Эскадра ушла вглубь нивейского Фронтира и остановилась в узловой системе, где висели две торговых станции. Здесь Алекс планировал заняться восстановлением захваченных и поврежденных кораблей. Всего из системы удалось увести оба средних крейсера. Один, арварский, третьего поколения, второй, аратанский — четвертого. Во всяком случае, при первоначальной постройке. После этого корабли модернизировались ни раз и сейчас представляли из себя сборную солянку из оборудования разных поколений. Как и большинство кораблей Фронтира. Оба транспортника. Близнецы третьего поколения хакданского проекта. Один аратанский эсминец четвертого поколения и прочая мелочь в виде фрегатов, истребителей и штурмовиков.
Заодно реализовать часть трофеев, а если позволит время — толкнуть через аукцион артефакты Джоре. Команда у Алекса большая, после успешной операции все хотят кредитов, так что… И я его прекрасно понимал.
После выступления в пиратской системе, партнерам Алекса, коими выступали земляне, больше не казались мои требования в двадцать пять процентов от добычи завышенными. Единогласно признали, что четверть от добытого я заслужил честно. При проведении столь масштабной наступательной операции на превосходящие силы противника потери оказались столь малы, что их можно просто не учитывать. Не будь у наемников такого козыря в рукаве как «Вол», атака вообще вряд ли была возможной. Хотя я и заметил от Григория некий негатив в эмоциях. Что-то, замешанное на жадности и чего-то еще.
— Слушай, Алекс, что ты можешь сказать о Грише? — спросил я Алекса, когда мы шагали по палубам крейсера, направляясь в его каюту, где хранились добытые артефакты Джоре. Раз уж выставлять на аукцион, то «живые». Как мы сами убедились, стоимость таких артефактов возрастает многократно. И отмазка железная имеется — захватили у пиратов. Протокол боя прилагается. Мы тут не при чём.
— Григорий? — переспросил Алекс — Вроде неплохой парень. Хотя…
— Что? — немедленно спросил я.
— После тренировок для псиона, методику которых ты мне дал, начал замечать у него в ауре какие-то темные нити. — признался Алекс — Ну и эмоции часто меняют свой оттенок.
— Во-во, эмоциональный фон. Погоди! — я аж остановился — Какой еще, нахрен, ауре?!
— Ну аура. — Леха ладонями с растопыренными пальцами изобразил вокруг головы нечто вроде кокошника — Ее еще на иконах изображали. Вокруг головы всяких святош.
— Интересно, где советский комсомолец понабрался таких слов как «аура»? — пробормотал я — Про иконы и святош промолчу.
— У нас молодежь была довольно прогрессивной. — заявил Леха — Знали несколько религий. Не поклонялись, знали основные постулаты.
— Чтобы бить врага его же оружием. — ввернул я.
— А как же! — горячо ответил юноша Алексей из СССР семьдесят девятого года — Любому образованному человеку сразу же становится ясно, что христианская библия основывается на более древнем тексте иудейской религии, которая вошла в современное христианство под томом «Ветхий завет». Тот, в свою очередь, имеет отсылки к более древним восточным религиям. Вплоть до шумерской.
— Сам догадался? — спросил я с интересом поглядывая на идущего рядом мужика, который, по земным меркам возраста и тяжелой жизни, должен был передвигаться если не на каталке, то, по крайней мере, с клюкой в руке и сгорбленный в три позиции, если вообще уже под землей не лежать. Ан нет! Вышагивает. И даже не седой.
— Статья в «Наука и Жизнь». — буркнул Алекс — Школьный доклад готовил, вот и запомнил.
— Оставим это. — решил я — Ты реально видишь ауру человека?
— Ну да. — не понял Лёха — А ты разве нет?
— Ты же ментат. — проигнорировал я его вопрос — Ты должен только эмоции чувствовать.
— Ну да. — согласился Алекс — Вот через ауру и чувствую. В чем проблема?
— В том, что ты не такой псион как я. — признался — И мои методики развития тебе не подходят. Более того, могут быть вредны. Кроме раскачки потенциала. Тут законы одинаковы для всех.
— И куда дальше двигаться? — растерянно спросил командир наёмников.
— Не знаю, Лёха. — честно ответил я — Все базы, по этой тематике, я тебе предоставил. Остается только тернистый путь проб и ошибок. Я думал, что ты такой же ментат, как и я. Увы. Ошибся. Нарабатывай свой методику.
— Во весело. — протянул Алексей, замедляя шаг — Пришли. Может себе что найдешь, или мне посоветуешь?
— Эмм… — протянул я, оглядывая забитую вещами каморку — Сюда либо времянку прокинуть нужно с переходником, под стандарт Джоре. Либо сразу на «Вол» тащить. Без питания разрядилось всё. Если что живое и есть — надо на подзарядку ставить.
— Сейчас техникам команду дам. — отозвался Лёха.
— Пускай зарядные модули ЗМ-511 и ЗМ-202 захватят. — посоветовал я — Ну и малый ремонтный комплекс. Будем оживлять старичков…
Строго говоря, артефактов Джоре в той куче было совсем мало. Удалось «оживить» сервисный дроид. Алекс отшатнулся в сторону, когда черно-матовый шар разложился в антропоморфную фигуру и застыл с вопросом «Что желаете, хозяин» на языке Джоре. На подзарядку. Два голо-проектора. Пищевой синтезатор. Четыре детских планшета. И информационный кристалл, который содержал доклад студентки третьего курса юридического факультета о правовом поле неизвестной мне Замибии. Спасибо, Мара персональным искином с руки поделилась, выделив мне ППА-8. Хотя с этой Олой ее общаться… Даже Машку достать успела. Как только вернусь на «Вол» — сразу отдам. Нет, как тут закончу. Место этой истеричке в кармане. Как Мара с ней уживается? Ну хоть тут помогла.
Два малых искина отложил в сторону — это вещи не для продажи. Хотя, один с трещиной. Если не работоспособен — можно и продать. Ну а остальное — хлам. Фрагментарные части от оборудования Джоре. Но на аукционе должно зайти на «ура». Прихватив подозрительный искин, вернулся на «Вол». Передал устройство подбежавшему ремонтному дроиду, требовательно вытягивающему манипуляторы. Через десять минут получил отчет от Капрала: пациент мертв. Мертв и мертв. Труп тоже продать можно.
Прибывший на боте Алекс притащил оставшийся искин. Оказался вполне работоспособен. Шахтер. После смены прошивки вполне готов заменить собой экипаж… корвета Содружества, например. Узнав, это, Лёха потребовал оснастить этим искином оставшийся на крейсере фрегат. Лишь после минутного смотрения в глаза, Леша понял свою ошибку. И сменил требование на просьбу. Ну хоть ошибку осознал. Хотя, звоночек…
После чего попросил протестировать четырех перспективных членов для команды. На этих четверых своих сил не хватает. Обратив внимание на одного из них. Среди освобожденных оказался землянин. Довольно пожилой уже бывший майор ТЭЧ триста девятнадцатого отдельного вертолетного полка. Побывал и в ДРА (Демократическая Республика Афганистан), и в первой и второй чеченских кампаний. В ходе реформ вышвырнутый из армии, без положенного, неофициально, повышению в звании. Как был майором — так и «ушли», с соответствующей пенсией. Хорошо, что хоть домик в умирающей деревеньке Рязанской области дали. Откуда его и выдернули арварцы.
— Прикинь. — вещал мне Лёха — Единственное, что он забрал из своих вещей, когда наши бойцы его собирали — гитару. Даже комбез не хотел менять. Мировой дед! Хотя, какой дед? Ща обновим, будет как молодой. Твоя гитара, кстати, где?
— Так у меня ее и не было. — пожал плечами я — В прошлый раз на борту твоего корабля отыскалась.
— Отлично! — Лёха закатил глаза, с кем-то пообщался по сетке и решительно поднялся: — Идемте! Проверим, а потом устроим концерт. Мара, ты же еще не слышала, как твой избранник поет?
— Нет. — ответила Мара широко распахнув глаза и обратилась ко мне: — Ты еще поешь?
— Я еще пою? — тупо переспросил я — Нет, я… Стоп! Лёха! Стоп-стоп-стоп!
— Что такое? — притормозил направляющийся к выходу из кают-компании командир наемников.
— Я не собираюсь там из себя скомороха изображать. — твердо ответил я.
— Ты откажешь старым друзьям и… — Леха сделал драматическую паузу — Своей девушке?
— Стас, ну пожалуйста. — с умильным видом посмотрела на меня Мара.
— Инструмент найдем. — удовлетворенно кивнул головой Алекс. Вот ведь…
Никто из претендентов не работал на СБ других государств. Ни на пиратов. Никто не оказался «засланным казачком» конкурирующей фирмы и не хотел принести вред команде Алекса. Просто люди, волею судьбы, оказавшиеся среди рабов и желающие, по своей воле, присоединится к команде наемников. Дабы напоминать пиратам, что не всё коту масленица. Среди них и затерялся ничем не примечательный седовласый человек. Средний рост. Правильные черты лица. Голубые глаза. Прохоров Александр Сергеевич. Землянин. Отдыхал на своем участке в кругу бывших сослуживцев, где его и похитили. Как станером отработали с гитарой в руках — так и очнулся. Инструмент, почему-то, к человеку прилагался. Единственное, что он вынес с Земли.
После проверки, вчетвером, Алекс, Мара, я и Александр, прошли в столовую на борту крейсера. Оказалось неожиданно многолюдно. Взяли подносы с едой. Алекс настоял на стограммовых порциях «планетарки». Уселись за освобожденный для нас стол.
— Прошу минуту внимания! — поднялся из-за стола Алекс, держа в руке стаканчик с «планетаркой», выданный синтезатором — Потише, пожалуйста.
Гул в столовой потихоньку затих. Любопытные глаза членов экипажа обратились на командира.
— Для начала, хочу поблагодарить всех вас. — произнес Алекс, обводя взглядом помещение столовой — Мы сделали хорошее дело. Уничтожили пиратов. Освободили рабов. Захватили неплохие трофеи. — после этих слов по помещению прокатился гул одобрения — Премии будут выплачены сразу после реализации. — гул стал громче — Но! — повысил голос Алекс — В этой операции не обошлось без потерь! Наш дружный коллектив навсегда покинули несколько хороших парней…
— И девчонок! — раздался женский голос.
— И девчонок. — согласился Алекс — Согласно традициям моей родной планеты, предлагаю почтить их память минутой молчания.
Услышав это, я немедленно вскочил со своего стула и склонил голову. Рядом поднялся Александр. Глядя на нас, из-за стола встала Мара. Послышались звуки отодвигаемых стульев. Люди в столовой вставали один за другим.
— Спасибо. — спустя минуту произнес Алекс — Павшие не будут забыты. Компенсация их родным будет направлена своевременно. А память будет жить в наших сердцах вечно. Вечная память героям! — завершил Алекс и опрокинул стаканчик.
— Вечная память! — эхом отозвался я и отправил в глотку отвратительное пойло.
— Вечная память! — грохнуло под сводом столовой…
После этого мы приступили к приему пищи. Когда уже допивали кто чай, кто кофе, в столовой появился ремонтный дроид, который тащил в манипуляторах две гитары. Одну протянул мне, вторую вручил Александру. Вот же Алекс, зараза.
— Порадуйте людей. — попросил командир наемников — Им необходима отдушина после боя.
— Нашу давай, абордажную. — выкрикнула присутствующая в столовой Кири. Народ поддержал ее одобрительным гулом.
— Какую вашу, абордажную? — переспросил я.
— Ну, про космодесант. — пояснила Кири — Ты в прошлый раз пел.
= А она уже стала вашей? — удивился я.
— Конечно! — тряхнула короткими волосами абордажница.
— Ну ладно. — пожал я плечами подстраивая гитару.
Кровавым заревом затянут сектор весь
Депеши к Терре шлёт лорд-милитант:
«Мы в окруженье и потерь не счесть
Пришлите в помощь нам космодесант!»
— Неплохая песня. — признал Александр, дослушав до конца. Тем более, парни и девчонки в столовой с удовольствием ее подхватили — Такую слышал? — спросил он и перебрал струны инструмента: — Салам, бача, вот мы и встретились с тобой…
— Салам, бача, как поживаешь, дорогой? — не остался в долгу я.
— Дай мне, бача, свою колючую щеку. — затянули мы дуэтом — Дай я, бача, тебя покрепче обниму. Бача… Бача…
— О! — удовлетворенно произнес Алекс — Спелись.
— А «бача» — это кто? — спросили из толпы народа придвинувшейся поближе. Кажись, количество людей увеличилось чуть ли не в два раза, пока пели. Как я уже говорил — все члены команды Алекса свободно владели русским. Как и Мара, восхищенный взгляд которой поймал.
— «Бача» — молодой человек. «Парень», «пацан», «братан». Обращение к своему в доску другу одной из восточных государств на нашей планете. — пояснил Александр и обратился ко мне: — Ты тоже был за речкой?
— Какое там. — махнул я руками — В восемьдесят девятом, когда завершался вывод, я еще школьником был. Зато другой конфликт застал. Вроде и вы в нем приняли участие.
— Это какой? — с интересом спросил седовласый майор.
В ответ я поудобнее устроил гитару на ногах:
Чечня в огне, здесь не Афган —
Приказ войти войскам отдан.
И мы вошли, но не стрелять — ведь там же дети!
Колоны шли и там их жгли,
Дым простирался до Москвы.
Так кто же нам за боль и гарь теперь ответит?
Колоны шли и там их жгли,
Дым простирался до Москвы.
Так кто же нам за боль и гарь теперь ответит?
Подхватив с первых аккордов мелодию, Александр показал, что и эта песня ему знакома:
В окопах мы, кругом туман.
Здесь вся война сплошной обман:
Эстонским снайпером комбат,
Смертельно ранен!
И матерясь, мешая грязь, дождём свинца сметая мразь!
Наш полк дошёл, дополз до ГРОЗНОГО окраин!
Закончили опять дуэтоми:
Сейчас в России Новый Год — поёт смеется мой народ.
А чтоб он пел мы у дудаевских развалин!
Душман нам в спину, сволочь, бьёт, броня горит, свинец в живот
И мать моя ты не грусти мы с Честью пали
А мы в окопах ждём ответ: за деньги банка "Менатеп",
Иль за Россию-мать мы кровь здесь проливали?
Не за копейки и рубли идём мы по земле Чечни
А чтоб тебя Россия — «Русь великой» звали
Чечня в огне, здесь не Афган —
Приказ войти войскам отдан.
И мы вошли, но не стрелять — ведь там же дети!
Колоны шли и там их жгли,
Дым простирался до Москвы.
Так кто же нам за боль и гарь теперь ответит?
— Класс. — высказалась Кири, после того как стихли последние аккорды.
— Принимал участие? — поинтересовался Александр.
— Уже под конец. — признался я — Когда боевиков в горы выдавили. Две командировки. В штурме города не участвовал.
— Кем, если не секрет?
— Какие тут сейчас секреты? Разведка. — скромно ответил я.
— А действовали где? — проявил настойчивость Александр.
— Южная Чечня. Шатойский район. — не видел смысла скрывать дела давно минувших дней, да еще и вдалеке от родных пенатов.
— Погоди… — задумался Александр — Девяносто шестой год. Правильно? Разведка в Шатойском районе. Спецназ?
— Разведка. — скромно поправил я и добавил: — Впрочем, да. Специального назначения.
— Ветров фамилия? Позывной «Ветер»? Группа капитана Смирнова? — забросал меня вопросами Александр.
— Вообще-то да. — осторожно ответил я — Что-то не припомню, чтобы встречались.
— А мы и не встречались. — ответил удовлетворенно кивнувший Александр — Зато от наших экипажей только положительные отзывы о тебе слышал. На БШУ (бомбо-штурмовой удар) машины заводил, как по ниточке. Со стороны Солнца и давая четкие ориентиры. Одно удовольствие было с тобой работать. Многие вообще думали, что ты стандартный ПАН (Передовой авиационный наводчик). Сам летун — минимум. Не то, что некоторые: пара уже входит в боевой разворот, требует от прижатой наземки куда, собственно, наносить удар, и слышит из зеленки: «Я вам рукой помахал. Правее метров триста насыпьте». — Александр аж поперхнулся от возмущения — Помахал рукой вертушкам из зеленки. Правее насыпьте.
— Хорошие учителя были просто. — Вспомнил Виталю и его опыт, впитанный через снятую ментограмму — Впрочем, не будем о грустном. Давайте об армейском грустном, которую офицеры любят больше, чем патриотические песни Газманова. — предложил я и поправил гитару:
Мои друзья — начальники, а мне не повезло:
Который год скитаюсь с автоматом.
Такое вот суровое, мужское ремесло
Аты-баты. Аты-баты.
Афганистан, Молдавия и вот теперь Чечня
Оставили на сердце боль утраты
За всех кого не вывел из-под шквального огня.
Аты — баты. Аты — баты.
Поддержал Александр.
Жена моя красавица оставила меня.
Она была ни в чем не виновата.
Ни дома, ни пристанища — какая ж тут семья!
Аты — баты, аты — баты.
Служил я не за звания и не за ордена.
Не по душе мне звездочки по блату,
Но звезды капитанские я выслужил сполна.
Аты — баты, аты-баты.
Россия нас не жалует ни славой, ни рублем,
Но мы ее последние солдаты.
И значит, надо выстоять, покуда не умрем.
Аты-баты, аты-баты.
Аты-баты, аты-баты.
— Да… — после непродолжительного молчания произнес Александр — Капитанские звездочки я точно выслужил сполна.
— Кстати. — вспомнил я — Есть такой автор песен. Анисимов Николай. Много очень хороших песен. В том числе просто душераздирающая про вертолетчиков в Афганистане.
— Ну да. — подтвердил Александр — Одни «Грачи прилетели» чего стоят.
— Но я бы хотел напомнить про вертолетчиков. — сказал я — Помнишь?
Небес родных голубизна
Мне снится ночи напролёт
Там в Белоруссии весна,
А здесь сам чёрт на разберёт
Увы, всё было не во сне
Войны той шёл последний год
И под Кабулом весь в огне
В ущелье падал вертолёт…
Начал речитативом я и был немедленно подхвачен знающим эту песню Александром:
Кабина полная огня
Окончен мой последний бой
В ближайшем будущем меня
Ждёт смерть в стране совсем чужой
Зажат я огненным кольцом
«Мой борт горит!!!» — кричу в эфир
Навек безжизненным лицом
Уткнулся в ручку командир.
И за спиной борттех молчит
Проклятый холодок внутри
А ДШК — тот всё стричит
Да не один — их штуки три.
Во идиоты, что стрелять…
И так горю — уже предел
Мне больше в жизни не летать
Каюк мне здесь. Я… Я прилетел.
А в это время за рекой
Там, где в бою не умереть
У русской матери одной
Вдруг сердце начало болеть
Увы, всё было не во сне
Войны той шёл последний год
И под Кабулом весь в огне
В ущелье падал вертолёт…
Ревёт и стонет вертолёт
Не хочет тоже умирать
Нам с ним сегодня не везёт
Летать ещё бы и летать…
А о себе уж я молчу
Сейчас бы спирта мне — до дна
В последний путь к земле лечу
Ах, эта чёртова страна!..
В ушах радистки слёзный крик:
«Борт 37! Ответьте мне!»
А жизни мне остался миг
Молчу как рыба — весь в огне.
А здесь угрюмые места
В ущелье падать глубоко
Хоть схоронили б — во мечта
Да наши где-то далеко…
А в это время за рекой
Как будто свет вокруг погас
У русской матери одной
И слёзы капали из глаз
Увы, всё было не во сне
Войны той шёл последний год
И под Кабулом весь в огне
В ущелье падал вертолёт…
Судьба здесь видно не причём
Хоть не такого ждал конца
Я не жалею ни о чём
Вот жаль лишь маму и отца
А говорят пред смертью в раз
Перед глазами жизнь пройдёт
И надо ж было сбить им нас
И борт наш вряд ли кто найдёт
Так неохота умирать
В огне я вспомнил здесь о ней
Я так хочу её обнять
И жить охота — хоть убей…
Я вспомнил тот осенний вечер…
Под грохот пуль — горох о стенку
Я вспомнил даже нашу встречу
Я вспомнил всё! Ах, Ленка!…
Отвернувшись в сторону, успел увидеть полные слёз глаза Мары, которые девушка торопливо смахнула. Эко как пробрало. Подавшиеся вперед абордажники тоже сжимали кулаки. Не! Обстановку надо разряжать! Оглянувшись по сторонам, ударил по струнам:
А как известно, мы народ горячий
И не выносим нежностей телячьих,
Но любим мы зато телячьи туши,
Любим бить людей, любим бить людей,
Любим бить людей и бить баклуши.
Мы раз-бо-бо-бо-бойники,
Разбойники, разбойники,
Пиф-паф, и вы покойники,
Покойники, покойники,
Пиф-паф, и вы покойники,
Покойники, покойники.
А кто увидит нас, тот сразу ахнет,
И для кого-то жареным запахнет.
А кое-что за пазухой мы держим,
К нам не подходи, к нам не подходи,
К нам не подходи, а то зарежем.
Мы раз-бо-бо-бо-бойники,
Разбойники, разбойники,
Пиф-паф, и вы покойники,
Покойники, покойники,
Пиф-паф, и вы покойники,
Покойники, покойники.