Человек пошевелил руками и ногами - они повиновались ему, хотя и плохо.
Все, что произошло с ним, всплыло откуда-то изнутри и злорадно улыбнулось: "Вспомнил? Вспомнил!"
Человек тихонько застонал от бессилия. Ему сейчас было необходимо оказаться дома - дома, а не здесь, в этой гигантской морилке!
Он приподнялся, опираясь на локоть, с отвращением провожая взглядом разбегающихся тараканов. Нет, еще слишком рано уходить, слишком он слаб - не дойдет. Ладно, подождем.
Человек откинулся на подушку и впился глазами в растрескавшийся потолок, в люминесцентные светильники без плафонов. Он будет терпелив. Он дождется.
5
...А земля уходила из-под ног, и Ренкру приходилось балансировать на камнях, внимательно глядя, куда он ставит ноги. Потому что один раз еле вытащили, когда он неосторожно попал ступней в расщелину и застрял. Хвала Создателю, Скарр вовремя сообразил, что происходит, и поторопился прийти на помощь - иначе бы катившийся сверху камень накрыл Ренкра.
Горгули маленькими помятыми комочками прыгали впереди и лишь изредка поглядывали назад: как там великорослые чужаки, успевают ли? Тролль и альв успевали, но силы у них были на исходе.
Внезапно Сирэм исчез. Долинщику показалось, что мастер свалился в трещину, как недавно он сам. Но когда подбежали, оказалось, что Сирэм отыскал еще один вход в вертикаль. Или... куда?
Гунмель протиснулся в отверстие, наполовину присыпанное каменной крошкой, обернулся и махнул им рукой:
- Давайте за мной.
Скарр, а потом и Ренкр опустились на четвереньки и поползли - настолько узким был этот ход. Но лучше такой, чем...
Снаружи снова загрохотали камни, что-то с треском ударило, внутри стало темно.
Долинщик оглянулся. Сзади, там, где раньше серело скорчившееся в агонии небо, сейчас светлел только тоненький овал, опоясывающий камень, который заткнул вход в тоннель. В общем-то, чего-то подобного и следовало ожидать. И теперь оставалось надеяться, что мастера выведут их отсюда.
Сирэм на случившееся отреагировал спокойно.
- Ничего, выйдем, - успокоил он.
И добавил тихо:
- Если ничего не изменилось.
Ползти по этой норе оказалось не так-то просто, особенно мешали недостаток воздуха и страх, что они, может, навсегда заперты в этом подгорном ходе.
Иногда Ренкру казалось, что они ползут по кругу - и будут делать это вечно. Тогда он прижимался ободранной щекой к камню и вспоминал Вальрона. "Это твое предпоследнее дело". Значит, появится и последнее, значит...
Свой дорожный мешок он потерял еще во время дикой скачки по камням - в отличие от Скарра, который волок за собой полупустую полотняную тушку. Мастера утверждали, что еды в ней должно хватить до тех пор, пока они не попадут в вертикаль.
При упоминании о вертикали горгули мрачнели, особенно Сирэм. Он лучше своего молодого спутника знал, что сотрясения Горы не могли на сказаться на ее жизни.
Спустя примерно сутки ход стал расширяться, а скоро все четверо оказались в вертик... Нет, это не было, не могло быть вертикалью!
На месте чистых и гладких коридоров - завалы из камней, провалившиеся стены, то там, то здесь - группки фосфоресцирующих насекомых, жалкие, сиротливо жмущиеся друг к другу. Каким-то образом они выбрались из своих "отростков" и теперь не знали, что делать, чем питаться и как жить дальше. Спутники Ренкра хотели было навести порядок, но быстро осознали бессмысленность любых попыток и лишь горестно взмахнули ушами. А Сирэм озабоченно покачал головой:
- Если и червята выбрались...
Они спустились чуть ниже и обнаружили, что мастера занимаются именно отловом и водворением на место детенышей каменных червей. В отростке, отведенном специально для этого, уже скопилось много червят, они слепо тыкались головами в стенки и невидимый барьер на выходе, извивались и даже попискивали, чего Ренкр от них совсем не ожидал.
Несколько мастеров замерли у стен и напряженно следили за тем, что происходит в коридоре. Их шарики-мо, обступив со всех сторон еще одного червенка, загоняли его в отросток. Детеныш норовил выскользнуть, но стоило ему направиться не туда, как шарики моментально срывались с места и ударялись о его нос; при этом мо вспыхивали и свод коридора наполнялся мечущимися туда-сюда тенями.
Мастера, как могло показаться на первый взгляд, стояли бездеятельно, лишь наблюдая за происходящим. Но присмотревшись, Ренкр заметил, как напряженно подрагивали нижние кончики их ушей, как выступили и медленно стекают, оставляя мягкие дорожки в шерсти, капли пота.
Четверка путников замерла, стараясь не шевелиться, чтобы не отвлекать горгулей. Лишь когда червенок оказался в отростке, Сирэм шагнул к своим собратьям, скорбно качая головой. Они опустили глаза.
- Все настолько плохо? - прошептал мастер.
- Гора умирает, - ответил тот самый толстячок, которого Ренкр запомнил еще по спору горгулей, пускать ли его наверх, к Глазу.
Остальные молча кивнули.
- Песнь? - едва слышно произнес Сирэм.
- Песнь, - подтвердил толстячок.
Ренкру стало страшно - так было сказано это слово. Мо потускнели и опустились к полу, словно им стало невыносимо тяжело летать.
Скарр растерянно посмотрел на мастеров, потом подошел тихонько к альву:
- Неужели они говорят о той самой Песне?
- О какой?
- Ты не знаешь? Потом расскажу.
Часть мастеров развернулась и ушла, остальные обступили чужаков и Гунмеля с Сирэмом.
- Вам удалось, - утвердительно сказал толстячок.
- Удалось, - прошептал Гунмель. - Только теперь я не уверен, стоило ли...
- Уверен, - промолвил толстячок. - Стоило. Просто тебе - как и нам всем - слишком сложно смириться с мыслью, что необходимо было пожертвовать Горой, дабы спасти мир.
- Да, - выдохнул Гунмель. - "Дабы спасти мир!" О, спасители мира, радуйтесь! И пойте Песнь. И я тоже... спою...
ИНТЕРЛЮДИЯ
1
Горы, как и всякие живые существа, рождаются и умирают. Точно так же, как и у других живых существ, смерть горы вызывает у окружающих скорбь. Только зачастую скорбь эта во много раз сильнее, чем при гибели любого другого живого существа.
Так или иначе, смерть горы ощущают все ее обитатели - кто-то просыпается ночью в холодном поту, у кого-то перевернется все внутри, и он не сможет несколько дней поедать камни; некоторые на пару суток перестанут светиться. Мастера в этом случае поют Песнь. Эта Песнь - целый ритуал, длящийся до тех пор, пока каждый горгуль не изольет свою скорбь; это прощание с горой, потому что (пусть и не сразу) мастера в конце концов вынуждены будут покинуть каменного мертвеца.
Готовятся к Песне недолго, нужно лишь, чтобы все горгули собрались в Сердце горы. Там и происходит прощание. Некоторые мастера считают, что своей Песнью они помогают умирающей отойти в мир иной. При этом горгули никогда (если вы, конечно, рискнете спросить об этом у скорбящих), никогда не скажут вам, что за "мир иной" они имеют в виду. Возможно, это просто миф, а возможно...