— Затем, что Нанкеште на это плевать, — злорадно прошипела Богиня невинного лукавства и убийственной лжи. — Это не смертельно. Для неё: ведь ты останешься целёхонькой. А для тебя? Твой муж любит уродок?
— Он любит меня, — мрачно пробормотала Юлька, борясь с желанием вцепиться жестокой гадине в рожу.
— Если хочешь, я помогу тебе добраться до твоего хвалённого муженька, — неожиданно бросили ей кость.
Да ещё какую! Самую лакомую. Самую… Ту, что мгновенно мобилизовала все внутренние резервы на борьбу. Безжалостную и свирепую. На которую женщину лучше не провоцировать: она и сама не ведает, чего способна натворить в таком состоянии.
— Цена вопроса? — бесстрастно осведомился опытный спец по окучиванию клиентских «тяжеловесов». — И советую хорошо подумать, прежде чем предлагать невыполнимое.
— Не наглей, — строго указала Богиня всяких пакостей на «недопустимость» и «перегибы».
— Не держи меня за дуру, — высказалась Юлька в альтернативном ключе. — В конце концов, мужа я и без тебя найду. Так что говори прямо…
И тут на ум пришла странная задумчивость Шота. Буквально несколько минут назад на этих же циновках. Поэтому следующего захода не могло не случиться:
— И кого же я должна убить? О Криводушная Повелительница чёрствости и сиюминутности.
— Я и это запомню, — кокетливо пригрозила Сахти, продолжая постреливать по сторонам всеми пятью глазами.
— Непременно, — одобрила Юлька и попросила: — Не трать моё время. Скажи прямо: на что ты меня толкаешь?
Вдруг в голове что-то зашебаршило. Или кто-то. Будто залез в черепушку и завозился, устраиваясь поудобней. После чего в той самой голове родился крамольный вопросец:
— Хочешь натравить меня на какого-то Бога?
Все пять глаз Богини безобидной изменчивости и подлых измен вперились в Нанку, весьма ощутимо подпалив кожу.
— Держи карман шире! — выпалила Юлька, потрясённо уразумев, что попала в точку.
Или ею «попали», ибо вторженец в башке возликовал.
— Я могу тебя убить, — с деланным равнодушием напомнила подлинная Богиня.
— Убить можешь, — с искренним уважением к чужой силе согласилась Юлька. — А сделать из меня дуру не выйдет даже у Хуша. Боги, как и люди, не могут сверх того, что могут.
— Ты же там, у себя не верила в Богов, — придирчиво намекнула Сахти, что из неё тоже пытаются сделать дуру.
— И что? — со всей почтительностью улыбнулась Богине не вполне обычная смертная. — Там, дома они со мной общаться не спешили. А здесь я убедилась в вашем существовании. Значит, буду считаться с этим прискорбным фактом, — не удержалась она от шпильки.
Душа просила хоть с какого-нибудь бока укусить могущественную заразу, демонстративно игнорирующую приличную одежду и милосердие к слабым.
— Ещё как будешь, — проворчала Сахти, подлетев над циновками.
И без единого слова прощания усвистала в небеса.
После чего к Юльке повернулся оживший Бу-Каар. И удивлённо обозрел валявшуюся на земле девятисущую:
— Ты же только что вымылась. А туника? Куш-Фифа́ преподнесла тебе лучшее, что есть в доме. Тунику из тончайшего нежнейшего фаратского полотна.
Юлька хмыкнула: жену почтенного Пор-Ба родители назвали «маленькой неумёхой». Интересно, что ж такого натворила эта вполне серьёзная рассудительная дама в младенчестве, чтобы заслужить столь обидную кличку.
— У меня такое ощущение, будто здесь что-то случилось, — внезапно безо всякого перехода пробормотал Бу-Каар. — А я всё прозевал.
Вот только-только его лицо было безмятежным, и вдруг будто шилом кольнули: встопорщился весь. Глаза зашарили по крохотному дворику, куда выходили двери трёх коробок-сараюшек. Кстати, ради гостьи освобождённых от всего содержимого: и разумного, и съестного, и несъедобного.
— С чего ты взял? — слегка округлив глазки, уточнила Юлька. — Я ничего такого не чувствую.
— А я чувствую, — напористо гнул своё воин, подскакивая на ноги и озираясь. — Прямо тут, — упёр он палец в цент лба и поморщился. — Будто бы чей-то голос твердит, что здесь опасно.
— Чей-то голос, говоришь? — пробормотала Юлька, тоже принявшись озираться.
Причём, стараясь не пропустить ни единой подозрительной песчинки. И таки нашла то самое «шило», что вздумало колоть кого ненужно. Когда его об этом не просили.
Память Нахеры крепла с ощущением девочки, что жизнь налаживается. Не сказать, будто Юлька чувствовала прежнюю хозяйку тела, страдая раздвоением. Однако незримое присутствие Нахеры ощущалось во всём. И ничуточки не мешало.
Вот и сейчас само собой в башке всплыло знание о фокусах, что проделали и над ней, и над Бу-Кааром. А так же о самом фокуснике. Которого неплохо бы прихватить на горячем и допросить — затаилась Юлька, подключив к поиску все свои нечеловеческие инструменты.
Маленький паршивец обнаружился под стеной за углом халупы, отведённой Повелительнице смерти. К сожалению, поймать его в убогом девчачьем теле так же реально, как сделать из тюленя биатлониста. И вот уже белая ящерица свистанула к отмеченному углу: хватать и карать — только грива веером да хвосты дыбом.
Через мгновение под её передней лапой завозилось и запищало нечто, похожее на помесь паука с кротом. Нелепое создание из глины с шестью ногами и десятью парами глаз вокруг всей головы. Мелкая гнусь превосходно передвигалась под землёй, куда норовила удрать при малейшей опасности. Ещё бы ей не нарываться на неприятности, если так и норовит сунуть свой нос-дудочку в чужие дела.
Приняв человеческий облик, Юлька покрепче перехватила шершавое сухое тельце крото-паука. При этом постаралась придавить пальцами максимально возможное число красных глаз-пуговиц. Потерять хотя бы один для гадёныша целое горе. Потеря же нескольких приводила к его смерти.
Верней, к развоплощению, ибо нехуры были творениями Тхута — Бога знаний, мудрости, учёных, библиотек и прочих подобных вещей. Но главное, хранителя мирового порядка — с чем, понятное дело, не шутят. Хотя такой важный Бог мог бы сотворить своих подручных из чего-то более солидного и надёжного, чем обычная глина.
Всё-таки малыши были его глазами и ушами на земле: весьма важная миссия. А слепили их, как попало. К тому же сотворили всего лишь четверосущими. Они обладали телом ШАТ и собственным именем РАТ — очевидно, чтобы их не путали. Зато сердца нехурам не дали. Возможно потому, что те могли рассыпаться в руках, стоило их поймать. Песок просыпался сквозь пальцы вместе с глазками. После чего нехур мог вновь слепить себя сам — главное, не потерять глаза.
Помимо тела с именем Тхут одарил свои творения жёсткой приверженностью к своему своеобразному роду-племени — КАТ. Малыши были единым целым — чисто муравьи. Ну и, само собой, их наделили божественным духом УОТ — без него как-то не особо побегаешь, если ты кусок глины.
Короче, достаточный набор для определённых функций — сложность натуры лишь помешает исполнять поставленную Богом цель: шпионить за нарушителями всемирного порядка.
— Попался? — вполне дружелюбно мяукнула Юлька, разглядывая свою добычу.
Знания знаниями, но увидеть своими глазами всегда поучительней.
— Пусти! — вытянув к ней рыльце-трубочку, отчётливо пропищал нехурчик и замолотил двумя свободными лапками: — Пусти, Разрушающая! Всё расскажу Всемогущему Отцу! Он тебе покажет!..
Юлька встряхнула горлопана и весело замурчала:
— Твой Всемогущий отец Тхут, конечно, могущественный Бог. Однако, не из самых любимых его Несотворённым отцом. Хуш сынка не слишком-то жалует. Если вообще о нём помнит. А мне вот интересно: Тхут успеет убежать от своей добросердечной, но не склонной всё прощать сестры Нанкешты?
Нехурчик в её руках замер, на полном серьёзе решая поставленную задачу. Закончил расчёты и уныло проквакал:
— Не успеет. Смерть вездесуща и стремительна.