А что будет, если вместо широкой ступни приделать к вибратору острый и длинный стальной клин, глубоко впивающийся в почву? Тогда ультразвуковая энергия уже не станет распространяться по поверхности почвы, а уйдет вглубь!
- Вот это наша машина, - продолжал рисовать Семен. - Она ходит на гусеницах. Вот посмотрите, где они должны быть расположены... А может быть на стальных ногах? Как у шагающей машины, о которой я вам рассказывал?.. Впереди такой щит... Очень прочный! А на нем, как зубья, укреплены стальные клинья вибраторов. Ясно вам? Садимся на эту машину, заводим мотор. Нажимаем рычаг щит с зубьями наклоняется вниз, так что клинья упираются в землю... Дальше машина трогается вперед! На полный! Вибраторы дрожат и превращают твердую землю в мельчайшую пыль... А тут вот такие экскаваторы с ковшами. Они отбрасывают размельченную породу в сторону, а машина все идет и идет вперед. Мы с вами оглядываемся и видим, что сзади нас уже широкий канал! Представляете?
- А какой глубины? - не вытерпел Быков.
- Какой нужно! Наклонишь щит с зубьями вниз - машина еще больше углубится в землю! Выправишь щит, поставишь его вертикально - пожалуйста, машина идет ровно, на установленной глубине...
- А если по дороге попадутся камни?
- А что ж, камни? - вдруг взял инициативу в свои руки Кириллин. - Камни трудно выковыривать только из твердой земли! А если почва вокруг камней разрыхлится, то камни легко подхватятся ковшами экскаватора.
- Конечно! - подтвердил Быков.
- И еще знаете что? - вмешался Чердаков. - Возле экскаватора можно будет установить такую решетку, чтобы, значит, камни отсеивались. Правда же можно? Крупные и мелкие камни будут сваливаться в сторону, за мое почтение... Как, Семен?
- Можно и решетку...
- Стойте, ребята! Одну минуточку... - забеспокоился Ваня Быков. - Мы с вами не учитываем одну вещь. Почва-то обычно сырая! Нужно будет поставить вот тут... (Ваня выхватил из рук Семена карандаш и ткнул им в тетрадь). Поставить вот тут такие резаки, что ли... Чтобы почва еще подрезалась, а то ковшом экскаватора будет трудно ее захватывать.
- Чудак! - воскликнул Семен, вырывая у Быкова свой карандаш. - Никаких резаков! Вот, смотри, я зачеркиваю их совершенно спокойно... Зачем резаки? Я же вам объяснял вначале, что порода не только разрыхляется, но и нагревается! Разве я даром обжег себе палец! Помните? Можно будет подобрать такой режим работы вибраторов, что от сырой земли даже пар пойдет! Она будет высыхать моментально и превращаться в сухой порошок!
- Тогда действительно никаких резаков не надо, - пробасил Кириллин. Сухой, мягкий порошок ковши должны захватывать запросто.
- Вот что еще надо было бы предусмотреть, ребята! - закричал Быков, снова пытаясь овладеть карандашом Семена. - Почему Семен думает, что такая машина годится только для прорытия каналов? Ничего подобного! А если, предположим, перед нами холм, который надо снести! А?
- Причем тут холм? - удивился Чердаков.
- Как? Ты еще не соображаешь, что такая машина может сделать с холмом? Она подъедет к нему и начнет вгрызаться в него. Понятно? Если надо, она проделает в нем широкий проход для железной или, предположим, автомобильной дороги. Ясно? А если надо, так машина может постепенно снести весь холм! С поверхностью земли его сравнять...
- А ведь верно! - обрадовался Семен.
- Что верно, то верно, - подтвердил Кириллин. - Такую машину можно будет применять для самых разнообразных работ.
Бурная страсть, горевшая в душе юного изобретателя, сделала свое дело. Она породила в Семене ту силу воли и ту уверенность, перед которой не устояли ребята. Словно искра, поджигающая порох, она взорвала у них творческую энергию и жажду созидания нового - то, что заложено в большей или меньшей степени в каждом человеке, но иногда остается долго неразбуженным. Подростки совершенно забыли, что они всего-навсего ученики ремесленного училища, а не инженеры. Словно государственные деятели, которым подчинено не только ОКБ, но и все технические ресурсы страны, они обсуждали, как лучше всего построить новую машину и как ее наиболее рационально использовать на благо Родины.
- Если наша машина покажет себя на великих стройках, ребята... - кричал Быков, постукивая время от времени для убедительности кулаком по столу.
Но объяснить, что именно произойдет, если машина действительно будет работать превосходно на великих стройках коммунизма, Быкову так и не удалось. На голову молодых новаторов был вылит отрезвляющий ушат холодной воды.
Сделал это Шурик.
- Ребята! А кто, собственно говоря, разрешит нам строить такую машину? Кто отпустит средства? - жалобным голосом проговорил он, поочередно заглядывая в глаза всех присутствующих.
- Как кто? Особое конструкторское бюро, конечно! В котором мы находимся! рявкнул Кириллин.
- Ага... Так и ждите... - продолжал язвительно Шурик. - Разве это шуточное дело? Это вам не фитюльку какую-нибудь сделать, а целую машину размером с дом! Придем мы, предположим, с нашим проектом к главному инженеру, а он и скажет: "Спасибо, товарищи, за идею, возможно, что она пригодится. А может быть и не пригодится! Это наши инженеры и конструкторы разберутся, а потом кое-что используют в будущем. А вы ступайте к себе в мастерскую и продолжайте орудовать напильниками да молотками, как вам укажут. Одним словом - не суйтесь не в свое дело".
Сразу рухнул чудесный замок, построенный фантазией и волей Семена. Лица ребят потускнели. В творческом пылу ребята забывали, какую небольшую роль они, ученики ремесленного училища, играли здесь, в ОКБ. В великолепной картине грандиозного строительства машины они почему-то отводили себе роль не только исполнителей, но и каких-то командиров!
В комнате стало тихо. Только ночная бабочка непрерывно билась о стеклянный баллон, шуршала своими мохнатыми крылышками.
Глава двадцать вторая
На следующий день, с самого утра Семен с нетерпением ждал случая поговорить с Чугунцевым. Обычно математик довольно часто бывал в лаборатории номер три и заходил сюда даже по несколько раз в день. А сегодня, как нарочно, он не показывался.
На сердце у Семена стало тревожно. Занимаясь сборкой маленького экспериментального вибратора, он думал о том, что его предложение уже постигла неудача. Вероятно, если бы расчеты дали положительные результаты, математик немедленно сообщил бы ему об этом. "
А может быть он еще не кончил рассчитывать?" - мучительно соображал Семен, свинчивая болтами массивную пачку никелевых пластин.
Наконец, он не вытерпел и попросил у старшего научного сотрудника разрешения поговорить по телефону.
Жена Чугунцева ответила, что Леонид Карпович только что вышел из дому и пошел в ОКБ.
- Он, бедненький, совсем не спал! - продолжала супруга, искренне обрадованная возможностью поболтать. - Вы знаете! Мне так стыдно, что я вчера испугалась! Когда вы еще придете? Да, кстати! Утром я нашла на полу возле часов совсем-совсем маленький шурупчик или гвоздик - я уж не помню, как он точно называется. А когда я взглянула на часы без циферблата, то они показались мне такими странными, такими странными...
Семен нетерпеливо топтался у телефона. Он не знал, как прервать разговор. А между тем это было совершенно необходимо. Если немедленно выскочить из лаборатории, то, быть может, еще удастся перехватить математика по дороге. Потом искать его по всему ОКБ будет труднее.
- Простите меня, но мне очень срочно нужно идти работать, - сказал Семен.
- Конечно, конечно! Я не буду вас долго задерживать! У меня тоже есть срочное дело - небольшое поручение Леонида Карповича. Он скоро должен уехать на целый день и боится, что ему не удастся повидать одного человека. На всякий случай он просил кое-что передать этому человеку по телефону. А скажите, после исправления часы всегда будут бить так громко, как вчера? Раньше, по-моему, звон у них был более мягким...
- Это я отверткой задел пружину, потому так резко и получилось... ответил Семен, сжимая от досады телефонную трубку с такой силой, что даже хрустнули пальцы.
- Вот что я хочу еще у вас спросить... "
Надо положить трубку, да и все... - пронеслась в голове Семена отчаянная мысль. - Ведь бывает же так, что станция сама разъединяет... Пусть думает, что так и произошло... Надо обязательно поймать Леонида Карповича..."
Он собрался выполнить свое намерение, но в это время услышал нечто совсем неожиданное:
- Леонид Карпович поручил разыскать по телефону некоего Бурыкина. Не правда ли, смешная фамилия?
- Это я! Это я и есть! - заорал Семен в трубку.
- Вы-ы-ы?
- Я!
- Тогда извините... Ваша фамилия, собственно говоря, совсем не смешная... Это мне так показалось... Почему же мне Леня не сказал сразу, что звонить нужно именно вам! Он бывает иногда такой рассеянный, такой рассеянный... Вы говорите сейчас из лаборатории номер три?
- Да, да! Честное слово, я и есть Бурыкин! Очень прошу скорее сказать, что просил передать Леонид Карпович... - заволновался Семен.
- Сейчас... Одну минуту... Извините, пожалуйста, я должна разыскать бумажку...
До чего же мучительны были эти минуты ожидания, казалось, вот-вот кто-то должен произнести роковое слово, от которого, быть может, зависит судьба изобретения.
Семен прижал к голове трубку с такой силой, что начало ныть ухо. А чей-то далекий голос, слышимый по индукции среди шорохов и потрескивания, назойливо повторял одно и то же: "Позовите товарища Чепикова, это говорит Контрабасов. А? Что? Чепикова, говорю! Контрабасов спрашивает! Не слышите? Чепикова! Чепикова! Это - Контрабасов!.."