Утром следующего дня на дороге ведущей к горам появились два всадника. Первый был одет в блестящие латы, на спине у него висел длинный и неприятно острый меч, изготовленный из рессоры от грузовика. Рядом ехал старичок в одних трусах. (Синтетический костюм он вечером проиграл в карты королю). К счастью, было тепло. Возле седла болтался мешок «со снаряжением». За всадниками тянулась в кристально чистом воздухе вонь керосина и перегара.
— Я до сих пор не уверен, что это хорошая идея — задумчиво сказал Скорлиньский, рассматривая мрачные вершины.
— Получишь двенадцать динозавров практически даром — сказал Якуб. — Если хочешь выбросить на помойку миллионы баксов, то пожалуйста, можем вернуться.
— Я не об этом, но ты не думал иногда, что у маленьких динозавриков может быть мамочка?
— А, это не стадные животные. И вообще, будем беспокоиться, когда приедем. Если доедем… — пробурчал он, увидев трех разбойников с дубинами перекрывавших дорогу.
— И что дальше? — застонал бизнесмен.
— Как это что? Отруби им головы мечом.
— Я пацифист!
— Значит нас сейчас пацифизируют — вздохнул Якуб. — Эй вы там, прочь с дороги, мы могучие чародеи, — крикнул он. Разбойники зловеще рассмеялись.
— Дай пистолет, — сказал Якуб Скорлиньскому.
— Я его в куртке оставил, — постучал тот по панцирю.
Звук вышел очень мрачным, и даже чуть-чуть погребальным. Экзорцист вздохнул и вынул из мешка ракетницу.
— Прочь с дороги, или я брошу в вас огненный шар, — пригрозил он.
— Колдовство это суеверие. Волшебники — мошенники, которые нас пугают могуществом левой стороны силы, чтобы мы их боялись и платили налоги — уверенно заявил самый рослый бандит, наверно атаман.
— Атеисты — хмыкнул Якуб.
— Что такое левая сторона силы? — поразился Павел.
— Это местное суеверие.
Якуб выстрелил ракетой, а потом они вместе со Скорлиньским наблюдали, как три разбойника взбираются по голой скале без всякой страховки. Похоже было, что они очень торопятся.
— Местные чародеи должны нам хотя бы спасибо сказать — сообщил экзорцист. — Ведь трое агностиков снова уверовали в колдовство.
— Агностики это не…
— В дорогу — Якуб пришпорил свою лошадь.
Вечером они доехали до небольшой корчмы на перекрестье дорог. Якуб за авторучку купил себе кожаный кафтан и самодельные штаны. За следующую авторучку они получили роскошный ужин.
— Мир не так плох, — сказал Скорлиньский, снимая доспехи.
Небольшая комнатка была обставлена со вкусом. Два тапчана, сбитых из досок, хромой столик, окно без стекол, но со ставнями, свеча в фонаре… Якуб присосался ко жбану с медом.
— Тут еще не открыли дистилляции, — объяснил он. — А король любит, очень любит выпить.
— Научи их, — предложил Скорлиньский. — Хорошие деньги заработаешь.
— А, зачем руки пачкать. Еще сопьются, как люди в Войславицах.
— Слушай, я чего-то не понимаю — сказал Павел — когда мы несли эти латы по коридору, они были очень тяжелыми, а теперь стали значительно легче. И я чувствую себя более легким. Почему так?
— Семен говорил, что эта планета меньше и гравитация тут слабее. А воздух наоборот плотнее…
— Ты был тут с Семеном?
— Ну да. Пару раз бродили по этой стране. Отпуск себе сделали. Тут дешево берут. Надо только набрать авторучек, брелков с голограммами, блестящих бумажек и они готовы за это золотом платить. А от журналов с голыми девками… у них глаза на лоб вылазят. Только потом это жулье из музея сперло у меня зеркало и тю-тю. Ладно, пора спать…
— Слушай, еще один вопрос. Почему тут все говорят по польски?
— Так ведь, если бы они говорили по другому, мы бы с ними не договорились! — пристыдил его Якуб.
Над горами разносился тоскливый вой. Двери комнаты с треском распахнулись. Якуб и Скорлиньский сразу вскочили. Рядом с ними пробежал трактирщик и захлопнул окно.
— Что случилось? — забеспокоился бизнесмен.
— Идут, — сообщил трактирщик и побежал закрывать оставшиеся окна.
— Кто идет? — спросил он беспомощно у Якуба.
— Элаты, — пояснил Вендрович.
Скорлиньский почесал затылок, а потом на всякий случай надел доспехи.
— Что это за элаты?
— Трудно точно объяснить, — буркнул экзорцист. — Что-то вроде промежуточного звена между гулями и зомби.
— Зомби!
Якуб вышел в главный зал, а Скорлиньский не размышляя пошел за ним. Перепуганные гости сбились в кучку. Снаружи был слышен жуткий, напоминающий смех гиен, хохот.
— Много их? — спросил Якуб.
— Штук двадцать, — сказал угрюмо трактирщик. — А может больше.
От вида закованного в латы Скорлиньского, его лицо озарилось улыбкой.
— Пан — рыцарь. Слава богине Нефет!
— Ну и что, что я рыцарь? — поразился бизнесмен.
Люди посмотрели на него с надеждой и ожиданием.