— Не буду, — насупилась вредина, как-то слишком многозначительно покосившись на калитку, за которой скрылся Бу-Каар. — Я что, сумасшедшая?
— И это я ещё не решила, — съехидничала Юлька.
И только тут осознала: пока болтала да обжиралась фруктами, солнце по своей тутошней манере буквально рухнуло за горизонт. «Омрачило», так сказать, окрестности: мрак, хоть глаза выколи. Повелительница смерти и склеротиков вспомнила: её ведь заждалась невеста Бу-Каара!
Ой, как неудобно — мысленно повинилась она перед воином и сползла со своей лежанки. Этот день никогда не закончится.
Глава 18
Может, им это показалось скучным?
Вслед за Гарути Юлька прошлёпала на так называемый женский двор. В принципе, от рабского тот отличался лишь декорациями. Пышным кустарником, обсыпанным жёлтыми ягодами. Бу-Кааром, что подпирал калитку с важным видом лица, посвящённого в сумасшедшие тайны бытия. Парой навесов из цветных тряпок и крохотными глиняными светильничками, расставленными по всему двору.
Красиво — умилилась Юлька и тут же съездила ногой по краю резной деревянной тахты с подушками.
— Сволочи! — прошипела инопланетянка, безжалостно вырванная из высокоразвитой цивилизации с фонарями и луной.
Боль вспыхнула и молниеносно погасла. До на руках сочувственно прокряхтел, но, к счастью, ничего не ляпнул.
— Бу-Каар, дорогой, ты не сердишься? — нагнувшись, проинспектировала Юлька разбитый палец.
Ранка мгновенно затянулась, но рядом в пыль на утоптанной земле впиталась крохотная капелька крови. Не отдавая себе отчёта в собственных мотивах, она сковырнула эту грязную капельку и отправила в рот. Мало того: проглотила эту гадость. Женщина, привыкшая мыть руки после туалета, брезгливо поморщилась. Нахера же удовлетворённо расслабилась: её кровь не попадёт в чужие руки. Это нельзя — это табу.
Нельзя, так нельзя — мысленно пожала плечами Юлька. И обернулась к своему добровольно избранному надсмотрщику — вот и слово для него нашлось. Тот не потрудился сменить маску злокозненной иронии на что-то более приличествующее. Хмыкнул и громко рявкнул:
— Внимание и покорность!
Чтоб тебя — выругалась Юлька, от неожиданности плюхнувшись на тахту мимо подушки и отбив тощий зад. Спохватившись, сунула под него первую попавшуюся подушку. Приняла почтенную позу: коленки вместе, спина прямая. На коленях в картинной позе застыла редкая и дорогущая лысая храмовая собачка. Заглянула Нанке в глаза и кивнула: дескать, момент понимаю, пасть на замке.
Во дворик, согнувшись в пояс, вползала трепещущая парочка: невеста и её отец. За распахнутой калиткой виднелась плотная толпа то ли свидетелей, то ли зевак. Всесильная и Разрушающая вопросительно уставилась на Бу-Каара, что застыл справа от калитки — важный, как котяра, убеждённый в незыблемости своего положения пупа земли. Нахера ни черта не знала о местных человеческих ритуалах, а этот гад и не думал помогать.
Юлька на всякий случай состроила самую любезную мину, которую можно разглядеть в этих проклятых потёмках. Не успела мысленно выругаться, как во дворик просочился Пор-Ба. А за ним слуги притащили и рассовывали по щелям трещащие факелы — теперь можно хоть лица толком разглядеть.
В первую очередь, естественно, невесту. Та стояла за спиной толстенького бритоголового коротышки-папеньки. Видна лишь голова с распущенными волосами и широким серебряным обручем. Ничего так голова: тщательно причёсанная, с широченным серебряным чеканным ободом-короной.
Лицо нереально чистое и красивое — будто вживую отфотошоплено. Для тутошних древних времён и поганого климата несусветная редкость. По такому личику не мудрено сохнуть — оценила Юлька томления Бу-Каара. Даже если невеста всего-то пятисущая.
— Честь и слава служить Всесильной Разрушающей Повелительнице смерти! — внезапно в голос запричитал Пор-Ба, подобравшись к ней вплотную.
Отчего Юлька чуть не подпрыгнула. И чуть не зашипела на придурка: разве можно так пугать?! Он понял и не сдержался: уголок его поджатых от важности губ чуть дрогнул в насмешке. Смешно ему — упырю!
Разоделся хозяин дома, как на королевский приём. Вместо обычной домашней юбки соизволил натянуть тунику с широкой каймой по вороту и подолу. Пояс гораздо богаче, чем был в торговой экспедиции: полпуза закрывает. А полотенце на башке и серебряный обруч прежние. На каждом толстом пальце по грубому перстню. В трёх даже имелись гладко отшлифованные камни — большое богатство.
Выпендривается — улыбнулась Юлька уже близкому ей, по сути, человеку. Покосилась на папеньку невесты: одет не хуже Пор-Ба и тоже семисущий. На лице столько важного и буквально мистического значения в разрезе понимания момента, что оборжаться можно. Для мужика — и толпы за распахнутой калиткой — это реально событие века. В доме обычного — хотя и семисущего — купца гостит настоящая живая Нанка. Ещё и хозяину улыбается, будто простая смертная — немудрено рехнуться.
Чем же прохиндей заслужил такую милость — наверняка ломал голову каждый приглашённый. Отныне-то на него не фыркни, не гавкни. Даже если Нанка здесь больше никогда не появится, Пор-Ба останется неприкасаемым до своего последнего вздоха. Сам Простирающий крылья, Воссиявший двумя жезлами Могучий Непобедимый абиб не осмелится его тронуть. Во свезло мужику!
— Присядь, достопочтенный Пор-Ба, — хлопнула Юлька ладошкой по тахте.
Дабы окончательно добить визитёров — почему бы и нет?
— Честь и слава заслужить великий почёт! — степенно на низких нотах старого кота промурчал купец.
— Заслужил, так садись, — поторопила его Юлька.
Нетерпелось познакомиться с невестой и поскорей расстаться: эта парочка её не заинтересовала. Вспомнила о женихе, поманила рукой:
— Чего ты там застрял? Иди сюда.
Бу-Каар, особо не кобенясь, но с должным степенством прошествовал к Повелительнице смерти. Орать о чести о славе не стал, но и садиться тоже. Как хочешь — подумала Юлька и не стала настаивать.
Наконец, Пор-Ба приступил к ритуалу знакомства. Хотя она предпочла бы сразу уж сватовства — чего время тянуть? Ей мужа искать нужно — просто позарез. Без него ж, как без рук. Не говоря уж о мозгах.
Да и обманутый сынуля вот-вот вернётся — нужно подготовится к горячей встрече. Тело, в которое чадушко угораздило «залететь», носило имя Болва́т — бешеный бык. То есть, псих. Трудно представить, каково Севушке с ним справляться. Особенно в экстремальных ситуациях. Так что лучше их понапрасну не плодить.
Шот просто свинья!
Оставалось надеяться на благоразумие Улеи — недаром же девочке дали имя «мудрость». На то, что Севка действительно в неё втрескался, и Вейра удержит её охламона от необдуманных поступков. Вернёт оболтуса матери, как только станет ясно, что за море-окиян лучше двинуть вместе.
Хотя — вспомнила Юлька о визите Шота и Сахти — возможно, лучше им с сыном пока держаться врозь. Его-то она уж точно не позволит втравить в то дерьмо, которое насулил Бог скоморохов и наёмных убийц.
— Позволь, — возвысил голос Пор-Ба, развернувшись всем телом к гостям, — поведать тебе о достойнейшем, великодушнейшем, честнейшем и благороднейшем Сун-Рофу.
Папенька — колобок метр с кепкой — вновь попытался сложиться пополам — едва не лопнул с натуги. Юлька же в очередной раз пыталась отгадать намерения родителей, обозвавших своего старшего сына недомерка «рофу», то есть большим.
Нет, возможно, младенцем тот и подавал надежды. Но после-то! Им в голову не пришло переименовать ребёнка, дабы не делать из него посмешище? Беда с этими аборигенами: только и думаешь, как бы не заржать и кого-то не обидеть.
— Благодарю, что явился на мой зов, — качнула головой Юлька, изобразив на лице сдержанную приязнь.
— Счастлив угодить… Всесильная… и Разрушающая, — разгибаясь, пропыхтел будущий тесть Бу-Каара.
Так, словно его целый час гоняли по всему поместью. И вообще какой-то неприятный тип — возникла в башке спонтанная оценка, когда Юлька получше рассмотрела рожу тестюшки. Круглую и масляную, как блин. С парой чёрных маслин, утонувших в кольцах складок. С парой розовых кусочков сёмги вместо губ. Такой вот натюрморт.
Лишний вес тут признак достатка, а значит, всяческих моральных достоинств индивида. Судя по «излишности» веса отца невесты, тот, как минимум, святой. Нажрал себе «репутацию» — нечего сказать. Даже перед Нанкой не сумел качественно скрыть привычное высокомерие. Думается, мужика сбивал с толку непритязательный вид девятисущей. Как всегда замызганной и растрёпанной.
— Это твоя дочь? — не стала тянуть Юлька с развесистыми нудными церемониями.
— Так и есть, Всесильная, — теперь уже довольно пропыхтел Сун-Рофу.
— Твоя дочь красива, — похвалила Повелительница смерти гордого отца и тут же плюнула ему в самую душу: — Надеюсь, её нрав так же прекрасен, как и лицо.
Стоявшая, потупившись, девица дёрнулась. Но глаз на могущественную обидчицу поднять не посмела. Всего-то на пару-тройку лет старше Нахеры — ровесница Гарути. Заневестилась девка, хотя ей не больше семнадцати. Видимо, родители выискивают кого побогаче. Или повлиятельней.
Наверняка неприлично избалована — подумалось Юльке. И на кой чёрт сдался Бу-Каару такой подарок — глянула она исподлобья на замершего сбоку воина. Жених неподобающе сумрачно взирал на свою прекрасную труднодостижимую цель. Вот тебе и на! А разговоров-то, разговоров.