И тут он разглядел низенькую такую пузатую фигуру. В тот же миг хозяин мастерской, гремя башмаками, слетел по лестнице на первый этаж, раздвинул пошире шторы на окне, разогнал подзатыльниками попавшихся подмастерьев, глянул на себя в зеркало - хороша ли улыбка - и вышел на крыльцо. Встречать.
Тот, ради кого он так суетился, был еще за полквартала. Зубастая улыбка хозяина светила этому человеку как путеводная звезда.
- Добро пожаловать, господин Марг! - пропел хозяин нежным голосом, неожиданным для такого большого человека, и скрючился так, что пузатый коротышка смог глядеть на него сверху вниз. - Милости прошу!
Господин Марг вошел. Будь у хозяина хвост, он завилял бы перед посетителем по-собачьи.
- Хотите заказать что-нибудь? Или выбрать из готового? Есть кинжалы тамазской стали. Желаете шпагу по руке? Легкую и острую, как рыбья косточка...
Не слушая хозяина, господин Марг остановился у витрины с подсвечниками и самоварами.
- Не стыдно? - спросил он. - Лучшая оружейная мастерская превратилась в хозтоварный магазин!
Хозяин запнулся, подыскивая ответ. Дело в том, что, когда Здрана перестала воевать, спрос на оружие упал. Пришлось перейти частью на мирную продукцию - не закрывать же мастерскую.
- Господин Марг, это подмастерья набивают руку. А для вас лучшие мастера готовы превзойти себя! Вам угодно охотничье ружье? Пару пистолетов?
- Что ж, - усмехнулся господин Марг, озираясь выпученными глазами, детали заказа обсудим без свидетелей.
Хозяин повел выгодного заказчика на второй этаж, в свою гостиную. От волнения хозяин совсем забыл, что в гостиной натирает паркет младший подмастерье по имени Нигида. Когда обсуждались "детали заказа", Нигида находился под диваном, куда полез доставать щетку. Там, под диваном, он и узнал впервые о ЗАГОВОРЕ.
Глава 23
В которой ничего не случается
Уж кто умеет спать, так это коты. Уж что-что, а спать они мастера. И черный Мурсиг, несмотря на молодость, тоже был мастер по этому делу. Уляжется удобненько, завернется сам в себя - и пока. Хоть день напролет, с перерывом только на обед. Еще и улыбается во сне.
Правда, проявить полностью свое спательское дарование у Мурса не было случая. Не давал Муня. Гомункулюс считал, что спящие коты затем и существуют, чтобы их дразнить. Для начала можно подкрасться и дернуть за усы. Или свистнуть в ухо. Или укусить за хвост. Или спрятаться. А потом снова подкрасться... И так, покуда кот в гневе не вскочит и не погонится за гомункулюсом. А Муня, довольный, наутек: с кровати на кровать, потом на стол, на полку, на камин! А кот мчится за ним, как прицеп: вихрем по тумбочкам, на шкаф, на подоконник! Все гремит, все падает, Муня в восторге визжит и кидает в кота чем попало. А когда Мурсиг его вот-вот настигнет, гомункулюс взбирается по веревке под потолок и корчит оттуда обидные рожи. Кот по веревке лазать еще не умеет, сидит внизу, переминаясь с лапы на лапу, и от злости машет хвостом. Но вредный Муня спускаться не собирается, и Мурсиг, махнув хвостом в последний раз, снова отправляется спать.
Зато ночью у котенка случалась бессонница, и тогда он играл с пауком в "кошки-паукашки". Что это за игра, никто не знал, потому что никогда не видел. Мижа только слышал пару раз, он решил, что кот и паук ловят мышей кто больше. Может быть. Не знаю.
Попугай Чим ни во что не играл. Он вообще улетел. Потому что Ветя и Фидя сделали ему клетку, а он обиделся, перегрыз прутья и улетел.
- Может, еще вернется? - надеялись опечаленные близнецы.
- На Южные острова может вернуться, - ответил им Крижа Крокодил. - Если орел в дороге не съест.
В старшем классе изящный и лохматый маэстро Зиторенго проводил урок культуры только для девочек. Мальчишки подглядывали в окна.
Маэстро повязал свою накидку, будто юбку.
- В руке у меня, сударыни, избанский веер. Каждая дама должна с ним ловко обращаться, не только обмахиваться и отгонять мух. На веерах дамы разговаривают, и мужчинам этот тайный язык знать не положено.
Принцессы захихикали. Маэстро улыбнулся:
- Как-то в молодости мне довелось скрываться при избанском дворе под видом приезжей герцогини. Королевская полиция искала меня как сочинителя вредных песенок по всей стране, а я жил у короля под носом и как-то раз даже танцевал с ним менуэт... - Маэстро сделал несколько танцевальных шагов. Ладно, менуэт мы разучим в другой раз, а сейчас не будем отвлекаться.
И маэстро изящно обмахнулся веером.
У среднего класса шел урок техники. В мастерской стоял железный визг и лязг, и для королевичей не было музыки приятнее. А вот королевны, к великому огорчению мастера Дзаблина, вместо урока ушли - сказать куда? В гости к тете Назде.
Тетя Наздя, добрая повариха, была женой Гослофа. Вечно занятого завхоза никогда не было дома, и тети-Наздина комнатка превратилась в какой-то девчачий клуб. Сюда девчонки прибегали за всеми советами, со всеми секретами, а то и просто так, на диване посидеть.
Сидят обычно штук восемь девчонок на диване, а тетя Наздя вяжет что-нибудь и рассказывает.
- Был у нас барон - ух, злющий, ух, вредный. Как-то раз он ножик потерял, так со злости пятерых велел казнить. А потом ножик-то и нашелся, барон на радостях одного из пятерых помиловал. И вот этот барон - а рожа у него была страхолюдная! - решил на мне жениться. А мне было шестнадцать лет, я замуж за барона не хотела, мне Гослоф нравился. Гослоф красавец был, жил по соседству. Все говорил: "Ты, Назденька, не бойся, я не отдам тебя барону. Я сам на тебе женюсь". Я хохочу, а он грозится: "Да я его, этого барона! Да пусть только тронет!"
А барон что придумал? - взял и Гослофа в солдаты отдал. А через месяц говорит: "Все, убили на войне твоего Гослофа. Радуйся теперь, баронессой станешь". И ничего-то у него не вышло. Оказалось - нельзя барону на простой девке жениться. Тогда он разозлился и меня ведьмой объявил.
И вот посадили меня под замок, а на другой день сжечь должны были. Уже и столб поставили, костер сложили. Ночью гроза разыгралась. Сижу я в сарае, реву и думаю: "Хоть хворост у вас промокнет, помучаетесь еще со мной". И вдруг гром как бабахнет! И дверь распахивается, и вбегает - батюшки! - мой Гослоф, мокрый, живой и невредимый. Ни на какой войне его не убивали, из армии он убежал и замок на сарае порохом взорвал.
Вот. Сарай мы подожгли, будто от молнии загорелся, - и бежать. Барон с собаками поискал, поискал да и бросил. А мы все лесами да лесами в Здрану пробрались. Здесь как раз король сплыл, и закон ввели хороший: если год проживешь, уже не выгонят. Целый год в лесу жили, в землянке, а потом в Дазборг переселились... Вы не смотрите, что Гослоф ворчливый, он внутри добрый... У меня там суп варится, пойду посмотрю.
Глава 24
Корона - в чемодане, а черт-те-что - в ведре
Однажды в Школу Мудрых Правителей пришли в гости городские. Дазборгские мальчишки с улицы оружейников. Можно спросить, чего это они раньше не приходили, не приходили, а теперь вдруг пришли? И можно ответить: дело в том, что Школу ведь тайно охраняла полиция и никого из посторонних не пускала. А теперь их один полицейский пропустил. По знакомству. По важному делу.
Перелезли городские через ограду и пошли искать принцев, для пущей уверенности засунув руки в карманы. (Когда уверенности не хватает, надо держать руки в карманах. Помогает.) Самый уверенный и главный - Нигида шагал впереди. А самый маленький - Икорежа - плелся сзади. Он держал в кармане только одну руку. В другой было ведро.
- Эй, парень! - крикнул Нигида какому-то мальчишке. - Иди-ка сюда. Где тут у вас принцы?
- Ну, я принц, - с вызовом ответил мальчишка. Нигида сделал критическое лицо и сказал:
- Ври.
- Кто врет? Я вру? Насмехаться?! Я тебе понасмехаюсь!!
И не успел Нигида удивиться, как покатился по земле в обнимку с самым настоящим принцем!
Вокруг стали собираться болельщики. Все давали полезные советы:
- Давай его!
- На лопатки его!
Разнимать борющихся никто не пытался, было опасно. Потому что руки и ноги их так перепутались - не разобрать, где чья. Разнимешь, а потом окажется у одного две левых ноги, а у другого две правые. Пусть сами разбираются.
Слышалось пыхтенье:
- Это я-то не принц?! Я тебе покажу, какой я не принц!
Угадайте, как звали того, кто это пыхтел? А вот и не угадали. Его звали Гольга!
Боролись Гольга с Нигидой, боролись, наконец устали. Прямо так, не расцепляясь, стали отдыхать.