— В прошлый раз такого не видел, — сознался Денис. — Что это за хрень такая?
Он подобрал с земли гнилой сучок, швырнул в круг, применяя проверенную камешками тактику, и тут же пригнулся, невольно боясь, что деревяшка возьмет да вылетит обратно с сумасшедшей скоростью. Но она не вылетела. Даже не достигла середины круга, но моментально рухнула вниз, едва миновала его границу. Причем с такой скоростью и силой, будто весила не меньше мешка цемента.
— Гляди! — воскликнула Таня и подалась вперед, — Она аж в землю вошла!
— Стой, дура! — Денис схватил ее за руку, — Не подходи! Расплющит в блин.
На месте сучка действительно осталось, фигурально выражаясь, мокрое место. Точнее, его просто размазало по спрессованной земле и вдавило в нее. Видимо, в этом странном «круге» сила тяжести возрастала в тысячи раз, как бы дико это не выглядело. В зоне отчуждения все обычные земные законы буквально сошли с ума…
Поселок, встретившийся им по пути, оказался вообще наполовину сгоревшим. Пожар бушевал здесь совсем недавно: воздух до сих пор хранил витавший в нем горький, едкий запах гари. К нему примешивалась уже знакомая сладковатая мерзостная вонь гниющего мяса. Из развалин, засыпанных пеплом, при приближении людей с пронзительным визгом выскочило несколько крыс и помчалось прочь, скрываясь в траве. Татьяну всю аж передернуло от вида грызунов. Не хотелось даже выяснять, что именно они тут промышляли.
Денис давно уже предлагал закончить «экскурсию» и двигаться в обратный путь, но досужая девочка настояла заглянуть в заброшенный еще со времен Первой Аварии поселок, чьи крыши виднелись с опушки леса. Наверное, в нем когда-то еще во времена Советского союза жили работники колхоза.
Дома, простояв почти четверть века, выглядели еще относительно неплохо, но пожар пережили далеко не все. Частично сгнившее, трухлявое и рассохшееся дерево горело отменно. Страшно даже представить, каково здесь было во время буйства огненной стихии. Денису уже доводилось видеть в своей жизни большие пожары, и он навсегда запомнил это страшное зрелище.
Таня подавленно взирала на пепелища и развалины домов. В ней уже практически ничего не осталось от той самоуверенной, ехидной и энергичной девчонки, когда она заставляла Дениса вести ее на «экскурсию», когда шли по лесу к забору, преодолевали его, уходили в Зону. Тогда Выдра пыталась язвить, поддразнивала хмурого одноклассника экстремалом, насвистывала песенки. Теперь же, прочувствовав тяжкую атмосферу запустения и смерти, настроение Тани резко переменилось.
Она шла медленно, подавленно озиралась по сторонам, все время ловила Дениса за руку и вообще старалась быть к нему как можно ближе. Не надо было иметь качества отменного психолога, чтобы понять: ей очень, очень страшно, настолько, что ее всю трясло. Тем не менее, природное упрямство брало свое. Именно повинуясь ему, Таня настояла на продолжении похода.
Один из домов поселка выглядел вовсе уж причудливо. Он скособочился, накренился, остался без единого стекла в окнах, да к тому же лишился доброй трети крыши и почти всей торцевой стены. Вгрызшись в несчастный дом, в воздухе висело нечто, напоминающее полупрозрачный, грязно — серый воздушный шар исполинского размера. Денис даже на глаз прикинул, что диаметр его был никак не меньше пяти-шести метров.
Шар негромко гудел, веяло ощутимым теплом и чувствовались довольно сильные воздушные потоки, направленные к нему в центр. Когда Денис и Татьяна подходили к искалеченному дому, с развалившейся крыши сорвалось, громко каркая и хлопая крыльями, несколько крупных ворон. От махов их крыльев поднялось облачко мусора. Было видно, как соринки и мелкие сухие листики тут же устремились к мареву, всосались в него, а после принялись неспешно кружить по часовой стрелке внутри. В центре диковинного пузыря застыл сравнительно небольшой, с арбуз величиной, шарик с размытыми очертаниями темного цвета.
— Ни фига себе! — Таня указала на марево. — Что это оно делает?
— Не знаю. Мне так кажется, что крутит все, что попало внутрь, как карусель.
Денис достал фотоаппарат, включил его, подошел ближе, сделав несколько снимков. Потом, не удовольствовавшись этим, пинком ноги снес остатки гнилого забора, криво торчащего из бурьяна, и полез через кусты. Колючки несколько раз больно царапали кисти рук, даже лицо, но Денис, поглощенный азартом исследователя — первооткрывателя, не обращал на это внимания. Таня что-то взволнованно говорила за спиной, потом, кажется, двинулась следом.
Вблизи стало видно, что зависшее над домом марево имеет такой цвет благодаря всосанной им в себя пыли, мелких кусочков мусора, листве и даже нескольким птичьим перьям. Теперь все это добро неспешно крутилось внутри. И в самом деле ни дать ни взять — карусель!
Денис взобрался на какой-то деревянный щит, сколоченный из досок, и присел, обеспечивая себе удобную позицию для наблюдения. Старое дерево под весом человеческого тела захрустело и немного просело, но выдержало. Сквозь марево было видно содержимое искалеченного дома, его обвалившиеся стены, комнату, опрокинутый шкаф внутри, какой-то ворох пестрого тряпья.
— Готово! — пробормотал Денис и встал.
— Ааааа! — вдруг завопила за спиной не своим голосом Таня. — Денииииис!!!
Подросток резко обернулся, уронил фотоаппарат. Рука метнулась в карман штормовки, где лежал пистолет. Татьяна отчаянно вопила, прижав ладони к щекам. Было от чего! Прямо по улице явно по направлению к людям шагал труп. Вернее, сказать, что он шел было бы чересчур преувеличенно. Нелепое перемещение, выбрасывание вперед плохо гнущихся ног, раскачивание всего тела и криво согнутую спину нельзя было назвать человеческими движениями. Но живые не восстают из могил, а визитер явно недавно покинул свое законное место на кладбище. Полуистлевшие лохмотья одежды волоклись следом за ним, с черепа слезла пергаментная кожа, да и вообще зомби весь высох наподобие мумии фараона.
Однако двигался он довольно резво, причем необъяснимым способом чувствовал, куда именно надо идти. Ни глаз, ни ушей у него по вполне понятным причинам не сохранилось, но крик Тани, наверное, служил ему «путеводной звездой». Мертвец свернул с бывшей проселочной улицы и попер прямо к дырке в заборе. Отвалившаяся до груди челюсть сухо клацала зубами при каждом шаге, костлявые руки мотались тряпками.
Денис, глядя на этого выходца из среднебюджетных фильмов ужасов, ощутил, как в нем вздымается темная, густая волна первобытного страха, дремавшего где-то в чуланах подсознания. Он, уже плохо соображая, что делает, вытянул руку с пистолетом, щелкнул предохранителем и начал стрелять. Таня отчаянно орала. Даже удивительно, как она может удерживать столько воздуха в легких для такого крика.
Первая пуля прошла мимо цели, но зомби подобрался уже достаточно близко, и промазать во второй раз было уже трудно. От попаданий он покачнулся, повеяло страшной могильной вонью, но мертвец продолжал идти напролом сквозь бурьян. От добычи его отделяло буквально несколько шагов. Денис поднял ствол пистолета чуть выше, две пули почти в упор разнесли ожившему трупу голову. Он запрокинулся назад и рухнул, продолжая в такт шагам перебирать ногами.
Лицо Тани было белее снега, глаза закатились, вместо крика из горла вырывался тонкий вой.
— Все уже, все! — кричал Денис ей в ухо, — Он умер! Я убил его!
Но девчонка не понимала. Тогда подросток решился на крайнюю меру: влепил ей наотмашь две оплеухи. Только после них взгляд насмерть перепуганной Татьяны стал осмысленным. Ее не просто трясло — всю колотило крупной неостановимой дрожью. Убедившись, что истерика окончена, Денис обернулся, чтобы подобрать с земли фотоаппарат.
В этот момент его нога поехала на сырых, ослизлых досках и он упал набок, в сухой бурьян, прямо к висящей в воздухе «карусели». Сначала он ничего не почувствовал, кроме сильного удара плечом о землю и резкой боли в повернутой кисти руки. Мальчишка, разумеется, сразу же попытался встать, но тут же ощутил мягкие, но настойчивые, почти ласковые токи воздуха. Неведомая сила влекла его к «карусели», тянула будто магнитом.
Денис рванулся, упал снова, но его уже обвил за ноги невидимый аркан и пока медленно, но безостановочно тянул к мареву. Таня увидел борьбу товарища с порождением Зоны, вскрикнула, мотнула головой, отчего во все стороны полетели текущие по ее щекам крупные слезы.
Она поспешила на помощь. Вцепившись гибнущему Денису в руки, она тянула его на себя, что было сил, но вот их явно недоставало. «Карусель» почувствовала, как добыча ускользает, и низко загудела, от нее повеяло сухим жаром. Таня громко завопила, дернула, что было мочи.
Свершилось чудо. Денис наконец-то вырвался из смертельного притяжения, покатился кубарем прочь. Но это усилие погубило девчонку. Она шатнулась, потеряла равновесие, попыталась выпрямиться, но поздно. Ее уже опрокинуло и быстро поволокло к разваленному дому.
Денис ничего не успел сделать. Он просто молча, оцепенело сидел на траве и глядел, как Татьяна катится по земле вперед, влетает в зону действия страшной ловушки, ее поднимает в воздух и влечет по кругу. Тело девушки в зеленом спортивном костюме безвольно моталось в такт нарастающему движению. На миг мелькнуло ее белое-белое лицо с неестественно большими от ужаса глазами. Кровь из прикушенной губы струйкой текла по щеке.
«Карусель» раскручивала жертву все стремительнее, подобно центрифуге для тренировки космонавта, затягивая Таню в центр себя. Вот тогда девчонка закричала, и этот вопль, чудовищный в своем обнаженном, неприкрытом страдании гибнущей жизни бил по нервам раскаленным стальным прутом палача.
Резкий хлопок оборвал крик. Тело Тани, раскрученное до огромной скорости, вдруг сжалось в маленький комок, а потом со звуком ружейного выстрела разлетелось в мелкие кровавые брызги. Денис ошалело поднес руку к лицу, на которое брызнуло чем-то горячим, и увидел на ладони ярко-алый мазок. Точно такие же щедрые капли усеивали траву, забор, даже медленно шевелящееся тело зомби, из которого не спешила уходить псевдожизнь.
Недалеко от Дениса в бурьян упал вылетевший из ловушки какой-то небольшой, с половину его кулака величиной предмет, напоминавший грубое подобие яйца темно-красного цвета, с коричневыми и зелеными прожилками. Мальчишка, еще не вполне понимая, что произошло, протянул руку, взял этот «подарок», ощутил легкое покалывающее жжение в ладони и вдруг, незряче подняв голову к небу, протяжно, совсем не по-человечески завыл.
Зона молча приняла его крик. Только монотонное гудение «карусели» — убийцы нарушало гробовую тишину…
— Долг мародеров опять изловил, — кивнул в сторону приближающегося к блокпосту отряда Басмач, — На «Арену» потащат. Точно вам говорю.
— Не проще ли сразу к стенке поставить? — осведомился бродяга по кличке Кашалот, названный так за здоровенные массивные челюсти и острые, как у хищника, зубы. — Чего развлечение устраивать? Кровожадно как-то…
— Да ну тебя, в самом деле. Тебе, может, зверство, а кому-то способ заработать, дела выправить или вообще жизнь спасти!
Бродяги ожидали здесь двоих своих товарищей, отставших, чтобы выудить из ловушки ценный артефакт, и грелись у костра, коротая время.
К посту, охранявшему проход на «Росток» со стороны Свалки шли десятка полтора человек. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что долговцев среди них только шестеро, остальные люди больше напоминали полубомжей — полууголовников. Заросшие щетиной физиономии, на которых не читалось даже минимума интеллекта, нелепые спортивные костюмы, разбитые кроссовки на ногах и отрепанные, вытертые кожаные куртки выдавали их профессии как нельзя лучше. Руки у пленников оказались скованы за спиной браслетами наручников, а ноги спутаны веревкой так, чтобы бандиты не могли делать шагов больше, чем половина нормального. Что ж, разумная мера предосторожности, когда имеешь дело с такой публикой.
Идущий впереди долговец приветствен помахал рукой, к отряду двинулись еще несколько бойцов группировки. Говорили они между собой довольно громко, не таясь. Соображения Басмача насчет Арены только подтверждались. Бандиты, изловленные на Свалке, уже знали о своей будущей участи, равно как и о возможности выйти победителем в «гладиаторском бою», поэтому особенно не нервничали, почти весело щерясь на сидевших у костра сталкеров.
Один из долговцев, командир отряда, ведущего бандитов на «Росток», подошел к сталкерам, пошарил в кармане, выудил оттуда небольшой предмет, напоминавший по форме темно-красное яйцо или виноградину, только прикрепленный посредством изящной серебряной оправы к цепочке. «Яйцо» когда-то явно носили на шее, как украшение.
— Мужики, нужна кому-нибудь эта штуковина? — поинтересовался боец.
— Что за хрень? — удивился Кашалот, а потом пригляделся внимательнее. — Эй, народ! Это же «выверт». Только странный какой-то. Первый раз такой вижу, елки зеленые.
— Ну-ка, покажи, — вдруг заинтересовался молчаливый бродяга, сидевший с задумчивым видом в стороне. Блики костра освещали из вечерней тьмы его щедро забеленную сединой голову.
Сталкер принял из рук долговца артефакт, повертел его и вдруг взволнованно спросил:
— Где ты его взял?
— У бандита одного отобрал! Лунь, ты чего? Знакомая вещичка?
— Это принадлежало Дэну, — Лунь обернулся к остальным сталкерам. — Помните, Дэн пару недель назад в Темной Долине пропал? Лихо еще сказал, что мог бандитам попасться…