- Берем бластеры, - сказала Милора.
Через десять минут дети, поставив оружие на боевой взвод, шагнули в шлюзовую камеру пиратов. Створки прохода с шипеньем разъехались, и в прямоугольнике света дети увидели три фигуры: угловатого старого робота, высокого худого человека и здоровенного сутулого детину. Бластеры моментально уставились на них, как стрелки компаса на север.
- Руки вверх! - сказал Даниил. Все трое послушно подняли руки.
- Вы пираты? - с надеждой спросила Милора.
- Нет, - честно соврал Андраковский и улыбнулся: - Здравствуйте, дети!
- Руки не опускать! - велела Милора.
- То есть как это не пираты? - удивился Даниил.
- А что вы имеете в виду? - миролюбиво поинтересовался Андраковский.
- Под термином "пираты" мы подразумеваем разумных существ, совершающих грабежи с целью наживы, - разъяснил Даниил.
- Ну какие же мы пираты! - малость покривил душой Андраковский.
- А кто вы?
- Художники, - ни с того ни с сего брякнул Катарсис.
Андраковский немного помолчал и сказал:
- Да-да.
- Сегодня было совершено бандитское нападение на лайнер "Аввакум" с Земли, - сказал Даниил. - Никого, кроме вас, в окрестностях нет.
- Странно! - изумился Катарсис,
- Гы-ы!.. - засмеялся Бомбар, посмотрел на Андраковского и снова стал строгим.
- Вы пройдите, осмотрите, - пригласил маэстро детей. - Не стесняйтесь, дело-то серьезное...
Даниил помялся, оглянулся на молчащих Милору с Артемом и неохотно согласился:
- Ладно, ведите... Но руки не опускать! Под конвоем детей, не опуская рук, Андраковский прошел по "Большой Медведице" и, кивая головой, надежно доказал, что никаких криминальных пиастров и дукатов, изумрудов и бриллиантов в отсеках и трюмах катера не содержится.
- Все равно подозрительно! - шепнула Милора Даниилу, но Даниил мрачный, как гроза, только показал кулак Артему.
- Да не мог я упустить! - отчаянным шепотом крикнул Артем.
- Ладно, руки-то это... - хмуро сказал Даниил пиратам. - Обознались.
- Ничего, - успокоил Андраковский. - Может, тогда чайку?..
- Некогда, - вздохнул Даниил и метнул в Артема тяжелый, испепеляющий взгляд.
- Давайте-давайте! - живо сказал Артем. Обняв Даниила и Артема за плечи, Андраковский повел всех в рубку. Бомбар притащил стол, отодвинул мольберт, расстелил скатерть; Катарсис принес из кладовки самовар и чашки, вытащил из шкафа огромный пряник и поставил кипятить воду. Все расселись вокруг стола.
- А что, ваш корабль сильно пострадал от пиратов? - осторожно поинтересовался Андраковский. - Может, помочь?
- Не знаю, - пожал плечами Даниил. - Мы решили сперва бандитов обезвредить.
- А где... - маэстро помялся. - Где ваши родители?
- Их пираты усыпили, - ответила Милора. - Там и спят, на звездолете.
- Значит, вы в одиночку полетели? - Андраковский покачал головой. Думаете, справитесь?
- А что? - вызывающе спросил Даниил.
- Нет-нет, - быстро сказал Катарсис. - Ничего абсолютно!
- А почему вы считаете, что вы вправе наказывать этих несчастных? печально полюбопытствовал маэстро.
- Возраст здесь ни при чем, - отрубил Даниил. - Мы - представители более высокоразвитой и гуманной цивилизации, поэтому имеем право.
- Конечно, так, - неохотно согласился Андраковский. - Но...
- Это логика воинствующей добродетели.
- Понятия добра и зла очень относительны. Нужен богатый опыт, чтобы верно разобраться.
- Все равно ни у кого нет морального права грабить.
- Но это же не детское дело - карать за проступки. Я всегда считал Землю очень гуманной планетой! У вас, кажется, был даже какой-то Христос, который завещал прощать падших.
- Христос - это легенда, бывший бог. И примитивно под гуманизмом понимать всепрощение.
- А милосердие? Будьте милосердны, дети! Вы идете по зыбкой трясине! Вам надо учиться милосердию и чуткости! Чутко надо подходить, чутко!.. Может, вас плохо воспитывают?
- Наши понятия о нравственности вполне сформировались, чтобы мы могли принимать самостоятельные обдуманные решения и строить свои отношения с людьми на объективных предпосылках! - громко, зло и официально заявил Даниил.
Андраковский ухватил себя за подбородок. Рассуждения этого маленького, самоуверенного землянина брали Я верх над его смутной системой человеколюбия, где одно противоречило другому, где творились письма для будущего и совершались грабежи. Катарсис разлил чай по чашкам, и Даниил, взяв чашку в обе руки, стал дуть, смешно округляя щеки. Милора грызла пряник, роняя крошки, и Артем краснел от стыда за нее и толкал ее ногой Под столом.
"В чем же загвоздка? - думал Андраковский. - Где проходит та эфемерная линия, что не бросает доброго и гуманного по натуре человека - а ведь даже давний воспитатель маэстро пират Параллакс был добр по-своему! - из одной крайности в другую? Где та система воспитания, что учит сильного, мужественного и стойкого землянина быть милосердным, чутким, умеющим прощать? А может, он и не прав вовсе? Может, это и есть доброта объективная, целесообразная, расставляющая всех по местам и насылающая возмездие?"
Но пока Андраковский думал, в пустоте по направлению к двум катерам несся третий. Это разъяренный Аравиль Разарвидзе случайно обнаружил не подающий признаков жизни "Аввакум", а в нем - спящий экипаж и записку Даниила.
- Шакалы! - шипел Аравиль, форсируя скорость. - Гнусные твари! Подонки!
Катер трясся, двигатель ревел. На экранах иллюминаторов уже вырисовывалась страшная картина: беззащитные дети попались в плен к пиратам. Два состыковавшихся катера, словно вампир и его жертва.
И уютную тишину чаепития вдруг разорвал грохот включившегося динамика.