Справа от нас тянулся узкий каньон, по которому мы с жеребцом успели прокатиться два раза, в обе стороны. Слева над нашими головами поднималась серая унылая скала, блестевшая от бесконечного дождя, сыпавшего с неба. Скала выглядела так, словно кто-то высек ее из земли гигантским топором, оставив огромные зарубки и борозды, но грубые резкие контуры смягчали мох и упавшие листья, устилавшие всю скалу зелено-золотым ковром, отливавшим цветом увядшей сливы.
— Здесь даже цвета другие, — пожаловался я, шурша мокрыми от дождя листьями.
Дел посмотрела на меня, на скалу, на голые деревья, на листопад, на землю цвета меха выдры. Подумав, она кивнула.
— Они глубже, богаче, старше… Не такие неверные, как на Юге.
— Неверные? — я не понял, что она имела в виду.
— Да. На Юге цвета неуловимые. Их подчиняют себе капризы погоды. Самумы, переносящие пески на мили. Деревья и трава, скрывающие от мира каждую каплю воды. Солнце, крадущее жизнь отовсюду, и у людей, и у животных.
Я нахмурился.
— Ты мне как-то сказала, что Юг тебе нравится.
— Я его уважаю. Я восхищаюсь его силой, жестокой красотой, стремлением выжить. Но это… это… — одной рукой она обвела горы, каньон, лес. — Все это я знала с рождения. Это мои цвета и даже запахи. Аромат мокрой от дождя земли. Этот мир создал меня.
Что-то шевельнулось во мне. Такой крошечный маленький бутон, угрожающий распуститься.
— Ты говоришь так, словно собираешься остаться здесь навсегда.
Она резко посмотрела на меня и отвернулась.
Бутон распустился и показал мне все цвета моего страха.
— Баска… как только эта история закончится, мы вернемся на Юг. Я точно. А ты нет?
Она старательно избегала моего взгляда.
— Я еще не решила.
Женщины — стихийные создания. Они действуют руководствуясь эмоциями, а не логикой. Они имеют склонность принимать внезапные решения и даже если доказать им, что они совершенно неправы, они держаться за свои слова упрямо, просто для показухи, чтобы сохранить лицо и успокоить гордость. Они редко анализируют ситуации, да и не могут это сделать, поскольку видят лишь то, что хотят видеть. Они замечают что-то, у них появляется желание этим обладать и они это берут, а если не могут взять сами, находят мужчину, чтобы он получил это за них.
Они говорят первое, что придет в голову, а потом жалеют и отрицают, что когда-то это говорили.
Женщины — непостоянные создания.
Но у них есть много общего с мужчинами и я сразу понял, что скрывается за уклончивостью Дел, независимо от произнесенных ею слов. Дел сказала, что еще не решила, и я не сомневался, что решение готово.
Я застыл. Пришлось остановиться и жеребцу.
— Ты хочешь сказать, что протащила меня весь этот путь на Север из-за какого-то трижды проклятого кровного суда и не собираешься возвращаться домой?
Она ответила не сразу. После долгой паузы Дел тихо напомнила:
— Я дома, Тигр.
Аиды. Возразить нечего.
Я постарался говорить грубовато:
— Дел…
— Я сказала, что еще не решила.
— А когда ты решишь?
Она пожала плечами.
— Когда решу.
Она меня утешила. Сломанными ногтями я провел по старым следам от когтей. Пару дней мне некогда было бриться и щетина меня бесила.
— А когда, по твоему мнению, это случится?
— Я не знаю! — ее крик эхом отозвался в каньоне, карабкаясь по скалам и теряясь в деревьях. Жеребец насторожил уши.
— Угу, — сказал я. — Понятно.
Ее лицо яростно вспыхнуло.
— Откуда мне знать? — выдавила она. — Откуда мне знать, останусь ли я в живых после встречи с истойя и ан-истойя, кайдинами и ан-кайдинами. Я должна предстать перед ними и унижаться, вымаливать у них прощения, суда, кары. Как я могу сказать, что буду делать со своей жизнью, когда они могут не позволить мне сохранить ее.
— Ну, я думаю, они позволят тебе сохранить…
— Ты не знаешь точно, Тигр!
Я ее расстроил.
— Послушай, Дел…
— Нет! — бешено крикнула она. — Не опекай меня. Не успокаивай мой страх и не говори, что для него нет оснований. Не гладь меня по головке и не обещай все исправить. Не обещай разогнать тени, потому что ты не знаешь, что вызвало их.
Ну конечно всего этого я сделать не мог. Пока она меня об этом не попросила. А она не просила.
— Я не хочу потерять тебя, — сказал я. И тут же пожалел об этом.
— Я тебе не принадлежу, Тигр.
— Нет, — согласился я. — В последнее время нет. Ты и твоя одержимость локи…
Она выразила свое отношение к локи короткой грубой фразой на Южном.
— Думаю им бы это понравилось, — отметил я. — Ты же сама мне объясняла, что они… ну что их привлекают мужчина и женщина «в соединении», как ты выразилась.
— Так и есть, — только губы двигались. Зубы были крепко стиснуты.
— Ну тогда и волноваться не о чем, — я сладко улыбнулся. — Правильно?
Дел развернулась и пошла вперед.
Нас предупредил жеребец. Может быть к тому времени мы с Дел уже устали от ходьбы. Шли мы молча, каждому было о чем подумать. Мы просто не заметили. Гнедой, к счастью, заметил.
Уши повернулись вперед. Он глубоко вздохнул, шумно выдохнул, как делают лошади когда в чем-то сомневаются, и остановился так резко, что натянулся повод в моей руке.
Я почувствовал запах прежде чем увидел их самих. Я хорошо запомнил его — гнилую, мускусную вонь смерти — после недолгого плена в каньоне.
— Ты кажется говорила, что гончих здесь нет.
— Их и не было, — сталь запела — Дел вынимала из ножен меч. — Они ушли по каньону за тобой, а потом просто исчезли.
— Но теперь они вернулись.
Мы шли по полоске земли между каньоном и скалой. Нас окружали тонкие деревья, с голых веток капал дождь. Места для схватки было маловато, но гончие знали как использовать тесноту с выгодой для себя. От мокрых листьев шума меньше чем от сухих. Вода заглушала звуки, склеивала их, превращала землю в мокрый ковер, но и по нему гончие не могли передвигаться бесшумно, и я услышал их. Впереди, по бокам и сзади. На этот раз не каньон-ловушка. Они обойдутся и без него.
День, как всегда — по крайней мере для меня — состоял из всех оттенков серого, от пепельного до черного. А теперь еще добавились гончие: скучные грязно-серые шкуры с серебристыми пятнами, такие же как дождь, как скала, и взгляд остановить не на ком. В тишине звери скользили между деревьями, низко опустив головы и поджав хвосты. Гривы били по широким плечам.
Одной рукой я вынул меч.
— Что, в аиды, они хотят?
— Нас, — ответила Дел.
— Тебя.
Дел резко взглянула на меня.
— Ты же не хочешь сказать…
— Хочу. Ты полезла вверх по стене каньона и они бросились за тобой. Им нужен был не я. Они преследовали меня только потому что потеряли тебя. И кидались они на меня не особенно яростно. Сколько их было? Тридцать? Сорок? Пятьдесят? Более чем достаточно, чтобы свалить жеребца, но они ничего не сделали.
— Ничего, — эхом отозвалась она. — Я осмотрела жеребца, Тигр, и рассмотрела тебя. Твоя одежда пропитана кровью не только лошади.
Дел как всегда не ошиблась, но у меня не было времени заняться собой. Все тело болело, ныло и было немного потрепано по краям, хотя в общем все осталось на своих местах.
— Я могу повторить: им нужна ты, — настаивал я. — Если бы они могли говорить, я бы их спросил.
Дел молча наблюдала как гончие тихо окружают нас. Они держались на расстоянии, оставляя нам широкий круг, но я чувствовал, что если мы двинемся, они пойдут за нами. Они снова зажали нас как собаки Южных коз.
— Бессмыслица, — сказала Дел. — Вока ни за что бы не аннулировал данный мне год.
— Кто?
— Вока. Люди, которые собираются на суд.
— Терон отправился за тобой.
— Терон вызвался получить кровный долг. По закону вока он обязан был позволить мне выбирать между входом в круг и возвращением на суд учеников и учителей, — ее лицо окаменело. — Как ты знаешь, он решил танцевать и проиграл танец из-за тебя. А значит никто не может бросить мне вызов, пока не истек год.
— А он почти истек, баска. Из-за всех наших задержек осталось всего несколько недель.
— Да, Тигр, я знаю. Но они никогда бы не послали зверей. Так вока не поступает, — Дел мрачно смотрела в никуда. — Они бы послали человека, и скорее всего женщину. Хорошо тренированного танцора меча.
— Тогда зачем ты гончим?
— А может им нужна не я.
Я нахмурился.
— Я точно знаю, что я им не нужен.
— Не ты, не я, — она чуть приподняла меч. — Может им нужно это.
Я покачал головой.
— Зачем стае гончих меч, Дел? Они не могут использовать его по назначению.
— Они гнали нас с самого начала.
— Да, и…
— Они ни разу серьезно не атаковали. Просто гнали нас на Север.
— Да, и кажется…
— Она не сдерживала их, Тигр. Когда я пела, мне казалось, что они получали удовольствие от силы, а не боялись ее.
Я задумался и признал правоту Дел.
— Но Дел, мне интересно…
— Они ведут нас куда-то. К кому-то, кому нужен меч.
Я вздохнул.
— Знаешь, Дел, по-моему это несколько притянуто за уши. Зачем посылать стаю гончих из ночного кошмара, когда человек — или люди — справятся так же, если не лучше. В конце концов у гончих нет рук чтобы нести меч.
— Им не нужны руки. У них есть мы.
Я посмотрел на гончих сквозь сетку мороси. Серые на сером, совершенно неподвижные, точно по кругу. И все не отрывают глаз от Дел и ее меча.
— В этом нет смысла, баска.
— В зле редко можно найти смысл.
Я резко посмотрел на нее.
— Что ты подразумеваешь под злом?
— У него есть много определений, — сказала она. — Но все сходятся на одном: зло это плохо.
Жеребец стоял на том же месте, внимательно наблюдая за гончими. Его горячее дыхание согревало мое плечо.
— Значит ты считаешь, что есть волшебник…
— Или локи, — спокойно добавила она. — Локи требуется сила. А сила живет в этом мече.
Я вспомнил, как она кричала, когда я едва не оставил меч в кольце локи. Могли ли они успеть выкачать из него оставшуюся силу и использовать ее, чтобы окончательно проснуться? Теперь та сила иссякла. Нужно было искать другой источник.
— Локи, — пробормотал я с отвращением.
— Меч это меч, — сказала Дел. — Яватма больше чем меч. Если я полностью вызову ее к жизни, ее сила может быть использована против нас.
— Тогда не стоит вызывать ее к жизни. Правильно?
Дел слабо растянула губы в кривой улыбке.
— Как ты думаешь, сколько тварей мы убьем, прежде чем они прикончат нас?
— Ты, кажется, недавно говорила, что они не собираются нас убивать.
— Возможно, если мы подчинимся. Но я не собираюсь идти с ними.
Бывают случаи, когда разговор исчерпан и толку от него никакого. Бывают случаи, когда единственным ответом, независимо от расклада, должно быть действие. И Дел, и я успели понять, что оказались именно в такой ситуации, но мы тянули время, потому что никто не хочет признавать свою беспомощность перед чем-то, что может убить его. Мы пытались обмануть смерть. Но рано или поздно все кончается и хочется только одного: крови. Я бросил повод и похлопал гнедого по шее.
— Ну баска… кажется без драки не обойтись.
Дел глубоко вздохнула.
— Давай покажем им, Тигр.
У меня отлегло от сердца и я ухмыльнулся.
— А что нам остается?