— Обязательно покалечу, — по-прежнему дружелюбно пообещала ему Юлька, поднося ноющего притвору к лицу. — И даже уничтожу окончательно. Ты давно по земле шмыгаешь?
— Давно, — бросив бесполезный моральный шантаж, степенно поведало нелепое творение Бога Тхута. — Уже пятый день.
— Прямо старик, — вдруг иронично прокомментировал чудные события Бу-Каар, справившись с целым букетом чувств.
Видимо, прежде мужику не доводилось лицезреть эти полумифические создания воочию. Небось думал, что это бабьи сказки — мысленно хихикнула Юлька, поднеся нехурчика к нему поближе.
— Ну, как он тебе?
— Потешный, — тепло улыбнулся Бу-Каар, погладив лысую крутолобую головёнку двумя пальцами.
— А этот гадёныш, между прочим, за нами шпионил, — поддразнила она сентиментального воина. — Шпионил же? — вновь тряхнула она страдальцем.
От души — у того аж что-то клацнуло внутри его дудки. Неужели зубы — удивилась Юлька, а вслух пригрозила:
— Этот день станет последним, если не признаешься.
— В чём? — искренно изумился нехур.
— Как тебя назвали при сотворении?
— Ой-ёй-ёй-ёй-ёй! — вмиг вернулся к моральному шантажу глиняный засранец. — Ты меня погубишь! А я бедненький ещё и не пожил толком…
— Ну, что ж, прощай, — пожав плечами, чуток усилила Юлька давление на красные глазки. — Приятно было поболтать.
Что-что, а тупыми нехуры вовсе не были. Из тупых глиняных болванчиков хреновые шпики — бесполезные, как не посмотри. Поэтому новый знакомец моментально реагировал на изменение конъюнктуры. Особенно столь опасное: выдать своё подлинное имя для подобных искусственных созданий сравни самоубийству. Причём, удачному: раз и нету.
Тем более выдать его не кому-то, а Нанке — те известные мрачные стервы. И укорота на них нет — кроме их Творца Нанкешты. Которая тоже… себе на уме.
— Поклянись именем своей Великомудрой Лучезарной Богини, Любимой дочери Несотворённого с начала начал, место которой с предвечных времён рядом с тем, кто создал его для себя, чтобы находиться… — тоном фольклорного одесского еврея затянул ушлый паршивец, приступив к торгу.
— Короче, — потребовала Нанка, сурово сдвинув брови.
— Поклянись, что не убьёшь, — послушно исполнил команду нехурчик, шмыгая с присвистом своей дудкой.
— Не убью, — просто пообещала Юлька, ослабив давление на его глазки. — Зачем? Правда, при одном условии: ты найдёшь себе новый предмет для слежки. А за мной таскаться больше не будешь. Ибо во второй раз живым уже не уйдёшь.
— Тогда убивай, — сокрушённо вздохнув, просвистел в дудку нехур и повесил буйну голову: — Это условие мне горемычному не по силам.
— Конечно, не по силам, — вновь вмешался Бу-Каар, укоризненно глянув на непонятливую Нанку. — Он же себе не хозяин? Он творение своего Бога.
— Не занудствуй, — поморщилась Юлька и потребовала: — Лучше придумай, как разрешить эту проблему. Убивать малыша мне как-то не по сердцу. Но и позволить ему шпионить за нами тоже нельзя. За это его… кое-кто другой прикончит. Ты же слышал, о чём ОН тут говорил? — склонившись к подсудимому, вкрадчиво переспросила она.
— Само собой, слышал, — неподражаемо гордо заверил придурок, которому лучше бы соврать в добрый час соврать.
Или хотя бы промолчать.
— Ну, и как ты надеялся выжить, болван? — деланно посокрушалась Юлька. — С кем вздумал тягаться?
— Ну-у-у… — завис нехурчик в поисках аргументов.
— Даже не пытайся, — нетерпеливо встряхнула она волокитчика и потребовала: — Решайся! Или твоё имя, или я тебя не больно убью.
— Неху две тысячи одиннадцатый, — не стал испытывать терпение Повелительницы смерти приговорённый.
— «Земляной» с порядковым номером, — перевёл Бу-Каар кличку нехура. — Самое подходящее имя. Сделан из глины и похож на остальных: рыло в рыло. Если каждому придумывать собственное имя, свихнуться можно.
— Слишком длинно, — переключилась Юлька на более насущное. — Будем сокращать. Неху-До или До-Неху? — благосклонно предложила она выбор хозяину идиотской клички, — «До», если непонятно, это сокращённо две тысячи одиннадцатый.
— Мне нравится просто До, — сделал нехурчик своеобразный выбор. — Такого имени ещё ни у кого не было, — занялся инкубаторский субчик повышением самооценки. — А ты меня вправду не больно убьёшь?
— Вправду, — задумавшись, брякнула Юлька и тотчас опомнилась: — А зачем? Что, так шибко надо?
— Всё равно Творец развоплотит, — как само собой разумеющееся выдал неудачливый две тысячи одиннадцатый. — За то, что на глаза попался. Я плохо получился: недоглядели. Что-то не то с УОТ. Но сразу развоплощать не стали: Творец был в добром расположении духа. Сказал, что любой недоносок имеет право на встречу с удачей. Но я её что-то не встречал. Может, просто не успел? — заглянул он Юльке в глаза практически с научным интересом.
Никакой печали в преддверие скоротечной преждевременной кончины.
— Его можно спасти? — безо всяких излишних сюсюканий сухо осведомился Бу-Каар.
При этом столь неодобрительно зыркнул на юную Нанку, будто та самолично создала этот мир сплошных нелепиц и крайностей.
— Не знаю, — озадаченно нахмурилась Юлька, ослабив хватку.
Нехурчик попытки к бегству не предпринял: куда ему бежать? Для своих он теперь чужой. А для чужих объект сплошных суеверий. Прикончат со страху, как пить дать.
— Можешь остаться со мной, — неуверенно предложила Повелительница смерти.
— С Нанкой? — выпучились сразу все двадцать красных бусин в ожерелье глиняного чудика. — Добровольно?
— А у тебя есть выбор? — усмехнулся Бу-Каар, перехватив болванчика из рук растерянной девчонки.
После чего воин внимательно осмотрел их первое совместное приобретение — даже в пах заглянул. Надо думать, машинально: как с щенком или котёнком. Юлька прыснула, когда нехурчик услужливо расставил задние лапки: нате, мол, любуйтесь. Как у меня там всё гладенько и чистенько: ни единой дырочки или трещинки.
Бу-Каар тоже хмыкнул и хитро подмигнул Нанке.
— Ты непочтителен с нашей Всесильной, — укорил его До, как самое добропорядочное поточное творение своего придирчивого Творца, отвечающего за мировой порядок.
— Ему можно, — заверила Юлька и уточнила: — Ну что, остаёшься? Или вернёшься к своим развоплощаться?
— Останусь, — обречённо уведомил нехур, как будто речь шла о продолжении скучной вечеринки, за пределами которой жизнь ещё скучней. — Пока Всемогущий и Всевидящий Тхут не обнаружит, что я дерзнул сбежать. Тогда и развоплотит.
— Ну, это мы ещё посмотрим, — проворчала Юлька, потягиваясь и вдруг её озарило: — Слушай, До, а ты, случаем, не знаешь, о ком толковал Шот?
— Не знаю, — покосившись на человека, не вполне уверенно отнекался горе-шпик.
— Шот? — насторожился Бу-Каар, очень внимательно посмотрев на свою вроде как подопечную. — А он тут при чём? Тебя с ним что-то связывает?