Так что Юлька терпела и «жала на газ». Твердила себе, как заведённая, что русские не сдаются. И готовилась каждую секунду увидать на горизонте полоску растительности. Пускай даже самой жалкой — привередничать не станет. А «водопой» самолично выкопает из-под земли — Севка продемонстрировал технику этого дела. Вода обязательно где-то есть под растительностью — она же не дура расти без неё.
А силы постепенно уходили. Силы-то не резиновые — будь ты трижды ящерица и четырежды полубогиня. Закон сохранения энергии не располагает к самообольщениям: энергия не восполнятся из ниоткуда, когда ты ею щедро разбрасываешься.
За этими нерадостными размышлениями Юлька не сразу ощутила какое-то копошение в гриве. Словно огромная вошь умудрилась поймать пролетающую мимо прядь. И лихо доползла до башки, дабы пожрать чужой кровушки и размножиться. При этом кровопивица проквакала знакомым голоском, преодолевая свист ветра в ушах:
— Забирай к западу! Там оазис! Большой! Много воды!
Как удобно, что истинный паучий облик нехуров подразумевает лазание и цепляние в экстремальных ситуациях. И вообще: До просто находка — от души поблагодарила Юлька свою патронессу Нанкешту. Наверняка без неё тут не обошлось.
Если же нет, то всё равно спасибо за скорость и выносливость Нанки. Качественная работа — ничего не скажешь. Это вам не какой-то занюханный восьмисущий теп — убожество лупоглазое. Ящерицы — вершина вселенской эволюции!
На этой торжественной ноте Юлька разглядела выпрыгнувшие из-за горизонта пушистые макушки пальм. Зелёные, значит, воды и впрямь залейся. Может, даже получится искупнуться.
В обширном оазисе, куда сдуру на полном ходу влетела Нанка, в тот же момент вспучилась оголтелая паника. Ослы, само собой, прыснули в стороны. При этом ушастые гады орали так, словно Юлька им пооткусывала брыкающиеся задницы.
Большинство погонщиков тоже не отказали себе в шумной подвижной панике. Лишь бдительная охрана продолжала стоять на страже, стараясь не уронить чести бывалых пофигистов. Мужики полагались на милость Богов и незыблемость аксиомы: Нанки людей не жрут. И ради одной лишь прихоти не убивают.
Всесильные вообще редко обращают внимание на простых смертных, так чего паниковать? А если уж пришло время умирать, так тем более нельзя терять лицо. Особенно перед собратом-воином, что преспокойно спрыгнул на землю со спины белой смерти. А после ещё поймал свалившуюся оттуда же девицу.
Нанка, всецело игнорируя окружающую суету, опустила морду в поилку — как обычная тварь из плоти и крови. Принялась неспешно пить, мысленно извиняясь за учинённый тара-рам.
— Они привыкли, — философски заметил До, сидя на её загривке.
Малыш боялся размокнуть от воды и держался от неё подальше. Да и вообще не желал светиться перед людьми — оттого и зарылся в гриву Нанки.
«Что делает Бу-Каар?» — облизывая морду, поинтересовалась Юлька.
— Беседует с караванной стражей. Воины удивляются и качают головами. Спрашивают у него: стоит ли подойти к Всесильной и Разрушающей, дабы выразить почтение?
«Не стоит», — содрогнулась Юлька, косясь по сторонам.
— Бу-Каар им так и сказал, — поддакнул До и тут же наябедничал: — На Гарути он внимания не обращает. Она злится и делает вид, будто его не существует. Старается крепко держаться на ногах. Хотя коленки у неё подгибаются.
«Так и надо, — одобрила Юлька, — молодчина. Знаешь, а она мне нравится»
— Гарути? Да, она вовсе не в тягость. Смелая, и ни разу не пожаловалась. С ней удобно путешествовать.
Юлька покосилась в сторону девушки. Та действительно старалась крепко стоять на ногах. И действительно делала вид, будто этот чурбан Бу-Каар ей и даром не надь, и за деньги не надь. Шифруется, а глаза так и зыркают на воина, так и стреляют в бесчувственного дуболома.
Да уж, любовь — штука тяжкая. И не всегда благодарная. Так что терпи, девонька — добродушно посоветовала любящая мать и жена. Любовь же и есть одно огромное всепоглощающее терпение. А к нему чуток прекрасностей и капля наслаждений. От которой бросает в жар до самой смерти.
Глава 20
Не вставай у меня на пути
Бросает в жар — повторила Юлька и задрала морду к небу, где царил Бог злого солнца Зур. Насколько Юлька могла судить, в этом царстве зноя и песков мужик с неба вообще не слазил. А Богиня доброго солнца Цар — Воссуществовавшая из создателя его же законная супруга — туда почти не поднималась из своего подземного Олимпа. Ну, разве что в самый лютый зимний месяц, когда пустыня робко зацветала и млела от скупых дождичков.
— Некрасиво бесчестить добропорядочную Богиню и мать, — вкрадчиво промурлыкали прямо в левое ухо Нанки.
Она скосила глаз и мысленно присвистнула: красавчик, хоть куда. Ягодка-малина, а не мужик. Карамельный соблазн. Бабья смерть.
— Думаешь, я перестарался? — задал мужик неожиданный вопрос, придирчиво оглядывая свой бесподобно скроенный голый торс.
Который прикрывала лишь длинная — ниже пояса — грива чёрных густых лакированных прядей.
«Думаю, — честно ответила Юлька, — тунику носить всё-таки следует. Хотя бы на бёдрах, как принято у людей. Чтобы не прослыть бесстыдником. И не соблазнять мужчин… которые которых», — вспомнила она козырную шутку из монолога Геннадия Хазанова.
Обнажённый красавец замурчал низким бархатным смехом — ещё один котяра. Недаром каналья чистокровный Бог — обычным мужикам слабо одним лишь голосом взбутетенить в женщине все мурашки. В пику её тренированному скепсису и незыблемой любви к мужу.
— А причём здесь муж? — искренно не понял прицепившийся к добропорядочной даме неопознанный Бог. — Кто тебе сказал, будто он лучший из всех мужчин?
«Его я обсуждать не буду», — холодно предупредила Юлька, уставившись в глаза могущественному существу. — «Мне очень не нравится, когда лезут в мою семейную жизнь»
Зур — запоздало пискнула Нахе́ра и попыталась удрать в обморок. Кто бы мог подумать, что Нанки и так умеют. Бред сивой кобылы.
— Я пришёл не для того, чтобы нравиться, — насмешливо оповестил Бог разрушений, хаоса, пустынь, отвратительных насекомых и прочих непотребств.
«Ты пришёл, куда надо», — почти и не съязвила Юлька.
УАТ при этом выписывал всеми хвостами замысловатые кренделя. Поднял кучу пыли засранец, но приходилось терпеть: понты дороже. Тут она вспомнила о людях и сбежавших ослах, изнывающих от жажды. Свинья эгоистичная — отругала себя воспитанная женщина и откочевала подальше от поилок. Под сень очаровательной группы пальм, где уже нарисовался Зур.
«Что тебе от меня нужно?» — вежливо осведомилась осторожная от природы женщина-ящерица.
— Да вот, заскочил узнать, — ласково промурчал Бог, — почему за тобой увивается Шот?
Юлька приняла человеческий облик и в тон ему мурлыкнула:
— У нас с Шотом тёплые дружеские отношения: он держит меня за горло.
— Ах да, — изобразил рассеянность Зур, кольнув её обжигающим взглядом глаз цвета раскочегаренной лавы. — Твой уплывший за море муж. Ты удивишься, но Шот не единственный, кто знает, где он обретается.
В его протянувшейся к Нанке руке возникли два огненно-янтарных шарика. В каждом из которых виднелись тёмные фигурки насекомых: лупоглазка с ажурными крыльями и нечто героическое, похожее на рыцарский щит.
Тяжкого судорожного вздоха Юлька не удержала — да и не особо старалась. Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли прославились и в этом мире — беспардонно выуженные из недр матрицы её собственной памяти.
Как Юлька не протянула к ним руку — сама не поняла. Зато опомнилась, машинально впрыснув в глаза иронию прожжённой материалистки:
— Ты, чьи силы существуют для нас в незыблемости всемогущества. Владеющий царством своим на времена вечные бесконечные. Воссуществовавший воистину, как господин единственный Хаоса: изначального и бесконечного. Для тебя тоже кого-то убить? — весьма прозаически закончила она выспреннюю молитву Зуру. — Неужели сам не в силах? С твоим-то могуществом.
— В силах, — согласился Бог с нелепостью подобных поручений.
Но как-то… многозначительно: то ли надо ему, то ли своими силами обойдётся, то ли вообще не надо. Будучи школьницей, Юлька почитывала о нравах и методах сосуществования древних греческих богов. Так они, надо сказать, были ребятами простыми и конкретными. Если кого-то любили, так без затей и взасос. Если ненавидели, так ругались, дрались и карали.
Местные же подземные небожители какие-то хитровымудренные. Больше напоминавшие современных Юльке политиков: ни шагу без демонстрации двойных стандартов, двойного дна, и двойственности облика.
— Ты доверяешь Шоту? — решил доконать собеседницу Бог.