Бобо промчался под этим плакатом, написанным большими черными буквами.
Вестибюль театра был ярко освещен и пуст, точно так же как и полицейский участок. Раздавался только громкий треск - это доносились звуки фильма, что демонстрировался в основной части театра. Он ощутил едкий запах, такой же знакомый, как и аромат пива. Это был кордит - запах его оставался после учебной стрельбы в подвале полицейского участка.
Он прошел мимо пустого места билетера и раздвинул двойные двери, ведущие в зал. На него обрушилась какофония звуков: выстрелы, вопли, взрывы смеха и безумная музыка.
В луче света клубились последние кольца дыма.
Все места казались пустыми. Бобо сделал несколько неуверенных шагов по проходу между креслами, глаза еще не привыкли к темноте.
- Эй, - сказал он, - ребята?
Внезапно он увидел чью-то ногу, торчащую в середине прохода и перекинутую через ручку кресла.
- Эй, да вы что, все перепились?
Несмотря на вопли и громкий смех, раздававшиеся с киноэкрана, Бобо услышал стон. Он дотронулся до торчащего колена, потряс его.
- Где здесь включается свет?
И тут то ли экран стал более ярким, то ли глаза его привыкли к темноте, но он наконец-то все рассмотрел. Повсюду, по всему залу, валялись на полу в лужах крови мертвые люди. Это походило на страшную шутку: куда бы Бобо ни бросил взгляд, везде - на сиденьях, в проходе среди растоптанных кукурузных хлопьев - друг на друге валялись окровавленные тела.
На следующие несколько секунд Бобо Фарнсворт, видимо, сошел с ума. Он страшно, протяжно закричал, побежал к первому ряду и наткнулся на тело Марка Йоханссена, лежащее лицом к проходу. Светлые волосы Йоханссена залила темная субстанция, напоминающая шоколад, рот был открыт.
На сцене, в футах четырех от трупа Йоханссена, расползлось огромное пятно крови и внутренностей, посреди которого еще можно было различить толстую человеческую руку.
Бобо подумал, что он последний живой полицейский в Хэмпстеде.
И прежде чем профессионализм помог ему прийти в себя от пережитого шока, Бобо услышал тихий свист, что поднимался откуда-то с пола. Пленка порвалась, и звуки обрезало как ножом. Постепенно тихий свист и неясный шепот переходили в стоны.
Не все были мертвы. , Бобо бросился из зала; он бежал по проходу, ступая в лужи крови. Добежав до входа, прежде чем броситься к телефону и вызывать полицию штата и "скорую помощь" Хэмпстеда, Сарума и Кинг-Джорджа, Бобо еще раз обернулся.
***
И экран поглотил его, Бобо оказался внутри него.
***
- Я увидел нечто безумное, - рассказывал Бобо месяц спустя Грему Вильямсу, - на это было невозможно смотреть.
Они находились в доме Грема, и Бобо нервно встал, засунув руки поглубже в карманы брюк.
- Эта девочка жила тут с вами, недолго, да? Пэтси Макклауд?
- Да, она была тут, - ответил Грем.
- А больше не живет?
Грем покачал головой.
- Я потому спрашиваю.., вы вряд ли поймете это, но тем не менее я скажу. Дело в том, что когда я стоял и смотрел там на экран, то внезапно подумал о ней. Я увидел ее лицо, подумал о ее лице, вернее. Как будто она могла бы помочь мне. Я действительно хотел ее увидеть.
- Я прекрасно понимаю это, - сказал Грем. - Вы даже сами не знаете, как это важно.
Бобо мрачно, почти сурово посмотрел на него.
- Быть может. Да, я помню тот день.., на Кенделл-Пойнт.
Я никогда его не забуду, обещаю вам. Я думал тогда, что Ронни умерла.., и там были вы, эта девочка, Пэтси, и другие парни. Вы все выглядели красивыми. Красивыми. Даже сейчас вы красивы - старый горбатый.
- Поскольку Пэтси лет на десять, а то и на пятнадцать старше вас, то, наверное, вам нужно прекратить называть ее девочкой, - заметил Грем. - И у меня нет горба.
- Так же как его не было у этого звонаря в Нотр-Даме.
Вы знаете, что мы должны практически заново формировать полицейское отделение? На это понадобится не месяц и не полтора. Я думаю, год. А может быть, и больше, - Бобо скрестил руки на груди и сделал несколько шагов к столику с пишущей машинкой. - Но тогда, тогда я словно влюбился в эту девочку, простите, эту женщину... Грем, вы знаете, как я волновался о Ронни. Но эта женщина, она просто потрясла меня. Если понадобилось бы, то я бы умер за нее.
- Вернемся к театру Натмега, - предложил Грем.
Бобо прекратил бессмысленное вышагивание между диваном и столиком с пишущей машинкой.
- Да. Именно это вас и заинтересовало, не так ли? И знаете, что самое смешное? Самое смешное, что я обещал самому себе никогда никому об этом не рассказывать. Никогда не рассказывать о том, что я видел на изрешеченном пулями экране. Я бы не хотел, чтобы меня считали первым кандидатом на свободное место в психушке.
- Большинство людей дают себе такие же обещания.
- И нарушают их тут, у вас.
- Некоторые.
Бобо засмеялся:
- Ладно, черт с вами. Я бы никогда этого не сделал, если бы не тот день на Кенделл-Пойнт. Только поэтому.., я до сих пор не могу понять, что же в действительности там произошло.
Грем молча смотрел на Бобо.
- Договорились. Хорошо. Помните, я говорил, что стоял около дверей буквально несколько секунд? Так вот, все, что я видел, тоже длилось совсем немного времени, секунды, - его голос становился все громче, глаза широко открылись, - То, что я увидел.., это была Ронни. - Бобо засунул руки поглубже в карманы брюк. Грем подозревал, что он крепко сжимает их в кулаки, пытаясь преодолеть безумное желание закричать, заплакать и затрястись от ужаса пережитого. - Это длилось несколько секунд, но мне этого хватило.
- Вы не должны... - Грем не успел договорить.
- Нет, я хочу. Да, Грем, я сам хочу рассказать об этом.
Разве не для этого я здесь? Я увидел ее похороненной, я увидел Ронни лежащей в гробу; какие-то омерзительные твари поедали ее: крысы, огромные белые черви, похожие на змей. Они откусывали от нее куски. Но она еще не была мертва, и она кричала. Она кричала изо всех сил, Грем. И так продолжалось до тех пор, пока она не умерла, - лицо Бобо искривилось. - И сейчас я расскажу вам, что я понял, когда шел в вестибюль звонить по телефону после этого ужасного видения. Я понял, что просто заглянул в глубину собственного сознания. Понимаете? Понимаете, что я хочу сказать?
Часть меня хотела, чтобы Ронни умерла этой ночью, Грем.
Часть меня устала ухаживать и опекать ее. Поэтому я уложил ее в гроб, Грем, и глубоко закопал в землю. Но она еще была жива, и потому она так кричала оттуда.
Грем попытался было произнести что-то успокаивающее, но Бобо остановил его движением руки: