Парень грустно вздохнул, обиженно заморгал глазами и ушел в свой угол.
Девушки, кончив умащивать боцмана душистой косметикой, надели на него набедренную повязку, подвели его к „мажордому“.
— Спасибо, девушки!.. — от души поблагодарил боцман. — Давно так не мылся. Но мне нужно скорее назад.
„Мажордом“ властно повернула его к себе, строго сказала по-русски:
— Успеешь! Тебе выпала большая честь. Моя госпожа влюбилась в тебя. И если ты ей понравишься — тебе будет очень хорошо. А если нет — тебе будет очень плохо!.. Смотри.
Она указала на шесты с черепами. Боцман глянул на черепа с шевелящимися от ветра волосами и начал трезветь на глазах.
— Будет сделано! А назад меня быстро отправите? — спросил, пугаясь, боцман.
— Конечно. Мы ведь не жениться тебя привезли.
— Пошли! — храбрясь, подкрутил усы боцман. — Еще не было женщины; которой бы я не понравился!
Управительница подвела боцмана к дверям бунгало, по обе стороны которого стояли раскрашенные воины в набедренных повязках. Открыв дверь бунгало, она легонько подтолкнула туда боцмана. Захлопнула дверь.
„Тамтамы“ начали отбивать ритм „брачного“ танца. Девушки в одних набедренных повязках запели и затанцевали свою африканскую „ламбаду“. Они все убыстряли и убыстряли темп, все громче били „тамтамы“… Но страстного крика из бунгало не доносилось. Еще больше усилили темп „тамтамы“, все громче пели и кружились в танце девушки. В бунгало было тихо. Прошла еще минута, и дверь бунгало распахнулась настежь. Из-за занавесок показалась черная женская рука, держащая боцмана за волосы, мелькнуло черное полное женское колено, поддавшее боцману под зад. Он взлетел над крыльцом и рухнул под ноги девушек. Музыка сразу оборвалась. Боцман вскочив на ноги, посмотрел на нахмурившуюся управительницу. Она плавным движением руки указала на шесты с головами.
Взвизгнув от страха, боцман опрометью бросился от бунгало по направлению к джунглям. На бегу он успел только подхватить джинсы и рубаху, лежавшие около купальни.
Управительница, улыбаясь, смотрела ему вслед, пока он не скрылся в зарослях. Затем развернула журнал с фотографией и поставила галочку над головой боцмана. Без галочки остался один капитан.
…Солнце клонилось к закату, когда боцман в одной только набедренной повязке выбрался из джунглей к шоссе. Тяжело дыша, он остановился за кустиками, натянул на себя джинсы и рубаху. Из кармана достал часы, пристегнул на запястье, глянул на них и босиком помчался вдоль шоссе в сторону города. Пробежал он немного: сил уже не было. Остановившись на краю дороги, он начал энергично „голосовать“ пролетающим мимо машинам. Машины не обращали на него внимания. Боцман, махнув рукой, побрел в город пешком.
Вскоре его обогнал черный „бьюик“ и остановился впереди. Знакомые нам гангстеры в черных шляпах смотрели через черное стекло на приближающегося боцмана.
— Точно, это он! — сказал первый. Обрадованный боцман подбежал к „бьюику“. Задняя дверца раскрылась, и его быстро втащили в машину.
— Тебе не уйти от нас, Лисица Джо!
— Взял банк — надо делиться!
— Где прячешь деньги, Джо?
Боцман посмотрел на одного, на другого, вздохнул.
— Надоели вы мне, мужики, во!.. — он провел ладонью по горлу и приподнялся, подавшись вперед. Перегнулся через спинку переднего сиденья и приспустил штаны.
Гангстеры, взглянув на его голую задницу, удивленно переглянулись а один сказал:
— Лажа. Это не он.
Капитан стоял у трапа, поглядывая на часы. До отхода плавбазы оставались минуты.
На причале показался Гриня, он уже был умыт и переодет в свою, одежду. На плече у него висела большая женская сумка, которую ему подарили девушки. В ней он и носил свои вещички, когда был „женщиной“. Капитан подождал, пока он поднимется по трапу, поманил его к себе пальцем.
— Пришел… А я думал, опять тебя с вертолета скинут. А где боцман, твой дружок?
— Понимаешь, кэп… Как утром вышли, он мне тут же говорит: „Сейчас ударим по шампанскому“…
— Все ясно! — Капитан поднес ко рту микрофон, на весь корабль прозвучало: — Палубной команде, приготовиться к отходу!
Капитан повернулся, чтобы подняться в рубку, но тут увидел, что к трапу на большой скорости подъехал длинный черный „бьюик“. Четверо в черных костюмах и шляпах выскочили из него, помогли вылезти боцману. Он держал перед собой, обнимая обеими руками, огромную коробку. Улыбаясь, кивнул своим „друзьям“; те разом, приподняв шляпы, осклабились, быстро сели в черную машину, и она умчалась.
Гриня, узнав гангстеров, которые за ним гнались, слегка, обомлел. Боцман, ничего не видя перед собой, медленно карабкался по трапу. Капитан спросил у Грини:
— Что за машина?… Кто такие?
— Да так… — небрежно ответил Грийя. — Боцмана кореша. Люстру ему помогали купить.
Капитан кивнул головой, пошел на мостик, а боцман двинулся по палубе дальше. Гриня хотел ему помочь, но боцман оттолкнул его бедром. Он осторожно двигался по палубе, ничего не видя перед собой.
Не раз обиженная им обезьянка сидела на вантах, чистила банан. Когда боцман с ней поравнялся, она кинула ему под ноги шкурку. Боцман сделал еще шаг, другой и наступил на шкурку. Поскользнулся и с размаху грохнулся на палубу, накрыв своим телом картонную коробку. Раздался громкий звон разбитого вдребезги стекла. Боцман сел возле коробки и тупо уставился на нее. Подбежавшие к нему Гриня и двое матросов открыли коробку, извлекли из нее огромную, в несколько ярусов люстру. За исключением двух, все плафоны в ней были разбиты. На вантах ликовала обезьянка.
— Что ж я теперь Клаве скажу? — с ужасом проговорил боцман.
Радист Костя деловито предложил:
— А ничего!.. Железяки я поправлю. А эти два, целых — выкинешь, — указал на плафоны. — И скажешь, так и было… мол, плафоны в магазин не подвезли.
Ранним утром плавбаза, покинув рейд, вышла в океан. Позади были видны вершины гор оставленной земли. На палубе шла приборка. Хмурый боцман наблюдал за приборкой, время от времени, как кошка, отпрыгивая от брызг воды. Раздался крик:
— Справа по борту — вертолет!
Капитан, стоящий на „балкончике“ рубки, задрал голову; Вертолет приблизился к плавбазе и, спустившись, завис над палубой. Открылась дверца, и черная рука выкинула из кабины какой-то предмет. Вертолет развернулся, ушел в сторону земли. Предмет шлепнулся в лужу воды на палубе — это были ковбойские сапоги боцмана. Окружив сапоги, все недоуменно уставились на них.
Гриня посмотрел на боцмана, подмигнул и тихо сказал:
— Значит, ты у Пуси не прошел?
Боцман вздохнул.
— Ничего не помню: здорово перебрал.
Матросы были явно разочарованы, один протянул:
— Да-а-а, вот когда Гриня прилетел!..
— Хоть бы бутылку прислала! — обиженно сказал другой, шагнул к валявшимся в луже сапогам. — Может, там есть? — Поднял сапоги, залез в голенище и вытащил смятый „стетсон“ боцмана, залез рукой в другое голенище и вынул… трусы боцмана.
Все засмеялись. Боцман вырвал у матроса вещички и, посвистывая, пошел в каюту.
Через пару недель два небольших буксира втянули плавбазу в родной порт. Они миновали маяк — невдалеке открывался причал, как всегда забитый женщинами.