Перевозчикам не пришлось подкарауливать, когда у причалов освободиться местечко: у них был персональный уголок. В стороне от стены, огораживающей храмовый комплекс с прилепленными к нему жилищами жрецов.
Где — кстати сказать — столь высокую персону, как Нанка, встретили бы ползком на брюхе. Всем коллективом: от главных жрецов разных богов до последнего золотаря. С ног бы сбились, норовя ей угодить.
— Бу-Каар, — задумчиво оглядывалась Юлька, машинально вскарабкавшись на вытащенную с плота колесницу. — У тебя в Хевнете свой дом?
— У меня дома нет, — сухо проворчал воин, демонстративно пялясь в сторону. — Ты бы слезла с колесницы. Глянь, как ослы бесятся. Сорвутся с места, потопчут чужой товар. Пор-Ба придётся возмещать убытки. Если, конечно, ты не снизойдёшь, — неожиданно опять предложил этот богохульник. — И не возьмёшь вину на себя.
Бу-Каар испытующе уставился на свою неудобную знакомую: накажет за нахальство, или нет? Девчонка действительно столь простодушна, или придуривается, дабы подловить его и наказать за вольнодумство.
— Не снизойду, — в тон экспериментатору съязвила Юлька и спрыгнула с колесницы к облегчению пары возниц, висящих на шеях беленящихся ослов. — Потому что не хочу выставлять себя напоказ. Плохо, что ты бездомный. А ещё жениться вознамерился.
— Не твоё дело, — с деланной суровостью отрезал воин, старательно супя брови. — Лучше скажи: какой дом ты хотела бы осчастливить своим присутствием? Богатый или попроще?
— Тот, у хозяина которого не самый длинный язык, — усмехнулась Юлька. — Мог бы и сам догадаться.
— Я должен спросить, — нравоучительно заметил Бу-Каар, глядя куда-то ей за спину. — Ты всё-таки Нанка, а не просто наглая девица, возомнившая о себе лишку.
С недавнего времени Юлька обнаружила, что у каждого человека свой индивидуальный запах. Запоминать их не старалась — эта инфа и без того въедалась в башку намертво. Так что Пор-Ба — чей запашок потянулся из-за спины — она идентифицировала моментально. Даже на битком набитом причале, где стояла густая с трудом переносимая вонь.
— А ты где живёшь? — она резко обернулась к купцу в полной уверенности, что обескуражит любителя подкрадываться со спины.
— Моё поместье на северной окраине города, — даже не попытался притвориться обескураженным пройдоха с железными нервами.
— И твоё тоже? — обрадовалась Юлька, что не придётся далеко бегать за невестой Бу-Каара.
— Отец приглянувшейся ему девушки, — покосился купец на решившего остепениться воина, — мой сосед. — И старинный друг. Я бы не хотел его сопровождать в западную пустыню раньше срока.
Память Нахеры подсказала, что именно на западе аборигены хоронят своих мёртвых: пустыня там, джунгли или вообще море — без разницы. Главное, отволочь покойника на запад. Который, между прочим, для западных соседей был востоком.
Великое дело: правильно похоронить человека. Ибо верный путь в загробный мир — это вам не пробежка по перрону первой подвернувшейся станции метро. С неё ты доберёшься до нужной тебе станции — даже если законченный идиот: в метро все пути подписаны. Если же ошибёшься при выборе пути в загробный мир, так уж дело не поправишь. Никогда. Так и отправишься в адские вертепы, где злые кровожадные духи будут целую вечность жрать твои кишки. У них не забалуешь.
— С чего ты взял, что я собираюсь поторопить твоего друга? — неприятно удивилась Юлька тому, что о ней так дурно подумали. — Ты что, решил, будто я его убью?
— Обязательно убьёшь, — невозмутимо поддакнул Пор-Ба, вцепившись в один из висящих на груди амулетов.
Из красивого полупрозрачного синего камня: поразительно насыщенного цвета. В самом амулете ничего выдающегося: просто женская фигурка. С неправдоподобно тонкой талией и толстой задницей, из которой торчали неимоверно жирные ляжки. Длинные волнистые волосы Богини — а кого ж ещё-то — были тщательно выточены: локон к локону. И весьма смахивали на изображение текущей реки.
Воссуществовавшая из Создателя Рапу — подсказала память Нахеры. Самая почитаемая абихушитами Богиня — что естественно, ибо в пустыне драгоценнее воды только собственная жизнь.
— Ты не слишком-то почтителен, — забрюзжала на инсинуатора Юлька, почувствовав укол обиды.
Купец обвёл её изучающим взглядом и на свой лад извинился:
— Я почтителен. И не имел намерения тебя оскорбить. Просто ты Нанка. Хотя и стараешься вести себя, как человек. Что, как ни странно, у тебя получается.
— Раз получается, значит, я человек, — проворчала Юлька, не желая углубляться в тему. — А ты, почтенный, не финти. Отвечай прямо: пустишь меня в свой дом? Погостить.
— Только не сразу, — моментально отреагировал привыкший всё просчитывать купец. — Дай мне чуток времени, чтобы удалить из поместья животных.
— Ослов? — вспомнила Юлька о его транспортных средствах.
— И коров, — со вздохом махнул рукой Пор-Ба. — И овец. А главное, пару аргатанских быков. Этих, если ты напугаешь, мы всем скопом не угомоним. Пока они всё поместье не разнесут.
— Я подожду, — покладисто кивнула Повелительница смерти. — Хотя, проще найти мне какой-нибудь уголок подальше от животных.
— Тогда я не смогу принять тебя в доме, — озадаченно возразил купец. — А это бесчестье. Нанка не может обитать в дальней халупе у самой стены поместья. Думаю, лишь там тебя не почуют со скотного двора.
— Почему не могу? — нетерпеливо брякнула Юлька, чуя, что проблема выеденного яйца не стоит.
— Там живут мои рабы! — искренно возмутился Пор-Ба.
— Ну, так высели их, — невозмутимо потребовала Юлька. — Это даже лучше: прикажи, чтобы в мою халупу вообще никто носа не совал. И хватит об этом.
Осчастливленный купец не посмел препираться. Махнул рукой и ускакал вперёд: готовить официальный приём. А так же очистить для них рабскую хижину у дальней стены поместья. Ну, и обустроить её подобающе для Всесильной и Разрушающей: честь всё-таки детям не игрушка — ею не пренебрегают.
Юлька и не пыталась — тем более не собиралась устанавливать здесь свои порядки. Спасибо уже и за то, что ей попались вполне адекватные мужики. Лишённые религиозного мракобесия с холопскими замашками узколобых почитателей «вышестоящих».
Она топала рядом с Бу-Кааром по узким улочкам городского улья, стуча деревянными подошвами по каменной земле. Между прочим, остальные носители примитивной обувки столько шума не производили: то ли опыт, то ли дерево другой породы. На Юльку же оборачивался каждый второй. И не будь на её лице очередной занавески — Пор-Ба презентовал почти прозрачную дорогущую тряпку — башка бы отвалилась от тысяч ответных кивков на поклоны.
Скуки ради она пыталась возбудить в себе хоть какое-то любопытство в адрес местных достопримечательностей. Не вышло. Достопримечательностей тут просто не водилось. Улицы напоминали склад в обувном магазине: коробка на коробке, рядом с коробкой — и вокруг одни коробки. Прямоугольные, аккуратные, обмазанные глиной с непременными бойницами под самый потолок.
Правда, на крышках некоторых были устроены навесы: растянутые на жердях яркие цветные тряпки. Под ними в сомнительном теньке сидели женщины и рукодельничали. На этом вся архитектура заканчивалась: ни малейшего разнообразия форм и расцветок. А ведь на дворе уже не каменный век: во всю голову бронзовый.
До северного предместья Хевнета добирались целую вечность. Ибо все верхами, а сама Повелительница смерти по-прежнему пешком. Бу-Каара сей афронт больше не смущал. Он покачивался в седле своего скакуна с видом закоренелого пофигиста.
Кстати, и сам скакун как-то подуспокоился насчёт соседства Нанки. Артачился-артачился, получал кулаком по ушам и нате вам: внезапно решил наплевать на проистекающие от неё флюиды. Размеренно бумкал копытами по каменной земле, демонстративно игнорируя худую заморенную смерть с правого бока.
Той же скуки ради Юлька принялась музыкально подбумкивать ему своими деревяшками. Бум-та́тата-бум-татата́. Бум-та́тата-бум-красота. Её всегда манили барабаны тайко, на которых японцы выделывали чёрте что.
Есть что-то завораживающее в музыке, которую никто не «выпиливает» из струн и не «выдувает» из труб. Нечто первобытное, что сидит у тебя где-то на самом донышке выстраданного интеллекта. И, как ни странно, именно оно будоражит кровь больше всего остального.
Поместье Пор-Ба реально оказалось поместьем. Нет, глинобитные коробки так и остались коробками, кое-где поставленными одна на другую. Но между ними росли пальмы — признак богатства хозяев. А перед самой большой коробкой хозяйского дома красовался самый настоящий бассейн — вообще несусветная роскошь.
Вокруг бассейна понавтыкали кустов и деревьев исключительно плодово-ягодного назначения. Всё тот же принцип: ни пяди орошаемой земли впустую. А фасад хозяйской коробки украшали размалёванные цилиндрические колонны. Раскрашенными были и деревянные дверные коробки — тоже ничего себе роскошества. Дерево здесь дороже бронзы — напомнила память Нахеры, о чём Юлька и без неё уже догадалась.
Внутрь поместья они с Бу-Кааром прошли через натурально вавилонские массивные ворота. Две башни, между которыми устроено что-то вроде арочной раскрашенной дверной коробки. Хотя сами ворота прямоугольные.
На полукруглом навершии над воротами был намалёван огромный чёрный распластавшийся ящер. С поразительно уродливой расплющенной морденью. Судя по всему, сам Хуш, на спине которого расселись три маленькие изящные ящерки: оранжево-жёлтая, синяя и белая. Надо думать: огонь, вода и воздух — все три супруги на шее бедного мужика. Каждая небось ещё и с норовом: Богини же, а не прачки.
Пройдя под ними первой, Юлька предстала перед Пор-Ба. Тот стоял, гордо выпятив пузо, под руку с пухлой невысокой красивой женщиной средних лет. И естественно, для затравки взялся драть глотку:
— Внимание и покорность!
— Могу ли я переступить твой порог? — поморщившись, вспомнила инопланетянка о местном этикете.