Гончие взяли нас в кольцо. Я успел позабыть, насколько они уродливы.
Жеребца, естественно, в этот момент счастливым назвать было нельзя. Он слишком хорошо помнил раны и укусы, полученные в последнем бою. Гнедой пританцовывал, бил копытами и фыркал, готовясь дать достойный отпор.
— Аиды, — проворчал я, — что теперь?
Дел сидела за моей спиной на жеребце, держась за мою одежду. Думая только о предстоящем путешествии, мы оставили позади каньон, а с ним и охранную песню, позабыв, что только она держала гончих на расстоянии.
— Это, — спокойно сказала Дел, нащупывая что-то под шерстяной туникой.
Я не повернулся, чтобы посмотреть, побоявшись отвлечься от гончих, поэтому не увидел, что она сделала. Я знал только, что мы были окружены белоглазыми хищниками, а через секунду они исчезли. Убежали как побитые собаки.
Убедившись, что они действительно убрались, я повернулся к Дел.
— Ладно, баска… что ты сделала?
Она сняла что-то с шеи и передала мне. Я взял: тонкий кожаный ремешок и крошечная металлическая трубка, серебристо сверкавшая в слабом туманном свете.
— Это? — подозрительно уточнил я. — В аиды, что это?
— Кое-что от Кантеада, — она шлепнула жеребца по бокам и мы продолжили путешествие. Мне пришлось выпрямиться и переключить внимание на гнедого.
— Хей, — крикнул я, не выпуская из рук трубки на ремешке и заставляя жеребца прекратить прыжки, скачки и приплясывание. Когда гнедой успокоился, я посмотрел в сквозное отверстие в трубке. — Свисток?
— Мастер песни сказал, что он будет отгонять гончих.
— Но не отошлет их совсем.
— Нет. Они действуют по заклятью или подчиняясь какому-то другому принуждению. Может они так и будут идти за нами, зато нам не придется нервничать и отгонять их.
— Мне это не нравится, — сказал я.
Дел вздохнула.
— А тебе вообще что-нибудь нравится?
Я ответил не задумываясь.
— Меч, круг, хорошая женщина. И меч, кстати, Южный… без Северного я проживу.
— И Южная женщина?
Я провел жеребца через рощу и надел на шею свисток. Всегда пользуюсь преимуществом, независимо от его происхождения.
— Южная женщина, — мягко начал я, — имеет несколько преимуществ. Она послушна и не нужно беспокоиться, что она тебе нахамит если ее о чем-то попросить. Она прекрасно разбирается в домашних делах, прекрасно готовит, убирает и заботится о благополучии мужа. Она знает, как угодить мужчине в постели и вне ее, поскольку женщине с детства объяснили кто за главного.
Дел долго молчала и о чем-то думала. Я ухмыльнулся и в ожидании ответа рассматривал уши жеребца.
— Если Южные женщины идеальны, — наконец изрекла Дел, — почему Южные мужчины охотятся за Северянками?
Моя улыбка исчезла. Собравшись с мыслями, я ответил:
— Может из-за того, что они совсем другие? Цвет кожи, обычаи, характеры.
— Это означает только одно: Южные мужчины предпочитают женщин более независимых и сильных духовно.
— Возможно, — осторожно согласился я, — но я никогда не слышал, чтобы хотя бы один Южный мужчина мечтал встречаться со сварливой женщиной.
— Сварливая и независимая это не одно и тоже, — отрезала Дел.
— Только очень несчастная женщина будет стремиться к такой независимости, — упрямился я. — Держу пари, если ты спросишь Южных женщин как они предпочитают жить, большинство выберет Южный вариант.
— Может быть, — холодно согласилась она. — И в первую очередь потому что они к нему привыкли… но они будут жить такой жизнью только до того момента, пока не узнают, что такое свобода.
— Если из-за этой свободы они не потеряют своих мужчин.
— Настоящий мужчина не побоится независимой женщины.
— А откуда ты знаешь, каков настоящий мужчина и чего он может бояться? — разозлился я. — Ты так прижалась к моей спине, что можешь и не пытаться изображать мужчину, я все равно не поверю. А значит и судить о мужчинах ты не можешь.
Дел немного отодвинулась от меня, к чему я совершенно не стремился.
— Могу, — уверенно ответила она, — и могу это доказать, задав тебе один простой вопрос: ты боишься меня?
Аиды. Здорово она расставляет ловушки.
— Ну? — не унималась Дел.
— Многие мужчины боялись бы…
— А ты?
— …и я бы их не винил. Может ты и мужская фантазия, но ты женщина не того типа… — я замолчал, чувствуя, что положение становится все более затруднительным.
— Тигр, ответь на вопрос. Ты боишься меня?
— Если бы я сказал да, то соврал бы. Если нет — выставил бы себя самонадеянным дураком.
— Раньше тебя это не останавливало.
Дел всегда была любезна.
— Нет. Я не боюсь тебя.
— Значит настоящему мужчине не страшна женская независимость.
Ее слова заставили меня призадуматься, но я не настолько глуп в отношении женщин, чтобы поверить их льстивым фразам, от души они высказаны или нет.
— Ладно, — сказала она. — Так не какого типа я женщина?
Аиды. Заметила.
Я вздохнул.
— На таких, как ты, Южане не женятся.
— О таких, как я, Южане только мечтают… если у них с их невежеством хватает фантазии.
— Послушай, Дел, — я снова вздохнул, признавая свое поражение. Не стоило тратить силы на ерундовый спор. — Конечно Южане мечтают. Все мужчины мечтают. И я готов поспорить, что Северяне спят и видят женщин с Юга.
— В отношении снов ничего тебе сообщить не могу, — ехидно ответила она. — Меня беспокоит только реальность, когда мужчина унижает женщину.
— Север и Юг — два разных мира, Дел… с разными людьми, разными обычаями, разными богами. У каждого есть свои преимущества… но их нельзя сравнивать, — я помолчал. — Да и вообще, с чего это ты начала так переживать за женскую независимость?
Она ответила не сразу, а когда заговорила, я едва узнал ее голос.
— Может из-за моей семьи, — мягко сказала она. — Моя мать была сильной, волевой женщиной, она научила сыновей уважать ее. Так же относился к ней отец. Я была единственной дочерью… и росла вместе с братьями, дядями и отцом. Я училась владеть ножом и мечом, драться как мужчина. Но создала меня Стаал-Уста. Там я стала личностью, а не просто мужчиной или женщиной.
Стаал-Уста. О чем-то похожем говорил Гаррод. Спроси ее, сказал он мне. Спроси ее о Стаал-Уста.
И я спросил.
Дел не ответила. Она сидела за моей спиной и я не видел выражение ее лица. Судить о ее реакции я мог только по напряжению ее тела, прижавшегося к моему.
Устав ждать, я повторил вопрос.
— Обитель Мечей, — наконец сказала она. — Вот что означают эти слова.
Довольно поэтично, подумал я, и привлекательно. Мне нравились красивые слова и описания.
Но Гаррод посоветовал спросить ее не только о названии.
— Что такое «клинок без имени»?
Спиной я почувствовал, как напряглась Дел. Совсем чуть-чуть, но я заметил.
— От кого ты это слышал?
Я мог бы соврать, но не стал. Ничего особенного в вопросе я не видел.
— От Гаррода. Он был зол… расстроен из-за лошадей. Он сказал что-то, — я порылся в воспоминаниях, — что-то о том, что ты клинок без имени, — я поправил поводом жеребца. — Он говорил, что это название пошло из Стаал-Уста.
— Так и есть, — холодно подтвердила она.
— Судя по твоей реакции, это что-то секретное.
— Клинок без имени означает изгнанник, изгой, волчья голова, — объяснила Дел. — Это человек, нарушивший кодекс чести вока.
— Умышленно.
— Умышленно, — согласилась Дел. — Бывает, что кто-то не научился уважать кодекс или не смог закончить обучение, тогда его просто отправляют домой. Но ан-истойя, отказавшийся пройти заключительный курс подготовки, делающий его кайдином, и использующий свое мастерство во зло, считается клинком без имени.
— Ты отказалась стать кайдином.
— Да, но я выбрала путь танцора меча, такое право дается ученику. Я живу по кодексу.
Меня как будто ударило в живот.
— Постой, а сколько осталось, Дел? Сколько осталось до того, как нарушишь его?
— Несколько недель, — ответила она без колебаний. — Если я не успею добраться до Стаал-Уста за три недели и предстать перед вока, меня объявят клинком без имени и каждый желающий сможет попытаться исполнить приговор.
Я давно знал это, только без Северных слов.
— Еще одно, — сказал я. — Есть ли конец у твоей песни?
Она долго молчала, а потом я услышал:
— Останови лошадь.
Я решил не обращать внимания.
— Слушай, Дел…
— Останови лошадь!
Я не глухой: она была не в себе. Она не кричала, но Дел это и не нужно, она умеет пользоваться голосом. Почуяв неладное, я остановил жеребца и обернулся, пока Дел соскакивала на мокрые листья. За льдом в ее глазах полыхало пламя.
Аиды. И это я его зажег.
— Дел…
— Слезай, — приказала она.
— Залезай обратно, — упрямился я. — Ты сама сказала, что осталось три недели до того, как вока объявит о твоем изгнании. Может не стоит терять время?
Дел вынула меч.
— Слезай, — повторила она. Вдали завыли гончие.
Я почесал щетину. Обдумал, стоит ли спорить, и решил, что не стоит. По ее глазам я понял, что она настроена серьезно и от своего не отступит.
Я перекинул ногу и соскочил с жеребца, не выпуская из рук повод. Не хватало еще лишиться гнедого теперь, когда мы столько прошли вместе.
Дел воткнула клинок в землю. Он врезался в мокрые, гнилые пласты листвы, потом скользнул в дерн и застыл. Она убрала руки с рукояти.
— Я не могу повторить тебе свои клятвы, — сказала она, — потому что клятвы касаются только одного человека. Но я клялась душами убитых родственников, написала эти клятвы кровью, рассказала о них мастеру рун, который вправил их в клинок, — Дел показала пальцем на руны, мерцавшие от острия до рукояти, теперь наполовину похороненные в земле. — Отречься от этих клятв значит обесчестить свой меч, годы учебы, всех моих близких. Думаешь я могла бы это сделать?
— Я только спросил…
— Ты спросил, есть ли конец у моей песни.
— Да и…
— Не зная, что это означает.
— Да… и…
— Не понимая, о чем спрашиваешь.
Снова да.
— Гаррод посоветовал задать тебе этот вопрос.
— А ты всегда слушаешь советы молодых почти незнакомых Северян? — горько усмехнулась она. — Особенно тех, чья собственная честь под большим вопросом.
Я гнул свое.
— А может Гаррод знал, что делает…
Она насторожилась.
— Что?
— Он сказал, что даже Говорящий с лошадьми с Высокогорий знает о Стаал-Уста и кодексе чести вока. Но я Южанин и никогда не слышал об этом месте. Не знаком с его обычаями, — я перевел взгляд с Бореал на Дел. — Есть ли конец у твоей песни?
Она совсем побледнела.
— Ты спрашиваешь, не понимая смысла вопроса?
— Может пойму, если ты ответишь.
Дел смотрела на меч. Я чувствовал, что смутил ее, хотя еще не разобрался чем. По лицу Дел трудно было что-то определить, но я научился читать едва заметные знаки. Она вглядывалась в меч, надеясь — откровенно ожидая — что он скажет ей, что делать, и наконец отчаявшись, приняла решение сама.
— Все равно он узнает, — мрачно изрекла Дел, — так или иначе.
Начало меня не обрадовало.
— Дел…
— Я принесла клятвы, — сказала она, — я уже говорила тебе об этом. Но это были не те клятвы, что дают обычно. Они связаны со Стаал-Уста и с тем, как я там изменилась, кем стала, получив яватму, — взгляд Дел застыл на Бореал. — Я не сомневаюсь, что тебе, Тигр, в жизни приходилось приносить клятвы, и ты знаешь, что чем клятва сильнее, тем крепче она связывает… но на Севере все иначе, а в Стаал-Уста все совсем по-другому. Ты связан надолго и это связь крови, стали, магии и благословения богов.
— Послушай, Дел…
Она подняла руку, заставив меня замолчать.
— Я отвечаю на твой вопрос, ты ведь этого хотел. Мало для кого я бы пошла на это.
У меня было желание прервать разговор, меня раздражала неясность, но Дел была настроена серьезно, и я решил, что если выслушаю ее, плохо мне не станет.
По крайней мере я так думал.
— Хорошо, баска… продолжай.
— Когда ты ставишь перед собой задачу, ты начинаешь песню и продолжаешь петь, пока задача не выполнена.
Я нахмурился.
— Я не понимаю.
Лицо Дел ничего не выражало.
— Моей первой задачей было найти Джамайла и привезти его домой. Как ты знаешь, у меня ничего не получилось и первая половина песни пропала. Остается вторая: песня крови, Тигр… песня смерти. Я должна убить Аджани и людей, которые были с ним в тот день. Пока я не сделаю это, моя песня не кончится. А песня без конца это не настоящая песня, это ничего незначащий шум. Где-то за деревьями залаяли и взвыли гончие. Я посмотрел по сторонам и взглянул на Дел.
— Что-то вроде этого, — сказал я.
— Да, — подтвердила она, — и это навсегда. Незначащий шум без конца.
Я кивнул.
— Танцор меча, не управляющий собой… без цели и чести.
— Я тверда, — сказала Дел, — жестока и холоднокровна, но у моей песни есть конец. У моего клинка есть имя.
— Сколько у тебя осталось времени? — спросил я. — Если вока признает тебя виновной и приговорит к смерти, твоя задача останется невыполненной. Твоя песня никогда не закончится. Ты нарушишь клятвы.
— Нет, — сказала она, — не нарушу. Я заключила пакт с богами.
Я хотел засмеяться, но сдержался. Дел воспринимала все слишком серьезно. Я показал на меч.
— Протри клинок и поехали.