— Насыпай, Зиночка. Сегодня уж точно в последний раз!
— Да ну тебя! — отмахнулась Зиночка, укладывая в кейс пачки. — Ты скажи лучше — Клава тебе ничего не говорила?
— Нет, Зинуля. А что?
— У ее сестры муж помер.
— Ну да?! От чего?
— Не знаю… Теперь уж Клавочка тебя не выпустит! Женит на вдове!
— Да-а… Помер — это серьезно. Помер — значит домой не вернется.
— Я понимаю тебя, — вспомнив про Галю, вздохнула Зиночка, взяла лежащую в стороне пачку денег. — Заначка боцмана.
Боцман и Клава ждали Гриню. Тот, наконец, вылез из кассы. Все пошли к дверям, и Гриня с боцманом провели операцию по вручению „заначки“. У дверей Клава обернулась, властно посмотрела на Гриню.
— Сегодняшний день побудешь у нас.
— А на фига?
— Так надо.
— Ничего… — толкнул его локтем боцман. — Сейчас пока пивка выпьем, а вечером отметим, как полагается.
Вечером Гриня с кейсом в руках, Клава и боцман шли в ресторан. Клава была одета в ярко-желтую кофту, в широкую юбку всех цветов радуги, чулки и туфли, короче — на ней был тот самый наряд, в котором Гриня когда-то маскировался от гангстеров. У ресторана толпы бичей и босяков не было, крутились только отдельные алчущие. В сторонке, неподалеку от дверей, стоял здоровенный амбал в пятнистой форме десантника, без погон. Сквозь расстегнутую рубаху был виден кусочек тельняшки на заросшей волосами груди.
Клава остановила мужчин около него, значительно произнесла:
— Знакомьтесь, это и есть Федя. — Она повернулась к Грине, подняла палец. — Твоя личная охрана.
Гриня и боцман окинули взглядом Федю.
— Подходяще, — кивнул боцман.
Федя пожал мужчинам руки, даже здоровенная лапа боцмана утонула в его пятерне.
— Федя, между прочим, мастер спорта! — гордо объявила Клава.
Федя деловито обратился к Грине:
— С условием ознакомлены? — Гриня неопределенно кивнул. — Беру пять процентов от суммы. Деньги вперед.
— Прямо сейчас? — спросил Гриня.
— Желательно.
Он деликатно отвернулся, чтобы не видеть, как будет оперировать цифрами замка Гриня. Гриня, подняв колено, положил на него кейс, открыл. Отогнул запасную рубашку, под ней лежали плотные пачки денег. Гриня, помедлив, прикинул, сколько будет пять процентов, и вынул пачку купюр. Протянул их Феде. Тот взял их и снова отвернулся. Гриня запер замок. После этой операции Федя отобрал у него кейс, и они двинулись к ресторану.
Двери ресторана были новые, глухие. Сбоку краснела кнопка звонка. Боцман нажал на кнопку. В глазок кто-то посмотрел, и дверь открылась. В новой форме перед ними стоял швейцар Степаныч. За его спиной виднелась пара нехилых парней из охраны ресторана. Со стороны скверика, где кружком расположились бичи, к дверям подбежал Лысый, схватил за руку Гриню.
— Гера!.. Понимаешь, приехал наш кореш Гриша Уголек! Прикажи для меня пузырь. Новая хозяйка, сука, поломала нашу морскую дружбу!.. Нас теперь не пускают.
Гриня сказал швейцару:
— Выдай ему бутылку, Степаныч, за мой счет.
— Слушаюсь, — наклонил голову Степаныч.
Все вошли s ресторан. Парни-охранники поздоровались с Федей.
Зал ресторана теперь выглядел по-другому: новые обои, в простенках узкие длинные зеркала, окна зашторены тяжелыми портьерами с кистями. Задняя стенка на эстраде переливались зеркальной мозаикой.
Официант провел их к небольшому столику, снял табличку с надписью „Заказано“. Играла музыка, моряки танцевали, сидели за столиками с женами и девицами, бичей среди них не было.
Едва официант открыл бутылку, боцман тут же начал всем разливать.
Федя накрыл рюмку своей огромной лапой.
— На работе не пью, — на коленях у него лежал кейс Грини.
Музыка прекратилась, и к краю эстрады подошел знакомый нам барабанщик. Теперь он был одет в белый с блестками костюм, как и все музыканты. Громко объявил:
— Господа! Поздравляю вас с возвращением в родной порт и спешу сообщить радостную весть — к нам вернулась наша Маша!.. Извиняюсь, Мария Николаевна! Она приватизировала наш ресторан! Теперь вы можете веселиться до самого утра!
Вышла Маша, все зашумели, зааплодировали. Кто-то из-за угла сразу закричал:
— Маша, стриптиз!
И тут же весь ресторан грянул:
— Ма-ша, стрип-тиз!.. Ма-ша, стрип-тиз!
Go вкусом одетая, похорошевшая, ухоженная Маша, теперь Мария Николаевна, стояла и поглядывала в зал со снисходительной улыбкой. Переждав крики, она сказала:
— Программа у нас обширная, господа, будет и стриптиз. А сейчас разрешите вас познакомить с новой певицей, очаровательной Лулу.
Заиграла музыка, на сцену выскочила фигуристая негритянка в коротком обтягивающем платье „стрейч“. Гриня тут же узнал свою черную подружку из бывшего заведения Маши. Оркестр заиграл мелодию! „Ты морячка, я моряк…“ Лулу, ритмично двигаясь, запела в микрофон, безбожно коверкая русские слова:
Залу нравился ее акцент, все шумно аплодировали.
Гриня не отрывал глаз от Лулу, улыбаясь про себя, затем оглядел одежду Клавы. Еще раз улыбнулся, покачал головой.
Клава недоуменно посмотрела на него, спросила:
— Ты что смотришь?