Но Бог ты мой, до чего она была хороша!
Куилла вроде как надулась и села, обхватив ноги руками.
- Расскажи мне еще о поднизе, - сказал я.
Вначале она ломалась, говорила неохотно, но потом увлеклась и журчала как ручеек. Я многое узнал. Может, когда-никогда сумею это использовать.
Всего в бывших Соединенных Штатах и Канаде в поднизе осталось около двух сотен тысяч человек.
В свое время они ушли жить в шахты, колодцы и глубокие туннели; на западе люди селились в естественных пещерах. Со временем они перебрались на глубину от двух до пяти миль. И были это в основном тупоголовые в худшем виде: южные баптисты, фувдаменталисты, законопослушные лохи, настоящие дубины среднего класса, потерявшие вкус к дикой жизни. Они заставили последних ученых хорошенько поработать, придумать им разные штуки, а потом выперли бедолаг наверх - не хотели никакого прогресса. Но не хотели и упадка, они вообще не хотели никаких волнений. Лучше всего жилось на свете до Первой войны, и они смекнули, что, если удастся это время воссоздать и сохранить, они будут жить спокойно и долго. Дерьмо! Я бы в их подземелье в первый день спятил.
Куилла Джун улыбнулась и снова принялась ко мне приставать. На этот раз я ее не оттолкнул. Она стала меня трогать, внизу и повсюду, а потом сказала:
-Вик?
- Угу.
- А ты любил когда-нибудь?
-Что?
- Ты когда-нибудь любил девушку?
- Черт подери, думаю, нет!
- А ты знаешь, что такое любовь?
- Конечно, знаю.
- Но если ты никогда не любил...
- Не строй из себя дуру. Я вот никогда не получал пулю в голову, но прекрасно знаю, что мне это не понравится.
- А я готова поспорить; ты не знаешь, что такое любовь.
- Ну. если это означает жить в поднизе, то я и знать не хочу.
На этом разговор закончился. Она повалила меня на пол, и мы проделали это еще разок. Когда все закончилось, я услышал, что в люк котла скребется Блад.
- Все чисто, - сказал он, когда я выглянул.
- Ты уверен?
- Сто процентов. Можешь надеть штаны, - произнес он язвительно. - И вылезай, надо кое о чем поговорить.
Я посмотрел на него и увидел, что он не шутит. Натянув джинсы и кроссовки, я вылез из люка.
Пес мой затрусил прочь, перемахнул через обгоревшие балки и выбрался на воздух. Снаружи рухнувшее здание напоминало сгнивший осколок зуба.
- Выкладывай, что тебя тревожит, - сказал я.
Он взобрался на бетонную плиту, и мы стали нос к носу.
- Не делай из меня дурака, Вик.
Я понял, что он говорит серьезно. Не приду ривается с Альбертом, называет меня Вик.
- Поясни.
-Прошлой ночью, парень. Мы ведь могли ее оставить им и смыться. Это было бы умно.
- Я хотел ее.
- Да, знаю. Об этом я и говорю. Но уже наступило сегодня, та ночь прошла. Ты поимел ее полсотни раз. Чего мы еще тянем?
- Я хочу еще.
Теперь он завелся.
- Да? Ну так послушай меня, дружище. Я тоже кое-чего хочу. Я хочу жрать, хочу избавиться от боли в боку, и я хочу выбраться из этого дерьма! Не исключено, что они еще не угомонились.
- Успокойся. Мы сумеем все уладить. Не значит же это, что она не могет с нами идти.
- Не может, - машинально поправил меня Блад. - А это, кажется, что-то новенькое!.. Мы теперь путешествуем втроем, если я правильно понял?
Теперь взбеленился я:
- Ты что-то затявкал как пудель!
-- А ты запел как гомик?
Я размахнулся, чтобы отвесить ему затрещину.
Пес не пошевелился. Я опустил руку. Я никогда не бил Блада. И не хотел начинать сейчас.
- Извини, - тихо произнес он.
- Все в порядке.
Но друг на друга мы не смотрели.
- Вик, дружище, ты за меня отвечаешь, не забывай.
- Тебе нет необходимости мне это говорить.
- А по-моему, есть. Позволь кое о чем напомнить. Например, как тебя схватил на улице сожженный.