— Куда? — теперь уже растерялся заводила Гиа́нт.
— Не твоё дело, — с явно угрожающей тягучестью прогудел Севка.
— Не дерзи старшим! — одёрнула его Юлька и вежливо проинформировала членов делегации лилейным голоском беспечной малолетки: — К Ва́рсугу.
Вовремя вспомнила, как Улея «заливала» перед другой «комиссией» инквизиторов.
— А ксарр-то тебе зачем? — несказанно удивился пятикосичный Любр.
— Стану ксаревной-лягушкой, — по-русски пробубнила под нос Юлька.
Севка весело хмыкнул и тряхнул гривой:
— Точно. Самый верный способ записаться в красотки. А то у нас тут, что ни лик, то рыло.
— Заткнись, — ласково посоветовала Юлька, шныряя взглядом между дамами.
На их месте ей бы вряд ли захотелось услышать оценку своим прелестям из уст наглого юнца. А именно так Севка и выглядел в кругу настоящих мужчин, что молча и хмуро пялились на неё.
— Ну, хватит! — деланно рассердилась Юлька, вторично стрельнув глазами в ту молоденькую Вейру, что растревожила её душу. — Изображаете тут начало конца света! Высосали из пальца проблему и носитесь с ней, как дураки… что носят воду решетом.
Перевести на местный язык «писанную торбу» с ходу не вышло. Но и альтернативный вариант развеселил всех, у кого имелось чувство юмора. Гиа́нт, к примеру, огласил расщелину громогласным гоготом. Бальзаковская дама заурчала мелодичными смешками. Да и прочие лица заметно расслабились.
У всех, кроме молодой Вейры. Та буквально пожирала юную Нанку глазами. и словно бы ожидала от неё каких-то шагов.
— Никакой войны вам я объявлять не собираюсь, — продолжила между тем Юлька ковать железо, пока оно в цене. — И никому другому тоже. Ещё не хватало тратить время на всякие глупости. Я намерена жить в своё удовольствие. А всякая там кровавая чепуха в круг моих удовольствий не входит. Как и галиматья по поводу захвата власти. Простите, но трудиться владыкой «чего бы то ни было», я категорически не желаю. Как и трудиться вообще.
— Действительно умна не по годам, — одобрительно заметила бальзаковская дама.
— И, судя по всему, искренна, — поддакнула Вейра с волнистыми волосами.
— Всё это слова, — уже вполне добродушно погромыхивал Гиа́нт.
— Ещё меньше я намерена кому-то что-то доказывать, — снова перехватила инициативу Юлька, не желая развозить по тарелке кашу бесполезных споров. — Вам надо, вы и доказывайте. Только не на словах. Потрудитесь поискать доказательств моих злостных намерений. Иначе можете даже не сотрясать впустую воздух. Я девочка не злобная и не капризная. Но будете надоедать придирками, пожалуюсь моему спасителю, — пихнула она в бок ухмыляющегося Севку. — И опекуну.
— По́пту самого Шота? — уважительно заметил пятикосичный Любр. — Да уж, с Владыкой шутников не пошутишь. Безнаказанно.
— А кто тебе назначил в опекуны Болва́та? — иронично выгнул Гиа́нт свои бровушки толщиной с Юлькино запястье.
— Я же и назначила, — с трудом сдерживая раздражение, профыркала Юлька. — Вашим мнением на сей счёт не интересуюсь, не старайтесь. Всех вам благ, а я пошла.
И она действительно пошла, как говорится, куда глаза глядят. Будто случайно мимо молоденькой Вейры.
— Эй, Нахе́ра! — по-прежнему насмешливо окликнул строптивицу Севка. — Куда тебя понесло?! Дитя порока и верховной дури!
Девятисущие вновь дружно заржали — теперь каждая шутка инопланетного оболтуса будет проходить на ура. Лишь потому, что он подпевала Шота. Севка и дома вечно скоморошничал, и тут, как говорится, попал в струю. Не нагибаясь, подхватил с земли козырную возможность шутить ниже пояса с кем угодно. И не ходить при этом с разбитой рожей. Что ты с ним поделаешь, когда «крыша» этого горлохвата и циника в самых «верхах»?
Лишь бы не заносился — начала пугаться собственных мыслей Юлька, развернувшись и потащившись обратно. Лишь бы не терял чувство меры — в последний раз покосилась она в сторону заинтересовавшей Вейры, которая со скучающим видом пялилась куда-то в сторону. Ох, грехи наши тяжкие!
— Там у нас тупик, — пояснил Севка, кивая в сторону взятого Юлькой направления. — Нам в обратную сторону.
— Тогда чего расселся? — раздражённо пробухтела она и двинула на указанный выход, потащив за собой Улею: — Поменьше бы умничал, приличней бы выглядел.
За её спиной вновь дружно заржали: маленькая Нанка тоже поймала свои полминуты славы. Славы трамвайной хамки.
Улея скользила рядом с непостижимой для такого мощного тела грацией. Будто не шла, а «фигурировала» на коньках. Держала Юльку за руку и вздыхала.
— Что с тобой? — искренно заинтересовалась новоявленная Нанка. — Мы что, ещё от них не отделались?
— Боюсь, что нет, — задумчиво покачала головой девушка.
— Поясни.
— Раньше тебя все боялись и хотели убить. Теперь они тебя узнали, но бояться перестанут не скоро.
— И как мне их переубедить? — озадачилась Юлька. — Ты-то уже знаешь, что я за человек. Терпеть не могу иметь врагов. Хочу уютный дом на берегу моря. И много внуков.
— Дабы жизнь скучной не казалась? — прогудел за спиной Севка. — Боишься плесенью покрыться?
— Не груби матушке! — прорычала Улея, кидая через плечо крайне неодобрительные взгляды, граничащие с негодованием.
— А кто грубит? — пошёл на попятный наперекосячный ухажёр. — Я же не отказываюсь. Обязан внести свою лепту, так внесу. Хочет внуков, значит, сделаем, — прозвучала в его голосе настырная многозначительность.
Та, кому она предназначалась, презрительно фыркнула. И демонстративно уставилась перед собой неукротимым взглядом несгибаемой приверженки всего правильного. Тут уж чуть не фыркнула Юлька: до чего же смешная девчонка. Вот, вроде и умница, но зашорена, как старый конь, крутящий водяное колесо.
Если Севка на этом непаханом поле начнёт сеять дурь своего мира и времени, всходы дадут непревзойдённую хабалку. И шансы у него солидные: девочка явно к нему небезразлична, сколько бы ни «делала лицо».
— Дети, потом поругаетесь, — голосом строгой училки пресекла Юлька несвоевременное выяснение отношений. — У вас ещё вся жизнь впереди. Займёмся тем, что сейчас важнее всего. Аспид, ты уже думал, где мы будем искать отца?
— Я на этом башку сломал, — вмиг посуровел Севка и даже шаг стал грузно печатать, будто сваи заколачивал. — Как ты думаешь: он тоже сейчас Любр?
— Уверена, — не вполне искренно, но по возможности твёрдо заверила Юлька. — Ящерки являлись всем нам… — осеклась она, покосившись на Улею.
— Я знаю, как вы сюда попали, — мягко успокаивающе промяукала та. — Севкья рассказал. И тоже думаю, что твой муж стал Любром. Странно, конечно, что УАТ отправились за вами аж в другой мир. Никогда о таком не слыхала, — задумчиво пробормотала весьма образованная на здешний лад девушка.
— Слушай! — встрепенулся Севка, тряхнув своей спутанной гривой. — А, может, Шота попросить, чтобы помог мне отца найти. Я ж ему теперь не посторонний.
— Шот не поможет, — без малейшей тени сомнений возразила Вейра. — Он же Владыка смеха, а не Бог Путеводитель.
— Точно, есть такой, — отыскал Севка в чужой памяти нужного персонажа и озадаченно поскрёб щетинистый подбородок: — Но он же нас терпеть не может. Молись, не молись, из вредности не отзовётся.
— Кого нас? — переспросила Юлька и тут же сама себе ответила: — Ах да. Девятисущих Нерушимой Троицы: Вейры, Нанкешты и Люброфта. Поэтому нужно найти его собственных детей. В памяти Нахеры прорехи, или творения Бога Путеводителя Пту́та всего лишь двоесущие?
Улея прыснула и тут же прикрыла рот ладошкой. Сделала лицо важным, а взгляд значительным — не подкопаешься, дабы уличить её в кощунстве: в насмешке над Богом. После чего хитруля на полном серьёзе выдала:
— Никаких прорех в твоей памяти нет. Творения Пту́та действительно двоесущие.