Ромул Луций некоторое время словесно уламывал непокорного, потом пригрозил лично отвести его к прокуратору, да не просто так, а с ликторами. Прокуратора Вермутий Клит видел всего два раза, да и то издалека, ликторов он боялся даже больше, чем корникулярия, поэтому сама возможность предстать перед грозными очами всадника с ликторами за спиной так потрясла непокорного воина, что он, не раздумывая уже, начертал под актом сразу два жирных креста.
- Знаем мы этих всадников! - сказал он. - Тут хоть горшком о камень, хоть камнем о горшок, но плохо будет только горшку!
Акт о списании баллисты направили на утверждение прокуратору. Ознакомившись с ним, прокуратор приказал привести к себе лукавого инвентаризатора. Ликторы, как обычно, не разобрались, явились в лагерь и увели потрясенного Ромула Луция, заломив ему руки за спину, во дворец Ирода.
Узнав от легионеров об аресте главного инвентаризатора, Вермутий Клит запаниковал и принялся прилаживать меч среди камней, чтобы, бросившись на него грудью*, избавить себя от дальнейшего бесчестья. Старые воины долго уговаривали Вермутия повременить с роковым решением, объясняя ему, что зарезаться никогда не поздно, а вот ожить после этого практически невозможно, а если и оживешь, то толку от того не будет, с бывшими покойниками служить никто не желает, будет тогда у Вермутия один путь - в пустынный легион, чтобы гоняться по пескам за антропофагами, пока они наконец тебя где-нибудь не подловят и не сожрут. Вермутию было двадцать пять лет, жизнь ему еще не надоела, и он решил подождать. В конце концов, торопиться действительно было некуда, а вот в ожидании определенная выгода все-таки была.
* обычный способ самоубийства у римских воинов.
А Ромула Луция в это время допрашивал сам прокуратор.
- Ты что, вообще офонарел? - опасливо оглянувшись по сторонам, спросил Понтий Пилат. - Жить надоело? Ты кому эту филькину грамоту показывал? За такое списание нас всех сей секунд повяжут - и на крест, понимаешь ты это, дурачина?! С кем ты, придурок, этот пергамент согласовывал?
- Софрону показывал, - растерянно признался Ромул Луций. - Тот меня даже похвалил. Ты, говорит, новые горизонты римской бюрократии открываешь. С тебя, сказал, отныне все римские хозяйственники пример брать будут!
- Софоний глупого не скажет, - вслух подумал прокуратор. - Он в свое время в потребкооперации столько списал, Римскую империю купить можно было бы или заново отстроить! Ладно, - внезапно решился он и, подойдя к низкому мраморному столу, утвердил акт. - Смотри! - сказал он. - Если что не так пойдет, я с тебя первого шкуру спущу! Ты меня понял?
"Ну вот, - уныло подумал Ромул Луций. - Прав был Клит: что камнем об горшок, что горшком по камню, хреново будет только горшку!"
- Держи! - сказал прокуратор и швырнул Ромулу Луцию туго набитую кримену. - Это тебе за труды и молчание.
Кланяясь и пятясь задом, счастливый и радостный Ромул Луций покинул прокуратора.
В лагерь он шагал весело и уверенно.
"Это другое дело, - светлея душой, подумал он. - Не надо с нас шкуры снимать, ты нас материально заинтересуй!"
В лагере его встретил взволнованный и угрюмый Верму-тий Клит.
- Живой? - кинулся он к Луцию и принялся его щупать. - Ну, слава Юпитеру! А я думал, тебя за катапульту загребли. Ну, думаю, откувыркались. Испугался, веришь, - на меч кидаться думал. Спасибо квиритам, отговорили. Веришь, децим, я уже прикидываю - все, конец нам пришел. Ликторам только волю дай, загрызут не хуже волчицы, что Ромула с Ремом выкармливала. Хорошо, если нас сразу на крест, а если в шкуры козлов зашьют да на арену к диким зверям выпустят? А тут ты идешь. Веселый и здоровенький. Ну что? Обошлось, значит?
И тут Ромул Луций сделал достойный ход, позволивший успокоить Вермутия и сделать его в полной мере своим соучастником. Он достал кримену, полученную от прокуратора, развязал ее и показал опешившему Вермутию аргентарии.
- Вот, - сказал он. - Награда за честную работу. Как будем делить: поровну или по справедливости?
Вермутий Клит радостно блеснул глазами.
- Дождешься от тебя справедливости, - проворчал он. - Дели поровну.
Денег было много. По крайней мере и Ромул Луций, и Вермутий Клит такое количество монет разного достоинства видели впервые.
- Да тут не только погулять хватит, - удовлетворенно сказал Клит. - На эти деньги и землицы прикупить можно будет.
- Да что тебе с той землей делать? - спросил Ромул Луций. - Ты трать себе помаленьку, все равно однажды в бою голову сложишь. А мертвому, сам знаешь, землю бесплатно выделяют.
- Ты дели, - нетерпеливо сказал Вермутий. - И считай лучше, думаешь, я не видел, что ты себе две монеты подряд бросил?
- Так у них и достоинство соответствующее было! - возразил Ромул. - И вообще, будь я жуликом, я эти деньги втихую заныкал бы и нипочем бы тебе их даже не показал.
- Ты дели, дели! - снова сказал Вермутий Клит. - Я тут давеча бегал туда, где, по твоим словам, баллисту сожгли. Так там даже пепла нет! Это как же такую дуру без пепла сжечь можно было?
"Вот ведь козел! - зло подумал Ромул Луций. - Пепел он, видите ли, искать вздумал! Надо бы тебя действительно в шкуру зашить да на арену выпустить! Так ведь такой вонючкой и звери побрезгуют!"
Но это Ромул Луций лишь подумал, потому что вслух он сказал совсем другое.
- Был там пепел, - сказал он. - Только его ветром раздуло. Ты что, не помнишь, какие последнее время ветры дули?
- Как же, - весело сказал Вермутий, сгребая свою долю. - Хорошие были ветры, баллисту вообще могло в пустыню Негев унести.
И подельники, откинувшись на спины, принялись мечтать, как они потратят свои деньги. Ромул Луций решил провести время с греческой гетерочкой. Та, хоть и брала много, прикид имела вполне товарный, да и в постели она... гм-м... отменно, говорят, на флейте играла.
Мечты Вермутия Клита были туманными и несбыточными. Кто же плебею позволит землю рядом с дворцом цезаря покупать? А узнай цезарь, что Вермутий Клит мечтает познакомиться с его дочерью, бравый легионер вообще бы не дожил до рассвета. Но то ли цезарь о мечтах Вермутия Клита никогда не узнал, то ли дочери у него не было, только угроз с его стороны в адрес легионера не было, тем более что до покупки земли дело так и не дошло. Да и не могло дойти - все до последней лепты в тот же вечер Вермутий Клит и Ромул Луций пропили в харчевне постоялого двора "Приют караванщика".
Соблазнительной греческой гетерочке и неведомой дочери цезаря только и осталось, что облизнуться.
Как и полагается, весь вечер пили за славу и мощь римского оружия.
Глава девятая,
В которой друзья хоть и не все, но встречаются вновь, а также рассказывается о неприятном открытии Иксуса Креста
Бог уже щедрой рукой засеивал звездами чернозем небес, когда Иксус тайно покинул постоялый двор и ушел из города. С вечера пришлось попросить немного денег у казначея. Кариотянин хмуро выслушал шитую белыми нитками историю, рассказанную учителем, но отсыпал некоторую сумму серебром и медью. Для выпивки с гетерой это было слишком мало, для раздачи милостыни - слишком много, но, как говорится, поступайте с людьми так, как хотели бы, чтобы и они поступали с вами.
Жаркая душная ночь бродила у стен Иерусалима. Каждый куст лавра казался затаившимся в засаде разбойником, а кипарисы были похожи на лохматых чудовищ, мечтающих закусить запоздалым путником.
В бархатной тишине трещали цикады.
Поначалу проповедник заблудился и вышел к Голгофе, На лобном месте пахло мерзко тленной плотью и разложением, а в земле под лучами луны белели высохшие черепа и. кости. Вид этого мрачного места вообще почти отбил охоту у Иксуса бродить по темным окрестностям, тем более что некоторое время спустя на него напал разбойник с лицом, завязанным белой повязкой. Разбойник приставил нож к горлу, хрипло требуя деньги, но потом всмотрелся в бледное от ужаса лицо жертвы и, глухо сказав: "Простите, равви!", ушел, оставив Иксуса Креста в приятном недоумении. Иксус проверил деньги, они не только были в наличии до последнего кодранта, до самой истертой лепты, но сумма еще и увеличилась, не иначе усовестившийся разбойник добавил к подношениям казначея немного своих. По пропорциям телесным разбойник немного напоминал кариотянина, но тот, конечно, никак не мог бродить по ночам вокруг Иерусалима и грабить путников. Никто из ячейки на это не был способен. Что и говорить, а событие с Иксусом случилось не рядовое. Иксус уже предвкушал, как наутро он скажет казначею, что, мол, мало дал ты денег учителю, да Бог увидел недостойность твою и оделил учителя трижды против выданного тобою. Но тут темным пауком из тьмы выполз дворец Мардука, перед входом в который горели мрачные голубоватые факелы. В отполированном базальте ступеней отражались любопытствующие с вселенского безделья звезды.
Иксус боязливо ступил на ступени и дрогнувшим голосом спросил темноту:
- Есть тут кто?
Ответом было молчание.
Проповедник приблизился к хмурому и неосвещенному проему входа, который напомнил ему пасть Левиафана.
- Есть тут кто? - снова спросил он.
И тут из тьмы к нему выплыла белая тень, более похожая на привидение, нежели на человека. Проповедник испуганно ойкнул и ощутил слабость сразу во всех членах.
- Чего орешь? - хмуро спросило привидение. - Идем раз пришел...
Иксус Крест, опасливо оглядываясь по сторонам, последовал за своим таинственным и загадочным провожатым. Они шли по коридору, слабо освещенному голубыми факелами. Впереди них и позади них слышалось эхо шагов, и от этого казалось, что вокруг много людей.
- Откуда огонь? - спросил Иксус, любознательно приглядываясь к факелам. Чаду нет, и горят странно... Привидение, не оборачиваясь, пожало плечами.