- Дубликат будет ждать тебя здесь! - прокричал ему вслед Решетов.
И комнату наполнила тишина, бело-голубая тишина неба.
- Иногда мне кажется, что это слишком жестоко - лишать юность уверенности в том, что она может все, - сказал ассистент, не глядя на Решетова.
- Любая операция причиняет боль, - отозвался доктор, в задумчивости расхаживая по комнате. - Но ведь она быстротечна, эта боль. Зато спасительна: она ограждает от худших бед - от разочарования, от неверия в себя. Нет, мы поступаем гуманно, очень гуманно.
- А некоторые все же кричат вот так... Они надеются, что мы ошиблись.
- Ошибка невозможна, ошибка невозможна, - повторил несколько раз доктор.
Но думал он о другом. Не о Югове. Он думал о тех, кто безоглядно доверяет им, настолько доверяет, что уж не терзает себя никакими сомнениями, а берет призвание готовеньким, невыстраданным и уходит отсюда, насвистывая, самоуверенным шагом, словно по разостланному ковру, навстречу предопределенному будущему. Маршрут указан, и человек, быть может, еще не успев почувствовать любви, уже вступает в брак с профессией. А ведь талант еще не все, ох, далеко не все, мало его найти, надо его и воспитать. Уж не дарим ли мы им вместе с карточкой иллюзию легкости? Иллюзию, что и впредь от них не потребуется усилий, раз бремя ответственности за их судьбу принял на себя кто-то другой.
"Ладно, опыт только начат, будущее покажет", - наконец успокоил себя доктор фразой, которой все сомневающиеся успокаивали себя испокон века.
- Следующий, - крикнул он.