И тут же втянул дурную башку в тельце: вот это прокол, так прокол. Теперь Нанка его точно не помилует.
— Понятно, что у тебя за дефект, — нарочито тягостно вздохнула Юлька, отняв паразита у многозначительно сощурившегося Бу-Каара. — Ты болтун.
— Твой сын? — почти и не удивился бывалый воин, влипший в небывалую ситуацию с нечистью. — И сколько ему лет?
— Шестнадцать, — буркнула Юлька.
— Большой совсем, — одобрил взрослый мужчина, собиравшийся создать семью.
— Издеваешься? — недоверчиво уточнила Юлька, машинально поглаживая прижухавшегося нехурчика.
— Издеваться над священством материнства нехорошо, — рассудительно возразил Бу-Каар. — К тому же небезопасно. Всеблагая Ясноликая Рогоносица за подобное кощунство может отнять мужскую силу, — пояснил он, невольно ширкнув рукой по кожаной юбке в районе мужского достоинства.
Будто проверяя, что оно всё ещё на месте и функционирует. Ибо Всеблагая Богиня женского плодородия — включая деторождение и материнство — Ясноликая Прозревающая сквозь тьму Бдежет и вправду может сделать тебя импотентом. А там хоть лоб разбей, замаливая грех: назад отнятое стерва не вернёт — проверено тысячекратно. В лекарском искусстве Богиня с головой коровы ни бум-бум.
Как человек, подкованный интернетом в медицинских вопросах, Юлька знала о целом наборе причин, приводящих к мужской импотенции. Однако в этом мире — как показал опыт — вполне может существовать причина в лице натуральной Богини. Так что шутить с ней не стоит даже мысленно.
— А сын действительно существует? — не удержался от любопытства Бу-Каар.
Вопрос, адресованный девчонке-подростку, звучал по-идиотски.
— Ещё как, — со вздохом призналась измотанная нечеловеческими испытаниями мать.
— И где он?
— Побежал отца искать, — вновь ляпнул нехур, разомлев от ласки.
Которую, ну, никак не мог чувствовать своей глиняной башкой.
— Полагаю, остального мне лучше не знать? — с деланной рассеянностью осведомился Бу-Каар, разглядывая лезвие позабытого ножа.
— Почему бы и нет? — благосклонно ответствовала Повелительница смерти, отвесив оплеуху болтливому глиняному болвану. — Собственно, для этого ты мне и нужен: отыскать мужа. С твоим опытом и отвагой, думаю, получится быстрей, чем в одиночку. Но, это потом. Сейчас у нас с тобой есть пара неотложных дел. Во-первых, твоя невеста. Во-вторых… расскажу после твоей свадьбы. Кстати, как имя твоей невесты?
— Сахиу́ти, — не сдержал скользнувшую по тонким облупленным губам улыбку суровый воин.
Если девушке дали имя «прекрасное пёрышко», та либо родилась недоношенной, либо в младенчестве исключительно талантливо дрыгала ножульками. Папина-мамина цаца-любимица. Впрочем, в половине случаев детей по мере роста переименовывают. Ибо с первой попытки их имена нередко подходят кому угодно, кроме них самих.
— Хорошо танцует? — всё же уточнила Юлька.
— Ужасно, — развёл руками жених. — Но менять имя не стали. Уж больно её любят. В семье девять сыновей и она последыш.
— Ценное приобретение в качестве жены, — пробормотала под нос Юлька, сощурившись на нехура.
Тот съёжился под взглядом Нанки, однако и на этот раз не попытался слинять.
— Слушай, ты ведь, кажется, можешь изменять своё тело? — выудила Юлька из памяти Нахеры.
— Могу, — осторожно поддакнул До. — Если очень надо. А мне очень надо?
— Желательно, — строго уведомила Нанка. — Не стоит привлекать к нам излишнее внимание. На меня и без того вечно пялятся. А с тобой стану поводом для сплетен лет на сто вперёд.
— А кем я должен стать? — деловито проквакал До, оглядывая своё грубовато слепленное из глины тельце.
— Кем-то, кто не носит шерсть, — неуверенно предложила Юлька, лихорадочно подбирая подходящее животное. — Только не змеёй. И не жабой!
— Чего проще? — изрядно удивили Бу-Каара её пустые потуги. — Храмовая собачка. Они как раз такого же размера, — подцепил он подопытного за одну из ножек и поднял.
Нехурчик извивался, лупя остальными лапками беспардонного мужлана. Когтищи у него ого-го: длинные и толстые — самое то для землеройных созданий. Однако кровавых следов на руке воина не оставалось: нечисть не стремилась лишиться глаз на пустом месте.
— Кстати, о глазах, — спохватилась Юлька, цапнув До за другую ножку, дабы тот прекратил крутиться.
Тот прекратил и задумался:
— У собак глаз меньше.
— Гораздо меньше, — поддакнул Бу-Каар, опустив бедолагу на свою широкую мозолистую ладонь. — Вообще-то всего два. Что будем делать с остальными?
— Спрячем, — прямо-таки по-человечески беспечно отмахнулся До, втягивая в себя лапку, которую растянул, пока висел да барахтался. — Это ерунда.
— А в чём настоящая проблема? — насторожилась Юлька.
— В тебе, — наставительно проквакал нехур. — Живое создание к тебе на руки не пойдёт.
— Чёрт! — привычно вырвалось у неё.
— Что? — дружно вытаращились воин с нечистью.
— Ничего, — досадливо отмахнулась Нанка, прислушиваясь и принюхиваясь.
Глава 17
С чем я нас и поздравляю
УАТ Юльки сработал молниеносно. Моргнуть не успела, как оказалась в шкуре ящерицы и одновременно в полёте. Который завершился под каменной стеной, окружавшей поместье. Обе передние лапы Нанки прижали к ней какое-то уродливое существо. Мало того: несколько хвостов спеленали его, не давая шевельнуться.
Не торопясь отпускать добычу — нужно ещё разобраться, что за перец — она постаралась получше разглядеть её. Пойманный персонаж напоминал вампира. Не сексапильного кинокрасавчика, а существо, виденное ею на репродукции к какой-то старинной книге. Нечто костлявое с какой-то нелепой ломанной сутулой фигурой.
Яйцеобразная лысая башка с острым подбородком и чисто символически обозначенным носом напоминала традиционного «зелёного человечка» — нашла Юлька максимально точное сравнение. Щёки, надбровные дуги, скулы, губы — всё это Творцу пойманного урода показалось лишним. Щель безгубого рта почти не видна, зато глазищи — моё почтение: натуральный лемур.
Атхутепы крайне опасны — распахнув пасть, подсказала Нахе́ра, у которой всё внутри вставало дыбом на пойманную тварь. Длинный синий язык Нанки медленно подполз к морде творения некоего Бога Птураха.
Тот был братом-близнецом Вездесущего Птута. Того самого, что Связывал небо, землю и «подземелье», сотворив богам дорогу туда-обратно. Бога Птута именовали Путеводителем — в самом обычном географическом смысле: из точки А в точку Б. Покровителем странствующих караванов и Владыкой пустынь.
Птурах тоже числился Богом Путеводителем — близнецы же. Только путеводительствовал он в поисках знаний, истины и прочих нематериальных вещей. Считался Богом правды и порядка. Не мирового порядка — как Бог Тхут, сотворивший До — а порядка среди живущих на земле существ. Всех без разбора. Что-то вроде закона сосуществования и правильного «взаимопожирания».
Вот этот самый Птурах оказался единственным Творцом — кроме Вейры, Нанкешты и Люброфта — у которого получились аж восьмисущие сотворённые. У его атхутепов не было только божественных двойников УАТ — носителей дара перевоплощения. А так вполне себе человекообразные существа — только уроды.