— Шутишь всё, Тараканчик! — Задорно парировала она и уже серьёзно продолжила. — Какая я великая правительница. Ты же знаешь, что я не имею права носить этот титул, и лишь обстоятельства вынуждают меня занимать трон. Но я очень стараюсь быть хоть немного достойной этого звания. Я много училась и упорно развивала свои открывшиеся внезапно способности. Мудрейший Архагор заметил во мне задатки и стал их усиленно развивать. Много приходится работать над собой.
— И у тебя неплохо получается, — кивнул Стеналь на белое покрывало.
— А, это! Перевоплощение — это самое простое, чему я научилась, — и вдруг переменив тему спросила, — ты наверное очень голоден? Тебя ведь даже не накормили.
— Ничего, я умею обходиться без еды, главное мы вновь вместе и… — но фразу не докончил.
Светозара быстро растаяла в воздухе, а из дальнего угла комнаты вышел огромный зеленовато-синий монстр, обросший блестящей шерстью. Из пасти его торчали внушительные клыки, а в передних лапах он держал большой поднос с яствами и напитками в хрустальных кувшинах. Свирепый вид чудовища совершенно не вязался с огромными радостными глазами девушки. Стеналь обалдело смотрел в эти милые глаза на уродливой морде и не мог произнести ни слова от изумления. Чудище проковыляло к дивану и аккуратно поставило поднос на столик, внезапно возникший из пушистого ковра. Затем зверь подмигнул ошарашенному молодому человеку и, тонко хихикнув, распался на сотни разноцветных бабочек. Бабочки вихрем закружились вокруг Стеналя и затем облепили его всего с головы до ног. А он сидел не в силах шелохнуться. И закончилась эта феерия тем, что масса бабочек обрела вполне осязаемые знакомые очертания девушки, прильнувшей к плечу названного брата.
— Поешь братец, — загадочным шёпотом произнесла она и игриво заглянула ему в глаза.
Он принялся за еду, не отрывая восхищённых глаз от Светозары. Ел, не чувствуя вкуса, всё ещё не веря своим глазам, не в силах совладать с парализовавшим его удивлением. Много он повидал в своей недолгой жизни, но такого…!
— Да, Тараканчик, такая у тебя теперь сестричка, — будто бы оправдывалась она, — но так развлекаться мне приходится не часто. Большая часть моих сил уходит на восстановление мира.
— Ты же настоящая волшебница! — Придя в себя, восхищённо выпалил Стеналь.
— Ешь, ешь. Я очень рада развлечь тебя и самой хочется повеселиться. А до настоящего волшебства мне ещё далеко.
Ещё долго они разговаривали в полумраке кабинета и никак не могли наговориться. И только когда небо посерело на востоке, им пришлось расстаться.
— Милый, дорогой мой Стеналь, мне очень жаль вновь расставаться с тобой, но я должна тебя отпустить, — на прощание напутствовала Светозара, — выполнение долга превыше всего. Я очень хочу, чтобы ты быстрее доставил её сюда. Она по праву займёт трон, а я спущусь в долину и буду простой девушкой. Верховная власть тяготит меня, хочется простых человеческих радостей.
— Не грусти сестрёнка, я всё сделаю чтобы поскорей вернуться, и мы вновь увидимся, — с грустью в душе и улыбкой на устах произнёс он.
Девушка прильнула к его груди, а он по-братски поцеловал её в лоб. Она подняла на него полные слёз глаза, внезапно обвила его шею руками и поцеловала в губы. Затем отпрянула на шаг и потупила взор. Что-то очень необычное почувствовал он в этом страстном внезапном поцелуе, будто не сестра его целовала на прощание. Стеналь, соблюдая жреческий обет, не знал до сих пор любви и не мог понять, что же это значит.
Молча, он вышел из её кабинета и знакомыми уже коридорами вернулся в свою комнату. Утром после завтрака ему принесли большой мешок. "Подарок от верховной жрицы" — сказал слуга. В мешке оказался лёгкий, но очень тёплый плащ из меха снежного барса, высокие кожаные сапоги на собачьем меху и шапка из белого меха высокогорной лисы. Это слишком роскошная одежда для жреца, но от подарков самой правительницы отказаться нельзя. Высказав официальные слова благодарности слуге, он с нежностью в душе возблагодарил названную сестричку за чуткость и заботу. Действительно, ведь ему предстояло путешествие в края, где в простой жреческой одежде долго не протянешь.
А потом весь обратный путь до столицы, размышляя о предстоящем деле, несколько раз возвращался в мыслях к странному поцелую, подаренному Светозарой. Но так и не пришёл к однозначному выводу. Да и воспитание не позволяло уделять своим личным переживаниям слишком много времени. Главное — это долг! А долг обязывает самоотверженно служить Солнцу и любой ценой выполнять порученные задания. Задание же, которое он получил сейчас, требовало полной отдачи, сосредоточенности и огромной ответственности. Для этого ему были даны расширенные полномочия, и он уже в дороге обдумывал, как эффективнее ими распорядиться.
По прибытии в Туртелиакан Стеналь распорядился построить на судоверфи корабль. Особый корабль, по собственному проекту. Небольшой, но быстроходный, с особым парусным вооружением, которым легко могли управлять всего несколько человек. Этот корабль должен был выдерживать океанскую волну и свободно входить в мелкие реки. Материал выбирался самый лучший — особо прочная древесина со специальной пропиткой. Негорючую смолу Стеналь приготовил сам по рецепту Рохана. Из того же секретного сундука были взяты многие новшества постройки и оснастки. Лучшие корабелы были привлечены к постройке такого корабля. Ведь строился он не для кого-то, а для самой будущей правительницы и верховной жрицы. Сроки поставлены минимальные и потому работа не прекращалась ни на минуту. Рабочие облепили стапель как пчёлы вылетевшую из улья матку. Стеналь сам контролировал строительство, работал наравне со всеми и даже более того. Что-то приходилось усовершенствовать в процессе постройки, постоянно советуясь с опытными кораблестроителями. А ведь кроме постройки нового корабля находилась ещё масса дел, не терпящих отлагательства. Про сон и отдых пришлось забыть.
Но как воспарила душа жреца, когда он любовался стоящим у причала изящным двухмачтовым парусником. Стремительный, лёгкий корпус с отшлифованными до блеска чёрными бортами был почти лишён украшений. Лишь мастерски вырезанная из белого дуба носовая фигура лебедя с расправленными крыльями, венчала форштевень. Ничего лишнего, всё продумано до мелочей. Рангоут и такелаж поражали новизной технического решения. Бывалые моряки пришли поглазеть на небывалый корабль. Такого ещё никто не строил. Что покажет на ходовых испытаниях это чудо технической мысли?
В день ходовых испытаний Стеналь с трепетом ступил на палубу готового к отходу парусника. И хоть каждая доска и каждый гвоздь, забитый в неё знакомы были ему, хоть не было сомнения в правильности расчётов, не сомневался он и в высоких ходовых качествах, но всё же сердце лихорадочно колотилось в невольном волнении. Уставший и осунувшийся, с тёмными кругами у красных от бессонницы глаз, но довольный выполненной работой, Стеналь занял место у штурвала. Команда самых опытных моряков из двенадцати человек давно стояла по местам и ждала приказа капитана.
Лёгкий ветерок с берега ласково надул кливер, и борт парусника плавно отвалил от стенки причала. Неопытный ещё капитан прислушивался к советам лоцмана. Корабль осторожно, на малой скорости, при минимальной парусности покинул уютную гавань. Прозвучала команда и всё пришло в движение. Экипаж действовал слажено, поднимая все паруса. Поражала лёгкость, с которой дюжина моряков управлялась с массой парусов благодаря особой и совершенно новой системе устройства такелажа. Даже половина экипажа могла бы легко ставить и убирать паруса. При полной парусности судно быстро набирало ход, уходя всё дальше от берега. Ветер крепчал, волна становилась крупнее. Новое судно прекрасно слушалось руля и не зарывалось в волну даже на самом полном ходу. Оно легко возносилось на вершину океанской зыби, и плавно скатывалось вниз, совсем не теряя скорости. А скорость оказалась в два раза выше, чем у судов подобного типа и водоизмещения. Управлять таким парусником на просторах океана было одним удовольствием. После двух суток непрерывных маневров решили испытать судно на мелкой воде реки. Как оно поведёт себя, когда под килём будет всего несколько сантиметров воды? В устье реки вошли под парусами, а когда галсировать в узкости уже нельзя было, убрали паруса, выдвижной киль втянули в днище и сели на вёсла. Стеналь изначально хотел чтобы судно обязательно имело и вёсельное движение. Шесть длинных прекрасно отбалансированных вёсел, лёгких, но сработанных из прочнейшего костяного дерева, по три с каждого борта вспенили воду реки. Два человека на каждом весле без особого труда выгребали против течения. Когда гребцы заработали в полную силу, скорость судна оказалась лишь немногим меньше чем под парусом благодаря малой осадке, прекрасным обводам корпуса, точной подгонке швов обшивки и умелой шлифовке древесины. На мелководье оно управлялось так же хорошо, как и на полной воде. Через трое суток обкатанный парусник вернулся в гавань. Результаты ходовых испытаний превзошли все ожидания. Судостроители гордились делом своих рук, а экипаж восхищался своим кораблём. Многое делалось впервые при постройке этого прекрасного парусника. Многие технологии опробовались впервые и потому были секретны. Все, кто принимал участие в постройке и ходовых испытаниях дали клятву о неразглашении своих знаний. Новый парусник назвали "Белый лебедь" за изящность линий и быстроту.
Ещё два дня ушло на вооружение судна и погрузку провианта, воды и шкиперского снабжения. Для защиты от врагов и пиратов установили две дальнобойные катапульты и шесть мощных балист. Стеналь получил возможность наконец-то выспаться как следует. А перед отплытием он и его экипаж провели священный обряд, совершая молебны и прося у Солнца покровительства в дальнем путешествии и защиты от злых людей.
В день отплытия стояла пасмурная погода, редкая в этих местах. Тяжёлые дождевые тучи собирались с утра и готовы были разразиться ливнем. Некоторые жрецы из столичного храма восприняли это как дурной знак.
— Небо прольёт слёзы, оплакивая убывающих, — говорили они.
— Нет, это подарок небес, ведь дождь так редок в наших местах. Если пойдёт дождь — это будет добрым напутствием, — ответил на опасения Стеналь.
Жрецы посоветовались и решили не откладывать отплытие. "Белый лебедь" полностью готовый к выходу в море ждал свою команду. И когда после полудня боцман засвистал "аврал", на палубу упали первые капли дождя. Ставили все паруса и удалялись от берега, когда порт накрыл ливень. Провожающие быстро потеряли силуэт корабля за сплошной стеной небесной влаги.
Путь предстоял неблизкий, но время было выбрано правильно. Пассаты в это время года дули по направлению течения. Течение делало широкую дугу через всю северную часть океана и выходило к берегам восточного континента. Так что путь по этой дуге оказывался намного короче, чем напрямую. Через десять дней плавания сделали только одну короткую остановку на Срединных островах для пополнения запасов пресной воды и свежих продуктов. Следующим пунктом назначения должен быть пролив Сторожевой.
*
— Поймать этого старика! Немедля пошлите погоню, да с собаками! Поймать и доставить живым! — Приказывал царь Антиох вне себя от ярости.
— Будет выполнено незамедлительно, государь. Позволь удалиться.
— Ступай, и не сносить тебе и твоим шпионам головы, если не поймаете его!
Боярин Фома Благовидов, глава тайного приказа, жестокий и хитрый пятился задом к двери низко склонясь перед царём. Он прекрасно знал как страшен во гневе царь Антиох. Сколько голов уже послетало с плечь его приближённых, навлекших на себя гнев правителя своей нерасторопностью. Поэтому, выйдя из приёмной царя, боярин бросился в свою тайную канцелярию со всех ног. Там он отвёл душу на ожидавших его дьяках и тайных соглядатаях. Особо раздражавшим его подчинённым он даже разбил в кровь лица. И это было малое наказание, могло окончиться и смертоубийством. Таковы были суровые и жестокие нравы в тайном приказе. За большое жалованье приходилось служить с полной самоотдачей, забыв про совесть, жалость и всю личную жизнь. Хотя жизни той грош цена. Она висела на волоске. Но тем не менее всегда находились люди желавшие такой службы.
После жесточайшего разноса они бросились исполнять приказание государя и своего боярина.
А из-за чего был весь этот переполох? Чего испугался так царь? Донесли боярину Фоме, что некий бродячий старик пришёл в Мураван из далёких стран. Много говорит с людьми и интересуется семьёй бывшего царя Всеволода. Как выяснили дотошные шпионы, особый интерес проявлял старик к умершей при родах дочери его. Ходили упорные слухи, что не помер младенец, будто спрятали новорожденную где-то. А раз так, она прямая угроза власти Антиоха. Если объявится взрослая наследница трона, то и без того шаткая власть его падёт. Пытались, было, разузнать люди тайного приказа что да как. Только всё бестолку. Бабки-повитухи, принимавшие роды царевны, поумирали. Две няньки состоявшие при царице пропали бесследно. Многие приближённые царя Всеволода, кто мог бы пролить свет на это загадочное дело, погибли при различных обстоятельствах. Кто пал в сражениях гражданской войны, разразившейся после воцарения Антиоха, кто-то сгинул в сырых застенках тайного приказа не разомкнув уста. А редкие уцелевшие сбежали под защиту других князей, не пожелавших признать власть самозваного царя.
Гражданская война закончилась быстро, но шаткий мир постоянно нарушался междоусобными стычками враждовавших князей. Поэтому и поиски возможной наследницы Всеволодова трона не увенчались успехом.
Вот почему всполошился Антиох, узнав от боярина Фомы, что отправился странный старик из столицы куда-то на север. Возможно выведал чего, а следовательно опасен. Вот почему спешно снарядили погоню за иноземным бродягой. Стар он очень и дряхл, далеко не уйдёт.
Багровое Солне уже закатилось за гребень хребта, когда в калитку крайней избы кто-то постучал. Лохматый дворовый пёс, спущенный на ночь с цепи, бросился к воротам, заливаясь хриплым лаем. Не любил он паломников, входивших в деревню по этой дороге и просившихся на ночлег в крайнюю избу. Здоровенный детина в длинной полотняной рубахе босиком вышел на двор, скрипнув дверью.
— Кого господь принёс на ночь глядя? — Совершенно беззлобно спросил он.
— Добрый человек, пусти путника на ночлег, — раздался из-за калитки дребезжащий старческий голос, — иду на богомолье в монастырь, впусти до утра если не буду тебе обузой.
В голосе слышался явный незнакомый акцент, но много разных людей приходит на богомолье в эти святые места.
— Много вас там или ты один? — Осведомился хозяин.
— Один я, один, — устало произнёс голос.
— Молчи Полкан, пошёл, пошёл! — Прикрикнул детина на собаку. Пёс, ворча, послушно отошёл в сторону. Привычное дело, но быть настороже — его обязанность. Дубовая щеколда сдвинулась в сторону и калитка на толстых кожаных петлях отворилась почти бесшумно. По ту сторону ворот стоял, опираясь на длинный деревянный посох с закруглённым верхом, сгорбленный старик в сильно истрёпанном бордовом балахоне. Под балахоном была надета давно нестиранная и очень заношенная шёлковая рубаха до пят. На ногах чудом держались совершенно истёртые сандалии. Когда-то очень дорогая одежда старика выглядела совершенными лохмотьями. Сморщенное лицо старца с добрыми тёплыми глазами сразу же внушало доверие. Карие зрачки глаз его сохранили былую ясность и излучали неясный, проникающий в душу свет. Снежная седина густой шевелюры обрамляла сильно загоревшее и обветренное лицо.
Детина хотел, было, спросить его, а имеется у того плата за постой, но внезапно передумал и жестом пригласил старика войти. Тот, поклонясь, шагнул во двор.
— Вот здесь в углу располагайся старче, тут обычно ночуют у нас паломники.
— Спаси вас бог, добрые люди и дом сей огради от бед.
— Покормить тебя нечем, сами не жируем, — бросил детина, — а утром в монастыре можешь успеть к трапезе. Там богомольцев кормят даром.
— Мне бы водицы испить, молодец. Иссох я в дальней дороге, — попросил старик.
— Курёха, принеси старцу ковш воды, — приказал сыну хозяин.
Мальчишка зачерпнул деревянным ковшом в кадке и осторожно подал старику.