— К тому же, — торопилась та, пока не заткнули, — моя сестра много лет замужем. Её сыну уже шестнадцать лет. А вы, — демонстративно уставился оратор на Богиню, охранявшую незыблемость брака, — собираетесь попрать установленные вами же правила.
— У неё и сын есть? — нахмурилась Ниту, скрестив руки на груди.
Сахти с сынком разом поскучнели божественными ликами. Эту часть правды решили не демонстрировать публике — злорадно отметила Юлька. А билеты уже проданы. Ну-ну.
— О, Хранительница семьи, к тебе обращаю я беды свои. Внемли матери, Справедливейшая! — внезапно проснулась мамочка и поклонилась Богине. — Нахера моя дочь. И я дала слово Простирающему крылья, Воссиявшему двумя жезлами Могучему Непобедимому абибу Этат-Хуш-Кар-Ути. Я поклялась именем своего Творца, что Нахера станет его женой.
— Поэтому она себя убила?! — не выдержав, нагавкала на мамашу Юлька. — От великого непереносимого счастья?
— Это меня не касается, — внезапно равнодушно отбрила её Ниту́. — Это между вами и вашим Творцом. Меня же позвали скрепить или не скрепить брак. И я пока не приняла решение.
— О том, кто перед тобой? — уточнила Дэма. — Нахера или всё-таки Юлия?
— Юлия, — просмаковала Ниту незнакомое имя из другого мира. — Что оно означает?
Юлька нехотя мяукнула:
— Пушистая.
— С твоим именем поторопились! — язвительно прошипела Сахти с тахты, где вновь возлежала в своей излюбленной позе вульгарной шлюхи. — Я бы назвала тебя: Уйхи́ти.
То есть, колючкой — машинально перевела Юлька и одарила Богиню предательства откровенно хамской ухмылкой. За что немедля получила. Её так скрутило, что завыли-застонали все косточки. Невидимые лезвия полосовали мышцы снаружи и потроха внутри. Впрочем, казнь была скоротечной.
Внезапно всё закончилось. Скрючившись на полу, жертва собственного языка поелозила ногами. Пыталась определить: подгузник мокрый или обошлось? Дэма присела над ней и приложила руку ко лбу. Кивнула: дескать, потерпи, и я тебя полечу.
— Ещё раз тронешь моего по́пта, станешь одноглазой, — пригрозил где-то за спиной знакомый мужской голос.
— Она меня оскорбила! — попыталась качать права Сахти.
— Ещё раз тронешь моего по́пта, останешься слепой, — предложил Зур второй вариант развития событий. — Ниту, Ослепительная мучительница моего сердца, что ты решила с этой дурочкой?
— Не знаю, — вдруг совсем по-девчоночьи пожаловалась ему Богиня охоты и даже войны. — Она такая же Нахера, как и чужачка. Как их разделить?
Юльке вновь поплохело: кошки на душе не скребли, а раздирали её в клочья. Дожила, что называется, до светлого денёчка! Эти недоразвитые упыри ещё делить её надумают — тогда она точно Даяшу никогда не увидит.
— Ну, судя по тому, что даже в страхе она думает о муже, перед тобой чужачка, — резонно заметил последовательный специалист по хаосу и прочим разрушениям.
— О, Сокрушающий! — довольно патетично воззвала к нему Ахарта. — Перед тобой моя дочь! Я родила её, значит, это Нахера. У неё лишь временное помрачение.
Поскольку прения устроили за её спиной, Юлька перевернулась на другой бок и уставилась на «квалификационную комиссию». Решила прежде времени не подниматься с пола. Наверняка же снова выведут её из себя. Она им обязательно нахамит и получит взбучку.
Картина перед ней предстала презабавная. Зур нависал над стоящей рядом Вейрой. Живописно выпятив грудь и подбоченясь. Норовил приобнять Дэма правой рукой, но та демонстративно ускользала.
Малютка Ниту наоборот клеилась к сексапильному мужчине. Ещё и голому — как не надоест? Богиня войны висела на левой руке Бога мёртвых песков и буйных катаклизмов. Её третий глаз буквально светился, косясь на объект обожания. Юлька старалась не пялиться на то, что её похотливые пальцы проделывали с пенисом Зура.
Что они в нём находят — недоумевала она, вспомнив, что и у Сахти с ним «было».
— Он совершенен, — тоном врача, констатирующего диагноз, уведомила её Богиня горячей любовной страсти.
Между тем Повелительница смерти Ахарта уставилась на Юльку белыми от ярости глазами. Её реально прекрасное лицо исказила гримаса, которая тётку совсем не портила. Мамашу так и подмывало высказаться насчёт залётной узурпаторши тела дочери. Но тут уж ничего не поделать: попт Зура — это не какой-то королевский фаворит. Здешние Боги терпеть не могут, когда трогают их вещи.
Не успела Юлька себя обнадёжить, как поплатилась. Пока Зур был занят Дэма, а Ниту им, Богиня воздуха, ветров и миражей решила воплотить в жизнь ещё один провокационный план обуздания строптивой Нанки. Юльку опять вышвырнуло из пещеры диванов — на этот раз в одиночку.
И зашвырнуло на спину огромного… то ли гуся, то ли лебедя. Тот был размером с Боинг и шпарил куда-то в поднебесье по своим делам. Скорость имел приличную, однако пассажиров с его спины не сдувало: ни единый волосок на головах не ворохнулся.
Хотя, нет: ворохнулся. Когда заметно воодушевившийся абиб тряхнул своей роскошной гривой. Естественно, неописуемо сексуально — как и полагается обнажённому мужчине, возлежащему напротив в соблазнительной позе.
Идеально скроенная мускулистая загорелая рука протянулась к невинной деве — чёрные глаза ели поедом недотрогу, обещая неизведанное ею наслаждение. А как он дышал! Будто уже взобрался на неё. И вовсю трудился над вколачиванием в девичье тело пресловутого наслаждения.
— Ты забыл, — намеренно брезгливо отведя его руку, промяукала Юлька.
— О чём? — на низких нотах промурчал он, подтянувшись ближе.
— Я же не девственница. Меня твоими ужимками не смутить. И уж тем более не возбудить. Очнись! Моему сыну шестнадцать. У меня муж и любовник.
— Какой любовник? — настолько опешил Ути-кар, что брякнул: — Мне о нём не говорили.
— Говорю, — слегка зевнув, мяукнула распутная девственница.
— Кто он?! — прорычал абиб, напружинившись и сжав кулаки. — Как посмел?!
— Не волнуйся, — едва не расхохотавшись, утешила Юлька. — Это было в нашей прошлой жизни. А тут пока ещё никто не посмел. Слушай, давай начистоту: зачем тебе жена Нанка?
— Ты мне обещана, — отбрехался опытный политик, мигом взяв себя в руки.
— А всё-таки. И кстати, — впервые пришло ей в голову, — что у тебя за это потребовали? Ведь задарма девятисущую никогда не отдадут обычному смертному.
— Я не обычный смертный! — искренне оскорбился абиб и сел, расставив ноги: — Я Простирающий крылья, Воссиявший двумя жезлами, Могучий Непобедимый Этат-Хуш-Кар-Ути!
— Не стоит так орать, — сочувственно промурлыкала Юлька, тоже заняв вертикальное положение. — Вообще-то, я могу тебя прикончить в одно мгновение.
— Не посмеешь, — настораживающе уверенно отверг подобную возможность Ути-Кар.
Вот он и подтвердил: красноволосая мартышка Сахти не является его «крышей»: она Зуру не соперница. Тут замешан кто-то повыше. А кто у нас могущественней Богини воздуха и солнечный лучей? Кто угодно — разочарованно откликнулась память Нахеры.
— Я?! — максимально натурально озверела Нанка. — Не посмею?! Творение самой Владычицы смерти и попт Повелителя хаоса? Ты сбрендил, человечик?
На этой бы тираде вырасти хотя бы вдвое. Нависнуть над придурком, пылая очами. Заодно сменить замызганную тунику на что-то побогаче — для пущего впечатления. Но перед истинным — как бы там ни было — правителем народов сидела всё та же худая обшарпанная девчонка. Ни капли не страшно.
Впрочем, это на взгляд человека её воспитания. Абиб видел в этом заморыше Повелительницу смерти под покровом любого обличья. Он так струхнул, что рефлекторно сжался. А потом их непрошеное уединение нарушил гость.
Гигантский Цур завис над гигантским лебедем, и Юльку опрокинуло на спину. Распяло на жёстких перьях, содрав с неё все тряпки. Голая и обалдевшая она таращилась на Бога манипуляторов и засранцев: что за номера тот откалывает?
Даже не пыталась брыкаться в попытке освободиться: это ж не наручники пилить. Сила, что её держала, везде и невидима — с чем тут бороться?
Цур цинично ухмыльнулся и заорал на обалдевшего абиба: