- Пэтси ведь ясновидящая, знаете ли. Так же как была ее бабушка, Джозефина Тейлор. Здесь есть мальчик по-соседству, так он тоже ясновидящий. Табби Смитфилд. Джеймс Табби Смитфилд, если уж точно. Вверх, по Эрмитаж-роад.
Не думаете, что вы тоже что-то в этом роде, Альби?
- Я? - спросил Ричард, сделав слишком большой глоток. - Ясновидящий? Нет.
- И я тоже нет. Разве что один раз, когда я увидел одного человека, я знал.., ладно, не важно, что я знал. Я приберегу это до того раза, когда с нами будет молодой Смитфилд.
Я думаю, вы знаете про свою семью и все такое? Про Гринов?
На миг Ричарду показалось, что Вильямс имел в виду его отца, и он уже нетерпеливо качнул головой.
- А! О Гринах. Немного знаю.
- Вы когда-нибудь видели табличку перед Академией?
Ричард взглянул на Пэтси и увидел, что она внимательно на него смотрит. Он вновь покачал головой.
- Смит, Тейлор, Грин, Вильямс, - сказал старик загадочным тоном. - И Гидеон Винтер. Смит, который стал Смитфилдом, Тейлор - это наша милая приятельница, которая сидит с вами, Грин - это вы, а я - Вильямс. А Гидеоном Винтером может быть кто угодно. Думаю, мне лучше объяснить все подробно.
3
- Ах ты хитрое дерьмо, Табби, - сказал Дик Норман, болезненно постукивая костяшками пальцев по макушке мальчика. Они устроились на переднем сиденье старого "олдсмобиля". Брюс втиснулся рядом. Оба Нормана, казалось, были гораздо счастливее, чем когда-либо видел их Табби. И от них воняло возбуждением и пивом, да и марихуаной тоже.
- Эй, я знал, что он придет, - сказал Брюс, чувствительно ткнув Табби локтем под ребра. - Он великий человек, наш коротышка. И ведь ты никогда не пикнешь ни о чем, а, коротышка?
- Конечно нет, - сказал Табби. - Но это последний раз, когда я делаю что-то в этом роде. Сегодня - последний раз, и все. Я хочу, чтобы вы об этом знали.
- С завтрашнего дня Табби с нами больше не дружил сказал Брюс. - Верно ведь, Дики? Он с нами с завтрашнего дня не дружит.
Дики в ответ попытался вновь выстучать какой-то ритм на макушке Табби. Они завернули на Бич-трэйл и теперь спускались вниз, к Маунт-авеню.
- Потому что я не могу этим заниматься, - сказал Табби. - Я пошел на это, чтобы сохранить уши, вот и все.
Оба Нормана расхохотались, распространяя запах пива.
Дики свернул на Маунт-авеню вправо и проехал мимо главных ворот Гринбанкской академии.
На перекрестке Дики свернул на юг, по направлению к городу. Табби спросил:
- Куда мы едем?
- На стоянку, - пробормотал Брюс. Они спустились по Гринбанк-роад до первого фонаря, затем свернули к Пост-роад на дорогу к дому Сэйров.
Табби увидел человека, который стоял на другой стороне улицы около своего грузовичка на пустой стоянке у ресторана "Дары моря". Брюс подкатил к фургону, и мужчина смотрел, как они выбираются из "олдсмобиля". "Он не похож на грабителя", - подумал Табби. У Гарри Старбека был длинный унылый нос - такой нос может быть у дегустатора духов, - беспокойные темные глаза и наморщенный лоб. Одет он был в неприглядный синий костюм. Он выглядел как учитель алгебры.
Темные глаза на миг остановились на Табби.
- Да, я вижу, - заметил Старбек, хоть никто не сказал ни слова. Потом он заговорил, обращаясь прямо к Табби:
- Ты знаешь, что тебе полагается делать?
Табби покачал головой.
Старбек протянул руку в окошко своего грузовичка и вытащил два переговорных устройства. Одно он протянул Табби.
- Включи его, - сказал он.
Табби покрутил прибор, пока не нащупал кнопку. Он нажал на нее, оба устройства громко загудели, и Табби снова поспешно нажал на кнопку верхней крышки.
- Сейчас они слишком близко друг от друга, - мягко сказал Старбек, все еще глядя Табби прямо в глаза. - Для того чтобы они начали работать нормально, они должны быть на расстоянии не меньше пятидесяти футов друг от друга. Но так мы и будем переговариваться. Ты садишься в фургончик.
Смотришь в переднее окно, в заднее окно. Следишь за дорогой. Понятно?
Табби кивнул.
- И если ты увидишь хоть что-нибудь, ты скажешь мне об этом. Мы будем в этом доме примерно с полчаса. Это довольно долго. Ты опишешь любого, кто остановится и обратит внимание на грузовик. Что за машина. Все, что увидишь. Если это коп, ложись на пол грузовичка и связывайся со мной немедленно. Мы выйдем и позаботимся о нем, но нужно добраться до него раньше, чем он доберется до своего радио. Ты получишь деньги, как только мы выберемся оттуда. Понятно, парень?
- Я понял.
- Я уже начал думать, что ты немой, - сказал Старбек. - Ты должен усвоить одно: если ты когда-нибудь заговоришь об этом с копами или если я просто подумаю, что ты говоришь об этом с копами, я вернусь сюда и убью тебя. - Его серьезное, озабоченное лицо не изменило выражения, пока он говорил это. - Я же бизнесмен, понимаешь? И из бизнеса выходить не собираюсь.
Норманы выглядели настолько потрясенными, что, казалось, вот-вот воспарят.
- К вам это тоже относится, - сказал Старбек близнецам.
- Порядок, мужик, - сказал Брюс.
- Иди в фургон, - приказал Старбек, резко поворачиваясь. Он залез на сиденье водителя, Брюс на пассажирское сиденье, а Дики с Табби уселись в кузове. Табби все еще сжимал в руках переговорное устройство.
Проезжая через Пост-роад обратно к дому Сэйров, они миновали статую Джона Сэйра изображавшую солдата Первой мировой войны. Табби в первый раз рассмотрел эту статую - лицо молодого солдата показалось ему демоническим: тени легли на впадины щек, бронзовые черты были суровыми.
Дик ткнул указательным пальцем в грудь Табби и притворился, что стреляет в него.
- Я никогда раньше не жил в таком месте, - сказал Старбек. - Это же не пригород, верно? Как это называется? Загород?
- Вот уж не знаю, - сказал Брюс. - Какая разница?
Старбек свернул налево, на Гринбанк-роад. Табби молчаливо застонал. Он должен был догадаться: они вновь возвращались в его район.
- Я тут почитал местные газеты, - сказал Старбек, выезжая на Гринбанк. - Знаете, что в этом городе происходит?
Сколько арестов пьяных водителей приходится на конец недели? Сколько придурков вламываются в дома, не имея никакого профессионального опыта? Без всякой подготовки? Это и не загород и не пригород. Это черт знает что такое.
4
Пока Грем Вильямс говорил, Ричард обозревал книжные полки, повторяя про себя имена и названия, указанные на корешках. Половину стены занимала художественная литература, половину - историческая литература, мемуары, биографии. Одну полку занимали сценарии в черных виниловых переплетах. По левую руку располагались книги по искусству.