На этой планете Джонгу Эрифрансу иногда казалось, будто он слышит отдаленные звуки охотничьего рога. Обычно они начинались с более низких нот и подчинялись ритму, который убыстрялся по мере нарастания звуков — до тех пор, пока рев не переходил в пронзительный визг и, всхлипывая, затихал. Услышав это впервые, он испуганно вздрогнул и спросил у остальных, не послышалось ли им то же самое. Однако голос рога, прозвучавший на самом пределе слышимости, смогли уловить только его молодые чуткие уши, и поэтому ответ был отрицательным.
— Все это проделки ветра — вон с тех скал, — предположил Монс Рейнарт и поежился. — Проклятый ветер так и рыщет здесь.
С тех пор Джонг больше не заговаривал о странных звуках, но когда ему случалось услышать знакомый трубный рев, в него словно медленно вонзалось лезвие холода.
Причин для этого не было. В городе обитали лишь морские птицы, белым вихрем беспорядочно мечущиеся над шпилями башен. Их резкие крики смешивались с завываниями ветра и ураганным грохотом прибоя. На этом острове не было ничего более зловещего, чем огромная, полосатая как тигр рыба, которая неспешно барражировала у внешних рифов. Возможно, именно поэтому Джонгу внушал страх тот невидимый рог: он придавал пустоте голос.
Чтобы не возиться с установкой обогревателя, они предпочитали собирать по ночам дрова и с помощью костра создавать себе примитивный уют. На том месте, где они разбили свой лагерь, некогда располагался, видимо, форум. Из жесткой как проволока тонкой травы и песка, заполонивших все улицы, высовывались глыбы шлифованного камня. Ряды упавших колонн очерчивали границы бывшей площади. Более гостеприимными казались башни, теснившиеся в самом сердце города, которые все еще пронзали своими шпилями небо. Оно отражалось в их застекленных и до сих пор не разбитых окнах. Впрочем, нет, эти окна слишком походили на глаза мертвеца, а во внутренних помещениях было слишком тихо — ведь машины, бывшие некогда жизнью города, ржавели сейчас у подножия дюн. Поэтому лучше всего было натянуть палатку под звездами. Те, по крайней мере, за двадцать тысяч лет почти не изменились.
Люди ели, а потом их руководитель Ригор Лэннис подносил ко рту свой браслет с вмонтированным в него переговорным устройством и докладывал о результатах дневных поисков. Радиопередатчик космической шлюпки принимал послание и передавал его "Золотому Экспрессу", который обращался вокруг планеты с тем же периодом в двадцать один час, что и сама планета, так что корабль все время находился над этим островом.
— Новостей совсем мало, — сообщал, как всегда, Ригор. — Остатки орудий труда, и все такое. Никаких костей, чтобы по их радиоуглеродному распаду определить возраст, мы не обнаружили. Да я и не думаю, что обнаружим. Они, вероятно, кремировали своих покойников до самого конца. Монс подсчитал, что найденный нами механический блок начал ржаветь примерно десять тысяч лет тому назад. Впрочем, Монс только предполагает. Этот блок не сохранился бы вообще, если бы его не засыпал песок. А когда это произошло, мы не знаем.
— Но ты говоришь, что обстановка комнат внутри башен почти не повреждена, поскольку все сделано из стойких сплавов и синтетических материалов, — отвечал голос капитана Илмэрея. — Разве вы не можете сделать определенный вывод из их… э-э… порядка или беспорядка? Если город подвергся разграблению…
— Нет, сэр, по этим признакам слишком трудно делать какие-либо выводы. Совершенно ясно, что во многие комнаты заглянули грабители. Но мы не знаем, произошло ли это за один день или в течение, может, веков, когда последние колонисты разворовывали свои дома в погоне за барахлом, которое они уже не могли производить. Мы можем быть уверены лишь в одном: судя по пыли, ни один из колонистов не пробыл внутри зданий дольше, чем мне хотелось бы думать.
После того, как Ригор заканчивал передачу, Джонг вынимал из футляра гитару и подыгрывал песням, которые они пели, старинным песням Рода. Многие из этих песен были переведены с языков, на которых разговаривали еще до того, как люди покинули Землю. Пение помогало им заглушить ветер и прибой, глухо рокотавший внизу на отлогом морском берегу, где когда-то находилась гавань. Выстреливая вверх, пламя костра вырывало из темноты лица и окрашивало простую рабочую одежду красными беспокойными сполохами. Потом сполохи стекали вниз, и тогда тени полностью поглощали людей. Они были очень похожи друг на друга, эти четверо — невысокого роста, гибкие, с резкими чертами смуглых лиц. Люди Рода жили обособленно, выбирая себе мужа или жену среди экипажей своих же кораблей, осуществлявших практически все движение среди звезд. Поскольку их корабль летел от Земли в течение, может, века или больше, то цивилизации, ограниченные пределами своих планет — вспыхивающие, умирающие и вновь возрождающиеся, как и огонь, который согревал сейчас четверых космонавтов — не могли быть их цивилизациями. Сидевшие у костра мужчины различались, в основном, по возрасту — от шестидесяти лет, избороздивших морщинами лицо Ригора Лэнниса, до двадцати, отмеченных недавно Джонгом Эррифрансом.
Годы, большей частью проведенные на корабле, вспомнились Джонгу, и он с содроганием поднял взгляд на Млечный Путь. Когда летишь почти со скоростью света, время для тебя сжимается. За свою короткую жизнь он успел явиться свидетелем расцвета и крушения Империи. В то время он не очень задумывался над этим. Тогда считалось в порядке вещей, что людям Рода полагается быть полубессмертными, а обитателям планет — чужими, эфемерными и не совсем реальными. Но путешествие в сотню тысяч световых лет к центру галактики и обратно являлось чем-то большим, нежели то, на что отваживались до сих пор; большим, чем то, что когда-либо вообще совершалось, если не считать искупления самого ужасного из преступлений. Существовал ли еще Род? А Земля?
По прошествии нескольких дней Ригор решительно заявил:
— Давайте лучше передвинемся в глубь острова и поищем там. Может, тогда нам больше повезет.
— В глубине острова нет ничего, кроме леса и саванны, — возразил Нери Авилар. — Мы же все видели с верху.
— Однако, идя пешком, можно увидеть гораздо больше, чем из космической шлюпки, — сказал Ригор. — Маловероятно, что колонисты жили исключительно в местах, подобных этому. Они нуждались в фермах, рудниках, добывающих заводах, дальних поселениях. Если бы нам удалось осмотреть хотя бы одно такое место, мы смогли бы найти более отчетливые следы жизнедеятельности людей, чем в этом проклятом огромном заповеднике.
— Велики ли будут шансы на успех, когда нам придется прорубать себе путь сквозь заросли? — заспорил Нери. — Слушайте, а давайте-ка мы исследуем хотя бы некоторые из тех городов, что мы заметили при облете.
— Они еще больше разрушены, — напомнил ему Монс Рейнарт. — И в значительной степени затоплены. — Его напоминание было излишне — разве они могли забыть? Суша никогда быстро не опускается. То, что море поглощало города, навело их на мысль о времени оставления городов их жителями.
— Именно так, — кивнул Ригор. — Я вовсе не предлагаю углубляться в леса. Для этого понадобилось бы больше людей и времени, чем мы можем себе позволить. Но к северу, примерно в сотне километров отсюда, есть береговая отмель, побольше нашей, выходящая на залив с узким входом. Прямо за отмелью начинаются многочисленные холмы. Они выглядят так, словно в них содержится руда. Я бы удивился, если бы колонисты не воспользовались этим участком.
Уголки рта Нери поползли вниз. Его голос дрожал.
— До каких пор нам еще придется торчать на этой планете привидений, пока до нас дойдет, что мы никогда не узнаем, что произошло?
— Осталось недолго, — проговорил Ригор. — Но мы должны сделать все возможное, прежде чем покинем планету.
Он ткнул большим пальцем в сторону города. Его башни вздымались над поверженными стенами и движущимися дюнами прямо в небо, изобилующее птицами. Яркое желтое солнце обесцветило пастельные краски башен, оставив им лишь безупречную белизну. Вдалеке за башнями глазу открывался прекрасный вид — простирающийся в глубь суши лес с сотней оттенков зелени, в которой играли тени. А в противоположном направлении земля отлого опускалась к морю, сверкавшему словно изумруд, усыпанный бриллиантовой пылью. Море колыхалось и грозно шумело, и с силой бросало себя на рифы, разбиваясь в пену. Первые поколения были здесь, наверное, счастливы, подумал Джонг.
— Что-то послужило причиной их гибели, и этим чем-то была не война, — произнес Ригор. — Но что именно, нам непременно нужно узнать. Возможно, ни один другой мир не испытал того же. Но может оказаться и так, что это не единичный случай.
Возможно, и Земля такая же пустынная, подумал Джонг. Подобная мысль не впервые навещала его.
"Золотой Экспресс" задержался здесь из-за ремонта, без которого его экипаж не отваживался пуститься в обратный путь, в древнюю обитель человека. Капитан Илмэрей выбрал звезду F9 совершенно произвольно. От вычисленного положения Солнца на настоящий момент звезда отстояла на триста световых лет. Приборы не зафиксировали ни единого признака энергий, которыми обычно пользуются цивилизованные расы, могущие представлять угрозу. Третья планета, с массой, подобной земной, казалась раем, но всю ее сушу разбросало по островкам, со всех сторон омываемым теплым от полюса до полюса мировым океаном. Монса Рейнарта удивило, что баланс углекислого газа сохраняется за счет столь малого количества скалистых островов. Затем, заметив повсюду на обширном водном пространстве плавучие колонии водорослей, многие из которых занимали площадь в сотни квадратных километров, он пришел к выводу, что их фотосинтез достаточно активен, чтобы воспроизвести атмосферу земного типа. Увидев с орбиты разрушенные города, люди Рода испытали настоящее потрясение. И не потому, что колонизация не могла распространиться так далеко, да еще длиться двадцать тысяч лет. Но рискованное предприятие, похоже, завершилось. Почему?
В тот вечер была очередь Джонга вести личный разговор с теми, кто находился на базовом корабле. Он вызвал по селекторной связи своих родителей, чтобы сообщить им о своих делах. И когда в их голоса вплелся голос Сории Рейнарт, сердце у него в груди радостно подпрыгнуло.
— Ну да, — с задорным коротким смешком произнесла девушка, — я здесь, у твоих в комнате. Зашла навестить их. Так, случайно.
За спиной Джонга послышалось хихиканье ее брата. Юноша покраснел. Сейчас он бы все отдал за то, чтобы поговорить с ней наедине. Но Сория, конечно же, знала о том, что он позвонит сегодня вечером… Если Род еще жив, то между ним и ней ничего не могло быть. Жену полагалось брать с другого корабля. Таков закон, общий для всех космонавтов — экзогамия1, способствующая выживанию, которое в лучшем случае было сомнительно. Но если последний корабль Рода, не считая их корабля, мертвым дрейфует где-то среди звезд или же если те несколько сот человек на борту "Золотого Экспресса" и эти четверо на планете, чье имя давно позабыто, являются последними остатками человечества, то… она такая веселая и нежная. А как восхитительно покачивает при ходьбе бедрами.
— Я… — Джонг обрел способность говорить. — Рад, что ты зашла. Как поживаешь?
— Одиноко и страшно, — пожаловалась она. Вокруг ее слов бурлили космические помехи. Костер с треском выстреливал искрами в темноту над головой. — Если вам неизвестно, что там случилось… не знаю, хватит ли у меня терпения задаваться этим вопросом всю оставшуюся жизнь.
— Прекрати! — резко сказал он. Упадок морального духа погубил не один корабль. Хотя… — Нет, извини меня.
Он знал, что храбрости ей не занимать. В нем тоже жил страх стать вечно преследуемым тем, что он здесь увидел. Сама по себе смерть с давних времен довольно близко дружила с людьми Рода. Но на этот раз они возвращались из прошлого — более древнего, чем были ледники и мамонты для Земли, когда они покидали ее. Чтобы понять вселенную, они нуждались в знаниях как в воздухе. И вот первая же их остановка в спиральном рукаве галактики, где когда-то под крышами царил домашний уют, преподнесла им при встрече загадку, казавшуюся неразрешимой. Род настолько глубоко уходил корнями в историю, что Джонг смог даже вспомнить символ Сфинкса, который показался ему вдруг отвратительным.
— Мы обязательно все выясним, — пообещал он Сории. — И если не здесь, то когда прилетим на Землю.
В глубине души он сомневался в своих словах. Он перевел разговор на более легкие темы и даже пару раз удачно пошутил. Но позднее, когда он уже лег, вытянувшись в своем спальном мешке, ему почудилось, будто где-то на севере трубит рог.
С рассветом экспедиция была уже на ногах. Наскоро проглотив завтрак, они сложили все свое снаряжение в космическую шлюпку. Урча, шлюпка поднялась на аэродинамической тяге в воздух, выровнялась и на малой скорости полетела невысоко над землей. Справа, сшибая мечущиеся волны, сверкало море; слева круто дыбилась суша. Было незаметно, чтобы на ней паслись стада крупных животных. Их, видимо, вообще здесь не было из-за слишком ограниченного пространства для нормального существования. Зато океан буквально кишел живностью. Сверху Джонг разглядел в прозрачной воде тени, которые оказались косяками в сотни тысяч рыб. Еще дальше он приметил скопление рыбообразных морских животных, огромных, словно киты. Они спокойно паслись в зарослях водорослей и перемещались в них, раздвигая собой спутанную зелень. Колонисты, очевидно, обеспечивали себя за счет даров моря.
Ригор посадил шлюпку на отвесную скалу, возвышавшуюся над заливом, о котором он рассказывал. Крутые обрывы окружали изгибающийся дугой громадный пляж. Песок был усеян обломками скал и валунами. Вдали дуга многокилометрового пляжа смыкалась, оставляя лишь тесный проход в океан. Под косыми лучами утреннего солнца безмятежная, ясная гладь залива приобрела голубовато-зеленый оттенок. Несмотря на спокойствие воды, ее нельзя было назвать стоячей. Приливы и отливы, зависящие от одной большой луны, должны были соответственно поднимать и опускать уровень воды в заливе на два-три метра в день. Кроме того, с южного нагорья в залив впадала река. Вдалеке Джонг разглядел валявшиеся на песке под высшей отметкой прилива раковины — доказательство изобилия жизни. То, что колонисты вынужденно сменили такую красоту на мрак, ему казалось горькой несправедливостью.
Худое лицо Ригора поочередно повернулось к каждому из сидевших в шлюпке.
— Проверим снаряжение, — произнес он и начал зачитывать по списку: — энергобластер, браслет-передатчик, энергетический компас, аптечка…
— Бог мой, — сказал Нери, — ты, наверное, считаешь, что мы отправляемся в поход сроком на год, к тому же каждый сам по себе.
— Мы разойдемся в разные стороны и займемся поисками следов, — пояснил Ригор, — а те утесы будут частенько загораживать нас друг от друга. — Он не спрашивал мнения остальных: то, что послужило причиной гибели колонии, все еще могло представлять опасность.
Покинув шлюпку, космонавты окунулись в прохладные струи воздуха, насыщенного солью, йодом и острым запахом гниющих на берегу водорослей, какой ощущается на морских побережьях любого из миров земного типа, и стали спускаться с крутизны.
— Здесь давайте разойдемся, — предложил Ригор, — и если никто ничего не обнаружит, то через четыре часа мы соберемся на обед на этом же месте.
Уходившая вниз тропа, по которой двигался Джонг, уводила далеко на север. Сначала он шел быстрым шагом, наслаждаясь работой мышц, свистом множества птиц над головой, шуршанием песка и хрустом гальки под подошвами ботинок. Но вскоре ему пришлось замедлить шаг, осторожно пробираясь среди темных валунов и преодолевая завалы из камней. Некоторые из валунов, размером с дом, заслоняли его от ветра и от товарищей. Это напомнило ему одиночество Сории.
"О нет, только не это! Разве мы не заплатили сполна?" — подумал он. И на мгновение в нем вспыхнул протест: "мы ни в чем не виноваты. Мы сами осудили предателей и бросили их в космос, как только все узнали. За что же наказывать нас?"
Но люди Рода слишком долго жили в изоляции, одни против всей вселенной, и поэтому не понимали, что проступок и горе одного принадлежат всем. И Томакан со своими сообщниками по заговору осуществил задуманный план спасения корабля, причем бескорыстно. В те последние лютые годы Звездной Империи земляне, сделав козлами отпущения всех людей Рода за их подлость, вершили над ними расправу до тех пор, пока все экипажи не улетели прочь, надеясь переждать до лучших времен. Пленники "Золотого Экспресса" умерли бы в мучениях, если бы Томакан не купил им свободу, выдав преследователям тот астероид, где прятались два других корабля Рода, готовившихся покинуть Солнечную систему. Как они могли потом смотреть в глаза своим сородичам на Совете, собравшемся на Тау Кита?
Приговор был справедлив: отправить с разведывательными целями к внешней границе галактического ядра. Возможно, там они найдут старших братьев по разуму, которые должны же где-то обитать; возможно, им удастся вернуться с теми знаниями и мудростью, которые помогут исцелить врожденные пороки человечества. Что ж, они не оправдали надежд. Но самого по себе путешествия, проделанного ими, было достаточно для того, чтобы вернуть "Золотому Экспрессу" его доброе имя. Все, кто заседал тогда в Совете, уже давно обратились в прах. Тем не менее их потомки…
Занеся ногу, чтобы сделать еще один шаг, Джонг внезапно остановился. Скалы огласились его криком.
— В чем дело? Кто звал? Что случилось? — Вопросы вылетали из браслета, словно растревоженные пчелы.
Нагнувшись над небольшой кучкой, он потрогал ее задрожавшими вдруг пальцами.