102993.fb2
— Впрочем, мы отвлеклись. Так вот, мурра... Суть в том, что вас теперь в покое не оставят. И если не принять контрмер, то в конце концов неизбежно убьют. А нам бы этого очень не хотелось. Более того, мы категорически против...
— «Мы» и «они» — это кто? — угрюмо и недоверчиво осведомилась Оксана и перевела взгляд на Забелина — Нельзя ли поконкретней?
«Все там будем. Иной раз и самой жить не хочется. Но чтобы вот так, по чьей-то злой воле?! Да ещё непонятно по чьей? Сама вперёд убью...»
— Хороший вопрос, — неожиданно для неё ответила Марьяна, и сразу стало ясно, что на самом деле командует парадом здесь она. — Предс тавьте, Оксана, что весь наш мир — казино. Кто-то играет на одном столе, кто-то на другом... И вот на вашем, Оксана, столе — сплошное непотребство: шулера, негодяи, никаких законов и правил. А раз так, происходит свара и драка. Причём такая, что вот-вот вметается секьюрити. Да не местная, беззубая, прикормленная в казино, а настоящая, хваткая, которая уже стоит за дверями... Чего доброго, всё заведение прикроют. А оно нам надо? — Марьяна улыбнулась, белозубо, но совсем не весело.— Вот мы по мере сил и присматриваем, чтобы всё ваше оставалось при вас, не летело со стола' и не портило игру другам. А то ведь вам плевать, что казино-то на всех одно. Да вам вообще давно на всё плевать... — Последнюю фразу она произнесла с горечью, качнула головой, но неожиданно сменила гнев на милость. — Только вы, Оксана Викторовна, не такая, как все, чем-то вы похожи на нас. Уверена, мы друг друга поймём.
Она говорила гак, словно всё видела наперёд. Оксана вдруг подумала: а что, возможно, так оно на самом деле и было.
— Надеюсь, - буркнула она вслух и вновь посмотрела на Забелина. — Николай Ильич, а насчёт Сизова для начала не вразумите? Он, оказывается жив-здоров, но зачем тогда записку дурацкую под ванной оставил? Марьяна вот говорит, я пойму...
В самом деле, хватит уже быть дурой в этой странной игре. «Знать бы ещё, во что играешь, с кем и но каким правилам. И каковы ставки...»
Забелин помрачнел и нахмурился.
— Сизов трус, предатель, гад и кончит нехорошо. А записка — капкан на вас, Оксана Викторовна. Персональный. На тетрадку был навешен магический замок, так что для простого смертного она не существовала. Но вы её обнаружили и даже прочли, повесив себе тем самым на снину мишень. Теперь они попытаются всеми средствами избавиться от вас. Что, собственно, мы нынче и наблюдаем...
— Объясните всё-таки, что за «они»? И чем я им помешала? — в который раз сделала заход Варенцова, но безрезультатно. Забелин промолчал, и чувствовалось, что говорить он не намерен.
— Оксана, милая, поймите, — нарушила паузу Марьяна. — У нас совсем другая игра, другие правила, другие ставки. Так что не на все свои вопросы вы сумеете найти у нас ответы. Мы можем дать наколку, подсказать, в саксом экстренном случае — помочь... Но только в самом экстренном, когда дело касается жизни... Как тогда в Москве, во время отвальной... Ты меня понимаешь, подруга?
И тут Оксана внезапно поняла, что слышит голос Людмилы, твёрдый, хорошо поставленный голос настоящего завуча. На миг она абсолютно въяве увидела короткую причёску, знакомое, а-ля Мэри- лин Монро, лицо Пашиной жены... но краткий миг кончился, и Людмила ушла — перед ней опять сидела Марьяна, вполне длинноволосая, грустно улыбающаяся, сосредоточенная и чужая.
— Так это... это, значит.» это ты звонила мне тогда? — осипшим голосом спросила Оксана. Куда-то разом подевались все годы, отделившие её от того страшного вечера. Изрыв, разнёсший кваргиру, рёв вулкана отнимавшего у неё мужа и дочь, ужас, мрак, отчаяние, рассветы без надежды. Постылая, одинокая, безрадостная жизнь. — Ну, спасибо, выручила Не дала пропасть...
Она выговорила это внешне спокойно. Не закусила губу, не разревелась. Сашку с Глебом слезами не вернёшь, тем паче, что слёз уже не осталось, все давно кончились. «Ладно, холера с вами, игра так игра Только уж играем по-крупному, идём до конца! Жизнь копейка, судьба индейка! Вот только- хорошо бы сперва Краева иовидать. Заглянуть в глаза, сказать хоть два слова..»
— Спасти твоих было нельзя, — тяжело вздохнула Марьяна и посмотрела Варен новой в самую душу. — Правила, о которых я говорю, они как законы природы, не мы их придумали, не нам и отменять. Прости и пойми. Если сможешь... — Резко поднялась, заложила за ухо непослушную прядь и скомандовала совсем другим тоном: — Эй, сильный пол, кто-нибудь! Внизу в холодильнике окорёнок с ливером — вытащите, пусть погреется. Только сами не съешьте, это котам!
— Есть, мэм, — отозвался за весь сильный пат Забелин и страшно загремел крышкой казана — Эй, когы, а чем это таким вы у нас заняты?!
Оглянулись все, кроме Варен повой, прятавшей слёзы. Тайком утерев глаза, повернула голову и она. Оказывается, Пушок успел перемигнуться с Тихоном, и оба безобразника с невинным видом по большой дуге подбирались к двери парника.
— Ну ты смотри, спелись, поганцы, — восхитилась Марьяна — Опять за огурцами! И твой туда же! Добро бы сорвали и съели, а то ведь понадку- сывают и бросит. Брысь, пакостники!
На последних словах она резко повысила голос, и дверь в теплицу закрылась, словно захлопнутая незримой рукой. Ну да ветер...
- Так, всё должно быть готово. — Быстрое поднял крышку казана, ловко поддел тазик и отшатнулся от обжигающих струй пара — Эх!.. Николай Ильич, блюдо готовь!..
И принялся бе{)ежно размешивать плов.
Блюдо, увенчанное перчиком и обложенное чесночинами, на вытянутых мужских руках проплыло к столу, Марьяна спохватившись, торопливо раздала тарелки и ложки... Кто называет плов «тяжёлой» едой и берётся утверждать, будто его вредно есть на ночь, тот просто никогда не пробовал настоящего плова...
Другое дело, что и вкушать его необходимо, скажем так, с полной отдачей. Как, впрочем, и любую добрую пищу. С незамутнённой душой, преисполненной благодарности и любви... К сожалению, с душенной гармонией у Оксаны было нынче туго.
Опасностями и угрозами её давно уже было не запугать, но хоть знать бы, кому она встала поперёк дороги? Откуда дует ветер, принёсший эту чёртову мурру? Может, отзвуки давнего взрыва, унёсшего Глеба и Сашку?.. Да нет, не похоже. Здесь пахнет не
Чечнёй. Но тогда чем? Магией?.. Господи, в двадцать первом веке живём. Вон и плов иочти съеден, у котла дно видать, а мурра как лежала, так и лежит, прахом не рассыпается.
«Надо её в холодильник, а завтра обязательно Нигматуллину показать. Уж он-то всякого насмотрелся. Определит небось, что за редкие виды у нас в Пещёрке но гостиничным номерам шастают. Вот попьём чаю, и сразу Коляюшу позвоню. Он мне содействие обещал? Обещал. А сейчас, пока ещё светло, зверюгу сфотог-рафирую. Может, сразу MMSom ему для Нигматуллина и зашлю...»
Выбравшись из-за стола, Оксана подошла к скамеечке, под кото|юй покоилась мурра, и заново развернула мусорные мешки. В телефоне у неё было аж пять мегапикселей и неплохой объектив, позволявший, помимо прочего, съёмку с близкого расстояния. Щёлкнув несколько раз, Оксана положила рядом с головой мурры для масштаба спичечную коробку, поднесла аппаратик к самым юшкам... и вдруг услышала непонятный звук Такой, будто пошёл трещинами молодой неокрепший ледок. Оксана непроизвольно отшатнулась и увидела это пошла трещинами одеревеневшая мурра. Ещё миг, и тело твари развалилось на бесформенные куски, а те, в свою очередь, прямо на глазах рассыпались в мельчайшую пыль. Считаные секунды на земле смутно угадывались очертания только что лежавшего здесь существа, потом ветер подхватил невесомый тлен и развеял его над грядками с кабачками.
Прятать в холодильник сделалось нечего. Как и было обещано.
Руки начали ощутимо дрожать. Оксана торопливо вызвала только что сделанные фотопифии на просмотр, прокрутила телефонную память в одну сторону, в другую...
И выругалась вполголоса. Хвалёная цейсовская оптика схватила все краски и контуры — травку, цветочки, пакет, коробок, серые доски скамейки... Мурры на снимках не было. Вместо неё красовалась заготовка для кружка мягкой игрушки — связанный узлом старый чулок с криво пришитыми пуговками вместо глаз.
— Это что ж делается-то. а? — вслух пожаловалась Варенцова и обратилась к сдинствешюму существу, способному понять её до конца: — Тиигка! Тишенька! Получается, какая-то тряпка нам дверь когтями разворотила?..
Рациональная часть её, та, где ум и интеллект, новые правила игры не принимала. «Пришла называется, посоветоваться. Если ещё и окажется, что , в номере на двери ванной все дыры чудесным образом заросли — умом впору рехнуться...»
— Так ведь сказано же было, Оксана Викторовна, тут матя, — рассмеялся Быстрое. — Экая же вы у нас недоверчивая... Сейчас небось зарисовочку сделаете по памяти и будете Колякину звонить? На предмет консультации у Нигматуллина? Признайтесь, ведь собирались? Собирались?
Оксане захотелось его удавить. Своими руками. Немедленно. Остановило лишь чёткое понимание, что и это намерение от него вряд ли укрылось.
— Ну да, — сказала ока— Собиралась. И сделаю. А потом позвоню.
Сознавать, что тебя читают, словно открытую книгу,— удовольствие весьма ниже среднего. Зря ли никакому ребёнку не нравится слышать от матери: «Я тебя знаю лучше, чем ты сам себя знаешь!»
Правда, Оксане было некогда размышлять о психологических нюансах Годы службы не прошли даром — в голове крутилась мысль о безопасности отечества «Это что же получается? В местной ФСБ засели колдуны с другого стола, а в управлении „Z" — дебилы и алконавты. Во главе с американским генералом, специалистом по зелёным человечкам. Который тоже наверняка какие-то свои пели преследует. Постой, постой, уж не с его ли подачи и не по его ли указке...»
— Да вы, Оксана Викторовна, не в курсе, — покачал головой Быстрое. — Сегодня на Нигматулли- на ориентировочка пришла. Он, оказывается, тот ещё герпетолог. Слово «Рифаи» вам что-нибудь говорит? Вижу, что говорит... Так вот, по этому поводу Нигматуллина разыскивают ЦРУ, Интерпол, англичане и евреи. А теперь, как выясняется, ещё и свои. Что-то он там узнал или упёр, на редкость важное... А когда в «Рифаи» раэрюхали, сделал ход конём — рванул в «нашу Рашу», раскрутился по мелочи да и затерялся в океане лагерей. Правда с концами не вышло затеряться даже у нас. Что-то всё же спугнуло его, и вчера он исчез. Как, куда зачем и почему — один Бог знает. Колякин его уже ищет с собаками, все дороги перекрыл, розыскная рота в мыле, только без толку. Потому что, похоже, Нигматуллин никуда не уходил, а пытается отсидеться в Ареале, благо никто за ним туда не сунется. Ну и ладно, пускай себе сидит. Безумству храбрых...
«В Ареале?.. Это что ещё за Ареал?..»
— Туман сегодня с вертолёта наблюдали? — вопросом на вопрос ответил Быстров. — Ага, вижу, наблюдали. Так вот, под ним и находится этот самый Ареал, площадью на данный момент в половину Европы. Скажу так: если бы не мы, он был бы неизмеримо больше Но и нам его глобально изолировать пока не удаётся. Вернее, уже...
Он не договорил. Со стороны свинарника раздался жуткий 1>ёв, заставивший Оксану подпрыгнуть и в который раз пожалеть о не выложенном рядом мече. Страшно было даже представить, что за зверь мог производить такой звук. Львиный рык в Африке она слышала только по телевизору. Так вот, было очень похоже.
— Васечка кушать хочет, — поднялась Марьяна — Пойду покормлю матенького.
Взглянула на Оксану, наверняка с лёгкостью считала её тоску по хорошему гранатомёту и неожиданно озорно хихикнула
— Ночных кошмаров не боитесь? Тогда пошли, Васечку покажу.
Оксана заинтересованно последовала за ней...
— Атас, — только и выговорила она осторожно заглянув в дверь. Помолчала и добавила — Ну, здравствуй. Вот, оказывается, где ты живёшь.
Сказать, что Васечка впечатлял, значит ничего не сказать. Мурра по сравнению с ним была безобидным мотыльком, а древнегреческий Минотавр — беленьким пушистым котёнком. В свинарнике кварги- ровал не какой-нибудь беконно-розовый домашний отъевшийся боров, а самый настоящий дикий кабал. Да какой!.. Под двадцать пудов, поджарый, свирепый, с громадными загнутыми клыками и маленькими, отчётливо разумными глазками. Светло-рыжая щетина, недобрый оценивающий взгляд, копыта сорок пятого размера и тело, напоминающее стенобитный таран... Да что говорить, перед Оксаной стоял её знакомец с лесной дороги. Тот самый, о котором она тихо гадала, перевернёт он «Пиву» или не перевернёт.
Марьяна протянула к нему руку, и требовательный рык немедленно прекратился. Васечка ткнулся ловким пятачком в хозяйскую руку, в глазах погасли красноватые огоньки, зато обнаружились длинные девичьи ресницы, а страшная пасть растянулась в самой настоящей улыбке.