И сразу становится понятно, отчего так торопился К`Дунель: покойный, поди, святым не был, тело его бренное подчиняется тем же законам разложения, что и прочая материя.
Догадки вдохновили Кайнора и воодушевили его. Он расправил плечи и шагнул к висевшему здесь же зеркалу, чтобы привести себя в порядок. С досадой провел рукой по небритой вот уже несколько дней щеке, пятерней пригладил волосы... проклятие, если бы бешеный капитан не гнал лошадей день и ночь, у Кайнора было бы время заняться своей внешностью! (Одновременно с приведением себя в порядок Гвоздь повернулся так, чтобы закрыть собой "Непристойного мальчика" и опустить-таки статуэтку во внутренний карман кафтана. Кажется, никто из потайных наблюдателей не должен заметить...)
Он вздрогнул, когда дверь на другом конце комнаты бесшумно приоткрылась. В зеркале он увидел отражение гостьи: молоденькая, лет этак двадцать - двадцать три, чернявая, одета прилично, наверное, одна из местных служанок, приближенных к хозяйке. Пришла, небось, чтобы подготовить "господина артиста" к приему у госпожи.
- Так вы и есть тот самый Кайнор Мьекрский?
Гвоздь улыбнулся ей одной из своих "улыбок-для-дам":
- А вы представляли меня другим?
Она потупилась:
- Признаться, да, немного другим. - Ее смущение было таким неподдельным, наивность такой искренней! Служаночка переступила с ноги на ногу и попросила: - Вы не могли бы что-нибудь показать... - И тут же, зардевшись, добавила: - Я имею в виду, фокус какой-нибудь, или пожонглировать.
- Для вас, сударыня... - галантно поклонился Гвоздь. - Ну-ка, - он оглянулся в поисках подходящих для жонглирования инструментов и выбрал три висевших на стене блюда. Каждое было золотым, да вдобавок к тому еще и с искусно изображенными сценами битв по краям... точнее, на двух - битвы, а на третьем - любовные утехи. Судя по всему, привезены кем-то из представителей фамилии в качестве трофеев из очередного захребетного похода.
Служаночка вздрогнула, когда он снимал их со стены, но только покачала головой. А Кайнор подмигнул ей, мол, не трусь, потом обратно повесим, никто и не заметит, - и начал представление. Сперва просто пустил блюда в воздухе по кругу, в одном и в другом направлении, затем, когда более-менее привык к их весу и форме, принялся жонглировать блюдами у себя за спиной. Чернявая стояла, разинув рот. Неужели она не видела циркачей? В столице их на любом базаре должно быть пруд пруди!
Да нет, она наверняка немного играет, делает вид, что увлечена, чтобы польстить ему. Выходит, и этой красотке тоже что-то нужно от Рыжего Гвоздя? Или ей велели потянуть время?
- Вы просто прелесть! - она захлопала в ладоши.
"...Потянуть время? Но зачем? Ты становишься безумцем, Гвоздь, вот что".
- Ну как, вам понравилось, сударыня? - спросил он, прекратив жонглировать и развесив блюда по местам.
- Очень! Вы просто прелесть, господин Кайнор!
- Ну тогда, может, вы сочтете меня достойным небольшого приза?
Она сделала робкий шажок назад, во взгляде ее мелькнула растерянность:
- Да? Какого же?
- М-м... давайте подумаем вместе. Например, поцелуй, а?
- Нет, знаете... вот-вот должна прийти госпожа, и я...
- Госпожа? Если ты так ее боишься, красавица, тогда поцелуй мы отложим до лучших времен. А расскажи-ка мне, что за госпожа такая... - Он кивнул в сторону портрета: - Она недавно овдовела, верно?
- Д-да.
- И зачем же ей понадобился жонглер? - он поднял руки, давая понять, что да, конечно, не ожидает от нее полной осведомленности, но все-таки... Хотя бы намекни.
- А мы уже перешли на ты? Ладно, я намекну тебе, - служаночка ловко шагнула в сторону, увеличивая между ними дистанцию, но оказалась при этом далеко от дверей. Теперь Кайнор вынужден был либо стоять к ней вполоборота, либо повернуться спиной к дверям, чего он никогда не стал бы делать, если бы не зеркало. "...но что за игры играет со мной эта фифа?"
- Граф действительно умер, - подтвердила она, указывая на портрет старика, перехваченный с краю черной лентой. - И оставил не совсем обычное завещание.
- Неужели упомянул меня, недостойного?
- Да, упомянул. Но не как наследника.
- Эт понятно...
- Граф хотел, - перебила она Кайнора, - чтобы после смерти его прах был перевезен и упокоен в ллусимском Храме Первой Книги. И чтобы ты сопровождал траурную процессию.
- В качестве кого?
- В качестве самого себя - Кайнора из Мьекра по прозвищу Рыжий Гвоздь. Тебя ведь так зовут?
- Так-то оно так, но...
- Вот и отлично. Ты, конечно, чересчур самоуверен и дерзок, но это решаемо.
"Что значит "это решаемо"? Что тут вообще происходит?!"
- Погоди-ка, милая, ты кем себя возомнила? - теперь Гвоздь рассердился не на шутку. - Сперва-то ты говорила повежливее. А если я нажалуюсь графине?
Она пожала плечами:
- Жалуйся. Можешь начать прямо сейчас, потому что я и есть графиня.
- Что-то ты мало похожа на портрет.
- Моя мать умерла десять лет назад. А отец... совсем недавно. Так что теперь, - чернявая вздернула подбородок, - я единственная, последняя представительница рода Н`Адер.
"Вот так номер, Гвоздь! "...ее смущение было таким неподдельным, наивность такой искренней!" Тебя провели, как сопливого пацана!"
- Не удивляйтесь. Я приходила, чтобы взглянуть, что вы из себя представляете, - заявила графиня. - А о деле мы поговорим чуть позже, когда вы переоденетесь и приведете себя в порядок. И кстати, - добавила она, обернувшись на пороге, перед тем, как уйти, - не забудьте поставить мальчика на место. Все равно в ближайшее время вам вряд ли представится возможность его продать.
Глава седьмая:
Древняя погребальная ладья. Человек с очень добрым взглядом. Баллуш Тихоход молится. "Какой же вы все-таки мальчишка!" Падение, цветные полосы
и много боли. "Странные происшествия" господина Фейсала. Когда вопросы
щекочут нёбо.
Ну зачем я тебе - неудачник, жонглер?
Я от игр ваших светских безмерно далек.
Не боитесь, графиня, что я по привычке
вас, как шарики, брошу в безумный полет?