Молоденькая коренастая длинноволосая блондинка, чье лицо изукрашено едва ли не десятками красноватых прыщей, скривилась в гримасе, прижимая к груди сумку, и взвыла на весь коридор:
– Ы, рррыы! Уйди-ы! Отстань ты от меня-аы!
Немолодая седая женщина в потрепанном халате, яростно цепляясь за ручки той же сумки, закричала:
– Куда ты собралась?! Сумку оставь! Гулять? А сумка зачем? Пиво прятать? Небось, деньги взяла! Наталья! Коктейли пить пошла! Пьянь! Оставь немедленно!
– Ыыыы! Ненавижу, – с всхлипами и подвываниями выдрав из рук матери большой баул, отскочила к двери и, проорав:
– Как я вас всех ненавижу! – Выскочила в подъезд, с грохотом захлопнув дверь. Раздался топот.
– Шлюха, дрянь! – распахнув ее, крикнула вослед дочери мать. – Вернись немедленно!
– Не дождешься! – донеслось снизу.
Раздраженно взмахнув руками, женщина вышла из прихожей, смахивающей на захламленный шкаф, в два шага очутилась на маленькой кухоньке. В углу, между газовой плитой и холодильником, сидела еще одна девушка, как две капли воды похожая на сбежавшую. Уткнувшись носом в книгу, она прихлебывала чай из большой кружки.
– Не горбись, – зло бросила мать. Девушка не отреагировала. Тогда мать подошла и вытянула из ее рук книгу.
Блондинка вздохнула, встала, и, протиснувшись впритирку между матерью и столом, ушла в комнату. Женщина, поджав губы, зажгла плиту и шмякнула на нее кастрюлю.