На этом урок пришлось прервать: за наставником явились Юлькины церберы. И она поспешила закончить работу: предстояло вынуть ещё не меньше пары камней.
С ними покончила быстро и без проволочек вывалилась в тоннель. Где машинально отряхнула свою безразмерную замызганную наволочку и прислушалась: крыпсы вроде не галопируют. Поскольку те всегда набегали справа, она пошлёпала влево по ходу их патрулирования.
Непроглядная темень препятствовала изучению маршрута, хотя кое-какое ночное зрение у неё присутствовало. Во всяком случае, в полумраке камеры она видела всё до мельчайших складок на юбчонке дедули. Тут же пришлось задействовать дополнительный инструмент.
Однако маленькие ладошки не охватывали всю поверхность стен тоннеля — сколько не шарь. Бумкнувшись о выступающий камень в пятый раз, Юлька почти решилась вернуться за факелом, когда впереди раздался гулкий отзвук человеческого голоса. Далёкий, но явно ругательного характера. Какой-то мужик громко с чувством матюгался — слов не разобрать, но с интонациями у него полный артистизм.
Осторожность рекомендовала вернуться, пока Юлька не влипла в засаду. Тогда все планы побега крыпсу под хвост. Но она решилась, и рванула вперёд.
Каждый поклонник детективных сериалов знает: преследователи всегда бегают быстрей улепётывающих беглецов. Однако беглецу в последнюю секунду подворачивается под руку спасительное обстоятельство. Когда где-то за спиной приглушённо взвизгнуло, левая рука, проезжая по стене тоннеля, провалилась в пустоту. И тут же здорово приложилась о её каменный край.
Юлька ощупала возможное убежище: нора, как нора. Будто нарочно созданная для того, чтобы девчонка её кондиций заползла в подвернувшуюся берлогу, переждав пробежку крыпса. Тот, конечно, её не тронет. Но визгу будет!
Каждый поклонник военных сериалов знает: на вражеской территории выползать из убежища нужно непременно головой вперёд. За неимением глаз с противоположной стороны. Так что внедряться в убежище пришлось задом наперёд. Едва успела втянуть голову, как нарастающий визг споткнулся и удивлённо булькнул.
Отважный крыпс сунул башку в нору и нерешительно клацнул зубищами почти у самого Юлькиного носа. Ещё и навонял из пасти, сожрав перед этим скунса. А тот на прощание как следует нагадил в пасти своего убийцы.
Под руку подвернулся обломок кирпича, которым не менее отважная разведчица заехала по длинному носу. Крыпс страшно обиделся: отпрянул от шляющейся в его тоннеле поганки и обложил её поносным визгом.
— Сдохни, сволочь! — машинально отгавкалась Юлька.
Крыпс подыхать отказался. И понёсся дальше, жалуясь на неё кому-то, кто обязан очистить тоннель от всякой дряни. Юлька немного пофукала, разгоняя вонь, и собралась вылезать из норы. Но замерла. Потому что где-то за спиной твёрдым голосом явно сильной женщины констатировали:
— В лазе под стеной кто-то есть.
Ответа не последовало, и женщина уточнила:
— Ты что, не чуешь?
— Ну, есть и есть, — прогудело низким грубым мужским голосом и вдогонку пробурчало: — В задницу его.
Юлька замерла. Не поверила ушам и приготовилась убедиться, что не померещилось.
— Это может оказаться полезным! — настаивала женщина, раздражённо возвысив голос.
Ответа не последовало.
Но это уже ничего не меняло: в «задницу» Юльку послали на чистейшем русском языке. Хотя его слегка коверкал местный мурлыкающий говорок. Это внушало надежду встретить соратника по борьбе за свободу и независимость. Куда бы ни занесло русского человека, на чужбине, отыскав сородича, он непременно вступит с ним в союз.
Такая у русских генетика: «одна на всех — мы за ценой не постоим». Идея несокрушимости прутьев, увязанных в единый веник, впитывается русскими с молоком матери. Те же, у кого оно не впитывается, просто набрехали о родословной: не наши ребята.
Зато те, кто впитал, при звуке родной речи непременно сдадут назад, нащупывая путь дрыгающейся ногой и откляченной попой. Ибо истинно русский человек задницей чует стократ лучше, нежели носом. Или всякими там интуициями — мысленно митинговала Юлька, поочерёдно вытягивая назад ноги. Бултыхала ими в темноте, убеждаясь, что нора пока не закончилась.
То, что «отправитель» в задницу мог оказаться врагом, в голове не укладывалось. В то, что это мог быть кто-то из её мальчиков, верить боялась. Будем считать, что соплеменник, дабы не сглазить — решила она и поползла на голос.
Приютивший её крысиный лаз не изобиловал сюрпризами. Уже через несколько минут выдвинувшаяся на разведку правая нога ощутила полную свободу во всех направлениях. Да и темноту слегка разжижило: она добралась до выхода из норы.
Завернув голову назад, получилось разглядеть неровные контуры «выхода». Но разобрать, куда, собственно, тот «выходил», не вышло. Фрагмент каменной кладки стены напротив ценной информации не предоставил. Как не крути, убежище нужно покидать. Жаль, что, ныряя в него, она ещё не знала: в какой именно стороне пригодится голова? Встречать возможного врага безглазым тылом страшновато.
Нет, всыпать ей — конечно, не всыплют. Кроме родной матери ни одна сволочь не осмелится — с этим Юлька уже разобралась. Просто вернут назад. Но с трудом пробитый путь на свободу замуруют. И неизвестно: удастся ли его снова проколупать?
Она решила ещё немножко посидеть в своей норе и послушать. Авось соотечественник даст подсказку: к нему бежать или от него?
— Ты чуешь? — настойчиво повторила женщина, громко принюхиваясь. — Это не человек. Девятисущая. Не получившая свой УАТ. Тебе что, наплевать?
Под давлением её настойчивости — будто разлитой в воздухе — Юлька и сама невольно принюхалась. Что-то такое уловила: не обонянием, а чем-то внутри. И то, что почуяла она, показалось до боли знакомым. Не запах, а нечто… ментальное — если можно так выразиться. Какое-то внутреннее ощущение родства с теми, кто снаружи.
— На что конкретно мне наплевать? — с неубедительной иронией в голосе устало осведомился собеседник целеустремлённой дамочки. — На то, что она девятисущая? Или на отсутствие УАТ?
— На то, что ЗДЕСЬ бродит непосвящённая, — холодно отчеканила женщина. — И что она здесь не просто так. Зачем Ахарте пустой сосуд? Что она собралась с ним делать? Но главное: кто эта девятисущая? — как-то не слишком уверенно пробормотала женщина, словно к чему-то прислушиваясь. — Никак не разберу: ребёнок или женщина?
— В смысле? — впервые выразил заинтересованность «носитель» русского языка. — Ты же всех насквозь чувствуешь.
— В том-то и дело, — хмуро проворчала обладательница дивного и опасного таланта. — Я чую и то, и другое. Это и ребёнок, и женщина. А я не могу её увидеть! — с неописуемо жгучей досадой в голосе прошипела она.
Юльку аж мороз по хребту продрал. Этой дамочке палец в рот не клади.
— Думаешь? — скептически отреагировал мужчина на её приговор и возвысил голос: — Эй, кто там подкрался?! Вылезай! Лучше сделай это добровольно! Не стоит злить Вейру!
А вот это уже серьёзно — ёкнуло внутри, и Юлька чуть было не рванула спасаться бегством. Настоящей Вейре — творению одноимённой богини — ничего не стоило превратить человека в безмозглую куклу, послушную своей воле. От подобных особ лучше держаться подальше.
Понятно, что Юлька была рождена Повелительницей смерти — обычной особью из необычного вида здешних разумных. Так называемых девятисущих — по официальной версии: деток знаменитой троицы богов. Теоретически опасные финты Вейры не должны на ней срабатывать.
Однако она ещё не заполучила проклятущий УАТ — чтоб ему пусто было! И неизвестно, когда получит. А без него Юльку мало что отличало от человека обыкновенного. Вдруг Вейра способна-таки свернуть ей мозги набекрень? Проверять это на собственной шкуре что-то как-то не тянуло.
Она решила не дразнить гусей. Решительно выдохнула и одним рывком подалась назад.
— Ни хрена себе землеройка! — всё на том же родном русском прокомментировал грубиян появление тощей задницы из стены.
Дал — так сказать — подсказку.
Юлька осторожно вытащила из норы голову. Обернулась — на всякий случай, не поднимаясь с карачек — и вытаращилась на комментатора. По сравнению с доблестными воинами в юбках, этот мужик выглядел Атлантом, держащим для них небо. Могуч на загляденье. Богатырь с необъятной шеей, мощным обнажённым торсом и вытесанной топором физиономией. Хотя до взрослого мужика нос не дорос: молодо-зелено.
И всё-таки виденные прежде экземпляры местной чернявой разумной фауны рядом не стояли. Этот батыр на две головы выше, втрое шире да ещё и рыжий. Верней, его длинная спутанная грива красно-коричнево-розовой каши цветов. Как и щетина, обметавшая квадратные челюсти.
Юлька, наконец, воочию убедилась, что разница между аборигенами с их «человекообразными соседями» существенная. На Земле, конечно, таких «разниц» пруд пруди. Но при всём разнообразии наций и рас земляне всё же выпали из-под одного хвоста — даже оспаривать глупо. И местные аборигены похожи на них, как две капли воды.
А вот девятисущие… какие-то другие. То есть абсолютно другие — тут даже слов не подобрать. Просто факт и всё.
— Ну, чего вылупилась, инфузория? — с трудом скосив глаза на неподвижной голове, добродушно прогудел по-русски этот монстр и продолжил на языке аборигенов: — Как тебя сюда занесло?
Не снизойдя до ответа, Юлька пыталась вникнуть в его положение — с первого взгляда, незавидное. Понятно, что узник. Ясней ясного, что зафиксирован в неподвижном положении: зубы вместе, ноги с руками врозь. Морская звезда: засушенная и покрытая лаком. Даже бычья шея замёрзла, не позволяя голове повернуться к нарисовавшейся гостье.
Бедный мальчик — резануло по сердцу знакомой и неповторимой болью.
Мать не обманешь. Смени её кровиночке голос, мордень, телосложение — да хоть пол — она опознает роднулечку. Хотя бы по тем выходкам, что вечно выводили её из себя. И если уж незнакомое хамло в чужом мире обзывает тебя инфузорией на русском языке — оно точно твоё кровное.