торнадо, засосавшие в свои воронки темных, а также трупы — бесконечное множество трупов, усеявших Вуехен.
Наступал момент истины. В месте истончения плоти бытия рождался Великий Прорыв, рождался портал, сквозь который готовились шагнуть армия Хаоса.
Игорь бился, забыв обо всем. Если бы не Кхху и император гаутан, его давным-давно разорвали бы на части. Император отбивался огненным хлыстом и защищал правый подступ к таинству Совета Семи. Морлок оборонял центр и левый фланг, на котором орудовал сам Игорь. Ему приходилось туго. Сказывались два глубоких пореза, из которых обильно текла кровь. Он чувствовал, что в ближайшее время его ноги просто не выдержат веса его тела. Смерть равномерными шагами прохаживалась за спинами порождений Хаоса, и оценивала, когда же придет его срок.
Наконец случилось! Огненные небеса разверзлись, и из них повалили миллионы невозможно чудовищных и уродливых созданий. Видимо, они были непередаваемо голодны: едва оказавшись на земле, они бросались пожирать всех тех, кто до сего момента бился против защитников Эдема. Они за считанные минуты разорвали своих же соплеменников и кинулись на защитников ритуала.
Это была настоящая армия темных, по сравнению с которой авангард, охранявший Вуехен, показался бы песчинкой, микроном.
Из прорыва задул ледяной ветер. А по его краям в реаль Вуехен заглянули чудовищно огромные рожи демонов Хаоса. Стоглазые, с тысячью глумливо хохочущих ртов… Они любовались на дело рук своих, предвкушая гибель сущего. Гибель Эдема.
И тут… в дело вступили пятеро эльфов. Игорь совершенно забыл про них. А ведь они на военном совете всех рас предупредили, что будут биться сами по себе, никому не подчиняясь, и начнут свою битву тогда, когда сочтут нужным. Только теперь Игорь понял, почему их раса послала в бой такое малое количество бойцов. Эти создания были практически богами. Бились они только голыми руками и ногами. Но зато как!!! Когда их защита пропускала удар противника, их тела становились эфирными. Вмиг проходя через материальное тело того или иного соперника, они оказывались за спиной врага, и все начиналось сначала. Откровенно говоря, если бы не они, ни огненный хлыст гуатана, ни вселенское упрямство морлока, ни везучесть Игоря не смогли бы сдержать орду новых ничтожеств, созданных с единственной целью — уничтожить саму суть материи.
…Император покосился на дев и понял: вот тот момент, когда произойдет бросок. До этого момента они передвигались по кругу в сложном танце, сейчас же все семеро встали в один ряд. Они были ужасно измотаны. Глаза закатились — матово сверкали глазные яблоки, серые вспотевшие лица были неподвижны. Все они, словно по команде, одновременно закинули руки за голову, как это делают баскетболисты, а потом… выбросили их ладонями вперед, далеко, на всю длину, едва не выбив суставы.
Энергия, сжатая сейчас на манер пружины, была выброшена в сторону горизонта. По ходу своего движения она раскручивалась, сжигая не только всю живое, но и превращая в прах даже неживую материю.
Когда огромный сгусток невидимой обычному зрению силовой паутины достиг Прорыва и соприкоснулся с первозданной энергии Вселенной, произошло то, что ученные умы назвали бы аннигиляцией. На несколько мгновений, а быть может и Вечностей, весь Эдем застыл… После чего сверкнула вспышка — обжигающе-белая, нестерпимо яркая…
Перед тем как потерять сознание, Игорь запомнил лишь то, как какая-то страшная морда ворвалась в ряд магов Совета Семи и ударом своего огромного хвоста отправило в лоно Единого пятерых из семи участниц битвы за Эдем. Затем его бессознательное тело подхватили огромные мускулистые руки Кхху. Прикрывая Равного спиной от нестерпимого жара, морлок прыгнул в открывшиеся врата между реалями. Следом за ним, волоча бездыханные тела Эсфирь и Стэллы, в закрывающиеся врата успел проскочить и чернокожий император гуатан.
'ВУУУООООМ!' — разорвалось само пространство на неисчислимые составляющие. Реаль Вуехен и часть духов Хаоса перестали существовать даже в самом теле Мироздания.
Глава 3.
Он снова стал чистой энергией своего истинного Я. Вокруг него было то, что все разумные существа Эдема называли Творцом. Его сознание нежилось в чистом свете его Мощи и Славы.
'Рад вновь приветствовать твою сущность в моем лоне, человек другого бытия. Я рад, что тебе удалось выполнить условие нашего с тобой договора. Отныне ты являешься продолжением моей божественной воли в том, что твои соплеменники называют майи. С этого момента ты становишься моим аватаром. Моим материальным проявлением в энергии майи. Так давай же в месте насладимся моим новым творением!'
'Каким еще творением?'
"Я создал то, что приводит майи к новой ступени осмысления материи и роли моего Святого духа в развитии структуры бытия. То есть, выражения моего божественного Я, в чистой материи".
"Какой еще майи, Творец? Какой материи? Что-то я тебя не понимаю…"
"Что ж, давай воплотимся в нее вместе…"
Прошло мгновение, и Игорь — в своем прежнем теле — оказался среди очень красивого места. Голубая лагуна с ниспадающим в нее водопадом. Он был величественен и потрясающе красив. Однако звук низвергающейся воды был не громче трели небольшого ручейка. Прямо в теле горы, с вершины которой и ниспадали мощные потоки, располагался Божественный Храм. Это строение, по искусству исполнения и воплощению Величия, можно было сравнить с Пирамидой Хеопса, Тадж-Махалом и Великой китайской стеной, вместе взятыми. Бесспорно, это архитектурное творение поражало не только воображение, но и сознание. Перед ступенями Храма располагалась огромная площадь, на которой в позе медитации застыли странные существа. Их было просто не счесть. Они сидели в позе лотоса и парили в той же позе на расстоянии полуметра от земли. Их тела были сухопары до необычайности. Головы большие. Ушные раковины отсутствуют. На теле нет даже намека на волосяной покров. Огромные глаза занимали, казалось, половину лица. Они были обнажены, но различить, где мужская, а где женская особь было невозможно. У существ отсутствовали всякие половые признаки.
"Разве они не прекрасны, мой Шиван?"
"Где ты тут видишь Ивана? Это ты сейчас к кому обращаешься, Творец?"
"К тебе и в то же время к себе, так как ты теперь и есть Я. Ты мое продолжение или, если хочешь, воплощение моей силы в майи".
"Мда? Ну ладно, а что насчет этих дохляков? Они так же прекрасны, как рожа Уриуса. Кстати, а ты-то где? Появись, а то болтать с пустотой мне как-то несподручно".
В то же мгновение, возле него появилась ослепительной красоты блондинка. Она была хороша, как… ну, как сама жизнь. В общем, она была самим совершенством.
— Эй, Творец, это ты?
— Нравится?
— Откровенно говоря, да, — признался он, во все глаза рассматривая обнаженную фигуру Творца.
— Что ж, мне приятно, что тебе приятно. Пойдем, пообщаемся с нашими детьми. Ты увидишь, как они прекрасны.
Пожав плечами, Игорь пошел вослед белокурой дамы, которая виляла своими бедрами, как… как… доступная женщина. Заметив их приближение, одно из существ тут же приземлилось на землю и, не добежав до них трех шагов, распростерлось ниц.
— Подойди ко мне, дитя мое, — ласково изрекла блондинка.
— Я не смею этого сделать, о мой Создатель и его первое, и самое сильное проявление, — Шиван!
Эпитет 'Шиван' почему-то резал слух, а может быть, и сознание. Было в нем что-то от собачьей клички. 'Шиван, к ноге! Место, служи! Хороший мальчик, вот тебе косточка!' Но пока Игорь решил воздержаться от комментариев. Самое странное во всем этом было то, что его мысли не мог прочесть даже Творец, хотя последний и утверждал, что теперь они с ним одно целое. Игорь не сомневался, что его отношение к собачьей кличке и виду яйцеголовых вряд ли понравилось бы блондинке. И, конечно, она бы пожурила свое второе Я. Однако же, этого не происходило. Выходит…
Что выходит, он так и не додумал, ибо яйцеголовый обратился к нему лично.
— О Шиван! Ты первое и самое великое проявление Ши в материи! Позволь припасть и к твоим стопам, так как ты тот, кто ближе всего к Ши. Тот, кто заслужил это место по праву своего преданного служения Идее и Реализации Ши. Молю тебя, о Господь, поделись своей частичкой чайтан, с истинно преданным.
— Чего-о? Это с чем это с тобой поделиться? А в глаз?
— О, понимаю. Ты хочешь проверить знания смиренного преданного. Ты хочешь узнать, насколько я познал мироздание и его принципы!
На эту тираду блондинка лишь улыбнулась краем губ. Между тем, преданный продолжал:
— Понятие чаитан означает "жизненная сила". Являясь живыми существами, мы можем двигаться, а вот, например, стол не может этого, поскольку не обладает жизненной силой. Движение и деятельность могут считаться признаками или проявлениями жизненной силы. В самом деле, можно сказать, что деятельность невозможна без жизненной силы. Понятие чаитан-ча-тйма можно перевести как "отличительный признак жизненной силы в бессмертии". Но как эта жизненная сила проявляет бессмертие? Его не проявляет ни человек, ни какое-либо другое сотворенное существо в нашей материальной вселенной, никто из нас не бессмертен в этих телах. Мы обладаем жизненной силой, мы совершаем какую-то деятельность и мы бессмертны по своей природе и конституции, но материальные условия, в которые мы помещены, не позволяют проявиться этому бессмертию. В учении Катха утверждается, что бессмертие и жизненная сила присущи и нам, и Богу. И хотя это действительно так, — то есть я, все мои собратья, и Бог бессмертны, — между Творцом и нами существует различие. Являясь живыми существами, мы занимаемся многообразной деятельностью, но у нас есть склонность впадать в материальную природу. У Бога такой склонности нет. Будучи всемогущим, Он никогда не попадает под власть материальной природы. Более того, материальная природа, это всего лишь одно из проявлений Его непостижимых энергий. Например, находясь на земле, мы можем видеть только облака на небе, — он поднял вверх глаза. Игорь последовал его примеру и, к своему удивлению, увидел невообразимо красивое голубое небо и белоснежную вату облаков.
— …Если человек поднимется над облаками, то сможет увидеть все великолепие рукотворной природы. С такой высоты, все здания, Храмы и города, покажутся крошечными и никчемными. Так и великому Ши и его Шивану, с его неимоверной духовной высоты, все материальное кажется ничтожно малым. Обусловленное живое существо, склонно падать с майи, отчего его знания искажаются и лишь Творец способен с высоты своего духовного совершенства видеть все в истинной перспективе. Лишь у Бога нет склонности к этому. Мы же, ограниченные живые существа, склонны впадать в иллюзию, и потому мы называемся обусловленными.
'Что за бред несет этот яйцеголовый? Ему бы надо чем-нибудь подкрепиться, иначе, того и гляди, наступит полный "параллелипипед": вон какой тощий! Недели три, видать, не жрамши!'
— Слышь, тебе, небось, жрать охота? — поинтересовался он у преданного.
Существо с ужасом в глазах посмотрело сначала на Игоря, а затем на белокурую женщину.
— Я вижу истинную природу Творца в воплощенном передо мной божественно красивом существе! — Он посмотрел на спутницу Игоря. — И я также вижу, что у тебя, Шиван, огненный нимб. Это истинный признак Шивана. Зачем же ты ввергаешь меня в искушение? Ты не похож на демона. Почему же ты не веришь в мое искреннее служение твоему началу и проявлению Единого?
'Слушай, Творец, что несет этот безухий? Ни фига не понятно!'
"Мои лучшие творения аскеты. Они употребляют пищу в очень ограниченном количестве, так как тело бренно. Нужно заботиться не о нем, а о душе"
"Н-да. Такими темпами они и рожать перестанут по той простой причине, что будут не в силах заняться любовью".
"Они и не занимаются ею. Для них женское лоно равносильно твоему представлению об Аде. Мои истинные дети размножаются путем искусственного осеменения эмбрионов. Они достигли того, что стали появляться на СВЕТ БОЖИЙ бесплолыми. Тех, что рождаются с женским или мужским началом, они бросают с этой вот скалы в знак своей великой веры и самопознания! — кивком головы женщина показала в сторону невысокого парапета, за которым начиналась пропасть.
— Но почему? — вслух удивился Игорь. — Что плохого в том, чтобы рождались дети обоих полов? Объясни мне, преданный!