Увесистая жестянка была холодной, синюю с серебром крышку украшало изображение осетра.
— Спасибо, Матвей Иосифович, — поблагодарила Оксана и пожаловалась: — Только он не ест пока. Пьёт — и всё.
Порядки в лагер>е поисковиков её поначалу шокировали. Туда-сюда разгуливал беглый негр, парадом командовал коронованный вор, а в своём автобусном попутчике по имени Сергей она узнала террориста Песцова. Того самого, великого и ужасного, показанного по ящику и в профиль и в фас...
Оксана с изумлением обнаружила, как мало её всё это трогало.
. Гораздо главнее было то, как относилась здешняя публика к выздоравливающему Краеву. Народ натурально благоговел! Ну там, Песцов с Фрасрма- ном и Наливайко — дело ясное, кореша Но что заставляет, например, фрау Киндерманн прогибаться чуть не до земли? Дружеские чувства?.. Европейский 1уманизм?.. Ой, мама не смешите. Но тогда что?..
«Ладно, разберёмся». Варенцова допила чай, вымыла миску с ложкой и пошла кормить Олега икрой. Всё, хватит загибаться, пора начинать жить!
У палатки её ждал сюрприз. Тихон приволок здоровенную гадюку, метра наверное, полтора Не иначе гостинчик выздоравливающему принёс. Особо питательный и целебный. И как только допёр?
— Нет бы куропаток каких наловил, я бы их в сметане пожарила, — разворчалась Оксана, забирая у него рептилию, тяжёлую и толстую, как колбаса. — Тоже мне, охотник на мурр!
«Ну и что с ней прикажете делать? Сварить, изжарить, вырезать ремень? Раз уж загубили живность, так не в болото же её кидать...»
— Правильно мыслишь, желанная, в хозяйстве пригодится, — услышала она знакомый голос. Обернулась и увидела бомжа Никиту. Блаженный шествовал к палатке с самым радостным видом. Встал, щёлкнул каблуками, снял картуз, чинно, прямо ио- кавалсргардски, отдал полупоклон. — Ну, здо|юво, красавица Как там болящий-то наш? Идёт на поправку?
Интересно, в Пажеский корпус бомжей брали? Или во времена Пажеского корпуса он не был бомжом?..
— Твоими молитвами, — благодарно улыбнулась Оксана. — Сам-то ты, Никита, как поживаешь?
Спросила больше для порядка. Блаженный выглядел бравым молодцом: прохоря надраены, галифе наглажены, ватник как влитой, взгляд хрустальный. Прямо хоть за благословением подходи.
— Живём, милая, хлеб жуём. — Никита весело кивнул и вытащил из-за пазухи свёрток. — А это вот Олегу твоему, вовнутрь принимать. Для поправки здоровья.
— Спасибо большое.» — Оксана приняла, раюер- нула и задохнулась. — Ох и ни фига же себе!
Она держала в руках исполинский корень женьшеня — длиной в полруки, диаметром сантиметров десять и весом, должно быть, добрых пол кило. А главное — отмеченный семью причудливыми листочками. Сказочное сокровище, созревавшее в земле не одну сотню лет...1 Уж в этом-то она разбиралась. Подарок блаженного практически не имел цены.
— И вот ещё... — Блаженный подмигнул и вытащил из-за пазухи бутылку водки «Кристалл». — Em любимая. Корень настрогаешь, в водочку забросишь
■ Традиционно различают несколько сортов женьшеня. Самый лплёвый, почанза, имеет один лист, альтаза - два. двадцатилетний паи- цуй-талзана имеет три листа, четырёхлистный - сипит. У шестидесятилетнего, или ианцуй-упис, пять листков. Шестилистный, столетний по возрасту женьшень панцуй-липиё, встречается чрезвычайно редко, его находка вызывает настоящую сенсацию. Семилистнмй паицуй — чудо природы — ираистичссхн бесценен. В старику в Китае за него платили до шестнадцати весов золота за один вес корня. Всё дело в том, что целебные свойства корня про персональны его возрасту и размеру.
и пару дён дашь настояться. Замечательная штуковина, я тебе доложу... Сатрап этот китайский, как бишь его, — Никита задумался, вздохнул, почесал под картузом, — а-а, Цинь Хуан, он её вёдрами пил. Зато и стену построил, да и по женской части... хм...1 В общем, шинкуй давай, не пожалеешь.
— Господи, Никита, — опомнилась Варенцова — Это же». Это же стоит как половина Пещерки! Или как вся!
На самом деле она не могла себе представить даже примерную сумму. Такие количества нулей укладывались в голове только у фрау Киндерманн.
— Бери, говорю, и шинкуй давай, — отмахнулся блаженный. — Нам для хорошего человека ничего не жатко. И потом, этого добра там, — он махнул рукой куда-то в сторону болот, — полным-полно, надо только места знать. Главное сейчас, чтобы Олег Петрович были живы-здоровы. И нас не забывали в доброте своей... Ну, милая, счастливо, пошёл я, дела
Сделал ручкой, попя тился в кусты и был таков. Растворился, как леший.
— Слышал, Тихон? Главное, чтобы Олег Петрович были живы-здоровы...
К Оксане постепенно возвращалось чувство юмора она взглянула на себя как бы со стороны и чуть не расхохоталась: ну, хороша В одной руке убиенная змеюка в другой — бесценный женьшень. Ничего себе жизнь дезертирская?..
< Имеется в виду древнекитайский император Цкнь Шнхуанди, начавший строительство Великой Китайской стены.
...А в следующий миг она во всей полноте ощутила себя полковником ФСБ, рука метнулась к несуществующему пээсэсу[58], а в горле замер, едва не родившись, крик: «Лежать! Лицом на землю!»
Она увидела Федота Панафидина Да, да, того самого гада Панафидина, который уже столько раз от неё уходил. Изменника, с поразительной сноровкой дурачившего компетентные органы...
Однако сейчас, похоже, они стояли на нейтральной территории, над которой реял белый флаг перемирия.
— Позвольте ручку™ — раскланялся Панафидин. Оксана руку не дала, и Федот, не обидевшись, ВС6М видом изобразил заботу. — Как там Олег Петрович, поправляется? Говорят, уже в сознании? С ним можно переговорить? Кратенько?..
Негодяй был одет с тонким вкусом. Чёрный костюм, черная шляпа, черный просторный макинтош... белый галстук за три тысячи долларов. И ещё чёрные лаковые туфли. Самое то по здешним хлябям, да после недавних дождей.
— Кратенько? — борясь с диким желанием взять Панафидина за горло, переспросила Оксана. — Не сейчас. Он спит.
«А вот бы тебя коленом в пах, на выдохе, чтобы скрючился и затих. И сразу — с концентрацией — в печень! За всё хорошее оптом...»
— Ну конечно, конечно, пускай отдыхает. — Па- .нафидин кивнул, щёлкнул замками и достал из кейса пакет. — Это мумиё, лучшее, иранское, тройной очистки. Прошу вас давать его Олегу Петровичу трижды в день перорально, разведённым, — тут он вытащил бутылку «Хеннесси Парадайо[59], — вот в этом. А на словах прошу передать мои самые искренние пожелания, заверения и извинения. Как говорится, ничего личного, я просто выполнял свою работу... Зато теперь мы с Олегом Петровичем по одну, я подчёркиваю, по одну сторону баррикад.
Он учтиво приподнял чёрную шляпу, кивнул и Оксане и с достоинством двинулся прочь. Доктор Киндерманн, попавшаяся навстречу, охнула, замерла, сделала книксен. Глаза цвета нержавеющих бритв светились субординацией...
«А Панафидин-то... ого-го», — сделала вывод Оксана и, нагруженная подарками, нырнула в палатку.
— Ну, как дела, симулянт? Не спишь? Тогда принимай дары. Поклонников у тебя здесь...
Краев поднял глаза. Он сидел на спальном мешке, поджав ноги, и что-то рисовал на бумажке.
— Во морковка,— восхитился он женьшенем, прищурился и ручкой почесал за левым ухом.— На вид — столько не живут, а по сути, — он почесал за правым ухом, — совсем ещё зелёная, не старше пяти лет... — Отложил корень и протянул Оксане рисунок. — Ты только посмотри, как все просто, оказывается.
На бумажке были весьма коряво обозначены ряды прямоугольников, всего пятьдесят шесть штук.
— Это Таро, — принялся объяснять Краев. - Так называемые Младшие арканы. Вроде бы фигня, ничего особенного, четыре масти, два цвета, четырнадцать ступеней... Кто-нибудь фыркнет — ментальный наркотик, азартная развлекуха...
— Ты бы поел, — сказала Оксана
— Погоди, — отмахнулся Олег. — Если по мастям, получается вот что: кубки — трефы — стихия Воды... и гуанин, азотистое основание ДНК. Пентак- ли — пики — стихия Земли... и нуклеотид аденин. Жезлы — черви — стихия Огня и тимин. Мечи — бубны — стихия Воздуха и цитозин... А ещё это четыре времени года четыре стороны света и четыре типа человеческого темперамента Стройная получается картина?
«Вот за это я тебя и люблю»,- подумапа Оксана.
— Едем дальше, — увлечённо продолжал Краев. — Если по цветам, вырисовывается следующее: кубки — лрефы — Вода — гуанин и пентакли — пики — Земля — аденин — чёрные; жезлы — черви — Огонь — тимин и мечи — бубны — Воздух — цитозин — красные. Аденин и гуанин - пуриновые основания, тимин и цитозин — ииримидиновые, аденин соединяется с тимином, гуанин с цитозином. Аденин и гуанин — два углеродно-азотных кольца, тимин и цитозин — одно. То есть два цвета карт - это две спирали ДНК, колорая у всех живых существ состоит из четырёх мастей нуклеотидов. Кроме того, два цвета символизируют общую дуальность Вселенной...
— Не говоря уже о двоичном компьютерном коде, — с самым серьёзным видом кивнула Варенцова, хотя мысли у неё заняты были совсем другим. — А ещё есть красное, которое пьют по-чёрному, и чёрная икра, которая из красных рыб. Кстати, об икре,— Она тряхнула в руке баночку из стратегических «запасов тарабарского коро;ш». — Давай, как в том кино, зернистую ложкой? Л на второе — жареную гадюку с местными трюфелями...
— Икру? Ложкой? Обязательно, — улыбнулся Краев, но улыбка получилась рассеянная и далёкая. — Смотри, что мы ещё имеем. — Шариковая ручка проделала в многострадальной бумажке очередную дыру. — Четырнадцать ступеней карт Малых арканов: от тузов и двоек до валетов, дам, рыцарей и королей. Как тебе понравится, если я скажу, что здесь зашифрована вся история биологической эволюции? — Видимо, у Оксаны здорово вытянулась физиономия, потому что он расхохотался: — Нет, нет, чердак ещё хотя и побаливает, но шифером не шуршит... Всё на самом деле просто, как дважды два..
— Это ты к новой книге теоретическую базу подводить? — спросила Оксана.
— Ну да, а ты у меня вроде подопытного кролика. Скажешь, если я вдруг в занудство впаду?