Если девушке дали имя «прекрасный голос», значит, даже в младенчестве она орала исключительно музыкально.
— Хорошо поёт? — дежурно уточнила Юлька.
— Ужасно, — развёл руками Бу-Каар, едва не стряхнув на землю лысую храмовую собачку. — Но менять имя не стали. Уж больно красиво наловчилась словами играть. Кого хочешь, умаслит.
— Ценное качество для женщины, — на полном серьёзе одобрила Юлька, выбрав нечто, весьма смахивающее на апельсин.
— Благодарю на добром слове, — прекрасно поняла смысл сказанного девушка, изящно склонив головку.
— Ещё и умница, — нешуточно восхитилась Повелительница смерти и предложила: — Присаживайся. Угостись вместе со мной. Только не вздумай меня бояться.
— Не буду, — чинно пообещала Гарути, аккуратно присев рядом с подносом.
На её выставочно-прилежной физиономии блестели глаза чистопородной чертовки. Не красавица — мелькнуло в голове Юльки — но очаровательна. Есть в ней что-то этакое. Перчик-изюмчик. Глаза не просто большие и глянцевые, а с непритворными проблесками интеллекта.
Пухленькая, как и подобает дочери зажиточного отца. К тому же не слишком рослая, отчего выглядит толще, чем есть на самом деле. Но явно подвижная и ловкая.
А самое главное: девушка была семисущей — вся в отца. Не каждая отважится вот так запросто явиться к Повелительнице смерти — сама бы Юлька точно не стала испытывать судьбу.
— Замуж хочешь? — внезапно отчего-то заинтересовалась она.
— Не особо, — поморщилась Гарути, и не думая смущаться присутствия мужчины.
Который не преминул её подкусить:
— Откуда такое нежелание? Все добропорядочные девушки мечтают о муже. Даже такие бедолаги, как ты. Кого Всеблагая Ясноликая Бдежет по ошибке оделила слишком большим умом.
— Оттуда, что не хочу быть ломовой ослицей, — парировала языкатая умница. — Ещё и бессловесной.
Наверняка эту папину-мамину колючку за глаза дразнят змеищей — хмыкнула Юлька. Кстати, они весьма опрометчиво избаловали дочурку: замуж такую и вправду получится выдать лишь с очень большим приданым. Абихушиты весьма не приветствуют в женщинах мозги и дерзость — это у них почитается хуже горбатых уродливых бабёнок из третьесортных троесущих.
— Не такая уж ты и драгоценность, чтобы так нахальничать, — продолжил подзуживать девицу Бу-Каар.
И поглаживать по спине храмовую собачку с подозрительно внимательным понимающим взглядом красных глаз.
— Не ври, — усмехнулась Юлька. — Она просто замечательная. И мне очень нравится.
— Может, ещё в услужение себе возьмёшь?
Девятисущие прислуги не держали, ибо… Не держали и всё. Помощники какой-нибудь Вейры, решившей открыть лечебницу, не в счёт: это не холуи, это по работе. Даже Ахарта, заведя себе личное войско, не имела горничных с массажистами и прочими.
Зато её психованная дочурка разошлась не на шутку: сначала один, затем вторая. Туши свет, пляши на древних костях. Революция и шок!
— Может, и возьму, — медовым голоском промурлыкала Юлька и устремила на Гарути благосклонный взгляд: — Согласна?
— Да! — выдохнула девчонка с таким непереносимым ожиданием чуда, что Юлька даже испугалась. — Честь и слава служить Всесильной Разрушающей Повелительнице смерти!
— Пошутили, и хватит, — сухо намекнул Нанке Бу-Каар, стряхнув с рук ойкнувшую собачонку.
Гарути уставилась на это диво округлившимися глазами, но визжать и не думала.
— Я не нарочно, — задрав к Юльке мордочку, покаялся нехурчик в очередной оплошке. — От неожиданности.
— Он говорящий, — не испуганно, а скорей обличающе ткнула в него пальцем девушка.
— Конечно, пошутили, — отмахнулась Юлька, внимательно разглядывая ту, кому, возможно, чуть не сломала жизнь. — Гарути, такая судьба не для девушки. Болтаться со мной по всему миру…
Честно говоря, что-то в новой цыганской жизни Нанки коробило Юльку. Словно ей корячилась судьба бродячей циркачки — удовольствие на любителя. Даже пресловутое могущество не скрашивало общую картину вечно кочующей ящерицы, которой нигде не рады.
— Уж точно не такого изнеженного цветочка, — как-то непривычно зло съязвил Бу-Каар.
— Всё лучше, чем киснуть в этих стенах! — внезапно окрысилась на воина эта наглая
курица.
Надерзила и бесстрашно нахохлилась.
— Ну, ты… даёшь, — то ли похвалил, то ли поругал её за дерзость Бу-Каар.
— Вот и я говорю, — вздохнула Юлька. — Она мне подходит. Терпеть не могу дурочек. Особенно высокомерных и манерных. Думаешь, Пор-Ба огорчится?
— Сообщи ему о своём намерении отнять дочь, тогда и узнаешь, — обиженно процедил Бу-Каар.
После чего порывисто умаршировал за калитку на хозяйский двор. Гарути проводила воина злым насмешливым и отчасти мстительным взглядом. Только этого не хватало!
— Изволь объясниться, — потребовала Юлька, пнув её ногой.
Чисто символически, но девчонка от неожиданности хлопнула Нанку по этой самой ноге. Шлёпнула и тотчас испугалась своей кощунственной выходки.
— Не вздумай падать на коленки, — предупредила Юлька, потирая справедливо отбитое место. — И не смей врать. Говори: на что он обиделся?
— На твои слова о манерных и высокомерных, — вполне охотно наябедничала ушлая конъюнктурщица.
Поскольку речь шла о женщинах, а Бу-Каар собирался жениться, ответ напрашивался сам собой:
— Его невеста?
— А кто же ещё? — презрительно фыркнула Гарути, но тут же вспомнила о манерах, потупила глазки и ненатурально вежливо промяукала: — Прости, Всесильная. Я не должна злословить о невесте твоего приближённого.
— А тянет?
— Ага, — мяукнула девчонка, стрельнув в Нанку ядовито сияющими глазками.
— Ладно, — вздохнув, расслабилась Юлька, откинувшись на спину. — Гляну на это его сокровище, тогда и решу, насколько ты права. А ты, зараза, — вновь пнула она совершенно нетипическую для аборигенов бесстыдницу, — не смей обижать моего Бу-Каара!
— И меня, — пискнул прыгнувший ей под бок нехурчик.