Хильда пригубила бренди и продолжала читать дальше:
"Сорок четыре - да, столько лет было Эдварду, и годы оказались к нему благосклонны, добавив лишь морщин в уголках глаз да немного благородной седины на висках".
Наверное, таким и был Рен Ван Хорн, когда ему было столько же, подумала Хильда. Я сама не могла бы описать его лучше.
"У этого возраста много положительных сторон и лишь один недостаток. Доктор Вотерхауз подошел к тому пределу, когда мужчина может завести семью - если он вообще женится".
Видимо, этой самой Хоскинс еще не исполнилось сорока, подумала Хильда. Она "в легком раздражении", как сказала бы писательница, подняла голову от страницы и вновь взглянула на Мэйн-стрит. Напротив, за столиком у магазина деликатесов, сидела молодая женщина и что-то писала в блокноте, а рядом помещалась парочка бородачей в голубых джинсах. Из магазина вышел известный актер, и зеваки уставились на него. Рядом была витрина антикварной лавочки - самая маленькая витрина на всей Мэйн-стрит. Показалось ли Хильде, или там, за стеклом, мелькнул человек, о котором она как раз думала?
Возбуждение, охватившее ее, стало почти чрезмерным.
Хильда наклонилась вперед и не спускала глаз с витрины.
За выведенными на стекле буквами виднелся владелец магазина - лысый и толстенький. Доктор Вотерхауз испарился из головы Хильды, и она пробормотала:
- Ну пошевелись же, пожалуйста, - испугав официанта, который подошел принять у нее заказ. Официант и владелец магазина пошевелились одновременно, и она увидела, что седовласый мужчина за витринным стеклом действительно был Реном Ван Хорном. Стоя там и сопровождая свой разговор жестами, доктор выглядел еще моложе, чем час назад в своем кабинете.
- Хотите, чтобы я постоял около вас? - раздался неуверенный голос официанта откуда-то позади нее. Хильда взглянула на него, словно прося о помощи, и увидела, как еще один красногрудый зяблик безжизненно соскользнул с ветки карликового дерева и упал на асфальт.
6
И вы знаете, что пришло время для зеркала - не знаю, почему оно пришло, но все же - время пришло.
Доктор Ван Хорн отменил два назначенных на вторую половину дня визита и теперь задумчиво стоял в тесной комнате антикварного магазинчика.
- Это должно быть нечто особенное, - говорил он владельцу, который не знал его, но благодаря возрасту, манере держаться и роскошному белому полотняному костюму отнес его к категории хэмпстедских денежных мешков. Совсем особенное, если вы понимаете, что я имею в виду, - Он улыбнулся, однако это не развеяло впечатления исходившей от него силы. - Я-то узнаю его, как только увижу, но это означает, что и оно, в свою очередь, узнает меня.
- Ну, - неуверенно сказал мистер Бандль, не зная, как отвечать на такое странное заявление, - есть несколько новых вещей...
- Да, конечно. Я уже искал такое. Я был в Редхилле два дня назад и заехал в Кинг Джордж, где есть несколько очень интересных антикварных магазинов, но ни в одном... Мне ничего не подошло. - Он пренебрежительно махнул рукой. - Ничего не подошло. То, что мне нужно, нам надо бы обсудить конкретно. Я расчистил пространство на стене у себя дома - к тому времени я даже не знал для чего - просто знал, что нужно снять кое-какие картины. Потом понял, что мне нужно: зеркало. Обязательно высокое и овальное.
Оно не должно быть новым. Новое никуда не годится.
Доктор Ван Хорн требовательно посмотрел на мистера Бандля.
- А сегодня я сидел в своем кабинете, и вдруг мне ни с того ни с сего пришло в голову, что у вас есть именно то зеркало, которое мне нужно. Разве это не удивительно?
- Ну конечно, это удивительно как раз потому, что сегодня мне доставили кое-какую мебель, которую я на прошлой неделе приобрел на аукционе, - сказал мистер Бандль, - и там как раз зеркало, такое, как вы описываете.
- Я знал это.
- Хм. Да. Очень необычно. Не пройдете ли вы за мной?
Доктор Ван Хорн кивнул и последовал за мистером Бандлем на склад в глубине магазина. Здесь была свалена неотполированная, неухоженная мебель: секретеры и бюро, письменные столы с обитыми кожей столешницами и обеденные столы красного дерева.
- Ну, я еще не оценил эти вещи, но думаю, что мы придем к некоторому... - Он вопросительно склонил голову набок и поглядел на доктора.
- О да. Разумеется, - Доктор перестал рыскать по заваленной мебелью комнате и уставился наверх, где виднелся кусок овального высокого зеркала в изысканной резной раме. - Вот оно. Я когда-то владел им.
- Вы владели им? Оно с того аукциона, о котором я говорил. Зеркало французское и датируется примерно тысяча семьсот девяностым годом, но, может, его сделали еще раньше. Мне кажется, большую часть этих вещей ввозили Грины. Теперь-то от них почти ничего не осталось.
- Я владел им, - сказал покупатель.
- Да, сэр, понимаю.
Когда они подошли поближе, чтобы взглянуть в помутневшую поверхность, в ней мелькнула какая-то тень. Мистер Бандль широко раскрыл глаза и наклонился, чтобы рассмотреть ее получше. Но она исчезла.
- Ага, вот. Оно меня узнало.
- Почистить нужно как следует, - пробормотал мистер Бандль.
Пэтси бедром толкнула дверь и занесла поднос в комнату, где лежал Лес в приятном окружении журналов, газет и тарелок с фруктами, отчетов фирмы и сложенного номера "Уолл-стрит джорнал". Он взглянул на нее - лицо у него было исхудавшим и небритым.
- Что это?
- Твой завтрак. Подсушенные тосты, брынза, апельсиновый сок.
- И это ты называешь завтраком? Брынзу?
Пэтси поставила поднос на прикроватный столик.
- Твоему желудку нужно что-нибудь помягче.
- О да, я знаю.., но... Боже, как насчет яичницы или чего-то в этом роде?
- Съешь это, и посмотрим, как ты себя будешь чувствовать. Через полчаса я должна встретиться с доктором Лаутербахом. Если, когда я вернусь, с твоим желудком будет все в порядке, я сделаю тебе яичницу.
- Я чувствую слабость.
- Ты и выглядишь неважно, - сказала Пэтси. Она села в кресло и оперлась локтями о колени, внимательно разглядывая Леса. - Если честно, ты выглядишь ужасно.
- Ты и сама выглядишь не лучше, - автоматически отозвался Лес, но в этом была и доля правды. Пэтси выглядела усталой - безнадежно усталой, как сказал бы более чувствительный, чем Лес, человек.
- С чего бы мне хорошо выглядеть? Я и чувствую себя очень плохо. И это никакой не грипп, Лес. Может, я должна сказать тебе, что думаю по этому поводу?
- Но ведь я болен, - возразил Лес. - Полгорода подцепило этот грипп.
- Я не имею в виду грипп. Я имею в виду наш брак.
Лес вырвал листок из блокнота, который валялся рядом с ним в постели, и медленно начал рвать его на мелкие кусочки.
- Вот и пример того, что я имею в виду. Ты даже не хочешь посмотреть на меня.
Лес отбросил клочки в сторону и устало поглядел на Пэтси.
- Дело в том, что мы словно вообще не женаты.