— Нет, господин доцент, — сказал Рихард.
— Нет — трахался или нет — не трахался? — не терпеливо спросил Шимса.
— Я же говорил, — сказал Рихард, — что холост… Влк с Шимсой обменялись удивленными взглядами.
— Вы никогда не любили женщину? — спросил Влк, который в этих вопросах был подчеркнуто старомоден.
— Любил, господин профессор, — ответил Рихард.
— И не вставили ей? — спросил Шимса, который в этих вопросах был весьма решителен.
— Нет, господин доцент, — ответил Рихард.
— Вам, — подозрительно спросил профессор Влк, — это ни о чем не говорит?
— Да, господин профессор, — ответил Рихард.
— Да — говорит или да — не говорит? — раздраженно спросил доцент Шимса.
— Говорит, господин доцент, — ответил Рихард.
— Так почему же вы ею не овладели? — спросил профессор Влк.
— Она, — сказал Рихард, — не хотела за меня за муж.
Оба педагога растерянно посмотрели друг на друга.
— А кто она такая? — спросил наконец Влк, чтобы прервать паузу.
— Сестра, господин профессор, — ответил Рихард.
— Вы хотели, — спросил пораженный профессор Влк, — жениться на своей сестре?
— Извините, — ответил Рихард, — она была сестрой в санатории. Я сказал, что овладею ею, как только она выйдет за меня замуж, но ей замуж не хотелось. — Казалось, это сообщение отняло у него остаток сил.
Понурив голову, он удрученно разглядывал паркет.
— Вы верите в Бога? — спросил Влк, загораясь новой надеждой.
— Нет, господин профессор, — ответил Рихард. Оба преподавателя были в тупике. Внезапно Влка осенило.
— Вы любите стихи? — спросил он.
— Да, господин профессор, — ответил Рихард, и в его голосе впервые прозвучала радость.
— А сами случайно не пишете? — спросил Влк, пускаясь по следу как охотничий пес. — Или я ошибаюсь?
— Да, господин профессор, — ответил Рихард.
— Да — пишете или да — ошибаюсь? — настаивал Влк.
— Да, пишу, — ответил Рихард, залившись румянцем.
— Тогда вы, конечно, помните какой-нибудь свой стишок наизусть, — сказал Влк.
— Помню, господин профессор, — произнес Рихард тихо, но они не расслышали, а скорее догадались по движению губ, что он сказал.
— Превосходно! — торжествующе сказал профессор Влк. — Прочтите же его нам!
Обнаженный бог послушно кивнул, вытянул руки по швам, неловко поклонился и с неумелостью школьника стал декламировать:
Любимая моя, свидетель Бог.
До свадьбы я б с тобою спать не смог.
И соблазняешь ты меня напрасно.
Вздыхая в парке трепетно и страстно.
Голос его дрожал, лицо пылало огнем. Тем не менее он продолжал:
В отчаянии я прошу луну.
Чтобы тебе сказала вещь одну:
Любовь и похоть — не одно и то же.
Любовь возможна лишь на брачном ложе!
Он справился с волнением, дыхание успокоилось, голос стал громче:
Когда мы станем мужем и женой.
Тогда ложись, любимая, со мной.
Пусть целый свет нас судит, если сможет.
Любовь возможна лишь на брачном ложе!
Последняя строчка сопровождалась взмахом руки, сжимавшей белые трусики. После этого он вновь поклонился и умолк. На его лицо медленно возвращалась бледность.
— Можете идти, — сказал Влк после паузы. — О решении вас известят письменно.
Мальчик еще раз поклонился и вышел из комнаты.