В проёме ворот, кроме обычной стражи дежурили несколько священников. Влад постарался издали рассмотреть, что они там делают. Какой-то блестящий предмет инквизитор передавал в руки проходящим, а потом сразу же забирал обратно. «Вроде бы ничего страшного. Даже к лицам не присматриваются». Предметом, как с удивлением увидел парень, подойдя, оказалась серебряная монета. Влад в недоумении принял деньгу из рук святого отца, подержал пару секунд, вернул. Священник пристально осмотрел ладонь Влада и махнул: «Проходи!» Лишь очутившись на воле, за стенами негостеприимной столицы, парень понял, что таким образом искали оборотней.
Пыльная дорога, выбегающая из ворот Рима, за прошедшие сутки ничем не изменилась. Только идти было неудобно — против течения. Ранним утром почти никто не уходил из города, все наоборот стекались внутрь, чтобы выгоднее продать свой товар или наоборот сделать крупную покупку. Усталые ноги плохо слушались Влада. Поспать ему не удалось, он попытался вздремнуть прямо на ограждении фонтана, но сон слишком часто нарушали шаги ночных патрулей.
Наконец-то! Вот и знакомое дерево, рядом с которым он вчера вышел из леса. «Только вчера? А кажется месяц прошёл!» Влад свернул к одиноко стоящему исполинскому дубу, опустился в траву, словно для того, чтобы передохнуть перед продолжением пути. Негоже было целеустремлённо, у всех на глазах топать в дубраву, известную всем как логово волков-оборотней. Парень посидел всего пару минут, потому что понял, что иначе провалится в сон. Чуть пригнувшись, быстро пошёл к опушке, надеясь на ненаблюдательность и нелюбопытность прохожих. Может, кто и обратил внимание на странного путника, но не окликнул и уж тем более не попытался остановить.
Шатёр леса зелёным пологом сомкнулся над головой человека. Повеяло запахом разогретой солнцем коры. Найти тропинку не составило труда, и вскоре перед Комольцевым открылась поляна, где его обещала ждать сероглазая волшебница. Парень остановился и почесал в затылке. Память услужливо подсказала, конечно, с какой стороны они тогда вышли из чащи. Но этому предшествовало несколько часов путляния без дорог и троп… Как найти обратный путь в абсолютно незнакомом лесу?
«Пока ты тут размышляешь, инквизиторы уже в войсках перекличку проводят и последний инструктаж! — прикрикнул он мысленно сам на себя. — Видел же в городе кучки явных новобранцев-добровольцев с горящими взорами! Они готовы прям сейчас двинуться жечь и убивать!» И Влад ступил в заросли, стараясь держать правильное, как ему представлялось, направление.
Минуты сложились в час, затем в другой, а знакомых мест не появлялось. Многолетние дубы выглядели похожими, как братья-погодки. Буреломы время от времени перегораживали дорогу. Влад, утомившись, приостановился, сориентировался по солнцу. «Иду на север. Определённо. Но надо ли мне туда? Может, я прошёл в полукилометре от домика Конрада и не заметил… А теперь удаляюсь от него…» — невесёлые раздумья портили настроение окончательно.
— Конрад! — во всю силу лёгких позвал Влад. Потом хлопнул себя по лбу — ведь маг днём спит! — Лионелла!!!
Прислушался. Но кроме возмущённого гомона птиц, испуганных звуком человеческого голоса, ничего не услышал. Парень пошёл дальше, наудачу. Чтобы не стоять столбом и не грызть локти от бессилия. Иногда останавливался и вновь кричал в чащу имена магов.
Хруст веточки… Словно под ногой… Или лапой?
Влад замер, чувствуя, как по виску побежала капля пота.
Серая размытая тень… Зверь!
Удар. Когтистые лапы сшибают человека на землю.
Сознание возвращалось не сразу. Как-то толчками. Реальность проявлялась режущими глаз вспышками.
Зелёный. Листва, пронизанная солнечными лучами.
Коричневый. Растрескавшаяся кора под щекой.
Искристо-серый. Шерсть на мускулистом волчьем боку.
Наконец Влад окончательно разлепил веки и встретился с неподвижным взглядом хищника. Зеленоватые равнодушные глаза гипнотизировали человека. Волк развалился в паре шагов от Влада, навострив уши. Крупный, красивый и… бесконечно опасный. Густая шерсть в некоторых местах серебрилась проседью.
В лопатку парню упиралась острая коряга. Кажется, сильно напоролся. Пола плаща разорвана, фибула сверкает между корнями в отдалении. Правая рука саднила от царапин, оставленных когтями. Влад осторожно приподнялся. С одной стороны, чтобы не растревожить ушибленную спину, с другой, чтобы не разозлить сидящего напротив зверя. Где-то глубоко в душе он, правда, надеялся, что это хищник из стаи, в союзе с которой находится Конрад, но полной уверенности не было. Да и опыта общения с оборотнями тоже. А, может, это вообще обычный волк… Хотя непохоже, зачем зверю нападать, а потом дожидаться, пока дичь придёт в себя?
Волк сдержанно рыкнул, поднялся на лапы, но движение его не прекратилось. Туловище потянулось вверх, изгибаясь и ломаясь, вырастая… Перетекая в иную форму. И вот перед Владом стоит мужчина лет сорока, с прядями ранней седины над висками. Он потянулся, разворачивая плечи, привыкая опять стоять на двух ногах.
— Ты человек из другого мира? — голос звучал всё ещё напоминая звериное рычание. Низко и немного угрожающе.
Влад кивнул. «Значит, догадался как-то. На мою удачу».
— Что же ты шляешься без сопровождения?! Только то тебя и спасло, что камушек вовремя заметил, не успел когтями по горлу ударить. — Жест в сторону невзрачного кулона-переводчика.
— Поход инквизиции начнётся раньше, чем вы предполагали, — выпалил Влад самую важную новость. — Нужно как можно быстрее сообщить Конраду!
«Волк» (даже в человеческом обличье он больше смахивал на серошёрстого хищника) нахмурился:
— Пошли, я провожу тебя.
Конечно же, оказалось, что Влад ходил буквально вокруг заветной прогалины с домиком, только немного промахнувшись по направлению. Вот и залитый солнцем круг, колышущийся несмятой травой. Словно все местные обитатели не ходят, а левитируют над землёй, чтобы не поранить чуткие стебельки. Проводник оставил парня одного, даже не выйдя на поляну.
Трава цеплялась за сапоги, то ли приветствуя, то ли останавливая. На крыльце возникла фигурка со светлыми волосами до пояса. Белое платье всколыхнулось, когда Лионелла бросилась бегом навстречу парню. Тонкие руки на миг обвились вокруг шеи, потом схватили за предплечья. Широко раскрытые серые глаза смотрели тревожно и вопросительно. А Владу вдруг пришла в голову ужасная мысль: «А что если она меня не поймёт?» Почему-то здесь, где он впервые встретил людей после начала Эксперимента, вернулся страх языкового барьера.
— Лионелла… — прошептал он, поглаживая её пальцами по щеке.
Девушка радостно прижалась к его груди:
— Живой. Вернулся, — бормотала она, захлёбываясь от восторга.
— Инквизиторы, они будут здесь завтра утром. Я слышал, как об этом говорил один священник, занимающий не последний пост в их организации. Уже вовсю формируются отряды, собираются добровольцы, да и подневольных сгоняют, преступников, например. Я так боялся не успеть.
Удивление во взгляде магички постепенно вытеснялось ужасом. Она, ничего не ответив, вырвалась и побежала к дому. Влад кинулся за ней. Лионелла изо всех сил стучала в запертую дверь второй комнаты.
— Конрад! Конрад, проснись! — миниатюрные кулачки исступлённо колотили по неприступным тёмным доскам. С другой стороны не доносилось ни звука.
Девушка быстро поняла бессмысленность своих действий, несколько мгновений смотрела наполненными слезами глазами в дверь. И вновь выбежала из дома.
— Лионелла! — крикнул Влад, не успевший даже ничем ей помочь.
А магичка уже пробиралась мимо стены дома сквозь заросли исполинских лопухов и бурьяна. Парень догнал её, начал отводить особо крепкие побеги в сторону. Пару раз по незащищённым рукам зло хлестнула крапива. Лионелла стремилась, как выяснилось, к противоположной стене постройки, где было небольшое, занавешенное изнутри чёрной тканью окошко. Ведущее в спальню Конрада.
Девушка приподнялась на цыпочки и громко постучала.
— Конрад, очнись! Конрад!!!
Нет ответа.
Запылённое мутноватое стекло выглядело основательным и прочным. И явно не открывалось. Лионелла продолжала бить в окно, бросаясь на него буквально всем весом. Её призывы перешли в рыдания. Влад не выдержал, мягко перехватил покрасневшие кулаки. Девушка попыталась было вырваться, но Комольцев ровным успокаивающим тоном сказал:
— Постой. Подожди. Я сейчас всё сам сделаю. Найду камень и вышибу это чёртово стекло. Хорошо?
Лионелла покорно кивнула. Влад порыскал в зарослях чертополоха и действительно скоро обнаружил подходящий по величине и тяжести булыжник. Примерился и саданул в окошко. Стекло нехотя треснуло, и только после ещё нескольких ударов соизволило осыпаться осколками. Магичка тут же кинулась к открывшемуся проёму, Влад еле успел выбить несколько торчащих клыками стекляшек. Худенькая девушка легко проскользнула внутрь. А вот самому парню пришлось попотеть, протискиваясь. «Бойница, а не окно, честное слово!»
Лионелла тормошила спящего мага так, что даже труп, наверное, поднялся. Хотя бы для того, чтобы отвязались. Но Конрад не подавал никаких признаков, что ощущает прикосновения или слышит голоса. Влад с любопытством озирался: комната была очень маленькая, всего и вмещалось в ней — кровать, столик рядом, шкаф и странное сооружение в форме параллелепипеда с нанесёнными на боковые грани рельефными узорами. Парень подошёл поближе, провёл рукой по гладкой верхней плоскости. С краю тянулся желобок неизвестного назначения. Память рук всегда сильнее зрительной, да и в прошлый раз Влад не видел. Похоже, что точно такое же… нечто он нашёл в подвале под сарайчиком в первый день пребывания в «заколдованном лесу». Что бы это могло значить?
— Лионелла, — Влад осторожно тронул её за плечо. — По-моему это бесполезно. Он не проснётся.
Почему-то парень был уверен в своих словах, хоть и не мог понять, как человек может столь беспробудно спать. Магичка заслонила лицо ладонями, пытаясь сдержать истерику, и вдруг решительно кивнула каким-то своим мыслям. Аккуратно вытащила кинжал из ножен, лежащих на прикроватном столике, шагнула к возвышению, опустилась на колени. И резанула вену на левой руке. Густая бордовая кровь плеснулась на камень, оставив красивые кляксы, похожие на вишнёвый сок, уютно легла в желобок. Медленно потекла. С губ Лионеллы слетали непонятные слова (даже амулет оказался бессильным), звучащие певуче-загадочно. Лицо приобрело пугающее отстранённое выражение.
«Алтарь! — пронзила мозг Влада догадка. — Конечно, а желобок и предназначен для стока жертвенной крови». Вот только на этот раз жертвой сделалась девушка, которая уже стала для него дорога. Первым порывом было оттащить её оттуда, остановить кровь, привести в чувство. У Комольцева за спиной раздался негромкий стон.
— Конрад! — Лионелла подбежала к кровати, где ворочался маг. Тот приподнялся на локте, не открывая глаз. Девушка протянула руку, с которой обильно стекала кровь, потормошила Конрада за плечо.
Пробуждающийся перехватил её кисть, резко сжал, так что Лионелла не смогла сдержать крик. Казалось, хрупкая кость запястья сейчас с лёгким щелчком сломается. Влад кинулся на выручку и попытался разжать пальцы Конрада, ставшие словно стальными прутьями. Маг уже раскрыл глаза, но колыхавшаяся в них тьма не обладала разумом. Второго «противника» он встретил прямым в челюсть, и Влад улёгся на пол считать искры, сверкнувшие перед взглядом.
— Конрад, проснись, — голос Лионеллы звучал умиротворяющее, кто знает, каких усилий ей это стоило. — Это же я, Конрад.
Клубящийся сумрак постепенно покидал зрачки мага, сдавая позиции усталости. Пальцы медленно разжались, освобождая руку девушки.
— Что такое? — хрипло спросил он. — Зачем ты это сделала?
— Инквизиторы идут. Нужно готовиться к обороне.
Конрад наконец поймал в фокус всю комнату, увидел Влада, всё ещё приходящего в себя. Вопросительно поднял бровь:
— Ты вернулся раньше. — Однако в интонации было больше утверждения.
Парень, потирая челюсть, встал.
— Что-то в последние дни мне слишком часто в лицо бьют… Нехороший обычай.
— Он же не понимал, что это ты, — вступилась за мага Лионелла. — Расскажи лучше, что ты узнал.
— Сначала надо тебе руку перевязать. Если уж всё-таки он проснулся, то потерпит десять минут. Пошли.
Влад скинул засов с двери и, приобняв Лионеллу за плечи, увлёк за собой.
Только когда порез на запястье магички был аккуратно перебинтован, а повязка закреплена пластырем из экипировки Влада, разведчик начал рассказывать. Он подробно изложил всё случившееся с ним в негостеприимном городе Риме, увиденные приготовления к полномасштабным военным действиям и услышанное в разговоре коменданта Кардаччи с монсеньором Лоренцо. В пальцах дымилась долгожданная сигарета. Из бутылки, нашедшейся в шкафу Конрада, по кружкам разлилось багровое вино.
— Значит, завтра они будут здесь, — подвёл итог Конрад, пригубив напиток. — Тогда к чему было меня так срочно поднимать? Вся ночь впереди!
И Лионелла, и тем более Влад опешили от такой реакции.
— Нужно призвать волков, Конрад, — тихо сказала девушка. — За ночь ты можешь не успеть.
Конрад фыркнул, чуть не подавившись напитком:
— У меня гораздо больше шансов собрать стаю ночью, чем сейчас, когда я два слова вслух с трудом связываю — не то что мысленно!
— Слушай, я спешил, как проклятый, бил стражников, бегал по крышам, блуждал по лесу! А теперь оказывается, что всё это было ни к чему?! — Влад аж задохнулся от возмущения.
Пальцы мага задумчиво бегали по краешку кружки.
— Нет, это хорошо, что ты смог добраться до меня раньше. Спасибо. Ты всё сделал правильно. Но сейчас я ничего не соображаю, к сожалению, а колдовать и подавно не могу. Пойду спать. — Бросил взгляд на Лионеллу. — Не волнуйся, мы успеем.
Он пошатывающейся походкой отправился обратно к своему ложу. Громыхнул засов. Видно, Конрад закрыл его по привычке. В комнате повисло молчание: Влад угрюмо отхлёбывал вино, как воду, не ощущая вкуса, а Лионелла просто сидела рядом с ним.
— Не обижайся на него… — сказала она почти умоляюще. — Ему очень трудно, если приходиться не спать.
— Да я тоже за прошедшие сутки глаз почти не сомкнул! — взорвался Влад. — Однако не причитаю по этому поводу! Что вообще за странность: ты — ночью, он — днём, как спящие красавица с красавцем.
У Лионеллы дрогнули губы, как будто она пыталась сдержать слёзы. Длинные ресницы моргнули раз-другой, и крупная капля всё-таки стекла на щёку. Девушка отвернулась и вскочила со скамьи, направляясь к двери во двор.
«Дурак!» — обругал себя Влад, догоняя магичку.
— Постой. Прости, я не хотел на тебя кричать.
Лионелла доверчиво прижалась к нему и дала волю слезам, а Влад нежно поглаживал её по спине и шептал что-то ласковое и доброе. Она была почти одного роста с парнем, поэтому когда немного отстранилась, успокоившись, то их лица очутились близко-близко. Комольцев не разобрал, кто из них первым качнулся навстречу, поцелуй начался словно сам собой, без постороннего участия. А потом всё закружилось вокруг — зелень листвы и солнечные блики, сочная трава и птичий щебет, жаркие губы и требовательные руки, и жёсткость лавки в доме, и упоение друг другом.
На узкой скамье было неимоверно тесно, у Влада затекла рука, на которой задремала белокурая магичка, но он мужественно терпел, рассматривая узор древесных жилок на досках потолка и одновременно обдумывая сложившуюся ситуацию. «Итак, что мы имеем? Попробуем рассуждать логически, как бы это ни было трудно. Теперь уже однозначно ясно, что судьба (в лице Земного трибунала) забросила нас в какой-то иной мир. Может, другая планета, или прошлое, или, чем чёрт не шутит, соседнее измерение. Не суть важно. Главное, что я здесь, дороги обратно не видно, да и возвращаться, если по-честному, не тянет. Дома, скорее всего с распростёртыми объятиями не примут, раз один раз с таким пафосом изгнали. Та-а-ак. Далее. Существует здесь и магия, и сверхъестественные существа. То есть для здешних мест они совсем даже естественные… Не успел я туточки проявиться, как умудрился влезть в давнюю вражду инквизиторов и оборотней. И сразу как-то само собой оказалось, что принял сторону „волков“. Ну, это ладно. В конце концов, Конрад мне здорово помог тогда, ночью. И Лионелла… — он втянул запах её волос. — Хорошая девушка… Доверчивая такая, красивая… Милая…» Логика закончилась и начались сантименты. Да и усталость навалилась тяжёлым мешком, припечатала свинцовыми шариками веки и потащила в глубокий омут снов.
Инквизитор склонился над листом бумаги, занимавшем почти всю площадь столешницы. Он иногда что-то помечал, с досадой хмурил брови. Виски его серебрились проседью, хотя священнику вряд ли исполнилось пятьдесят. В дверь требовательно постучали и, не дождавшись разрешения, через порог шагнул отец Лоренцо. Левый глаз санктификатора был окружён чёрно-фиолетовым синяком, а на дне зрачков скопился осадок усталости. Да и всё лицо посерело, отразив напряжение прошедших суток. Он коротко поклонился:
— Приветствую, монсеньор Гаэтано.
— Проходи, Лоренцо, присаживайся, — глава Святой Инквизиции лишь на секунду оторвался от карты. — Рассказывай, что там у тебя случилось.
— Тот подозрительный арестант, про которого я вам сообщал вечером, совершил побег.
Гаэтано медленно поднял взгляд. Глаза инквизиторов встретились, похожие, как близнецы-братья. Чернее мрака подземелий, где дожидаются приговора еретики.
— Как сбежал?
— Вместе с ещё одной задержанной. Убили двух стражников, ещё двое пострадали. Ушли по крышам в трущобы, а там ищи ветра в поле!
Пальцы Гаэтано забарабанили по столу, отстукивая какой-то маршевый мотив.
— А что за девка?
Лоренцо пожал плечами:
— Цыганка какая-то. Арестовали во время облавы. Думали, что проститутка или воровка. Но один из сокамерников утверждает, что видел у неё татуировку гильдии убийц.
— Не смеши мои седины! В Риме давно нет гильдии убийц. Да и женщин в неё не принимали.
— Я только передаю слова допрошенных, ваше высокопреосвященство, — сухо сказал санктификатор. — И я склонен им верить. Иначе как объяснить, что один из солдат убит голыми руками, по всем симптомам — секретным ударом гильдии?
— О, Господь Всемогущий! — Гаэтано возвёл очи к потолку. — Только этого не хватало. Ну, ладно, пусть с убийцами разбираются светские власти, не наше дело. Может, и этот одержимый из той же шайки? И вовсе не колдун? А?
— Хотелось бы верить, монсеньор… — Лоренцо нервно затеребил чётки кончиками пальцев.
— Ладно, сбежал, и Бог с ним. У нас есть более срочные дела, кроме того, чтобы ломать голову над детективными тайнами. Смотри, — кардинал провёл пальцем по карте, — наши войска зайдут в лес здесь и здесь. Вот тут обустроим лагерь. И широким фронтом начнём наступать, стараясь не оставлять оборотней за спиной. К каждому отряду будут прикреплены как минимум один деуст и один санатор. Кроме того, у нас достаточно много лучников. Всем раздали стрелы с серебряными наконечниками, большинство мечей тоже посеребрили. Оружие благословлено, а воины получат напутствие утром. Как боевой дух в войсках, Лоренцо?
— Достаточно высок, монсеньор, особенно среди добровольцев. Да и преступники за обещанное отпущение грехов глотки нечисти будут хоть зубами рвать.
Гаэтано прошёлся из угла в угол, заложив руки за спину. Повернулся к подчинённому:
— Что ещё? Чувствую, что ты что-то недоговариваешь. Слишком всё гладко.
Лоренцо вздохнул: «Видно, сегодня у меня такой жребий выпал — сообщать кардиналу плохие новости…»
— Ваш сын требует, чтобы его поставили в один из передовых отрядов, командовать лучниками.
— Интере-е-есно, — протянул Гаэтано. — А почему я узнаю об этом от тебя, а не от него? Ты, Лоренцо, теперь стал заниматься формированием стрелковых отрядов?
— Я думал, что вам нужно про это знать. Стоит ли вообще пускать мальчишку в битву?
— Этот «мальчишка», как ты выражаешься, уже совершеннолетний. И волен выбирать, где хочет найти свою смерть. Я поговорю с ним, но не собираюсь запрещать. В конце концов, он один из наших лучших лучников.
— И ещё, ваше высокопреосвященство, нас мало. Несмотря на то, что в ополчение записалось едва не всё боеспособное население Рима, а мы вытащили из тюрем несколько сотен осуждённых. И мы не знаем местность. — Санктификатор по привычке перекатывал в пальцах блестящие камешки чёток.
Глава Святой Палаты хитро улыбнулся:
— Относительно последнего ты заблуждаешься. Смотри, — он начал показывать по карте. — Здесь находится дом их магов, здесь проходят тропы к водопою, вот тут логово, где скрывается потомство и старики. Удивлён? — Гаэтано бросил взгляд на ошарашенное лицо Лоренцо. — Под пыткой говорят все, даже оборотни, и тот воришка не оказался исключением.
Лоренцо задумчиво покачал головой:
— Всё равно, ваше высокопреосвященство, мы могли бы подготовиться лучше. Может быть, всё же отложим начало войны на недельку-другую? Проведём тренировки для ополчения, соберём добровольцев из окрестных селений, разработаем более подробный план наступления…
Гаэтано застыл напротив окна, окружённый лучами утреннего солнца, как нимбом.
— Я понимаю твои сомнения, но, поверь, времени ждать нету.
— Почему? — Санктификатор не желал удовлетвориться столь туманным объяснением.
— Ты хочешь знать? Ну что ж, не вижу причин скрывать это от тебя, Лоренцо. — Кардинал вернулся вновь за свой стол, опёрся на стол локтями и начал рассказ. — Тот волчонок поведал ещё кое-что интересное. Он называл мага-предводителя стаи «бегущим с волками» и утверждал, что у того есть амулет «бегущих» — профиль волка на фоне луны. Да, вижу, ты не веришь, но зачем приговорённому к смерти врать?
— Да мало ли зачем… Может, надеялся, что мы испугаемся и оставим в покое оборотней, может, выдавал желаемое за действительное, а может, просто бредил от боли…
— Он упомянул много подробностей, которые вряд ли были бы известны такому молодому. Если только он не видел это всё в действительности… И вообще, скажи, сын мой, ты часто видел колдунов, которые могли не просто жить в мире с нечистью, а ещё и управлять целой стаей? Этот факт сам по себе должен был давно нас насторожить, но никому и в голову не приходило, что «бегущие с волками» по-прежнему живут среди нас. Конечно, Конрад наверняка полукровка, но от этого не становится менее опасным.
Лоренцо вздохнул и озвучил очередную каверзу:
— Ладно, допустим, что в дубраве на самом обосновался потомок «бегущих с волками». Но он там поселился не вчера, а значит, непринципиально, выступим мы завтра или через десять дней.
— Он собирается добраться до Волчьего Рубина. — Фраза упала, словно камень в бездонный колодец, сразу породив гробовую тишину в комнате.
Рядом заворочалась Лионелла, и Влад чуть не грохнулся с лавки.
— Добрый вечер, милый, — шепнула девушка. — Ты спал беспокойно. Что-то плохое снилось?
— Не помню, — пробормотал парень. От сновидения остался только неприятный осадок в душе, похожий на привкус пороховой гари, смутные образы полузнакомых людей и отблески взрывов.
Лионелла соскользнула с их неудобного ложа, потянулась, как кошка, встряхнула длинными волосами. Солнце уже подёрнулось медным предзакатным налётом, его лучи обтекали бледную кожу девушки, делая её позолоченной статуей.
— Ну вот… — печально зевнула она. — Вечер. Я ухожу спать скоро.
— Опять спать? — изумился Влад. — Мы же весь день почти провалялись.
— Это ты весь день, а я давно проснулась, просто тебя не хотела будить. К тому же, это моя жизнь — спать все ночи.
И ничего больше не пояснив, Лионелла оделась и вышла из дома. Влад нехотя сполз со скамьи, невзирая на протесты потянутых мышц и избитых рёбер. На столе он обнаружил котелок, полный пшённой каши с мясом, и с удовольствием её изничтожил. Для полностью счастливого пробуждения нужно было выкурить сигаретку. Влад взял с полочки над камином кремень и огниво, несколько раз неумело чиркнул, выматерился, ещё чиркнул. И… о, Удача!.. вылетевшая искра подпалила папиросную бумагу и парень втянул горьковатый дым. Который смешался во рту со вкусом пороха.
Он вышел на свежий воздух, присел на ступеньки крыльца и, разглядывая лес в лучах заходящего солнца, пришёл к выводу, что жизнь прекрасна. Несмотря ни на что. Даже в преддверии смертельной битвы с малоизученным врагом. А может, благодаря этому. Противник определён, а значит — жизнь налаживается. Влад, не спеша, смакуя, докурил, втоптал окурок в землю. Дневное светило практически скрылось, и среди деревьев, окружающих поляну, затаились зловещие сумерки. В кустах заливались треском сверчки, и ничто не указывало на то, что где-то невдалеке бродят хищные полулюди-полуволки, а за стенкой почивает сильный ментальный маг.
Приглушённый скрип дверных петель возвестил о пробуждении Конрада. Хозяин дома тоже вышел на улицу, с пасмурным выражением лица, видно, нормально отдохнуть ему так и не удалось. Глянул на Влада с нехорошим прищуром:
— Значит, завтра?
Парень не ответил — сколько можно талдычить об одном и том же. Вместо этого решил в конце концов прояснить несколько давно не дающих покоя мелочей:
— Ты не слишком удивился, когда увидел, что амулет в обратную сторону тоже переводит.
Маг пожал плечами, присев рядом:
— С магическими артефактами всегда так. Невозможно заранее предугадать точное действие. Применяемые разными людьми, они могут давать необычные эффекты. Скорее всего, у тебя есть скрытые способности, помогающие усиливать амулет. Поэтому он и стал двусторонним переводчиком. А возможно, магические поля искажаются оттого, что ты неместный. В общем, надо радоваться, что свойства изменились в положительную сторону.
Влад задумался, переваривая предположение о том, что сам может оказаться магом. И озвучил пришедшую в голову мысль:
— А у тебя не завалялось ещё парочки артефактов? Желательно таких, которые можно использовать в качестве оружия.
— Нет, — ответил Конрад. — У меня и этот переводчик оказался, можно сказать… случайно. И я долго не знал, куда его приспособить. Артефакты в нашем мире — большая редкость…
— А уж в нашем-то… — невольно улыбнулся Влад.
Маг не поддержал весёлого настроения.
— Эх, если бы у нас было больше времени… Хотя всё равно не получилось бы. Слишком опасно.
— Что? — поднял бровь Влад.
Маг поднялся, прошёлся туда-сюда по дворику и обернулся к парню, встав против лунного света, так, что выражения лица не было видно — только словно вырезанный из чёрной ткани силуэт.
— Есть одно место, где вполне вероятно можно найти старые вещички, обладающие недюжинной мощью. Город Призраков. Кстати, я был бы не против, если б ты туда сходил. Уж больно меня интересует одна вещичка, которая там хранится. Но до него идти минимум три дня. Так что поговорим об этом, когда не будем находиться в таком цейтноте.
При упоминании Города Призраков Владу почудилось, что где-то когда-то он слышал это название. «Невозможно, — отбросил он удивительную мысль. — За прошедшие дни точно первый раз об этом месте разговор зашёл». Но в мозгу осталась словно заноза, заставляющая снова и снова обращаться мыслями к Городу. Более того, Комольцев почувствовал, что ему очень захотелось добраться до упомянутого места и… и в общем-то всё, просто захотелось попасть туда. «Да что же это со мной?! — удивился парень, заметив, что за своими мыслями о Городе Призраков перестал слышать слова Конрада. — Есть более неотложные вопросы, чем какие-то отдалённые месторождения артефактов». И только тут заметил, что впился ногтями в собственную руку почти до крови. С усилием разжал пальцы и помотал головой.
— Тебе нехорошо, Влад? — спросил маг.
— Нет, всё нормально, — но сам не был в этом уверен.
— Генерал! Генерал!
Доктор ворвался в кабинет почти бегом, споткнувшись о край ковра.
— Что такое? — военный опустил телефонную трубку на рожки, быстренько извинившись перед незримым собеседником. — Зачем так орать?
— Вы сами приказывали докладывать обо всех происшествиях незамедлительно! — обиделся Доктор. — Если вам некогда, то я могу подождать до утра.
Молодое лицо учёного стало похожим на рожицу незаслуженно наказанного ребёнка.
— Что за новости? — подался вперёд Генерал. — Надеюсь, хорошие?
— Очень, — расплылся в довольной улыбке Доктор. — Психоматрица активизировалась. Только что пришли сведения.
— И что это значит, если перевести с ваших терминов?
— Объект узнал либо вспомнил о Городе Призраков. И теперь пойдёт к цели.
— Замечательно! — начальник тоже не смог сдержать улыбки. — Пожалуй, это стоит отпраздновать. Коньячку?
— С удовольствием.
— Конрад, скажи, пожалуйста, — голос Комольцева звучал вкрадчиво, не предвещая подвоха. — Ведь волки — хищники?
Маг посмотрел на Влада как на умственно отсталого.
— Конечно.
— Значит, они каждый день охотятся.
— Ну?
Влад впился взглядом в чёрные глаза Конрада:
— А как часто оборотни нападают на людей?
Конрад уселся на крыльцо рядом и начал ковырять в зубах щепочкой. Влад потянул из пачки новую сигарету себе, а ещё одну предложил магу. Тот повертел незнакомый предмет в руках, принюхался подозрительно, но, увидев, как собеседник кое-как поджёг свою «палочку» и вдохнул дым, решил тоже попробовать. Затянулся, хмыкнул одобрительно и как-то сразу посветлел лицом.
— Понимаешь, Влад, никто и не утверждает, что оборотни — святые или безобидные агнцы. Естественно, они нападают, убивают и даже поедают свои жертвы. Они же наполовину звери, это их неотъемлемая часть. Но разве люди сильно отличаются? Разве люди не уничтожают себе подобных в огромных количествах? Та же инквизиция, например. Святым отцам достаточно заподозрить горожанина в… даже не в колдовстве, а, скажем, в не совсем точном соблюдении религиозных обрядов, чтобы обречь обвиняемого на пытки и длительное тюремное заключение. Что уж говорить о таких, как мы… Магов они даже людьми не считают.
— А вы люди? — насмешливо поинтересовался Влад. — Что-то никогда не видел раньше людей, которые бы спали днём, как убитые.
Из груди Конрада вырвался тяжкий вздох. Он в последний раз пыхнул сигаретой:
— Неплохое зелье, бодрит. — Помолчал.
Влад не торопил его с ответом, хотя любопытство билось внутри непоседливым зверьком.
— Относить ли магов к людям, это давний вопрос, который не может разрешить ни теология, ни философия, ни остальные науки. Лично я считаю, что не слишком много между нами отличий. Способность колдовать даётся от рождения. Почему-то талантливых музыкантов и живописцев, одарённых ремесленников не причисляют к нелюдям, хотя на деле разницы никакой. И там, и там — милость богов, своего рода гениальность, просто маги не сочиняют песни, а сплетают энергию своей души с силой природы. А про нас с Лионеллой — долгая история. Сейчас не время её рассказывать, нужно успеть за ночь оборону подготовить. Объясню вкратце, чтобы тебе не было так уж странно. Когда мы встретились впервые, я вытащил девочку из лап инквизиторов. У неё были небольшие способности к колдовству. Мы провели один обряд, описание которого я в молодости раскопал в древней рукописи. Наши магические силы увеличились многократно, но у каждого положительного действия есть обратная сторона. В нашем случае ценой могущества стало его ограничение по времени — я колдую ночью, Лионелла днём.
— Но ведь у инквизиции тоже есть маги. Меня в Риме допрашивал священник… Как же его?.. Монсеньор Лоренцо, кажется. Так он тоже пытался мысли читать или что-то такое. Голова до сих пор побаливает. Значит, кому-то можно, а кому-то нельзя?
Конрад хмыкнул презрительно:
— Эти «маги» инквизиторские — на самом деле не колдуют. Они молятся, а их Бог даёт им энергию. Самые опасные из них — санктификаторы: они чувствуют чужую магию, а наиболее сильные могут её блокировать. Плюс набор ментальных способностей — внушают страх или, наоборот, воодушевление, с одного взгляда умеют определять нелюдей и даже залезать в мысли допрашиваемых. Могут наносить весьма болезненные энергетические удары. Очень помогает при выпытывании признаний из еретиков. Тебе несказанно повезло, что сам Лоренцо не смог пробиться в твои мозги. Он один из лучших санктификаторов инквизиции. Ещё у Святой Палаты есть лекари-санаторы, заговаривающие даже тяжёлые раны. Этой способности я всегда завидовал, да и все колдуны наверное испытывают такие же чувства. Среди истинных магов нет целителей. Инквизиторы-деусты управляют огнём, используя его в битвах.
На потемневшем небе одна за другой проступали звёздные искорки, пока неяркие, робкие, словно подмигивающие наблюдателям. Откуда-то из чащи раздался далёкий призывный вой. Влад вздрогнул от неожиданности.
— Тьфу, когда ж я привыкну!
Конрад усмехнулся:
— Быстро. Если мы переживём завтрашний день. У тебя есть ещё вопросы, без ответов на которые ты не сможешь нормально воевать?
— Пожалуй, настолько важных нет, — помотал головой Влад. — Я на вашей стороне однозначно, а со всеми непонятками разберёмся, когда опасность минует.
Волки продолжали перекликаться, теперь их голоса слышались со всех сторон и ближе. Маг прикрыл глаза и сосредоточенно свёл брови.
— Конрад, у меня есть ещё вопрос.
— Что? — в голосе гремели нотки гнева.
— Точнее, даже не вопрос, а просьба. Я не умею пользоваться местным оружием. Как же я буду завтра сражаться? Возможно за одну ночь что-нибудь освоить хоть чуть-чуть, основные приёмы?
Конрад пожал плечами:
— Маловероятно. Но если ты настаиваешь, то я могу показать. Меч или лук? — Он поднялся на ноги.
— Э-э-э… Даже не знаю. Давай лук.
Комольцеву почему-то казалось, что освоить стрельбу проще, чем фехтование.
Дубы, часовыми стояли вокруг поляны, словно отгораживая маленький магический мирок от реальности. Зачарованную сонную тишину не нарушали посторонние звуки.
Вжик!
Стрела унеслась на другой конец поляны и затрепетала, воткнувшись в ствол дерева. Конрад передал оружие Владу, показывая правильное положение рук.
Хлоп!
Тетива больно бьёт по руке, а стрела измождено тыкается в землю в паре шагов от горе-ученика.
Хлоп!
Стрела остаётся в руках, лук, как в комичном мультфильме, падает под ноги.
Хлоп! Хлоп! Хлоп! Вжик!
Влад с трудом сдержал крик ликования: белое оперение ярким пятном выделялось на фоне дубовой коры.
Вжик! Хлоп! Хлоп! Вжик! Хлоп!
Вжик! Вжик! Вжик!
Парень картинным жестом утёр пот со лба.
— Не думай, что после двух часов занятий ты станешь снайпером, — скептически скривил губы Конрад. — Я отправлю тебя в арьергард, и будем надеяться, что дотуда эти крестоносцы не доберутся.
— Я не намерен отсиживаться в тылу!
Голос Конрада стал жёстким, приказным:
— Ты будешь там, где от тебя больше пользы. Для всех будет лучше, если ты останешься жив.
«Прав он, естественно. Чтобы я под ногами не путался… Но как же плохо чувствовать себя таким никчёмным!»
— Конрад, а ты завтра днём будешь спать? — озвучил Влад внезапно пришедшую мысль.
Маг утвердительно качнул головой.
— А как же… — начал парень.
— Если ты о Лионелле, то она справится и без меня. Она сильная колдунья и умная девушка. А сейчас, извини, но мне нужно поговорить с волками, дать последние указания. Мой совет — отдохни перед завтрашним днём, ещё один час тренировок не сделает тебя лучником, а вот лишний час сна удержит пальцы от дрожи.
И повелитель оборотней направился к черноте леса.
В утренней дубраве было так уютно, птицы пели так звонко, а солнечные зайчики так весело перебегали по листьям, что Владу показалось дурным сном всё пережитое накануне. Парень поймал за талию разбудившую его Лионеллу и притянул к себе, почувствовав, что безумно по ней соскучился с прошлого вечера. Но магичка строго нахмурилась:
— Не время сейчас. Все собрались.
Действительно с поляны доносилось звериное ворчание и негромкие разговоры, а когда Влад выглянул в окно, то увидел, что там сидят и лежат люди вперемежку с волками. Несколько десятков, но не сказать, чтоб уж слишком много.
— Это что, все, кто есть? — поражённо спросил парень. Вспомнив римских ополченцев, он почувствовал, что в груди холодеет: такими силами не справиться.
— Нет, конечно, большинство уже ушли к краю леса. Встречать, — в голосе девушки мелькнула горечь. — Здесь командиры «второго эшелона», так сказать. Поешь быстренько, а я сейчас приведу Альберто.
Аппетита у Влада не было, поэтому он только пару раз ковырнул ложкой традиционную кашу с мясом, которая опять как по волшебству оказалась в котелке на столе. «Вот здорово жить. Просыпаешься, а тут завтрак готовый, ещё горячий. И посуду мыть не надо. Домовые у них живут, что ли?» Лионелла вернулась с высоким мужчиной, настоящим богатырём, поражающим взгляд ровным бронзовым загаром.
— Влад, познакомься, это Альберто.
Мужчины пожали друг другу руки, и оборотень сказал неожиданно высоким музыкальным голосом:
— Значит, воевать вместе будем.
Влад утвердительно качнул головой, подхватил лук и колчан со стрелами, закрепил на ремне ножны с кинжалом, рассовал по карманам кремень с огнивом и пачку сигарет. Девушка протянула парню фляжку, которую предусмотрительно наполнила водой из колодца, а потом обняла его, с трудом сдерживая слёзы. Влад почувствовал себя подонком: сам уходит в относительно безопасное место, бросая любимую женщину на передовой. Мелькнула даже крамольная мысль плюнуть на указания Конрада и остаться здесь. Лионелла словно уловила его настроение и прошептала:
— Всё со мной будет хорошо. Иди. Инквизиторы досюда не дойдут, волки остановят их раньше. Я буду в безопасности.
В серых девичьих глазах невозможно было прочитать, верит ли она в то, что это правда.
— Иди, — магичка отстранилась и слегка подтолкнула Влада к двери, на пороге которой переминался с ноги на ногу Альберто.
Чем дальше, тем глуше становился лес. Дубы переплетались кронами где-то в вышине, полог фигурных листьев заслонял свет, придавая всему окружающему необычный изумрудный оттенок.
— Далеко ещё? — не утерпел Влад.
— Почти пришли, — отозвался его неразговорчивый проводник.
— А то, может, побольше пройдём? Вдруг противники нас здесь всё-таки найдут? — съязвил парень.
Альберто неодобрительно зыркнул через плечо:
— Не зубоскаль попусту, человек, на нас врагов хватит. Неподалёку проходит тропа, ведущая к одному из наших поселений. И мы будем защищать её вдвоём. Очень надеюсь, что тебе можно доверить прикрывать мне спину.
Влад оскорблённо замолчал, поправил соскальзывающий лук, который так и норовил зацепиться за кусты. И в очередной раз посожалел об отсутствии пулемёта или, на худой конец, нескольких гранат.
— Здесь, — остановился Альберто на краю заросшего овражка с пологими склонами. — Обустраивайся, как тебе удобнее. Инквизиторы должны появиться оттуда, — он махнул рукой туда, где деревья стояли не так часто.
— Что-то я в упор не вижу никакой тропы, — тихо пробурчал Влад себе под нос.
Однако звериный слух не подвёл оборотня.
— Сразу видно, что нездешний, в лесу как будто ни разу не был. Вон дорожка идёт.
Парень пригляделся, всё равно ничего не увидел: вроде заросли не такие густые, как в других местах, но и только. Пожал плечами, но спорить не стал. Спустился на несколько шагов по склону, прошёлся туда-сюда, выбирая позицию, удобную для стрельбы. Может, вот тут, между корней? Нет, отсюда удобно из снайперской винтовки стрелять, а тетиву не натянешь. Или в этих кустах? Нет, колючки какие-то отовсюду торчат, за одежду цепляются.
Наконец Влад нашёл более-менее удачную позицию: толстый древесный ствол бросал тень, скрывая стрелка, и место для манёвра есть: в случае чего можно откатиться в сторону или вниз, на дно овражка, — бурелом и заросли не преградят дорогу. Альберто рыскал в окрестностях, осматриваясь, потом подошёл, одобрительно кивнул.
— Я пойду немного вперёд. Когда инквизиторы будут приближаться, я постараюсь потрепать их по дороге, а потом направлю на тебя. Будь начеку!
— Конечно, о чём разговор, — Влад постарался, чтобы в голосе не прозвучало раздражение тем, что ему в последние дни даёт указания буквально каждый встречный.
Оборотень исчез в подлеске, почти на ходу меняя облик. Среди ветвей мелькнул уже матёрый волк. Влад продолжал «вить гнёздышко» — замаскировался веточками, пару даже прикрепил верёвкой на голову. Для пробы пару раз спустил тетиву, стрелы вроде летели куда нужно. Плюс-минус… Но лучше, чем ничего. Теперь оставалось самое нудное и долгое — ждать. Солнце уже светило вовсю, заливая зеленовато-золотыми лучами прогалину, которую Альберто назвал тропой. Зудели комары. Иногда цвиркала какая-то птичка. А в остальном лес хранил молчание.
Отряд был разношёрстным: четверо профессиональных воинов на службе Святой Инквизиции, каждый с луком и мечом, один деуст, которого легко отличить по распятию, украшенному кроваво-красными рубинами, лекарь с тонкими пальцами прирождённого санатора, придерживающий хлопающую по боку сумку со снадобьями, и с десяток ополченцев, узнаваемых по расхлябанной походке и нестандартному оружию. Один из добровольцев раскручивал кистень, явно рисуясь, а не для тренировки. Владел он оружием лихо, что сразу навевало неприятные ассоциации с ночными трактами и разбойничьими засадами. Другой опирался на короткое копьё — непонятно, как он собирался им размахивать в лесной чаще. Молодой парнишка перебирал арбалетные болты, проверяя, все ли ровные и без изъяна. Остальные не так сильно выделялись, но мечи и кинжалы являли всё разнообразие форм, размеров и украшений.
— Начинаем, — коротко сообщил подошедший командир отряда, седовласый ветеран с длинными вислыми усами.
Воины с готовностью поднялись с земли, в последний раз оправляя амуницию. На лицах читалась радостное предвкушение предстоящеё битвы. Казалось, ни один из них не задумывался, что вполне может остаться в этом лесу навсегда. Священники уже на ходу молились, осеняя крестом и себя, и братьев по оружию. «Крестоносцы» покинули территорию лагеря и углубились в нехоженые заросли.
Вожак приподнялся на передних лапах, втягивая ароматный лесной воздух расширившимися ноздрями, и тихо проскулил что-то на своём зверином языке остальным. Волки начали, не торопясь, крадучись, разбредаться в стороны, держа строй полумесяцем. Лионелла погладила вожака по загривку, ладонь девушки чуть-чуть дрожала, самую малость, почти незаметно. Морда серого хищника ткнулась в её пальцы, как будто волк предлагал поиграть. И магичка почувствовала, как страх уходит из сердца, а напряжение из мышц. Зверь словно подарил ей часть своей силы — и яростная хмельная радость побежала по жилам, в глазах загорелись кровожадные огоньки, а в груди что-то сжалось, готовое прорваться ликующим воем. Лионелла отдёрнула руку, как от пламени, шагнула в сторону от волка. Невесть откуда взявшийся ветерок тронул светлые пряди, дубы приветливо качнули ветками, и девушка улыбнулась, почувствовав, что противник близок.
— Что ж, они сами этого хотели…
Серые силуэты возникли незаметно.
— Оборотни! — выкрикнул один из лучников, одновременно посылая стрелу в ближайшего из волков. Серебряный наконечник ослепительно сверкнул перед тем, как вонзиться в покрытую шерстью плоть.
Отряд довольно неслаженно рассыпался, ощетиниваясь оружием во все стороны. Священники оказались в середине, прикрываемые от броска зверей. Деуст уже громко выкрикивал латинские фразы, аккумулируя между ладонями пылающий сгусток. Несколько мгновений — косматый шарик летит в сторону нападающей стаи, и волки с жалобным воем откатываются назад, распространяя резкий запах палёной шерсти. Один из хищников остался кататься по траве, сбивая пламя, но несколько стрел, воткнувшихся ему в бока, заставили тело замереть и начать менять ипостась.
Матёрый зверь кинулся откуда-то сбоку, подминая под себя одного из ополченцев, человек не успел среагировать, рука с мечом пару раз беспомощно дёрнулась, прижатая волчьей лапой, и разжалась. Следующий зверь напоролся грудью на выставленное копьё (пригодилось-таки нелесное оружие!), но волков было больше, и отряд постепенно начал пятиться. Один из воинов инквизиции, неловко увернувшись от нападавшего оборотня, истошно завопил и попытался зажать рукой разорванный когтями бок. Его товарищи отшатнулись в сторону от окровавленной морды зверя с оскаленными словно в усмешке клыками. Только санатор шагнул навстречу опасности, метнул посеребрённый нож, клинок вонзился в шею волка. Оборотень взвыл, и вой перешёл в человеческий вопль — на земле на четвереньках сидел молодой мужчина, из-под ключицы хлестала кровь. Верволк закатил глаза и упал. Инквизитор рванулся к раненому воину, чтобы помочь ему выбраться, но волки сжимали кольцо, отрезая священника от своих. Несколько стрел просвистели в миллиметрах от храбреца-санатора, вгрызаясь жгучим серебром в нечистую плоть оборотней.
Лучники инквизиции, молодой арбалетчик и вёрткий наёмник, мастерски метающий ножи, сумели вновь образовать какое-то подобие строя, не обращая внимания на то, что остальные ополченцы дали стрекача. Священник-деуст один за другим посылал огненные заряды во врагов, но было видно, что он устал — пальцы тряслись, плохо удерживая энергию, а глаза слезились, ослеплённые вспышками своих же заклинаний. Лекарь с трудом перетащил раненого под прикрытие товарищей, пока стрелки удерживали стаю на расстоянии, начал водить руками над боком потерявшего сознание от боли солдата.
Когда очередной пламенеющий шар готов был сорваться с ладоней деуста, инквизитор ощутил будто лёгкий толчок под руку, укол ужаса под лопаткой, и горячий сгусток изменил направление полёта, попав в спину одного из своих воинов. Человек даже не закричал, брошенный на землю мощным ударом пламени.
Все «крестоносцы» почувствовали запах приближающейся смерти.
Крови, звериной шерсти, сырого мяса.
Непереносимого ужаса, собственной беспомощности, застилающего взгляд отчаяния.
Примятой травы, лесных невзрачных цветов, свежей листвы.
За спинами волков появилась женская фигура с ореолом светлых волос, белое платье лёгкими складками летело вокруг стройного тела. Правая рука девушки взметнулась указующим жестом, и ужас нахлынул на ополченцев с новой силой. Хотелось убежать, зарыться в землю, умереть на месте, лишь бы не видеть это хорошенькое лицо с огромными серыми глазами. Лишь бы не быть здесь.
И отряд дрогнул. Луки опустились. Строй сделал шаг назад. Ещё один. И вот это уже не строй, а неуправляемое стадо, с животным страхом в безумных глазах. Первым не выдержал арбалетчик, выронил оружие и наутёк бросился в заросли. Оборотень, который оказался ближе других, метнулся в погоню и из кустов донёсся только предсмертный хрип человека. Старший из лучников, подвывая, опустился на колени, закрыв лицо руками и мотая головой, пытаясь избавиться от наваждения. Деуст окончательно потерял концентрацию и только беззвучно шевелил побелевшими губами, творя бессильную молитву отчаявшегося человека.
— Нет! — второй священник, оставив раненого, поднялся в полный рост. — Сгинь, ведьма! — раздвинул в стороны застывших в оцепенении солдат. — Именем Господа проклинаю тебя, нечисть! Именем…
Вожак прыгнул, с ходу впиваясь клыками в горло санатора. Это послужило знаком для остальной стаи — волки бросились на растерявшихся воинов, кромсая зубами и когтями мягкую человеческую плоть, кое-где прикрытую кожаными доспехами и кольчугами. Брызги крови разлетались в стороны, пятная зелень травы. И вскоре поляна напоминала даже не поле битвы, а бойню скота. Десяток оборотней терзали трупы, насыщаясь ещё горячим мясом своих врагов.
Девушка провела ладонями по лицу, приходя в себя, и отвернулась от малоприятного зрелища. Однако когда вожак подошёл к ней, что-то рыкнув, магичка погладила острую морду и почти весело сказала:
— Мы победили, Альдо. Мы победили!
Инквизиторы шли, рассыпавшись неровной цепью, пристально вглядываясь во враждебный лес. Где-то впереди, в тени плотной листвы мерещилось затаённое движение, сверканье зеленоватых глаз, слышался лёгкий хруст веточек под лапами. Но движение превращалось в пятно перепорхнувшей с ветки на ветку птицы, хищный блеск глаз — в игру солнечных лучей на росинках, шаги нечисти — в звук падающего жёлудя.
Предводитель группы «крестоносцев» — священник-санктификатор с неприятным колким взглядом — время от времени смежал веки прямо на ходу, а открыв снова, негромко говорил:
— Чисто. Оборотней не чувствую.
Несмотря на это, воины продолжали щетиниться оружием во все стороны, не слишком доверяя непонятным силам, которые призывал инквизитор. Как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай. Мало ли какая у этих нелюдей магическая защита есть…
Тишина и мирная пустота утреннего леса начинали уже действовать угнетающе: руки вспотели на рукоятях мечей, пальцы лучников устали теребить тетивы, глаза заломило от бесконечных солнечных пятен среди листвы. И тут санктификатор сказал, тем же тоном, так же негромко, но весь отряд услышал и встрепенулся:
— Близко. — Еле уловимый жест влево. — Там.
— Уверены, святой отец? — уточнил наёмник с рассечённой тонким шрамом щекой (отметина от давнего ранения выглядела почти изящно).
Священник лишь брезгливо повёл бровью, не удостоив солдата ответом. Он отчётливо, во всех подробностях помнил карту, которую показывали вчера всему командному составу, — прямо по ходу отряда должно было располагаться логово волков-перевёртышей. К тому же и прирождённое чутьё санктификатора на нечисть буквально кричало: «Оборотни!»
Воины разделились на две группы и начали медленно скрытно подходить к поляне, стараясь двигаться против ветра, чтобы звери не почуяли запах противника. Однако подобраться вплотную людям не удалось. Инквизиторы допустили банальнейшую ошибку: оборотни — не совсем звери, и интеллект у них остаётся человеческим даже в волчьей ипостаси. Отряд часовые заметили издалека, и навстречу людям выступил строй хищников. Состоящий вовсе не из волчиц и щенков, как ожидалось.
— К бою! — распорядился командир.
Это был один из самых сильных отрядов, укомплектованный инквизиторской гвардией и профессиональными кондотьерами. Шквал стрел и арбалетных болтов обрушился на оборотней. Те рванулись вперёд, стремясь как можно быстрее сократить дистанцию, навязать противникам более удобную для нелюдей рукопашную. Схватка получилась недлинной, но кровавой. Большинство зверей полегли сразу же, но те, кто пережил первые два залпа, дрались отчаянно. В ближнем бою волки значительно превосходили силой людей, они с лёгкостью разрывали шеи, полосовали бока, ломали кости конечностей. Санктификатор, держась за спинами солдат, перебирал чётки, произнося длинную литанию. На оборотней наваливалась то слабость, то отчаяние, то ложные видения сбивали с толку.
Не прошло и пятнадцати минут, как битва затихла сама собой. Правда, священнику показалось, что несколько хищников скрылись в лесу, спасаясь из сражения, но это было не так уж важно. И до них очередь дойдёт, рано или поздно.
Отряд вступил в саму деревню, которая на первый взгляд мало чем отличалась от сотен таких же, ютившихся в округе. Небольшие домишки, колодезный сруб в центре, аккуратные дворики. Вот только нет ни собак, ни скота, а вместо пыльных вытоптанных тропинок — поросшие травой лужайки. Солдаты методично прочёсывали улицы, выискивая, не затаился ли где недобитый враг.
Завернув за очередное строение, двое товарищей-наёмников нос к носу столкнулись с небольшим волчонком, уступавшем в размерах крупной собаке. Щенок, непонятно как очутившийся здесь, ощерился мелкими ещё зубками и, не дожидаясь, пока люди опомнятся, упруго прыгнул в сторону ближайшего врага. Кондотьеры опешили от подобной наглости и солдат не успел поднять оружие для защиты, волчонок неуклюже обрушился на противника, и хотя веса не хватило, чтобы повалить крепкого мужчину, но челюсти маленького хищника клацнули около самого незащищённого горла. Человек отмахнулся, сбивая зверя на землю, когти пропахали по груди, разрывая кожаную безрукавку и оставляя глубокие порезы. Напарник наконец вышел из оцепенения и обрушил на волчонка клинок. С жалобным вскриком, крайне напоминающим детский, зверёныш упал, на загривке зияла страшная рана, плоть была рассечена почти до кости. Такое убило бы обычного волка на месте, кровь хлестала фонтанчиком из порванной артерии, но юный оборотень не был обычным. Он откатился в сторону, рана на глазах затягивалась, оставляя в качестве воспоминания только кровавые пятна на шерсти. Но залечиться совсем волчонок не успел — в шее затрепетало светлое оперение. Предсмертный хрип издали уже человеческие голосовые связки.
— Мальчишка, — сплюнул подошедший лучник, вытаскивая стрелу. Действительно, убитый оборотень едва ли успел отпраздновать тринадцатую годовщину своего появления на свет. — Не ушёл, не послушался мамку, видать. Всё у нечисти, как и у нас, у людей…
Люди тоже понесли тяжёлые потери, изумрудная трава на окраине была усеяна полурастерзанными телами большей части отряда. Наёмник со шрамом сидел, привалившись к срубу колодца, и деловито перетягивал ремнём левое предплечье, чуть выше локтя у него был волчьими зубами вырван кусок мяса.
— Святой отец, — многозначительно пробормотал воин в форме гвардии инквизиции, кивнув в сторону раненого.
— Вижу, — вздохнул санктификатор. И чиркнул ребром ладони по горлу.
Гвардеец покачал головой, потянул из ножен только что спрятанный меч. Наёмник встрепенулся, поняв, что на него обращено чересчур много внимания.
— Не выйдет, — оскалился он, перехватывая здоровой рукой арбалет. — Я же с вами, я — человек!
— Теперь нет, — глухо сказал священник. — Убить его.
Противно звенькнула тетива, болт вонзился в грудь гвардейцу, а наёмник, кривясь от боли, пытался перезарядить оружие. Немного не успел и застыл со стрелой в животе.
— Ещё раненые? — повёл луком другой гвардеец.
Вперёд вытолкнули двоих ополченцев в заляпанной кровью одежде. Они побледнели не от потери крови, а от осознания, что прошедшая было мимо старуха с косой опять усмехнулась голым черепом в лицо. Священник внимательно осмотрел раны, поводил руками около кожи и вынес вердикт:
— Когти, ничего страшного. Перевяжите их. Возвращаемся в лагерь.
Влад в стотысячный раз взмахнул рукой, отгоняя назойливую мошкару, мельтешащим облачком толкущуюся перед лицом. Бесполезный жест отвлекал от тревожных раздумий. Дневная жара набирала силу, и парень давно сбросил шерстяной плащ, подстелил его на землю, чтобы удобнее было лежать. Бушлат и камуфляжная куртка тоже валялись рядом, но и футболка успела пропитаться потом. «Эх, а что же на открытой местности делается…» — меланхолично думал Влад, предпочитая обратиться мыслями к погоде, чем к прогнозам военных действий. Альберто не показывался, хотя вряд ли отошёл далеко. Наверное, тоже залёг где-нибудь и высматривает (вынюхивает?) врагов. Через пару часов бездействия, которые перемежались только короткими прогулками по дну овражка (чтобы ноги не затекли), Влад начал непреодолимо сваливаться в дрёму. Видно, на солнышке разморило. Веки сами собой опускались, а отяжелевшая голова норовила устроиться на заросшей мхом кочке.
В сладкий сонный мир внезапно ворвались людские возгласы. Влад встрепенулся и лихорадочно начал озираться, не понимая спросонья, с какой стороны надвигается угроза. Ополченцы шли оттуда, откуда и предполагалось, парню, к счастью, не пришлось менять позицию, рискуя выдать своё местонахождение. Их было пятеро, и один уже упал, сбитый с ног волком. «Молодец, Альберто!» Влад довольно неуклюже наложил стрелу на тетиву. Солдаты тем временем старались достать мечами ловкого оборотня, мешая прицелиться единственному лучнику в отряде.
Первый блин комом, первая стрела — в молоко! Влад выругался сквозь зубы. Единственное, чего он добился — нападавшие поняли, что у волка есть помощник. Ополченцы кто залёг, кто скрылся за деревом, ища глазами стрелка. Альберто продолжал кружить вокруг, выискивая жертву, но не попадаясь на прицел. Несколько смертоносных серебряных лезвий скользнули слишком близко, вздыбив шерсть. «Где же этот лучник?!» — Владу не хватало глаз, чтобы следить сразу за четырьмя людьми, рассыпавшимися среди стволов и зарослей кустарника. У одного из солдат не выдержали нервы, он с воплем кинулся на оборотня и даже смог ранить его, на боку волка появился глубокий разрез. Для человека нападение закончилось плачевно, из порванного когтями живота полезла скользкая красная масса, и воин быстро затих. Зверь же просто отступил на несколько минут, чтобы зализать стремительно затягивающуюся рану.
Влад аккуратно, не торопясь, целился: солдат в чёрных одеждах присел за деревом неудачно и был виден как на ладони. «Видно, неправильно рассчитал положение стрелка, за что сейчас и поплатится. Если попаду…»
Вжик!
— Ура, — шепнул парень, подбадривая сам себя.
И было чему радоваться — стрела не просто попала в цель, а проткнула противника насквозь в области груди, тот осел и больше не шевелился. Альберто тем временем подбирался на полусогнутых лапах к предпоследнему ополченцу. «Нужно прикрыть его». Влад наконец-то рассмотрел среди зелёно-жёлтых солнечных зайчиков светловолосого лучника, затаившегося полулёжа за маленьким холмиком. Тот изящным, явно хорошо натренированным жестом вытянул стрелу из колчана, правая рука пошла назад, натягивая тетиву. Но оборотень тоже был не лыком шит, умудрялся всё время держаться в слепой зоне, пропуская между собой и лучником толстые дубовые стволы.
Последний оставшийся в живых мечник сделал единственное, что могло помочь, — кинул кинжал. Клинок вошёл чуть выше передней лапы Альберто, волк споткнулся и сбился с ритма крадущейся походки, задержался немного дольше на одном месте. Лучник, наверное, решил рискнуть, перекатился на открытое место, чтобы стрелять наверняка, приподнялся на одно колено. Влад еле различил слившиеся в одно движения: стрела — к тетиве, тетива назад — щёлк! — Альберто как-то косо, припадая на раненую ногу, прыгает на свою жертву, просверк лезвия, стрела — щёлк!
Влад, опомнившись, тоже выстрелил, и сразу ещё раз, благо мишень из лучника сейчас была превосходная, как в тире. Противник вскрикнул и ухватился за левое плечо, выронив оружие. Но помощь запоздала, причём с обеих сторон. Там, где встретились четвёртый ополченец и оборотень, было тихо. Никто не шевелился.
— Чёрт! — Влад слишком долго приглядывался, надеясь, что Альберто подаст признаки жизни, и лучник за это время сумел преодолеть боль и убрался куда-то в укрытие. Вроде, вон за то дерево. Или вон то? — Чёрт!
Мёртвая тишина повисла над прогалиной. Двое выживших ждали, кто первый ошибётся, пошевелится, выдаст себя. Лучник инквизиции был одет в зелёное, как и Влад. Где бы он ни был, его фигура настолько хорошо сливалась с листвой и травой, что обнаружить его можно было только по движению или на слух. Но как назло в кронах зашебуршился ветерок, наполняя лес ровным шелестом.
«Одно преимущество — он ранен, — думал Влад. — Кровь теряет, слабеет, да и стрелять вряд ли сможет с дыркой в руке». Затёкло колено, на которое опирался парень, кожа противно занемела. парень терпел-терпел, а потом чуть двинул ногой. Стало только хуже, в мышцах завозились мелкие иголочки, коленная чашечка, казалось, сейчас переломится. Медленно, о-очень медленно и плавно Влад опустился на оба колена и начал вытягивать саднящую ногу вперёд.
Лёгкий свист. По щеке полоснули щепки, вылетевшие из дуба, под которым обустроился Комольцев. Белое оперение безобидно шевельнулось под ветерком, как будто маленькая птаха вильнула хвостиком. Вдоль позвоночника побежали холодные мурашки. Парень опять застыл неподвижно, в ещё более неудобной позе, проследил направление вдоль стрелы. За тем деревом должен быть, но не видно. «Откуда же ты выглядываешь, сволочь? Как же ты меня видишь, а я тебя нет?» Что-то двинулось там, около корней. Влад спустил тетиву, но, конечно, не попал. Стрела даже не долетела, ткнувшись в землю где-то на полпути до цели.
— Ты же человек! Почему ты с ними? — голос, раздавшийся оттуда, оказался почти мальчишеским.
«Ну нет. Ты мне зубы не заговоришь, — Комольцев совсем разозлился. — Однако, если начал разговор, значит, совсем худо ему. Может, и вправду на мировую хочет пойти? А вот фигушки!» Влад попытался прикинуть разделяющее их расстояние. В принципе быстрым броском можно преодолеть, в несколько прыжков. Но это если знать, что он не выстрелит. В любом случае вступать в бессмысленный обмен репликами парень не собирался.
Не услышав ответа, противник тоже вновь замолчал, Влад постепенно всё-таки смог устроиться поудобнее. Нога потихоньку приходила в себя, обретая нормальную подвижность. Позиционная война грозила затянуться, но Владу это было на руку. Ему-то нет необходимости уходить с места, рано или поздно волки или Конрад придут сюда. А вот вражескому стрелку ждать нечего. Со стороны лучника донесся слабый хруст веток, Влад насторожился, до рези под веками всматриваясь туда. Различил лёгкое движение, но не мог определить, что задумал неприятель. Проверил количество стрел — около десятка ещё есть, но тратить впустую не хочется. Парень решил подождать. Он заметил, что у вражеского лучника не слишком удобная позиция — разросшиеся ветки кустарника мешали тому растягивать тетиву.
Чезаре покосился на своё левое плечо, надо было остановить кровотечение, но он боялся надолго отвлекаться. Ситуация сложилась патовая, нет, скорее проигрышная для него. «Вражеский стрелок здоров и может спокойненько ждать, пока я отрублюсь. Если не сниму его прямо сейчас, то живым мне не уйти». Лучник присмотрелся к позиции противника, с такого ракурса того почти не было видно, пытаться попасть — только стрелы тратить. Нужно было менять дислокацию, что тоже достаточно рискованно. Хотя Чезаре обратил внимание, что враг не слишком шустр. Можно и попробовать успеть. Юноша понял, что надо решаться срочно, пока рука не потеряла подвижность.
Противник внезапно вырос на открытом пространстве между деревьями, спустил тетиву и тут же упал, вжавшись в землю. У Влада сработал рефлекс, его стрела тоже сорвалась в полёт. Серебряный наконечник рванул кожу на предплечье, а инквизиторский лучник застонал, не успев добраться до укрытия.
— Что же это я делаю? — буркнул Влад и, на ходу выхватывая кинжал, побежал к упавшему воину. По коже словно пробежал холодный порыв ветра, выплёскивая в кровь адреналин, заставляя двигаться быстрее и уверенней. Пока летящая смерть не успела. Лучник скорчился в какой-то ложбинке, по его правой руке сочилась кровь — стрелой сорвало довольно большой лоскут кожи. Ранение не слишком серьёзное, но болезненное. Всё это Влад увидел как будто одним взглядом, сразу. Не раздумывая, ударил клинком. Пока враг не может оказать сопротивления. А он впрочем и не пытался.
Лежащий без сознания лучник был молод. Лет восемнадцать, а может, и меньше. Длинные белокурые волосы разметались по траве, один из чуть вьющихся локонов прилип к вспотевшему лбу. На лице застыла боль.
Влад стиснул кинжал в руке, собираясь добить противника, доставившего столько хлопот, но только бессильно выругался. Убить в разгаре боя — одно, а хладнокровно перерезать горло бесчувственному мальчишке… Влад, присев, покопался а своей мини-аптечке и перебинтовал ранение.
— Что ж мне с тобой делать?
Комольцев закинул за спину колчан пленного, пристроил на плече трофейный лук, снял с пояса ножны. Лучник в себя не приходил, а нужно ещё посмотреть, что с Альберто. Может, жив всё-таки? Парень, недолго думая, вытащил из своего вещмешка верёвку и сноровисто связал раненому руки за спиной. Хоть тот ранен и без сознания, но, вспоминая меткие стрелы и стремительные движения противника, не грех было перестраховаться.
Ополченец и оборотень лежали, переплетясь в последних смертельных объятиях. Альберто серебро насильно вернуло в человеческий облик, две стрелы торчали из трупа, а на боку багровел не успевший зажить порез от простого стального ножа. Влад попытался нащупать биение пульса, хотя сразу понял, что товарищ по оружию мёртв окончательно. Его последнему противнику, правда, это не помогло. Оборотень в последнем броске сумел сомкнуть клыки на шее солдата раньше, чем стрелы настигли его самого.
Парень почувствовал, как в горле собирается комок, он кое-как оттащил тело Альберто в сторону (оборотень оказался на редкость тяжёл), уложил под деревом, аккуратно вытащил стрелы и отбросил в сторону.
— Спи спокойно, друг.
От скорбных мыслей Влада отвлёк шорох и сдерживаемое постанывание. Пленник пытался принять сидячее положение, но с такими ранениями ему еле получалось двигаться, да и связанные руки мешали. Однако мальчишке всё же удалось кое-как опереться спиной на ближайший дуб. Он тяжело, с присвистом дышал. Взгляд исподлобья обжёг нескрываемой ненавистью. Комольцев почувствовал, что в душе борются два противоречивых чувства: с одной стороны, желание прикончить врага, а с другой, как ни удивительно, сочувствие.
— Очухался? — спросил он нарочито грозным тоном.
Лучник промолчал.
А Влад понял, что не знает, что дальше делать. Убить? Жалко. Да и раньше надо было это делать, а не вязать. Допрашивать? Так неизвестно, о чём. К Конраду вести? Дорогу без проводника не найти. «Глупая ситуация. На редкость. И молчать вот так тоже бессмысленно».
— Как тебя зовут хоть?
Мальчишка только скривил губы, но вновь не произнёс ни слова.
— В героя, значит, играть будем? — Влад потихоньку начинал злиться.
— Я знаю, кого я теперь ненавижу больше нечисти, — голос пленника сочился презрением. — Тех, кто воюет на их стороне, забыв о собственной природе. Это такие, как ты, хуже зверей, лизоблюды оборотневы!
«Смелый, но глупый. Или специально нарывается», — отметил про себя Влад, а вслух сказал:
— Оборотни не такие монстры, какими их представляют инквизиторы. Они помогли мне, когда я в том нуждался.
Мальчишка хмыкнул, отведя глаза в сторону.
«Молодой ведь совсем, жизни ещё не видел, а уже такой фанатизм во взоре. С одной стороны, жалко его, но он ведь сам выбрал. Его никто не гнал на эту войну», — Влад достал сигарету, долго стучал огнивом, тихо матерясь. Горький дымок потянулся вверх, заскользил клубами серых ниток в звенящем птичьими трелями лесном воздухе.
— Я думаю, что не стоит судить так однозначно, как ты. Вот придём к Конраду, пообщаешься с ним. Глядишь, и переменишь мнение о нелюдях, — проговорил Влад, делая затяжку.
В ответе пленника звучала явная показная бравада:
— Лучше сразу убей!
— Дьявол, — выругался Влад, выходя из себя. — Ты, сопляк, не понимаешь, насколько ценна единственная и неповторимая жизнь, а уже рискуешь ей! Неужели жить не хочется?
Лучник смотрел в землю, играя желваками на щеках.
— Хочется, — тихо ответил он. — Только, наверное, не выйдет. — И вдруг вскинул серо-зелёные глаза, в которых сверкнула безумная надежда. — Оборотни меня точно убьют, если я в их лапы попаду. Отпусти, я всё равно не в состоянии сейчас кому-то вред причинить.
«Вот наглец! — подумал Влад почти восхищённо. — Хотя мысль неплохая. Действительно, ему бы свою шкуру спасти. — Окинул внимательным взглядом намокающую кровью повязку, израненные руки мальчишки, бледное лицо с ползущими по вискам капельками пота. — Не дойдёт ведь».
— Если я тебя отпущу, ты приведёшь сюда подмогу, и меня, а также кучу женщин и детей в деревеньке оборотней порубят на кусочки.
— Я никого не приведу.
— Поклянись Богом, — хитро прищурился Влад.
На лице лучника вспыхнул гневный румянец:
— Для тебя имя Господа ничего не значит, еретик!
— Зато для тебя значит. Поклянёшься — и иди с миром, — Влад притушил окурок о лежащее бревно и испытующе посмотрел на пленника.
Мальчишка закатил глаза под лоб и как будто через силу начал:
— Клянусь Господом нашим, что не приведу на это место никого из воинов, сражающихся на стороне инквизиции, что не расскажу им, где это и не нарисую карты. Достаточно?
Влад медленно кивнул, прикидывая, что бы ещё можно было потребовать. Вроде всё учтено. Он наклонился и перерезал верёвку на руках лучника. Парнишка с трудом поднялся, придерживаясь за дерево. Видно, голова у него кружилась от кровопотери. Лучник сделал один неуверенный шаг и остановился.
— Хоть нож верни, — в голосе впервые прорезались умоляющие интонации.
— Чем он тебе поможет? Если наткнёшься на волков… Что с ножом, что без ножа — всё едино, — цинично усмехнулся Влад, начавший понемногу сожалеть о своей доброте.
— Не хочу умирать безоружным. — От сдерживаемой боли у мальчишки нервно задёргался уголок рта.
Влад отрицательно покачал головой. Противник не стал более просить, отвернулся и, сильно прихрамывая и держась за раненый бок, направился назад, в сторону, в которой где-то далеко раскинулся лагерь инквизиторов.
«Хлюпик! — злобно обозвал сам себя Влад. — Всё равно ведь сдохнет парнишка по дороге. Или волки его загрызут, или сам сознание потеряет и кровью истечёт. Снял с себя ответственность и радуешься! Дескать, я его не убивал, я ему жизнь подарил. Чистоплюй хренов!» Он с досадой ударил кулаком в бревно, ободрав костяшки. Присел на нагретую солнцем траву и запалил очередную сигарету. К счастью, освоение местных допотопных средств добывания огня продвигалось, и теперь на то, чтобы получить жизнеспособную искру уходило не больше двадцати-тридцати секунд.
Оставалось только ждать какого-нибудь проводника и стараться не думать, как он будет выбираться, если стая проиграет схватку. И не обращать внимания на растерзанные зубами и когтями трупы людей. И не вспоминать светлую прозрачность глаз Лионеллы и её мягкие губы, коснувшиеся его перед расставанием. И прогнать прочь горящую ненависть белобрысого мальчишки, которая, казалось, прилипла к коже и оставила на ней болезненный ожог. Совсем немного, и можно спокойно жить. Чуть-чуть усилий, чтобы очистить мозг от размышлений. «Сейчас бы водки…»
— Там ведьма! Она… она напустила на нас нечто страшное… Она убивает, несётся, окружённая своими зверями! А с клыков кровь капает! Ведьма! Нет! Помилуй нас Бог! Колдунья! Убийца! Все мертвы!
Ополченец в испачканной чужой кровью рубахе кричал в голос. Бессмысленные, ничего не понимающие глаза на простом крестьянском лице, усыпанном веснушками, смотрели сквозь окружающих людей.
— Господи, спаси нас! Они все мертвы! Судный День близок!
Ряды ошеломлённых солдат потеснились, пропуская высокого священника. Лоренцо скользнул взглядом по трясущемуся мужчине, пренебрежительно поджал тонкие губы.
— Ведьма, говоришь?
— Да, святой отец, она, колдунья! Всех убила! Все лежат растерзанные!
— Все, говоришь? — скучающе переспросил санктификатор.
И наклонился к ополченцу:
— Тогда почему ты остался жив?
Солдат на миг даже перестал дрожать и кричать. Задвигавшиеся на лбу морщины показывали напряжённую работу мысли. Он словно судорожно пытался найти себе оправдание. Лоренцо выдержал паузу, окружающие воины тоже молчали.
— Повесить дезертира. — Инквизитор даже не стал наблюдать, выполняется ли его приказ.
Усталость скопилась в уголках глаз под ресницами и на кончиках пальцев. Тянула вниз, к земле, звала прилечь, свернувшись клубочком, в тени древесных крон. Шептала слова детской колыбельной в уши. Поглаживала мягкими ласковыми лапками по вискам. Усталость была нежной и заботливой. Пока. Пока не разозлилась от невнимания к своей персоне. Не взвалила на плечи тяжёлых камней, не надавила на глазные яблоки свинцовыми бляшками, не выкрутила мучительной ломотой кости, не закричала внутри головы истошными воплями убитых.
Но всё это будет. Лионелла не питала иллюзий. Магичка слишком хорошо знала пределы своих колдовских сил и цену каждого из десятков сотворённых за этот день заклинаний.
Рядом с ней присел на корточки смуглый мужчина:
— В чём дело, Лионелла? Что с тобой?
Девушка провела по лицу ладонью, словно снимая невидимую паутинку.
— Ничего, Альдо, просто устала немного. — Она вымученно улыбнулась. — Не волнуйся за меня.
Вожак, в человеческом облике выглядящий не менее величественным и сильным, чем в образе зверя, покачал головой:
— Может, отступим? Вечер уже скоро, инквизиторы скорее всего побоятся нас преследовать на ночь глядя.
— Нет, мы не пойдём назад, слишком рискованно. Если они пробьются к дому… — магичка замолчала, так и не озвучив самого страшного исхода битвы.
Оборотень вдруг насторожился, прислушался и, перекувырнувшись через плечо, встал на четыре мохнатые лапы.
— Позёр, — хмыкнула Лионелла, но настроение у неё сразу поднялось. Она привычно почесала волка за ухом, пытаясь вызвать прилив сил, как утром, но радость боя не взыграла в измотанной душе. Среди линий судьбы на ладонях пробежала искорка колдовства, одинокая и слабенькая, но все же живая.
Альдо на этот раз не пошёл впереди стаи, как обычно, а остался рядом с магичкой, наблюдая за разгоревшейся схваткой со стороны. Почему-то в этом отряде практически не было простых ополченцев: тёмные пятна ряс и одежды инквизиционных гвардейцев затопили собой поляну. Волки один за другим падали под ударами серебряных стрел, арбалетных болтов и огненно-рыжих шаров, срывающихся с рук деустов.
— Как же их много, — негромко сказала Лионелла.
Вожак сердито рыкнул.
— Нет, Альдо, я не пойду назад. Без моей помощи погибнет гораздо больше волков, — в нужный момент девушка могла подпустить в голос стали. Иначе не сумела бы общаться со свободолюбивыми хищниками.
Изящные пальцы коснулись краешков бровей, глаза прищурились, сверкнув серебристым светом. Магия отзывалась с неохотой, будто прорываясь сквозь толщу воды в порыве за глотком кислорода. В затылке толкнулась тупая тянущая боль, вдоль позвоночника дёрнуло железными когтями, и заклинание родилось, как и следует рождаться — в муках и сопровождаемое криками женщины, дающей ему жизнь.
Между деревьями замелькали странные силуэты — похожие на людей с очень бледной кожей в старомодных костюмах, рядом с ними бежали огромные волки с чёрной шерстью, вздыбленной на загривках. Воздух наполнился рычанием, воем и возгласами-приказами на незнакомом языке. Стая исполинскими прыжками приближалась к отряду инквизиторов, оставив своих хозяев позади.
— Господь Всемогущий, что это? — солдаты начали испуганно креститься и шептать молитвы.
Оборотни, не теряя времени усилили натиск, «крестоносцы» готовы были побежать. Чуть надави — сорвутся в бездонную пропасть паники, на дне которой плещется багровый поток их собственной крови.
— Glória Patri, et Fílio, et Spirítui Sancto, — один из всего отряда остался непоколебим. Лоренцо стоял, как колонна храма, удерживающая его от разрушения. Звучный голос, казалось, был слышен по всему лесу. И с каждым произнесённым словом, с каждой переброшенной гематитовой бусиной на чётках силуэты новых противников бледнели, таяли, становились полупрозрачными и постепенно растворялись. Реальные противники тоже попятились, многие присели на задние лапы, поскуливая и поджимая хвосты. Опомнившиеся солдаты проворно защёлкали тетивами.
Лионелла охнула, прижала ладонь к груди напротив сердца и начала хватать ртом воздух, задыхаясь. Вожак тут же перекинулся в человека, чтобы поддержать девушку и не дать ей упасть.
— Я справлюсь, — прохрипела она. — Санктификатор не настолько силён. Только будь со мной, Альдо. — Магичка вцепилась в предплечье оборотня, как сорвавшийся со скалы хватается за чахлый кустик на склоне, на коже мужчины выступило несколько капелек крови — отметины от ногтей Лионеллы.
В зрачках девушки полыхнул огонь, лес отозвался стоном веток, потревоженных неистовыми порывами ветра. Всё поле битвы превратилось фактически в противостояние двух людей — инквизитора, сосредоточенно перебирающего чётки, и магички, вытянувшей слегка дрожащую руку в сторону врагов. Её жест сейчас уже не выглядел повелительным, скорее, защищающимся.
Остальные участники, простые солдаты и волки, остались ненужными декорациями, забытыми перед лицом главных персонажей, смятыми волнами разнородной магии, которая схлестнулась в жарком воздухе. Аура ужаса и коверкающие сознание иллюзии, с яростью сталкивающиеся течения воздуха, затмевающие взгляд вспышки света, резко сменяющиеся облаками мрака. Рядовые обеих армий замерли на своих местах, сосредоточившись на единственной цели — удержать рассудок от распада.
— In nómine Patris, et Fílii, et Spíritus Sancti, — Лоренцо медленно, будто в вязком киселе, поднял руку в благословляющем жесте. Слова молитвы текли плавно, не спеша, осторожно протискиваясь среди потоков чужеродной магии. Когда прозвучало завершающее:
— Amen, — светловолосая ведьма пошатнулась и начала оседать на землю.
Лионелла держалась из последних сил. «Если б не вечер, если б не столько колдовала за день…» Потом времени на мысли не осталось, теперь существовали лишь фигура в серой рясе, непреодолимый натиск со всех сторон, гасящий её заклинания. Церковная латынь бритвенными лезвиями полосовала разум. Перекатывающиеся в руках санктификатора бусины слепили слишком яркими отблесками, хотя с такого расстояния девушка, казалось, не могла их видеть. Альдо помогал ей устоять на ногах, но, к сожалению, и его резервы были небезграничны. Магичка и так выкачала из него слишком много энергии, чтобы выпустить ещё несколько заклинаний. Оборотень тяжело опирался плечом на ближайшее дерево.
— In nómine Patris, et Fílii, et Spíritus Sancti…
Из лёгких исчез последний воздух, Лионелла покачнулась. Какое-то странное мерцающее сияние затрепетало перед её глазами, в золотистом тумане мельтешили яркие силуэты, слепящие вспышки грозили выжечь глаза, и девушка зажмурилась. «Слова, какие же надо сказать слова?.. Не помню! Где воздух?! Нет! Конрад!!!»
— Amen…
Земля качнулась под ногами, разверзлась пылающей пропастью, в которую сорвалась Лионелла.
— Конрад!
Полный боли и паники голос ворвался в сон. Темноволосый мужчина дёрнулся на кровати и не смог сдержать вскрик. Резко поднялся, не открывая глаз, схватился за лоб. Морщины побежали по лицу, коверкая черты.
Пробуждение было мучительным по двум причинам. Потому что не спустилась ночная темнота, солнце, хоть и клонившееся к горизонту, сияло всё ещё огненным дневным жаром, до заката оставалось несколько часов. И потому что маг всеми нервами почувствовал произошедшее на отдалённой поляне, как будто это по его беззащитной душе ударили подавляющие волю слова молитвы.
Конрад с трудом разлепил веки, под которые как будто набилась каменная пыль. Хотелось заснуть снова, представить, что крик о помощи был кошмарным сновидением. Он безуспешно искал Лионеллу мыслью, малейший отзвук знакомого колдовства, но лес хранил угрюмое молчание. Только волки отзывались с разных сторон тоскливым воем, слышимым не ушами, а где-то внутри черепа.
— Где же ты, девочка моя? — прошептал Конрад, ощущая, как по коже пробежал противный холодок от непривычной пустоты.
Больно…
Между пальцами, прижатыми к боку, лениво сочится кровь. Унося из тела последние силы. Шаги всё медленней, короче, неуверенней.
Больно…
Поднятая ступня цепляется за сухую ветку, и человек, вскрикнув, теряет равновесие и падает на одно колено. Перед глазами пляшут цветные пятна, похожие на злорадно ухмыляющихся ведьм. Клацают зубами волчьи морды, с клыков капает слюна.
Больно…
Боль, как ни странно, помогает прийти в себя. Часто дыша сквозь стиснутые зубы, человек вновь поднимается в полный рост. Кровь коркой покрывает не только кое-как перебинтованный бок, но и обе руки. На правой — сорван целый кусок кожи чуть выше запястья, из левого предплечья торчит обломок стрелы.
Побелевшие губы что-то шепчут беззвучно, взгляд серо-зелёных глаз устремлён в никуда.
Резкий кисловатый запах заставил ноздри вздрогнуть. Волк настороженно приподнялся на передние лапы и принюхался.
Запах свежей человеческой крови и страха. Запах жертвы.
Серый встряхнулся и широко зевнул. Дичь шла прямо на него.
Конрад стоял на крыльце, мысленно призывая своих подданных, выясняя, что с Лионеллой. Девушка не могла пропасть бесследно, кто-то из волков должен был быть с ней рядом и знать, что случилось.
«Где?..»
Отозвался старый оборотень, чудом выживший в одной из последних за этот день битв. Когда почти все погибли, он отступил вместе с парой более молодых собратьев, чтобы не умирать без пользы в неравном бою.
Полувидение-полурассказ — схватка с вражеским отрядом, высокий инквизитор в серой рясе. Внезапная боль в костях черепа заставила мага оборвать ментальную связь с очевидцем, но главное он понял. Лионелла жива.
Он глубоко задумался, заметнее стали три морщины над переносицей, да и всё лицо вдруг словно постарело. В глазах Конрада колыхнулись воспоминания многих десятков, если не сотен, лет. Люди столько не живут, но некому было засвидетельствовать эту странность, кроме молчаливых дубов, окружавших поляну.
От мага во все стороны леса, ко всем членам стаи, от мала до велика, понёсся мысленный приказ: «Найти равноценного пленника. Если не можете разобраться сами, приводите человека ко мне. Убить всегда успеем».
Опять коряга с затаённым злорадством подвернулась под ноги. Ближайшее дерево ткнулось в ладонь тепловатым шершавым боком. Сил идти дальше не было. Бесконечный враждебный лес не выпускал. Стволы, приласканные пальчиками косых солнечных лучей, закружились хороводом, стремясь запутать окончательно.
Белокурые волосы упали на лицо, мешая смотреть. Кажется, в нескольких метрах впереди мелькнула четвероногая тень.
— Pater noster, qui es in caelis, sanctificétur nomen tuum.
Рука с великим трудом поднимается, чтобы перекреститься. «Может, привиделось?»
Дуб, так любезно подставивший плечо, теперь резко ушёл в сторону, наверное, решив присоединиться к пляске своих соседей. Земля оказалась слишком близко, мягкая, тёплая, покрытая хрупкими пластинками засохшей листвы.
Волк остановился невдалеке от раненого человека. Аппетитный запах бил по ноздрям, но жертва оказалась настолько беззащитной, что охоты в любом случае не получилось бы. А тут ещё приказ Конрада. Грех не взять пленного, если он сам к тебе пришёл. Оборотень потянулся всем телом, переливая мышцы в новую форму. Суставы жалобно вскрикнули, протестуя против очередной трансформации, чёрт знает какой по счёту за день.
Тихое подвывание раздалось в считанных шагах. Чезаре сфокусировал взгляд, кое-как уняв танец лесных исполинов, и увидел. Из-под серой шерсти выползала чистая человеческая кожа, лапы удлинялись, теряя когти, морда втягивалась внутрь себя, превращаясь в скуластое лицо.
Ладонь по привычке метнулась к поясу, но ножны остались у того непонятно одетого солдата со шрамом через бровь, и пальцы бессильно сжались в кулак. Оборотень неуклюже распрямился, потирая поясницу. Рука Чезаре нащупала толстую корягу, которая могла сыграть роль дубины. Парнишка попытался встать на ноги, но резкая боль в раненом боку бросила обратно на колени. Вокруг внезапно потемнело, как будто ночь наступила в неурочный час.
Конрад провёл ладонью над лицом мечущегося в бреду юноши. Образы в сознании раненого были расплывчаты и малопонятны, но одна картинка проявилась отчётливо.
…В черноте качнулось размытое лицо с пылающими гневом глазами:
— Не суйся в эту войну, олух!
— Приказывай своим монахам, отец…
— Этого перевяжите, раны обработайте заживляющей мазью, — приказал маг стоящей рядом с ним женщине. — Если умрёт, шкуру спущу.
Поляна приобрела золотистый оттенок под лучами заходящего солнца. Зелень листвы покрылась налётом цвета драгоценного металла, травинки бросали друг другу яркие блики, и даже тёмная дубовая кора, казалось, посветлела, желая присоединиться к празднику летнего вечера. Однако настроение Влада отнюдь не гармонировало с природой — в голове вертелись мысли одна мрачней другой. Он устроился между корней огромного дуба-исполина, неподалёку от своей стрелковой позиции, чтобы не маячить на виду посреди прогалины, словно мишень, и нервно курил очередную сигарету, извлечённую из уже полупустой пачки.
Его внимание привлёк негромкий шорох в кустах на дне оврага, Влад замер, не шевелясь, присматриваясь и ища источник звука. «Сам скоро хищником стану, — невесело подумал парень. — В любом безобидном звуке начну вражеское присутствие подозревать». Но существо и не намеревалось скрываться. Невнятное шебуршанье превратилось в определённо человеческие шаги, отзывающиеся в вечерней тишине жалобным хрустом сушняка. Влад потянулся за стрелой, чтобы быть готовым отразить возможное нападение. Из-за дерева, не таясь, вышел юноша со светло-русыми длинными волосами. Вышел танцующей, гибкой походкой зверя. Оружия при нём не было, да и одежда не напоминала облачение ополченцев. На всякий случай Влад решил повременить с откладыванием лука в сторону. Пришелец выглядел явным оборотнем, но мало ли…
— Привет, — сказал юноша, остановившись в десятке шагов. — Как тут дела? Отбились? Где Альберто?
Влад коротко кивнул в ответ:
— Отбились… Но Альберто погиб. Там лежит, — он мотнул головой в сторону поляны.
Молодой оборотень помрачнел, поднялся по склону и, осмотрев место битвы, вернулся.
— Инквизиторы отступили, потому что ночь скоро. Конрад собирает всех на совет. Пойдём.
— А как же Альберто? Надо похоронить его по-человечески… — Влад запнулся, поняв, что его фраза звучит как каламбур.
— Потом вернёмся, надо заботиться о живых. Конрад ждёт.
Юноша нетерпеливо дёрнул плечом.
Над местом совета уже сгустились мягкие сумерки, превратив фигуры расположившихся на берегу лесного ручья оборотней в сказочные туманные силуэты. Чуть тлели угольки костра, почти ничего не освещая, но тёплое сияние живого огня успокаивало и заставляло отвлечься от чувства постоянной опасности. В центре, около самого импровизированного очага, опустив голову, сидел Конрад. Вокруг него сгрудились оборотни, сейчас все в человеческом облике, практически неотличимые от обыкновенных горожан, крестьян или охотников. Кто-то лежал, отдыхая после трудного дня, кто-то перевязывал рану товарищу, кто-то топтался на месте, не зная, куда деть неуёмную энергию. Один «волк» поднял лицо к небу, к восходящей луне и оскалил зубы, то ли улыбаясь, то ли готовясь исполнить тоскливую песню серых хищников.
Глазами Влад искал светлые волосы и девичью тоненькую фигурку. Тщетно, Лионеллы среди присутствующих не было. «Наверное, спать ушла. Уже поздно», — постарался Комольцев подумать о наиболее очевидном объяснении отсутствия любимой, но в сердце кольнула иголочка нехорошего предчувствия. Парень подошёл к Конраду и присел рядом. Маг спросил первым:
— Как ты? Нормально справился? — испытующий взгляд исподлобья.
— Живой, — Влад сразу отметил главный положительный итог истекших суток. — А вот Альберто погиб, застрелили его.
— Жаль, — нахмурился Конрад. — Хороший был волк, отличный воин.
Тишина. Выдержав для приличия траурную паузу, парень озвучил то, что волновало его гораздо больше, чем все потери оборотней, вместе взятые:
— Где Лионелла?
Веточка, которой маг ковырялся в углях, с сухим щелчком сломалась. Он ответил, не поднимая глаз:
— Инквизиторы захватили её в плен.
Влад яростно хватил кулаком о землю.
— Почему её не защитили?! Как это произошло?! Ты, — рванулся к Конраду, — почему ты это допустил?!
Чьи-то сильные руки удержали его на месте, маг даже не пошевелился, словно не заметил вспышки гнева. Комольцев сел обратно и в голос взвыл, не хуже матёрых волков.
— Я же знал, что нельзя бросать её! Я должен был остаться!
— Ты бы ничего не смог сделать, — покачал головой Конрад. — С ней был целый отряд волков, но инквизиторы превосходили числом и с ними шли санктификаторы. Я, кажется, уже объяснял, что они могут подавлять нашу магию. А Лионелла к тому времени устала, не справилась… — В голосе мага растекалась горечь. — Но не так важно, кто виноват. Мы её вытащим. Волки взяли несколько пленных… Может, кто-то из них окажется ценным для инквизиции и удастся совершить обмен, хотя на это надежды мало.
— Если с Лионеллой что-то… Если они её убьют, я выжгу всё их гнездо, чего бы мне это ни стоило. — Впервые за период пребывания в этом мире Влад почувствовал, что ярость к врагам начинает пожирать его изнутри. Ощущение оказалось очень знакомым, только немного подзабытым, потерявшимся вместе с вычищенными неизвестными экспериментаторами воспоминаниями. Тяжёлый молоточек ударил по вискам, ломота патокой растеклась под черепной коробкой. Изнутри головы что-то стучалось, как будто новорождённый цыплёнок выбирается из скорлупы.
…Длинный коридор, затянутый пеленой остро пахнущего дыма и бетонной пыли. Откуда-то из лестничного колодца, оставшегося за спиной, доносятся крики и глухие удары. Прикладом по чему-то мягкому. Сквозь пылевую завесу почти ничего не видно, в горле першит, несмотря на то, что нижняя половина лица замотана влажной тряпкой. Тяжесть автомата в руках уже не придаёт обычной уверенности. Сколько их осталось там, позади, товарищей, коллег, друзей, с таким же оружием, столь же хорошо (может, даже лучше) подготовленных, умных, опытных… Десять? Двадцать? Влад осознал, что не помнит, давно сбился со счёта. Коридор манит вперёд видимой безопасностью, пустынностью. Из боковой двери, метрах в пяти, падает солнечный свет, слишком радостный рядом с исковерканными взрывом стенами. Кажется, в пустом пространстве врагу негде спрятаться, но сделать первый шаг страшно. Только первобытная ярость помогает пересилить страх, и Влад идёт в коридор, очередной в этом чертовски большом здании…
Кардинал, нахмурившись, мерил шагами пространство шатра. Над переносицей прорезала лоб глубокая ложбинка, губы сжались в тоненькую ниточку. Пальцы нервно теребили края рукавов. Когда полог над входом распахнулся, глава инквизиции остановился и постарался придать лицу спокойно-безразличное выражение. В шатёр, склонив голову, вошёл санктификатор Лоренцо, верный заместитель и правая рука кардинала Гаэтано.
— Ваше высокопреосвященство…
— Докладывай, не тяни. Какие потери?
— Точно ещё неизвестно, монсеньор. Про многих мы ничего не знаем, потому что некоторые отряды не вернулись вообще, ни одного солдата. Скорее всего, они тоже мертвы. Или, как худший вариант, обращены в нелюдей…
— Противник?
— Потерь у оборотней тоже много. Самая большая удача — мы захватили ведьму, которая вела их в бой. Но до дома, где скрывается главный маг, дойти так и не смогли. Нелюди бьются насмерть, лишь бы не дать нашим войскам добраться туда.
Гаэтано в задумчивости покачал головой.
— Что ж, могло быть и хуже. Ведьму срочно отправить в Ватикан. Не дай Бог, оборотни отбить её попробуют. Нам не нужны лишние жертвы. Войскам отдыхать, но выставить усиленные дозоры. Не забывайте, что ночь — время тёмных сил. — Кардинал помолчал. — Я же просил, чтобы Чезаре зашёл ко мне, как только вернётся.
Лоренцо отвел глаза.
— Ваше высокопреосвященство, видно у меня такой крест — сообщать вам плохие новости. Отряд, который возглавлял ваш сын, не вернулся в лагерь, ни один человек.
Волки один за другим перекидывались. Старший провёл ладонью по плечу, из которого сочилась кровь.
— Стрелой зацепили, — пояснил он Конраду.
Мага, как видно, мало заботило лёгкое ранение оборотня, и он нетерпеливо спросил:
— Она там?
— Лионеллы нету в лагере инквизиции. Мы не смогли подойти близко к их позициям — защита стоит, заклинания-сторожа и прочее. Но зато, обойдя по кругу и зайдя в тыл, наткнулись на дорогу, по которой из Рима им подвозят провиант и прочее. Там её провезли совсем недавно, по направлению к городу. Запах ещё в воздухе витал. Немного не успели, а то бы постарались отбить.
— Вряд ли удалось бы её освободить неподготовленным наскоком. — Конрад, преодолев волнение за девушку, начал мыслить стратегически. — Только сами бы погибли и информацию не принесли. Значит, её в тюрьму повезли, побоялись среди леса оставлять, чтобы мы лагерь штурмовать не пришли.
— Один из пленников оказался незаконным сыном главы римской инквизиции. — Конрад с аппетитом поглощал жаркое. Сегодня утром наконец выяснилось, кто же был тем загадочным поваром, ежедневно готовившим завтраки: в этот раз Комольцев застал юную верволчицу, колдующую над котелком около камина. За окошком занимался рассвет, но солнце ещё не взошло.
— Отлично! — обрадовался Влад. — Значит, оправдались надежды на ценного заложника. Его можно обменять на Лионеллу. Думаю, папочка с радостью согласится спасти жизнь своему отпрыску.
Самочувствие у Влада было такое, словно он вчера здорово перебрал спиртного: голова гудела, как пустая кастрюля, воспоминания обрывались на поляне совета, дорога до дома и последующая ночь представляли сплошной чёрный провал. «Нет, было что-то ещё… Коридор, автомат, взрыв…» Парень чуть не подавился завтраком, когда до него дошло, что то видение было картиной его прошлой жизни, до Эксперимента.
— Маловероятно, что они согласятся выпустить из своих лап такой лакомый кусок, как настоящая сильная ведьма, знающаяся с агрессивной нечистью. К тому же волки выяснили, что Лионеллу увезли в Рим, так что на обмен рассчитывать не приходится. — Маг побарабанил пальцами по столу. — У нас появился лучший вариант, чем рисковать парламентёром. Этот пленный мальчишка знает подземный ход, ведущий от берега Тибра к Ватикану. Он проведёт нас в самое логово святых выродков, а наша задача — найти девушку и вернуться в течение одной ночи.
— А если обманет? — с сомнением спросил Влад. — Заведёт нас в ловушку. И сами пропадём, и Лионелле не поможем.
Конрад цинично хмыкнул:
— Жить захочет — не соврёт. Я же умею отличать правду от лжи.
— Да, удобная способность. Как я понял, выдвигаемся мы вечером?
— Как только я проснусь.
Под глазами мага темнели круги, и сейчас он выглядел как никогда старым. Влад подумал: «И как я мог настолько ошибиться, подумав, что ему чуть больше тридцати?» Теперь он бы дал Конраду все шестьдесят.
— А если инквизиторы казнят её раньше? Целый день ждать!
— Во-первых, сейчас я всё равно не смогу никуда пойти, даже если б хотел. Во-вторых, Святой Трибунал никогда никого не казнит на месте, требуется провести судебный процесс по всем правилам. В нашем случае, судилище должно быть особенно пафосным и показательным. Ну, и в-третьих, если её убьют раньше, то ты об этом сразу узнаешь, потому что я не проснусь.
Влад вопросительно поднял бровь, ожидая расшифровки последнего довода.
— Я и Лионелла связаны жизнями. Погибает один — умирает другой.
— Одна жизнь на двоих? — Влад закурил, бросив на Конрада мрачный взгляд.
— Да, очень меткое выражение. Как будто она проживает дни этой жизни, а я — ночи. Всё, я пошёл спать, иначе прямо здесь отключусь. — Маг, пошатываясь, удалился в свою комнату. Стукнул засов.
Адреналин улетучился за время сна, и вновь напомнили о себе все травмы, хором жалуясь на свою лихую долю. Заняться было решительно нечем, спать больше не хотелось, от курения уже тошнило, да и сигареты нужно экономить, и так мало осталось. Влад прогулялся вокруг поляны, зашёл в лес ровно настолько, чтобы не терять из виду дом.
Мускулы болели, и парень, рассудив, что клин клином выбивают, решил немного размяться. Тем более, во время физических нагрузок особо не поразмышляешь. Бег, отжимания, приседания, подтягивания (используя в качестве турника низко наклонившуюся ветвь), отрабатывание ударов (вместо груши — ствол дерева, не очень удобно, но лучшего варианта не придумалось) — и волнения и мысли испарились, вытесненные дрожью усталого тела. Он потренировался в стрельбе из лука, с удовлетворением отметив, что стрелы всё чаще попадают в цель, плюс-минус полметра.
К концу дня Влад готов был взвыть от тоски, безделья и одиночества. Хотелось немедленно куда-то идти, а лучше бежать, спасать любимую девушку, не дожидаясь сони Конрада. Если б парень знал дорогу через лес, то наверняка попробовал бы. Представлять, что сейчас может происходить с Лионеллой, было невыносимо.
Солнце посылало между густыми ветвями последние, уже слабые, лучики, когда скрипнула дверь. Влад к этому времени почти задремал, сидя за столом, и невольно вздрогнул.
— Не будем терять время, — сказал Конрад. — Пойдём.
Вид у него был не слишком отдохнувший, тени под глазами и сеточка морщин никуда не делись.
— Что-то ты раньше времени, солнце не село. Не слишком хорошо выглядишь, — обеспокоенно спросил Влад.
— На том свете отоспимся, — хмыкнул маг. — Лучше проснуться пораньше, чем никогда.
Влад, заранее приготовивший снаряжение, подхватил лук, колчан, проверил наличие на ремне фляжки и кинжала, сунул в карман сигареты, повесил на плечо вещмешок и поспешил за Конрадом.
Путь через сумеречную дубраву оказался недолгим. В неглубокой ложбине, открывшейся в конце, собралась ночная темнота, готовясь с минуты на минуту пойти в наступление на остальной лес. Поэтому Влад не сразу понял, кто ожидает их там. Только подойдя почти вплотную, парень рассмотрел знакомые белокурые волосы и зелёную одежду. У подножия расколотого молнией дуба стоял на коленях тот самый мальчишка-лучник, дуэль с которым стоила жизни Альберто.
Голова пленника поникла, как будто он был без сознания, руки скручены за спиной, но все раны аккуратно перевязаны. В двух шагах в стороне вальяжно разлёглась огромная белая волчица, с ленцой, сквозь полуприкрытые веки, наблюдающая за заложником. Увидев Конрада, она что-то приветственно прорычала. Мальчишка при этом вздрогнул всем телом, плечи напряглись, но головы он не поднял. Конрад ласково провёл рукой между ушей стражницы.
Доброе выражение исчезло, как снятая маска, когда маг повернулся к пленнику. Конрад жёстко ухватил мальчишку за волосы, вздёрнул голову вверх и насильно влил в рот несколько глотков вина из фляги. Пленник закашлялся, но в себя пришёл. В серо-зелёных глазах страх боролся с упрямством, а огонёк гордости безуспешно пытался притвориться покорностью. Поперёк щеки багровела царапина, на разбитых губах запеклась кровь.
— Вставай, ублюдок, пора идти, — произнёс Конрад с нескрываемым презрением и, обернувшись к Владу, добавил, — ты будешь замыкающим, смотри, чтобы этот сопляк ничего не учудил.
Маг, не задерживаясь больше на одном месте, пошагал по склону. Пленник, постанывая сквозь зубы, поднимался с земли. Влад протянул было руку, чтобы поддержать его, но мальчишка отшатнулся, при этом снова потеряв равновесие, и тихо вскрикнул.
— Не встанешь ведь сам всё равно, — пробурчал Влад и буквально за шкирку поднял лучника на ноги, слегка подтолкнул в спину, направляя вслед за удаляющимся Конрадом.
Идти по тёмному лесу было нелегко, особенно задерживал движение пленник, который сильно хромал и постоянно норовил зацепиться за низко растущие ветки. Предводитель процессии шагал широко и, казалось, что он видит в темноте не хуже своих союзников-волков, и остальные двое постепенно отставали.
— Эй, Конрад, может, сбавишь темп? А то наш проводник не дойдёт, — крикнул Влад, заметив, что мальчишка начал всё чаще спотыкаться. Почти одновременно с произнесением фразы лучник в очередной раз поймал ногой корягу и упал. Маг, как ни в чём не бывало, продолжал путь.
— Конрад, чёрт возьми! Притормози!
Фигура в чёрном плаще, похожая в ночи на огромную нахохлившуюся птицу, остановилась, голос Конрада лязгнул сталью:
— Не сдохнет! Пошевеливайтесь оба, иначе до утра мы не успеем даже до Ватикана дойти!
Вполголоса матерясь, Влад вновь помог пленному подняться на ноги и повёл дальше, придерживая под руку. Мальчишка уже слишком устал, чтобы протестовать, его хриплое дыхание казалось самым громким звуком в ночной тишине.
Видневшаяся с опушки леса дорога была пустынна, никто не рисковал путешествовать ночью, тем более столь близко от имеющего дурную славу леса. Тишина повисла над полем тяжёлым занавесом, нарушаемая лишь треском сверчков. Конрад осмотрелся, выискивая хоть какое-то движение, но все люди, наверное, предпочитали крепко спать по домам или в крайнем случае кутить в трактирах под защитой городских стен. Путь был свободен, открытое пространство не давало шанса укрыться нежелательному свидетелю.
— Куда точнее идти? Где начинается этот подземный ход? — Конрад даже не повернулся к пленному, бросая фразы через плечо.
Мальчишка, с трудом переводя дыхание, тихо сказал:
— Напротив того места, где к берегу примыкает Стена Аврелия.
Маг понимающе кивнул, и они пошли дальше. Влад начал потихоньку уставать от тупого перебирания ногами, ныл бок, и пульс болезненно отдавался в затылке. Он с некоторой тревогой наблюдал за пленным: «Железный парнишка. Израненный весь, уставший, да и боится же до чёртиков, а идёт, не падает. Я бы на его месте давно ноги протянул…»
Безлюдная местность навевала неприятные ассоциации с детскими кошмарами, в которых непонятно куда исчезали все живые существа. Только три фигуры двигались по равнине, отбрасывая чёткие тени в свете луны. «Представляя идеальную мишень для стрелков на стенах», — невесело подумалось Владу. Вскоре повеяло сыростью и донёсся плеск воды, впереди раскинулась главная река Италии — Тибр. Берег довольно круто спускался вниз, а напротив, немного в стороне, зловеще темнела зубчатая крепостная стена, построенная сотни лет назад императором Марком Аврелием. А может, кем-нибудь другим, древняя история никогда не была коньком Влада, а здесь и история могла быть иной, чем в его родном мире.
Они спустились ближе к речному потоку, стараясь держаться в тени деревьев, кое-где росших на побережье, чтобы не попасться на глаза городским стражникам. Сапоги скользили по росистой траве.
— Ну? — выжидательно поднял бровь Конрад, когда они оказались у самой воды. — Где вход?
Пленник огляделся по сторонам, встряхнул головой, убирая с глаз непослушный локон, и неожиданно заявил:
— Я не помню.
У мага от злости дёрнулась щека.
— Вспоминай лучше сам, щенок, пока я не начал тебе помогать, — сказал очень спокойно, но было заметно, что он еле сдерживает ярость.
Влад тем временем внимательно осматривался вокруг и, отойдя метров на пять, поймал краем глаза серебристый блик на склоне среди травяных стеблей. Земля в этом месте уходила вверх почти под прямым углом. Парень любопытства ради подошёл ближе, развёл зелень в стороны и с удивлением обнаружил, что лунный зайчик пустил край массивной металлической ручки, торчащей прямо из почвы.
— Я нашёл, Конрад! — окликнул он мага, который уже собрался переходить к допросу с пристрастием.
Потянув за ручку, Влад откинул в сторону покрытую дёрном решётку, за которой скрывалась невысокая дверь из дубовых плах, стянутых стальными полосами. Замок обрамлялся рельефом из двух единорогов, вставших на дыбы навстречу друг другу. Там, где их ноги соприкасались, темнело отверстие для ключа. Вход в тайное подземелье выглядел неприступным, как будто дверь была частью окружающей её земли, простым изображением на чернозёме. Влад на всякий случай подёргал дверь от себя и на себя, чтобы удостовериться в том, что она (кто бы сомневался!) заперта.
— Ключа, как я полагаю, ни у кого нет? — риторически вопросил парень, чеша в затылке. Лёгкий план типа «прошли по подземному ходу — попали в Ватикан — нашли Лионеллу — вернулись в лес» обрастал новыми препятствиями. Не то чтобы Комольцев ожидал, что всё пройдёт без сучка, без задоринки, но в начале пути о вероятных трудностях как-то не думалось, а сейчас они предстали во всей красе.
Конрад порылся в висящем на поясе кисете и с мелодичным звоном извлёк связку… судя по всему отмычек.
— Не слишком хорошо умею ими пользоваться, но другого выхода у нас нет, — сказал маг, старательно впихивая в замочную скважину орудие взлома. Влад, поняв, что в этом деле от него вряд ли будет толк, полностью переключился на наблюдение за пленником. «Голова у мальчишки горячая, а близость своего города может подтолкнуть к побегу. Ох, лучше б не пытался…» Но лучник и не помышлял о сопротивлении, а похоже просто наслаждался отдыхом, привалившись к отвесному склону и прикрыв глаза. Конрад вполголоса богохульствовал, перебирая одну отмычку за другой, и Владу стало казаться, что они проторчат здесь до самого утра. Но тут в замке что-то противно скрежетнуло, звякнуло, хрустнуло, и ключ провернулся. Конрад осторожно толкнул дверь от себя, из открывшегося тёмного проёма дохнуло холодом и затхлостью.
— Не видно ж ни хрена! — сказал Влад. Но маг, пошарив по бокам от двери, удовлетворённо хмыкнул — в его руке был факел, очевидно, специально заготовленный для тех, кто начнёт путь по ходу от берега Тибра.
— Вперёд, — позвал Конрад, когда огонь осветил порог подземелья, и первым шагнул в неизвестность.
Влад подтолкнул пленника вперёд, прикрыл маскировочную решётку и саму дверь, и отряд скрылся в чреве тайного хода.
Несмотря на сырой воздух, в котором еле уловимо пахло тиной, под землёй было не слишком неуютно. Потолок оказался высоким, так что даже Конраду не надо было пригибаться, стены аккуратно облицованы отшлифованными каменными блоками. Пол, хоть и земляной, но ровный, без ям, только кое-где пробиваются извивы корней.
— Долго нам идти? — поинтересовался Влад, которому порядком надоел поход по подземелью. Оба спутника проигнорировали его вопрос.
Минут пятнадцать спустя коридор расширился, превращаясь в приличных размеров комнату. В «пещере», как тут окрестил её про себя Влад, располагались несколько лавочек и стол, на стенах — кольца для факелов. Самое удобное место для плетения интриг и заговоров, встреч членов запрещённых обществ и тому подобное. На противоположной стороне из комнаты выходило уже два тоннеля, под прямым углом друг к другу.
Конрад остановился, с интересом осмотрелся и вставил свой факел в один из держателей. Размял руки, похрустев пальцами. В неверном свете трепещущих от сквозняка языков пламени маг приобрёл вид почти демонический: острый нос и впалые щёки подчёркивались резкими тенями, волосы, отражая огонь, отливали багрянцем, а глаза подошли бы самому Дьяволу, столько в них плескалось жестокости.
— Ну-с, молодые люди, у нас остался один неразрешённый вопрос. До места назначения мы практически добрались, но Ватикан немал по площади. Где будем искать Лионеллу? Ошибаться нельзя, иначе не успеем до рассвета. Итак, — он перевёл антрацитовые глаза на мальчишку, — где её могут держать?
Пленник пожал плечами, с вызовом глянул на мага:
— Откуда мне знать? Я же не инквизитор.
«Неужели всё зря? — в отчаянии подумал Влад. — Дошли и не нашли… Глупо как… Спасатели, блин. Где ты, девочка моя? Ждёшь, наверное, помощи, а мы тычемся, как слепые кроты, в стенки подземелья и не можем найти верный путь». Конрад, похоже, не терзался бесплодными вопросами, а намеревался действовать. Он помассировал виски кончиками пальцев, провёл ладонями по лицу. Его жесты неуловимо напоминали разминающегося перед дракой кулачного бойца.
— Где она может быть? — повторил он.
Ответом было молчание. Мальчишка исподлобья зыркнул на мага, напрягся, видно, ожидая удара. Но бить Конрад не стал. В глазах полыхнул огонь, непонятно, отражение факела или какое-то колдовство… Даже Владу стало не по себе, и он отступил на шаг в сторону, чтобы выйти из сектора действия заклинания. Парень успел лишь ощутить, как в черепной коробке словно ветер прошумел, поднимая мысли вихрем опавшей листвы. Пленник, на которого обрушилась вся мощь магии Конрада, пошатнулся и быстро заговорил:
— Клянусь Богом, я не знаю… Пожалуйста… Ради всего святого, не надо! Я не знаю! — Слова очень быстро перешли в нечленораздельный вопль. Мальчишка начал медленно оседать на пол, воя, как попавший в капкан зверь.
Теперь Влад понял, почему Конрад решил провести допрос здесь. Стены подземелья глушили любые крики, да и некому было их услышать в тоннелях, по которым ходят в лучшем случае пару раз в год (судя по пыли и заброшенности).
— Конрад! Прекрати! Он же не выдержит! — Владу, с одной стороны, было безумно жалко попавшего в смертельную передрягу парнишку, да и вообще пытать беззащитного пленника, по его убеждениям, дело достаточно грязное. С другой стороны, если допрашиваемый сейчас умрёт, то вместе с его жизнью оборвётся последняя надежда что-то узнать о местонахождении Лионеллы. — Конрад!
Маг, полностью ушедший в ворожбу, не обращал внимания на возгласы товарища по оружию. Может, и правда не слышал… Мальчишка скорчился на полу и только тихо хрипел, на большее его уже не хватало. Влад понял, что словами Конрада не остановишь, и поступил примитивно просто — всем телом толкнул колдуна, сбивая его с ног. Тот устоял, но концентрация разрушилась, и горячая аура, колыхавшаяся в воздухе, пропала.
— Дьявол тебя побери, что ты делаешь?! — прорычал Конрад.
Влад потирал лоб, в голове огненным молотом отдавался отзвук заклинания, в которое ему пришлось шагнуть, чтобы добраться до мага. Парень стоял между Конрадом и почти бесчувственным телом пленного.
— Он же сдохнет сейчас, а мы ничего не узнаем! — отпарировал он.
— Если не будем пытаться выяснить, то точно не узнаем. Отойди.
— Давай я с ним поговорю, — предложил компромисс Влад. — Если не получится, продолжишь. Идёт?
Конрад нехотя кивнул:
— Валяй. Только не очень долго с ним возись, время поджимает.
И маг скрылся в одном из коридоров, оставив Влада вдвоём с парнишкой.
По телу сжавшегося на полу пленника волнами пробегала дрожь. Слышались сдерживаемые всхлипывания. Влад присел рядом на корточки, открыл фляжку и плеснул ему в лицо немного воды. Из-под упавших на лоб волос блеснули глаза с расширенными зрачками.
— Я… я п-п-правда не знаю… — слова с трудом прорывались из-под трясущихся губ.
— Как тебя зовут-то? — со вздохом спросил Влад.
— Чезаре, — голос звучал хрипло.
Влад поднёс флягу к губам мальчишки.
— Пей.
Пленник сделал несколько глотков, постукивая зубами об горлышко.
— Спасибо, — наверное, нелегко было мальчишке благодарить врага, но фраза прозвучала искренне. Чезаре вроде бы более менее пришёл в себя после магического удара, в глазах вспыхнул уже знакомый Владу упрямый огонёк.
— Как же получилось, что ты знаешь тайный ход на территорию Ватикана, а такая простая вещь, как место заключения ведьм, тебе неизвестна? Нестыковочка.
— Этот тоннель мне отец показал, когда я ещё ребёнком был. Сказал, «если со мной что-нибудь случится, беги подземным ходом». Против него тогда заговор готовили. Я поэтому и дверь не нашёл сам, ни разу со стороны Тибра не ходил. А тюрьмы меня никогда не интересовали. Я солдат, а не палач! — Последняя фраза явно содержала прозрачный намёк на то, кто является палачом в данной ситуации.
В ответе всё как будто звучало складно, похоже на правду, но что-то не давало Владу покоя. «Ну не может так быть, чтобы у него даже предположений на этот счёт не существовало! Не дурак ведь, да и родственнички у него — весьма осведомлённые в таких вопросах люди».
— Не верю я тебе, — он постарался подпустить в голос мороза, но удалось не очень. После Конрада ему явно досталась роль «хорошего полицейского».
Молчание. Серо-зелёные глаза светятся фанатизмом, а страх, хоть и остался, но контролируемый, больше отдающий пафосом героического самопожертвования. «Ребёнок… — подумал Влад. — Как же ты не понимаешь, что выбора у тебя нет? Ладно, попробуем с другой стороны».
— Мне очень дорога та девушка. Она не виновата в том, что инквизиторы пришли на её землю и начали убивать. И не она сама выбрала себе магический дар, она такой родилась и от этого не стала хуже, чем другие люди…
— Они не люди! — взорвался ненавистью Чезаре. — Как можно не видеть?!
Влад замолчал, и пленник не выдержал его пристального взгляда, опустил голову.
— Лионелла только пыталась защитить свой народ. Не волки пришли в Рим, а инквизиция — в лес. И теперь бедной девушке грозит смерть. Мы должны вызволить её. — Парень постарался вложить в свои слова как можно больше убедительности.
— В Писании сказано: «Ворожеи не оставляй в живых», — скривил губы Чезаре.
Ярость всколыхнулась в душе Влада. «Я к нему по-хорошему. Стараюсь защитить от пыток, а сопляк ещё издевается!» Он встал с пола и сказал:
— Ну что ж, если ты так настроен, то я, пожалуй, позову Конрада обратно. У него лучше получается с тобой разговаривать.
Мальчишка вздрогнул, взгляд невольно метнулся к тому коридору, в который ушёл маг. Во всём выражении лица светилась одна мольба: «Не надо!», но вслух он произнёс другое:
— Какой смысл мне вам помогать? Всё равно убьёте, как только не нужен стану. — Голос снова задрожал.
«Хм, начал торговаться, это прогресс. Глядишь, и договоримся». Влад видел, что ещё чуть надавить — и мальчишка сломается окончательно, несмотря на всю браваду и убеждённость в своей правоте. Что же с ним Конрад сотворил, чтобы вселить такую панику?
— Если сам не будешь нарываться, хамить, пытаться убежать или как-то нас подставить, то останешься жив. Я против бессмысленных жертв.
— Это ты так говоришь.
— Я думаю, Конрад согласится с моим решением, — Влад старался говорить уверенно, но убеждённости, что маг оценит его доброту по отношению к врагу, не было. — Так где могут держать пленную магичку?
Видя, что Чезаре продолжает колебаться, добавил:
— Обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы ты выжил в этой передряге.
Горько-саркастическая улыбка пробежала по губам мальчишки:
— Поклянись Господом.
«Злопамятный, зверёныш, — мелькнула мысль у Влада в голове. — И смелый. В его положении острить — не самое удачное решение». Он, вздохнув, ответил:
— Ты ж моей клятве не поверишь. Да и не такой я верующий человек, чтобы Бога в свидетели призывать. Так что довольствуйся простым обещанием.
Внутренняя борьба пленника длилась несколько долгих секунд, и неизвестно, чем бы она завершилась — согласием сотрудничать или новым витком суицидального героизма, но тут из коридора донеслись шаги Конрада. Очевидно, магу надоело ждать, пока «хороший полицейский» раскрутит допрашиваемого на признание. Чезаре, услышав поступь палача, судорожно втянул в грудь воздух.
— Я проведу вас к резиденции Святой Инквизиции. В здании точно есть какие-то подземные этажи с камерами, но в них держат не всех еретиков. Я не знаю, по какому принципу определяется место заключения. Может, ведьма там. Это единственный вариант, который приходит мне в голову.
Потемневшими от испуга глазами Чезаре впился в лицо Влада, ожидая решения своей участи. Устроит ли такой ответ или снова придётся корчиться от разрывающей сознание на мелкие кусочки боли? Конрад тёмной тенью выскользнул из тоннеля и угрюмо осмотрел обоих.
— Успешно пообщались? — скептически спросил он. Взгляд задержался на пленнике лишнюю секунду, и Чезаре опустил голову, стараясь не встречаться с магом глазами.
Влад коротко пересказал итог разговора и добавил свои соображения:
— Думаю, что Лионелла именно там. Наверняка в резиденции содержатся наиболее опасные противники инквизиции, а сейчас оборотни и их союзники определённо — враги номер один.
— Звучит убедительно, — согласился Конрад. — Веди… — бросил он пленнику.
Спасательный отряд теперь вышагивал по левому коридору подземного хода, который был несколько уже и ниже основного, но всё так же тщательно отделан камнем. Мужчины не переговаривались, у Влада создалось впечатление, что Конрад страшно разозлился из-за произошедшего в комнате. Непонятно, почему, ведь необходимая информация в конце концов была получена, а проводник остался жив и психически здоров. Магу как будто мешал мальчишка-пленник — своей гордостью и дерзостью, пробивающимися даже сквозь ужас. «Странный всё-таки человек Конрад. Или не человек? Может, Чезаре прав, и маги — не люди? Нет, Лионелла не похожа на бездушную жестокую тварь, несущую смерть и мучения человечеству. Нельзя всех под одну гребёнку равнять. — Пока они шли по тёмному тоннелю, у Влада появилось время обдумать ситуацию и своё к ней отношение. — Зачем Конрад так настойчиво пытается сломать мальчишку? Будто хочет на нём выместить свою ненависть ко всей инквизиции. Глупо, ведь Чезаре не командир армии, не стратег, а обычный солдат. Жалко парнишку. Как бы сделать так, чтоб жизнь ему сохранить? Конрад наверняка против будет». Додумать Влад не успел, потому что отряд упёрся в очередную дверь. Конечно, запертую.
Рядом на специальной полочке лежали несколько заготовок под факелы, кремень и огниво, как и на входе в подземелье, из чего можно было сделать вывод, что они добрались до выхода. Куда бы он ни вёл. Пока Конрад возился с отмычками, Влад спросил:
— Чезаре, а куда мы сейчас попадём? Прямо в резиденцию инквизиции?
— Нет, — отрицательно мотнул головой пленный. — В ризницу собора Святого Петра. Оттуда до нашей цели пять минут ходу.
— О, демоны Преисподней! — витиевато выругался Конрад, сплюнув на пол. — Не получается, только отмычку погнул! — Он устало привалился к стене. — Влад, ты случаем не умеешь замки вскрывать?
— Не помню за собой таких навыков, — неуверенно произнёс Влад, почесав в затылке.
— Давайте я попробую.
Оба удивлённо уставились на подавшего голос Чезаре. Хмурый взгляд исподлобья остался таким же испуганно-ненавидящим, поэтому предложение помощи звучало по меньшей мере поразительно. Ни Влад, ни Конрад сразу не нашлись, что ответить, начали переглядываться между собой, и пауза затянулась. Пленник воспринял молчание по-своему и саркастически сказал:
— Вас двое, здоровых и вооружённых, против меня одного, раненого и с голыми руками. Неужели боитесь, что сбегу?
— А ты большой специалист во взломе? — поинтересовался Конрад.
— Не большой, но кое-что умею. В любом случае, вы ничего не теряете, даже если я не смогу открыть.
— Хм, не врёт, — убедился маг. — Влад, освободи ему руки.
Когда верёвка была перерезана, Чезаре со стоном распрямил запястья, начал осторожно сгибать и разгибать занемевшие пальцы, чтобы восстановить кровоток. Только через пару минут он протянул подрагивающую руку за отмычками. Ковырялся в замке он долго, перебирая один ключ за другим, прикрыв глаза, словно зрение мешало сосредоточиться. Влад с интересом наблюдал за ловкими движениями пальцев. Видно, у мальчишки было насыщенное детство: папа — инквизитор, сам — лучник, кто ж его воровским умениям учил?
— Может, дверь просто выломать? — тоскливо вопросил Влад, нервничая от бесплодного ожидания.
— Выломать! — передразнил Конрад. — А вдруг там кто-нибудь есть? Услышит, тревогу поднимет, и будем с тобой на одном костре гореть!
И тут многострадальный замок душераздирающе взвизгнул и открылся. Влад опустил руку на плечо Чезаре и прижал кинжал к его горлу.
Конрад аккуратно потянул дверь на себя, стараясь сделать это бесшумно. Почти удалось, петли лишь самую капельку скрипнули. В образовавшуюся щёлку виднелось полутёмное помещение с полками и подставками, занятыми книгами, сосудами и прочими атрибутами богослужения. У противоположной стены возился, пристраивая поудобней большую золочёную чашу, невысокий толстый священник.
— Что делать будем? — одними губами спросил Влад. — Подождём, пока уйдёт?
— Долго, — ответил Конрад. — Стрелять надо.
Он стянул у Влада с плеча лук, взял стрелу и неторопливо прицелился. Чезаре было протестующе дёрнулся, но смолчал, ощутив остроту лезвия. Тонко щёлкнула тетива — и толстяк осел на пол, не издав ни звука. Отряд вышел из тоннеля, так как больше свидетелей их появления не обнаружилось. Тело убитого священнослужителя Конрад отволок за дверь потайного хода — авось, не сразу хватятся, да пока найдут!..
Ночь дохнула в лицо приятной прохладой. Из садов Ватикана, располагавшихся неподалёку, доносился аромат росистой зелени.
— Куда дальше? — тихо спросил Влад, не убирая клинка от шеи пленника.
Чезаре махнул рукой, указывая направление, там темнело высокое мрачное здание.
— Охраны, небось, толпа целая, — предположил Конрад. — Но делать нечего. Эй, проводник, откуда нам лучше зайти? Может, чёрный ход есть?
— Есть дверь в задней части здания, но она выходит во двор. А двор окружён забором.
— Надо посмотреть, — сказал Влад. — Лезть через парадный — чистое самоубийство!
Они направились вдоль стены величественного собора Святого Петра, таясь в его тени. До полнолуния, на счастье, было ещё далеко, а мелкие облачка время от времени заслоняли лунный серп. В ночной тишине осторожные шаги людей казались очень громкими, и у Влада создавалось впечатление, что их слышно по всему Ватикану. Пару раз они чудом не столкнулись с патрулями, только хороший слух Конрада позволял им вовремя застывать в неподвижности, чтобы не привлечь внимания шорохом шагов. Влад каждый раз обливался холодным потом, ожидая, что Чезаре решит выкинуть какой-нибудь фортель. Однако жить мальчишке хотелось больше, чем стать героем, и он молчал.
Дворец инквизиции вблизи оказался ещё больше и угрюмей, чем вначале. А может быть, такое впечатление складывалось потому, что парень воспринимал Святую Палату исключительно как тюремщиков любимой девушки. Руководствуясь отрывочными указаниями пленного, спасатели добрались до прохода между стеной, окружающей территорию Ватикана, и старинным чугунным забором вокруг резиденции.
В тесном пространстве было не развернуться. Кованая решётка поднималась на два человеческих роста, опираясь на постамент из выщербленного камня. Небольшой дворик за ней был пустынен.
— Странно, что не охраняется… — подозрительно сказал Влад. — Неужели настолько уверены в своей безопасности?
Конрад пожал плечами и философски заметил:
— Скорее всего, подавляющее большинство мобилизовано и находится в дубраве. Как бы там ни было, а нам это на руку. Я тут подумал, что лучше, наверное, разделиться. Ты с мальчишкой полезешь здесь, я дам вам небольшую фору и войду через центральную дверь.
— А стоит ли? Только шуму наделаешь.
— Я тихо, — маг нехорошо усмехнулся. — Ваша задача — найти Лионеллу, а стражу я займу.
— Ну, как скажешь… — с сомнением протянул Влад. — Может, Чезаре вообще тут оставим? Оглушим, чтоб тревогу не поднял. Всё равно до места он нас уже довёл.
— А по внутренним коридорам наугад блуждать будешь? — с иронией поинтересовался Конрад. — Лезь давай, хватит время терять.
Влад вспомнил парочку недавно заученных итальянских ругательств, когда неудачно приземлился на подвёрнутую в лесу ногу. Всё-таки забор был высок, и если вверх его подсадил маг, то вниз прыгать пришлось без посторонней помощи. Не успел он как следует выпрямиться, как с той стороны решётки донеслось:
— Принимай напарника.
Мальчишке соприкосновение с вымощенным булыжником двором обошлось ещё дороже. Он скривился от боли в потревоженном боку и не сразу смог подняться на ноги. Влад, удостоверившись, что пленник не собирается немедленно терять сознание, показал Конраду поднятый кверху палец, понадеявшись, что жест имеет в этом мире такое же значение. Маг утвердительно кивнул и двинулся к углу резиденции.
— Ну, пойдём, что ли, Чезаре.
Тот на удивление даже не стал возражать и кидать испепеляющие взгляды, к которым Влад за прошедшую половину ночи уже успел привыкнуть.
Дверь выглядела как вход в какой-то чулан или подсобное помещение. «Вот она, изнанка дворцов». Подёргав за ручку, парень почти весело произнёс:
— Хм, а нас, похоже, не ждут.
В душе поднималась бесшабашная храбрость, всегда идущая рука об руку с опасностью. Голова теряла мысли, зато в мышцах, звенящих от адреналина, рождалась неуёмная энергия. И не думалось уже о возможных стычках с охраной, о вероятных ловушках, о тёмных казематах и о ненадёжном спутнике, готовом, как только подвернётся подходящий момент, ударить в спину.
— А отмычки Конрад забрал, — энтузиазма в голосе поубавилось. Ломать дверь, рискуя тем, что сюда сбежится весь гарнизон, не хотелось. Влад безнадёжно вздохнул, снял с пояса кинжал и начал неумело ковыряться в замке, проклиная мага и себя за забывчивость. Одним глазом он успевал следить за Чезаре, не давая тому зайти в слепую зону. Парню не давало покоя это внешнее смирение пленного.
Механизм замка не поддавался, и Влад готов был уже высаживать дверь плечом, когда заметил, что она довольно свободно ходит внутри косяка, слегка смещаясь вперёд-назад. Парень ещё раз подёргал за ручку, чтобы увериться в своих предположениях:
— Дурак! Замок-то открыт, но засов задвинут!
Он сейчас же сменил тактику: просунув клинок в щель между дверью и притолокой, постарался приподнять запирающую деревяшку и скинуть в сторону. Попыхтев минуты три-четыре, Влад с ликованием возвёл глаза к небу, подумав о том, что Бог есть и он на его стороне. Неосвещённый коридор уходил куда-то вглубь здания.
— Вперёд! — мотнул головой Влад, уступая дорогу пленнику. Чезаре безропотно ступил в сумрачные стены. — Где тут ближайшая лестница? Нам ведь вниз надо, в подвал?
— Сейчас прямо по коридору будет столовая для прислуги, пройти через неё, потом, если я правильно помню, направо…
— Эх, темнотища-то! — Слабые отсветы луны с улицы еле-еле освещали только пару метров от порога. — Здесь факелы никто не оставил. Как непредусмотрительно!
— Коридор прямой, не заблудимся, — ответил Чезаре. — Идти недалеко.
Юноша очень надеялся, что удастся зайти за спину своему пленителю и приложить того по затылку. Однако мечтам не суждено было сбыться. Пришлось идти по тёмному коридору, указывая дорогу врагу. Чезаре внутренне проклинал себя за то, что делает, но сейчас жить хотелось просто отчаянно. Схлынул адреналин битвы, который вёл на верную смерть там, в лесу, и остался только инстинкт самосохранения. Он понимал, что, чем дальше ведёт своих противников в сердце Ватикана, тем труднее будет потом найти оправдание самому себе. Но против вооружённого, сильного и здорового Влада было бесполезно бороться в открытую, верная смерть. Значит, надо выждать момент, когда можно будет нанести неожиданный удар.
Откровенно говоря, такой вариант тоже мальчишке был не по душе. Всегда презиравшему подлые приёмчики, ему было очень неуютно от мысли, что придётся их применять самому. Жизнь заставит. Пытался утешить себя мыслью: «Против еретиков все средства хороши!», но червячок сомнения не переставал ползать в сердце.
По на удивление безлюдным помещениям (навстречу не попалось ни одного заспанного слуги, не говоря о стражниках!) Влад передвигался почти на ощупь. Мальчишка же шёл так, как будто у него прибор ночного видения включен. «Наверное, просто часто здесь бывал», — подумал Влад. До комнаты с огромным столом посередине («Видать, многочисленная здесь прислуга».) добрались без приключений. Здесь тускло коптила одинокая свеча, капая воском на столешницу: или забыли затушить, или скоро вернутся. В столовой обнаружился только один выход, кроме той двери, в которую они вошли.
— Туда? — всё-таки уточнил Влад. Мало ли, может, тут тоже какие-нибудь секретные ходы есть.
Пленник молча кивнул. В зрачках мелькнул непонятный огонёк. Если бы это произошло в другой ситуации, то Влад определил бы его как радостный, но причин для восторга у Чезаре вроде не наблюдалось.
«Вот сейчас. Он уже отворачивается». Времени на раздумье больше не оставалось. Другого шанса может не представиться. И Чезаре сделал выбор, решив, что лучше пусть его будет всю жизнь грызть совесть, чем позволить врагам добиться своей цели.
«Ух ты, даже не заперта», — подивился Влад. Положительные эмоции ещё не успели оформиться, а чувство опасности заверещало резаным поросёнком. Парень резко отпрянул в сторону от дверного проёма. Хорошо, что по старой привычке, оставшейся, по-видимому, из прошлой биографии, стоял не напротив входа, а ближе к притолоке. Арбалетный болт разминулся с телом буквально на сантиметры. Одновременно, не успел парень сообразить, как ему повезло, на затылок обрушился оглушающий удар. Перед глазами вспыхнули разноцветные пятна, пол качнулся под ногами, но Влад рефлекторно двинул локтём назад, врезаясь во что-то мягкое, развернулся и, по-прежнему ничего не видя из-за мельтешащих искр, ударил туда, где должно располагаться лицо противника.
Дверь с негромким стуком захлопнулась. В ушах морским прибоем шумел пульс, но зрение прояснилось. Чезаре валялся на полу без сознания.
— Идиот малолетний, — прошипел Влад, растирая виски. Теперь головная боль обеспечена на всю ночь, если не на несколько дней. — Сам я тоже хорош. Видел же, что он мне нарочно бдительность усыпляет, а всё равно спиной повернулся.
Парень порылся в вещмешке, вытащил остаток верёвки, снова скрутил пленнику запястья. А заодно нашёл аспирин и выпил пару таблеток в надежде заглушить молоточки, стучащие по черепу. Видя, что Чезаре приходит в себя, сказал:
— Ну и какого чёрта ты это сделал?
Мальчишка хлюпнул сочащейся из разбитого носа кровью и задал встречный вопрос:
— А тебе доводилось когда-нибудь предавать своих?
— Не помню, — честно ответил Влад.
— На моём месте ты поступил бы так же!
— Про дорогу к лестнице соврал, небось?
Чезаре угрюмо молчал, тем самым только подтверждая предположение Влада.
— И ловушка наверняка не последняя? — вопрос был скорее риторическим.
Негромкие шаги раздались с той стороны, откуда они пришли. Влад наложил стрелу на тетиву, приготовившись встретить врага, прицелился точно в дверной проём, и появившаяся на пороге человеческая фигура мешком рухнула на пол. Мужчина в простой одежде, очевидно, слуга. Признаков жизни не подаёт, наповал. Парень вновь потянулся к колчану, вдоль хищно блестящего наконечника взглянул в лицо пленнику:
— А ты что сделал бы на моём месте? — выдержал паузу, безуспешно дожидаясь, что Чезаре отведёт глаза.
— Ненавижу… Сколько ещё людей должно погибнуть, чтобы твоя ведьма жила?
— Вставай.
Влад спрятал стрелу обратно, захватил свечу со стола и подтолкнул мальчишку к выходу:
— Открывай.
Чезаре не пошевелился.
— Ловушка многозарядная? — хмыкнул Влад. — Я прав? Можешь не отвечать, и так ясно.
Отодвинул пленного в сторону, ткнул лицом к стене.
— Дёрнешься, шею сверну.
Влад медленно потянул дверь на себя, закрываясь ей от выстрела. Болт свистнул мимо и воткнулся в косяк противоположной двери. «Ничего себе, — присвистнул парень про себя. — Вот это арбалет там установлен. Баллиста целая…» Он подождал немного, ничего не происходило. Адреналиновый холодок крался вдоль позвоночника, покалывая остренькими коготками.
— Знаешь, думаю, первым пойдёшь ты, Чезаре.
Свечу Влад сунул в руки пленному, кинжал блеснул в опасной близости от горла мальчишки. Прикрываясь лучником, как живым щитом, он вышел в новый коридор. Вдали слева горел чадящий факел, справа было темно. Стены кое-где закрывались гобеленами со сценами из Священной истории. Влад напряг слух, но ничего не смог расслышать.
— Так в какую сторону лестница?
— Налево.
Подсвечник в руках Чезаре ходил ходуном, горячие капли воска время от времени падали на пальцы, но мальчишка словно не замечал этого. Слабый огонёк колебался, грозясь вот-вот погаснуть.
— Вперёд, — Влад толкнул пленника в спину, и тот вынужден был сделать первый шаг в такой безопасный с виду коридор. У мальчишки ещё сильнее затряслись руки. «Если следующий арбалет такой же, как здесь, то меня, пожалуй, даже заложник не спасёт. Прошьёт обоих насквозь. Будь прокляты средние века с их пристрастием ко всяким подлянкам!» Они продвигались крайне медленно, Чезаре приходилось постоянно принуждать идти вперёд, иначе он просто остановился бы.
— Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum. Adveniat regnum tuum, — голос мальчишки слегка подрагивал, но слова молитвы звучали негромко и чётко. Владу стало ещё страшнее, как будто по нему заупокойную начали читать. В сознании солдата «Отче наш» прочно ассоциировался с похоронами, он и сам не знал по какой причине.
Когда они прошли половину коридора, очередной камень под ногой Чезаре скрипнул и слегка подался вниз, жёсткий хлопок заставил сердце Влада упасть куда-то в глубину желудка. Разрывая вязкий воздух медленно, как в страшном сне, приближалось тяжёлое острие болта. Не долетев до груди мальчишки буквально метр, стрела будто натолкнулась на невидимую преграду, застряла, как в вате, и ткнулась наконечником в пол.
— Amen, — протолкнул пленник сквозь пересохшую гортань последнее слово молитвы.
«Не бывает такого, — ошеломлённо подумал Влад. — Просто невозможно! Нечему было стрелу удержать!» Однако болт лежал, как ни в чём не бывало, в шаге от успевшего попрощаться с жизнью Чезаре.
— Ты не переставай молиться, хорошо? Глядишь, и живыми дойдём… до лестницы.
Чёрный язык копоти над факелом, плюющееся искрами пламя. Напротив открытая дверь. С такого ракурса не видно, что за ней. Влад прислушался, проклиная про себя слишком громко стучащее сердце и потрескиванье факела. Сквозь отвлекающие звуки доносились шаги. Туда-сюда, наверное, комната небольшая. Кто-то прохаживается от стены к стене, насвистывая незамысловатый мотивчик. Влад прикинул, как проще всего снять стражника, чтобы и самому не пострадать, и шум не поднять. Да и чтоб Чезаре желательно не погиб. «Лук не пойдёт. Я с ним медленно управляюсь. Значит, только нож остаётся. Плохо».
Парень в последний раз представил собственные действия и решился. Убрал клинок от шеи пленника, одновременно изо всех сил толкая его в открытую дверь. Сам рванул следом, но немного левее, надеясь, что застигнутый врасплох охранник не сразу среагирует. Перед глазами завертелся смерчик из отрывочных картинок, как всегда во время рукопашной, где инстинкты и рефлексы важнее, чем осознанные решения.
Маленькая каморка. Подсвечник с двумя свечами. Дюжий солдат отталкивает в сторону Чезаре. Хватается за меч. Отвлекается. Удивлённое лицо. Раскрытый для крика рот. Кинжал легко погружается под ребро. Сдавленный хрип.
Влад добил стражника, вытер нож от крови и наконец осмотрелся внимательно.
— И где же обещанная лестница? — в жилах продолжал бушевать адреналиновый пожар, и лицо парня выглядело крайне недобродушно.
— За этой дверью, — взглядом указал Чезаре на второй выход из помещения. Эта дверь была массивней и основательней всего, что встречалось раньше.
— Заперто. А там точно лестница к камерам, а не продуктовый склад?
Парень обшарил карманы стражника в надежде обнаружить ключ, но тщетно. Видно, пленники в подвале были настолько ценными, что открывать дверь дозволялось только инквизиторам.
«И как я её взломаю?! — в мозгу клубилась бессильная ярость. — Проклятье!!!» Влад стукнул кулаком в неприступную преграду. Попытался поковыряться в замочной скважине клинком, вполне понимая, что это бесполезно.
— Руки освободи. Я открою.
Мальчишка сидел на полу, опершись на каменную кладку. Локоть прижимался к боку в том, месте, где была рана. На повязке отчётливо проступили свежие пятна крови.
— С чего такая доброта? Очередную подлость задумываешь? — Но сейчас Владу так хотелось поверить, что пленник в самом деле поможет, что он произнёс вопросы скорее обречённо, чем угрожающе.
— Чем быстрее ты её найдёшь, тем скорее уберёшься из Ватикана. Это раз. А второе… — Он несколько замялся. — В общем, если меня увидят в таком обществе, даже в качестве пленного, то мне не поздоровится. Давай заключим временное перемирие. Я помогу тебе разобраться с замками, а ты выполнишь своё обещание мне жизнь сохранить.
Желание найти Лионеллу было столь сильным, что Влад уже раскрыл рот, чтобы произнести слова согласия, но остановился в последний момент. Рассудок, пусть уставший от длинной нервной ночи, пусть затемнённый тревогой за любимую девушку, не позволил забыть о ненависти, то и дело мерцавшей в глазах Чезаре, и сейчас, кажется, чуть виден её тёмный отсвет на серо-зелёных радужках. К тому же голова парня по-прежнему нудно болела, напоминая о подлом нападении со спины.
— Обманешь, — уверенно сказал Влад. — Если только… — В мозгу копошилось какое-то смутное воспоминание, как мелкая заноза в пятке.
— Я правду говорю.
— Вот, вспомнил! — хлопнул себя по лбу Влад. — Поклянись, что не нарушишь перемирие.
— Между прочим, часто клясться — грех, — нахмурился Чезаре. Но, видя, что иначе ему не поверят, всё же проговорил, — Клянусь, что не попытаюсь тебя убить до того момента, пока ты не покинешь Ватикан, я не буду нападать, причинять ущерб, мешать тебе добиться своего. За исключением случаев, если ты захочешь убить ещё кого-нибудь из инквизиторов, охраны или прислуги. Извини, стоять и смотреть, как погибают мои собратья по вере, я не смогу.
— И что поможешь мне и Конраду выбраться с территории Ватикана, — требовательно добавил Влад.
— Слишком многого просишь, — огрызнулся Чезаре.
— Сам сказал, что в твоих интересах, чтоб тебя не связали с нами. Значит, тебе выгоднее выпроводить нас отсюда поскорее и без шума. А это возможно только при твоём активном содействии.
— Хорошо, — тяжело вздохнул пленник и дополнил клятву требуемым условием.
Влад кивнул, перерезал верёвку и протянул мальчишке кинжал. Тот начал колдовать над замком, совершая хирургически точные движения, сопровождающиеся лёгкими щелчками, скрежетом и ругательствами. Сложный механизм поддался далеко не сразу, лишь минут через десять, когда Влад решил, что ничего не выйдет, особо громкий стук возвестил о победе лучника над тайнами мастеров замковых дел.
— Можно, я кинжал себе оставлю? — спросил Чезаре.
— Чёрт с тобой, забирай, — махнул рукой Влад. — Если слово нарушишь, то тебе же в Аду гореть.
Захватив подсвечник, молодые люди начали спуск в темноту подвального этажа. Сделав два поворота, лестница привела их в подземелье с камерами по обе стороны коридора. В верхней части на каждой из дверей располагалось маленькое зарешечённое окошко. Влад, щурясь от слепящего дымка свечей, заглядывал в помещения для заключённых, но везде было пусто.
— Что такое? Здесь действительно еретиков держат? Может, это запасная тюрьма, на случай, если основная переполнится?
— А кого тогда стражник охранял? — резонно возразил Чезаре. — Должны быть заключённые.
Кинув взгляд в предпоследнюю камеру, Влад резко остановился. В углу крохотной комнатки, на голом каменном полу, сжавшись в комочек, сидела Лионелла. Голова девушки упиралась в колени, светлые волосы занавешивали лицо длинным пологом, но это несомненно была она — колдунья из леса оборотней. На подоле знакомого белого платья темнели буроватые пятна. У Влада из горла вырвалось сдавленное рычание:
— Они пытали её, сволочи! Открывай!
Чезаре взялся за дело, одновременно тоже заглянул в окошко.
— Что-то не то, — с сомнением сказал он. — Её не могли пытать вчера. Для этого требуется решение суда, не бывает так быстро.
— Мне плевать, что бывает, а чего нет! Я верю своим глазам!
— Не кричи в ухо! Отвлекаешь… — огрызнулся мальчишка.
— Ты не понимаешь, как ей плохо! Быстрее!
— Хочешь сам попробовать? — Чезаре обернулся и с вызовом посмотрел на Влада. — Нет? Тогда заткнись, пожалуйста!
Ещё через минуту он гостеприимно распахнул дверь с шутовским поклоном:
— Прошу, герой, вызволяйте свою принцессу.
Влад переступил порог, чувствуя всколыхнувшуюся в груди нежность.
— Лионелла, — тихо позвал он, девушка приподняла голову, из-под прядей блеснули безумные глаза.
Она одним резким движением вскочила, Влад успел заметить только растопыренные когтями пальцы и нестерпимо яркую вспышку. Опаляющий жар ударил в лицо, выжигая мысли из мозга.
Под костями черепа возились противные огненные червячки, прогрызая себе тоннели и устраивая норки. Тварей было много, и они никак не хотели перестать ползать. Влад не выдержал и застонал, хотел зарыться пальцами в волосы. Казалось, что от этого полегчает. Кто-то перехватил его запястья, как сквозь звук ревущего пламени донёсся полузнакомый голос:
— Не трогай, только хуже будет.
Мозг никак не хотел включиться и понять, кто с ним говорит. Сознание вновь начало заволакиваться багровым океаном боли.
— Влад! Ты меня слышишь? — чьи-то руки неприятно потрясли за плечи.
Парень с трудом приподнял горящие веки, попытался сфокусировать взгляд, но в поле зрения маячили лишь непонятные разноцветные пятна.
— Что… случилось?.. — промямлил Влад, точнее, ему почудилось, что он произнёс слова вслух. На самом деле губы дрогнули беззвучно.
— Да очнись же ты! — лицо обожгла пощёчина. И ещё одна тут же с другой стороны.
Влад взвыл, но приём оказался действенным: взгляд сразу прояснился, а голова начала соображать, хотя огненные червячки никуда не делись.
«Камера… Инквизиция… Чезаре… Что я здесь делаю?..» — парень нахмурился. Двигать лицевыми мышцами почему-то было очень больно. Он опять потянулся ко лбу рукой, на этот останавливать его не стали. Влад поморщился, наткнувшись на опалённые брови и раздражённую кожу. Неприятные ощущения помогли припомнить раскалённый шар, летящий навстречу.
— Где Лионелла?
— Ведьма мертва, — сухо ответил Чезаре.
— Ублюдок, это ты её убил?!! — Влад (откуда только силы взялись) сгрёб мальчишку за грудки и с размаху врезал по подбородку. И поверх плеча пленника увидел — разметавшееся на полу тело, тёмные кудри, красная юбка, залитая кровью из перерезанного горла крестьянская рубаха. Это была не Лионелла.
— Извини, — севшим голосом сказал Влад, выпуская Чезаре. — Почему ты мне не сказал, что это не она?
— Я вообще не знаю, как твоя еретичка выглядит, — зло произнёс мальчишка, потирая челюсть. — Увидел, как она тебе в рожу заклинание какое-то швырнула. Вот и успокоил её.
— Выходит, ты мне жизнь спас… — мысли двигались по-прежнему неохотно, не спеша.
Чезаре кивнул:
— Получается, что да.
Влад сел, обхватив ладонями гудящую голову, собираясь с духом, чтобы встать на ноги:
— Ничего не соображаю. Как я сразу-то не сдох? Помню, ведь в рожу прямо… Как из огнемёта…
— Повезло, — пожал плечами мальчишка. — Видно, и ведьма ослабела, взаперти сидя, и ты не слишком к магии восприимчив. В последней камере тоже пусто. Нет здесь твоей девушки.
— Как же так?! — от слишком громкого возгласа в затылке заломило. — Ты же говорил…
— Я сказал, что в резиденции держат некоторых еретиков. Это правда, как видишь, — жест в сторону трупа.
Влад медленно встал, опёрся на стену, пережидая приступ головокружения. Вновь непонимающе взглянул на тело, в котором не было ни малейшего сходства с любимой:
— Но я же видел, что это она…
Чезаре пожал плечами:
— Глаза отвела. Ведьмы это умеют. Пойдём отсюда.
Когда они подошли к лестнице, то сверху раздались шаги и показался яркий отсвет. Чезаре и Влад, не сговариваясь, прижались к каменной кладке по разные стороны коридора, погасив свечи. На лестничной площадке показалась силуэт высокого мужчины, и у Влада тут же отлегло от сердца.
— Конрад, — позвал парень, шагнув в поле зрения.
Маг остановился и сделал то, чего Влад не ожидал — сжал фитиль, давя пламя между пальцами. Подвал погрузился в непроглядную темноту.
— Эй, ты что? Это же я, Влад!
— Тихо, — шикнул Чезаре. — Не шуми, я его не слышу.
Влад замолчал и застыл неподвижно, вслушиваясь в подвальную тишину.
— Этот щенок с тобой? — голос Конрада звучал издалека сверху. Скорее всего, маг поднялся к началу лестницы. «Значит, не на линии выстрела. Плохо… — парень с удивлением понял, что подумал о маге как о противнике, которого надо уничтожить. — Хотя кем прикажете его считать при таком, мягко говоря, странном поведении?..»
— Да, Чезаре здесь.
— Поднимайтесь по одному. Сначала мальчишка.
— Что ты задумал, Конрад? Мы ведь, кажется, на одной стороне. Или я ошибаюсь?
— Десять секунд — и я спускаюсь. Но лучше бы вам выйти добровольно. Раз.
— Параноик чёртов! Мы не собираемся на тебя нападать!
— Два.
Слева от Влада раздался обречённый вздох:
— Я иду!
Чезаре споткнулся, прозевав первую ступеньку, выругался и медленно, касаясь кончиками пальцев стены, пошёл вверх. Шаги ясно отдавались под сводами, и Владу не стоило большого труда на слух следить за его передвижениями. Вот закончился первый пролёт, площадка, второй пролёт, звук тише, шаги реже. Замерли, не дойдя до последней площадки, откуда открывается прямой обзор на комнатку стражника, где сейчас должен находиться Конрад.
— Пять.
— А где же «три» и «четыре»? — возмутился Влад, чтобы разрядить обстановку. Он уже ничего не понимал: маг то ли рехнулся где-то по дороге, то ли с самого начала что-то нехорошее задумывал. «Может, дубинкой по маковке съездили?» Чезаре двинулся выше, и через десять ступенек — звук удара и падающего тела.
— Следующий, — позвал Конрад.
— Сейчас, только шнурки поглажу, — буркнул Влад себе под нос. Руки сами потянули с плеча лук, но ведь не развернёшься там быстро, на лестнице. А кинжал у Чезаре был… Парень с досадой сплюнул и начал подниматься. «Подсвечник, что ли, в качестве дробящего оружия использовать?.. — по дороге взвесил художественное литьё в ладони. — Если в висок приложить, то, пожалуй, мало не покажется».
Свет, льющийся с первого этажа, заставил подслеповато прищуриться. Перехватив подсвечник поудобнее и поправив лук, чтобы не мешал, Влад преодолел последний пролёт. В каморке охранника на стуле сидел Конрад, в руке — меч с покрытым свернувшейся кровью лезвием, плащ в нескольких местах разорван, лицо мертвенно-серое от усталости. Чезаре валялся на полу, а немного в стороне в углу — блеснул серебрением рукояти кинжал.
Маг поднял на Влада хмурый взгляд. Усталый, злой, немного подозрительный, но вполне вменяемый.
— Может объяснишь, что ты делаешь? — Комольцев ощутил полную неуместность подсвечника в руке. Против меча. Против союзника. — Какого чёрта эти «выходите по одному», «считаю до десяти»?
— Взяло сомнение, кто из вас с напарником главный. Ты, я вижу, ему уже и оружие выдал, и защищаешь, как брата родного.
Влад даже не нашёлся, что ответить, настолько нелепо звучало обвинение. Молча отшвырнул подсвечник в сторону, наклонился над Чезаре и поискал пульс на сонной артерии. Жилка билась слабо и неровно, пропуская удары.
— Этот дурак что, напал на тебя? — спросил он, не оборачиваясь к магу.
— Если б напал, то был бы уже мёртв.
— Да если б не он, то я бы сам сейчас остывшим трупом лежал в этом подвале! Я ж ему обещал, что он не пострадает!
Конрад положил меч на столешницу, помассировал виски и невпопад ответил:
— Скоро рассвет. Я так понимаю, здесь Лионеллы нет?
Влад помотал головой.
— Нам пора уходить, — сказал маг. — А то не успеем. Я и так уже из последних сил держусь.
Он и впрямь выглядел не очень: углубившиеся морщины, ввалившиеся глаза, плотно обтянутые кожей острые скулы ещё сильнее подчёркивались тенями, рождавшимися от пламени свечей и факелов. В глазах поселилась усталость, которую, казалось, не уберёшь теперь ничем. Видно, Конраду нелегко далась атака в лоб. Неизвестно, скольких стражников он убил с помощью магии, а скольких — мечом, но и тех, и других было много.
Чезаре тихо застонал, приходя в сознание.
— Давай приводи мальчишку в чувство, и надо убираться восвояси. До следующей ночи, — маг поднялся из-за стола, готовый прямо сейчас начать отступление.
Пленник и сам уже очнулся, взгляд стремительно пробежал от валяющегося неподалёку клинка до Конрада, так и не убравшего меч в ножны. Остановился на Владе.
— Ты же обещал, — в интонациях презрение мешалось с надеждой.
Влад вздохнул и ответил:
— Мы договорились, что тебе оставят жизнь. Так никто и не собирается тебя убивать. Просто, похоже, наше сотрудничество продлевается на сутки как минимум.
Обратная дорога всегда кажется короче. Мелькнули мимо коридоры резиденции. Отряд выходил через парадное крыльцо, где проложил путь по трупам Конрад. Вопреки ожиданиям, убитых оказалось не так много, Влад даже удивился:
— Почему их так мало? Центральное здание ведь.
— Все в лесу против оборотней воюют, — ответил Чезаре. — Здесь минимум охраны оставили. Считается ведь, что на территорию Ватикана просто так не попадёшь.
Небо уже серело в преддверии рассвета, где-то начинали утренние песни птицы, прохладный ветерок погладил по вспотевшим спинам. Конрад остановился, не спустившись с последней ступеньки:
— Стоп. Мы там не пройдём.
Присмотревшись, Влад тоже увидел, что между ризницей и боковым входом в храм то и дело кто-нибудь проходит.
— Заутреня сейчас начнётся, — пояснил Чезаре. — И там бойню устроите?
Маг промолчал.
— А куда ведёт второй коридор подземного хода? — спросил Влад. — Должно быть два выхода!
— Другой выход — в доме моего отца.
— Далеко отсюда? — спросил Конрад.
— Я вас туда не поведу, — Чезаре произнёс фразу почти безразличным тоном, глядя в сторону. — На сегодня достаточно смертей. Не хочу, чтобы кто-то ещё умирал по моей вине.
— Предпочитаешь, чтобы мы здесь прорывались? — устало спросил Конрад.
На лице пленника отразилась такая борьба чувств, что похоже было — голова у него разорвётся от противоречивых эмоций.
— Чезаре, ты поклялся помогать мне до тех пор, пока я не покину пределы Ватикана, — напомнил Влад. — Наверняка есть в доме чёрный вход или что-то вроде этого, проведёшь незаметно, чтобы мы никому на глаза не попались. И никого убивать не придётся.
В конце концов мальчишка кивнул и указал на здание, расположенный левее ризницы.
Дом главы Святой Инквизиции едва ли не затмевал размерами и величием резиденцию самой организации. Ввысь возносились изящные башенки, вдоль стен тянулись зубчатые карнизы. Территорию окружал высоченный забор с мраморными статуями святых в нишах. Чезаре уверенно подвёл их к боковой стороне ограды, где была калитка.
— Дайте кинжал, я постараюсь взломать.
Влад сунул в протянутую руку клинок. Маг привалился к забору, прикрыв глаза и тяжело дыша. Парень окинул его критическим взглядом и высвободил из руки Конрада меч, решив, что пусть лучше оружие будет у того, кто не умеет с ним толком обращаться, чем у того, кто сам еле на ногах стоит. Минут через десять Чезаре бессильно покачал головой:
— Не могу. Слишком сложно для меня.
— Другой двери нет? — безнадёжно спросил Влад.
— Центральный вход.
— Дьявол! Что же делать?
На Конрада надежды не было никакой, он еле-еле удерживался, чтобы не потерять сознание прямо на месте. Вряд ли в таком состоянии ему придут в голову светлые идеи по поводу того, как выбраться из мышеловки Ватикана, а боец из него сейчас и вовсе никакой.
— Я зайду в дом и открою дверь изнутри. Заодно захвачу ключ от подземного хода, чтобы там с замком не мучиться. Меня все знают в лицо, никто не посмеет остановить, — предложил Чезаре.
Конрад приоткрыл глаза, нахмурился и устало вздохнул:
— Влад, я не вижу, врёт ли он. Не понимаю. Устал. Решай сам.
— Выбора у вас всё равно нет, — хмыкнул мальчишка. — С боем не пройдёте. Ты посмотри на него, — указал взглядом на мага. — Он тебе уже не помощник, а один не справишься. Остаётся только мне поверить. К тому же я поклялся помочь вам выбраться, если помнишь.
Облака на востоке начинали потихоньку наливаться светло-розовым цветом, глаз резало неверное сумеречное освещение. Маг из последних сил стряхнул с себя оцепенение и сказал:
— Иди.
Конрад с Владом остались ожидать решения своей участи: повезёт им выйти отсюда живыми и невредимыми или нет? Влад нервно прохаживался туда-сюда, два шага влево, два — вправо, чтобы не появляться на открытой территории. «И самое главное, зря проходили. Лионеллу не спасли, даже не выяснили, где она. Только осиное гнездо разворошили. Найдут сегодня все эти трупы, и на следующую ночь здесь осадное положение объявят».
Размышления прервал звук открывающейся калитки. Парень напрягся, готовясь в случае предательства проткнуть мечом выходящих из двери. Но на пороге стоял Чезаре:
— Быстрее заходите. Меня многие видели, поэтому вам надо быстрее покинуть дом, пока никто не задался вопросом, откуда я здесь взялся столь неожиданно.
Двор был безлюден. Края витиеватых перил на крыльце чёрного хода опирались на вздыбленных бронзовых единорогов. Над дверной ручкой блестело распятие, занимающее большую часть гостеприимно распахнутой двери. Из дома плыли по воздуху ароматы свежевыпеченного хлеба, жарящегося мяса и каких-то специй. У Влада тут же потекли слюнки, а урчащий желудок напомнил, что неплохо бы и подкрепиться. Конрад, учуяв запахи еды, как будто тоже приободрился, даже глаза раскрылись полностью.
Когда они вошли внутрь, аромат жаркого стал просто невыносим. Судя по всему, кухня, где готовился завтрак, располагалась сразу слева от входа. Влад поспешил шепнуть:
— Пойдём быстрее, а то у меня сейчас голодные судороги начнутся.
Отряд миновал коридор, ведущий в царство поваров, и Комольцев услышал приближающиеся голоса. Люди, идущие навстречу, вот-вот должны были вывернуть из-за следующего поворота. Чезаре молниеносно раскрыл первую попавшуюся боковую дверь и затолкнул своих спутников в крошечное помещение, размером чуть больше платяного шкафа, заставленное мётлами, швабрами, вёдрами и прочим инвентарём для уборки. Втроём они с трудом поместились в свободном пространстве. Влад замер на одной ноге, боясь задеть что-нибудь металлическое и выдать своё присутствие.
Голос пожилого мужчины размеренно давал указания:
— Святому отцу не забудь принести бутылочку нашего лучшего вина. Он любит с утра рюмочку выпить. Сейчас же сбегай в погреб, найди выдержкой побольше. Ну, сам знаешь… Так, чтобы через полчаса готово всё было. И этой… которая в подвале сидит… тоже отнеси что-нибудь пожрать.
Более молодой после каждой фразы угодливо поддакивал. Они прошли вплотную к двери кладовки и удалились в сторону кухни.
— Идём дальше по коридору, первый поворот налево. Вперёд! — скомандовал Чезаре, как заправский сержант перед марш-броском.
Лестница была широкой, сбоку от ступенек шёл пандус, по которому, как догадался Влад, увидев содержимое погреба, выкатывали бочки с вином. Подвал занимали эти немаленькие ёмкости, на каждой из которых прикреплялась табличка с годом и ещё какими-то надписями, скорее всего, названием сорта напитка. Проходы между бочками и стеллажами с бутылками представляли из себя настоящий лабиринт, в котором легко бы потерялся непосвящённый человек и долго бродил бы, вглядываясь в ничего не значащие для него этикетки. Чезаре, однако, лавировал в этих хитросплетениях вполне уверенно.
— Подожди, — остановил его Влад. — Кажется, я слышал голоса.
Отряд остановился и затих. Действительно, со стороны лестницы доносились невнятные реплики, и они приближались, спускались сверху. «Наверное, этот поварёнок за бутылкой пришёл», — с надеждой подумал Влад.
— Видел его… точно… и управляющий… в доме… ключи…
— Чёрт, это за нами, — почти беззвучно выругался Чезаре. — Быстрее, недалеко осталось.
Массивная дверь встретила их за очередным стеллажом, на этот раз полупустым. Видно, всё вино отсюда уже было выпито, и теперь полки ожидали нового урожая. Мальчишка выудил из кармана большой ключ, с натужным скрипом повернул его в скважине. Створка пронзительно взвыла проржавевшими петлями. И Влад враз покрылся противным липким потом. Если до этого существовала хоть мизерная вероятность, что преследователи засомневаются в правильности своих действий и повернут назад, то теперь они сами обнаружили своё присутствие в подвале и конкретное местонахождение так же ясно, как если бы прокричали: «Мы здесь!»
Конрад практически висел на плече Влада, очень медленно передвигая ноги и не открывая глаз. Вес у мага был немаленький, да и рост значительно выше, чем у Комольцева. Поэтому парень сам шёл с трудом. Чезаре захватил факел, но не зажёг его.
— Иди, здесь не заблудишься и без света. Огонь высеку, когда отойдём немного от двери.
Они, как могли быстро, направились в прохладную пасть потайного хода. Влад несколько раз едва не расшиб лоб об стену, потому что тоннель периодически плавно изгибался.
— Зажигай свет уже! — не выдержал он. — Всё равно они слышали, куда мы пошли.
Искры в кромешной темноте показались живыми, они светлячками прыгнули на подставленный факел, и подземелье вынырнуло из мрака. Это ответвление, в отличие от ведшего к ризнице, было ниже и уже, но явно новее. Влад не смог бы объяснить, почему у него сложилось такое впечатление, но кладка казалась изящней, камни — не такими древними, а пол — почти абсолютно ровным.
Они поспешили дальше, и вскоре ввалились в знакомую «комнату для плетения заговоров». Влад устало остановился, привалил мага к стене.
— Не могу я его дальше на себе тащить. Тяжёлый, сволочь.
Прислушавшись, он разобрал, что погоня движется за ними, и не с очень большим отрывом. Парень снял с плеча лук, взялся за стрелу, но Чезаре отрицательно покачал головой:
— Нет. Сам подумай, их больше и все профессиональные воины. И я буду на их стороне.
— Кажется, твоя часть договора ещё не выполнена.
— Ошибаешься. Во-первых, я сказал, что если будет опасность для моих единоверцев, то я не буду стоять в стороне. А во-вторых, — он криво усмехнулся, — мы уже не в Ватикане.
— Твоё слово гроша ломаного не стоит! — презрительно выплюнул Влад.
— Зря ты так. Я готов пойти компромисс, при котором все остаются живы. Прячьтесь в соседний коридор, по которому мы шли в первый раз, а я встречу погоню здесь. Они видели только меня.
— А если выдашь нас?
— Я уже говорил, что, если я попадусь на глаза инквизиции в такой компании, то меня свои же в пыточную отправят, глазом не моргнув. Для профилактики. Так что можешь не волноваться. Валите отсюда!
Влад подхватил Конрада под руки и потащил в сторону второго тоннеля чуть не волоком. Они едва успели скрыться в темноте подземелья и отойти на десяток метров, так, чтоб туда не долетел случайный отсвет факела, как из комнаты раздались топот и возгласы людей.
— Что ты здесь делаешь, Чезаре, интересно мне знать? — голос инквизитора сочился ядом, спрятанным за внешней доброжелательностью.
— А я не обязан перед вами отчитываться, святой отец, — нахально возразил мальчишка. — В своём доме могу появляться, когда захочу.
— Это не твой дом, щенок, а монсеньора Гаэтано! Пора бы запомнить, что ты здесь никто.
Гневная фраза была произнесена одновременно с хлёстким звуком оплеухи. Влад аж поморщился, словно это ему по морде дали. Тот же властный голос приказал:
— Взять его!
Короткий шум возвестил о том, что Чезаре не воспринял посягательство на свою свободу безропотно. Пара зуботычин, и мальчишеский голос прохрипел:
— Зря, святой отец. Как бы вам пожалеть не пришлось…
Шаги удалились по направлению к выходу, и Влад остался в полной темноте рядом с окончательно отключившимся Конрадом. Маг практически не подавал признаков жизни, парень, забеспокоившись, прощупал ему пульс. Сердце билось сильно, но как-то медленно, редко.
«Эх, будем надеяться, что для него это нормально… во время дневного сна.» Подумав о сне, Влад понял, что и сам смертельно устал за бесконечную ночь поисков. Адреналин схлынул, и сразу же напомнили о себе перенапряжённые мышцы, недолеченные травмы и голодный желудок. Но в мозгу вертелось что-то неопределённое, какая-то недодуманная мысль. Очень важная, которую нужно вспомнить непременно сейчас, иначе она потеряется в сонной голове и исчезнет навсегда. Влад отхлебнул воды из фляжки, а потом вылил остатки на макушку, чтобы немного отогнать усталость.
«Что-то недавно видел важное… Или слышал… Не обратил внимания сразу… Что?» Парень встал и вслепую прошёлся туда-сюда, прижался разгорячённым лбом к шероховатости каменной кладки. Он начал перебирать подробно всё, что случилось в последний час, с тех пор, как они вышли из резиденции инквизиции. Перед внутренним оком мелькали картины рассвета, элементы орнамента, высеченного на ограде вокруг дома кардинала, выражения лиц спутников. Нет, не то! Планировка дома, ароматы готовящегося завтрака. Еда… «Чёрт, как же жрать хочется! Кухня… Хм, что-то, связанное с кухней…» И вдруг, как вспышка молнии освещает улицу, резануло воспоминание о невольно подслушанном разговоре.
«И этой… которая в подвале сидит… тоже отнеси что-нибудь пожрать.»
— Лионелла, девочка моя, ты здесь, — Влад боялся, что принимает желаемое за действительное, но проверить версию в любом случае стоило. Парень готов был прямо сию минуту мчаться на вызволение любимой, но здравый смысл одержал победу, тем более, что его сильным союзником была усталость. Влад, не в состоянии больше удерживать своё тело в вертикальном положении, присел, привалившись к жёсткой, но кажущейся такой удобной стене тоннеля. Веки свинцовыми заслонками упали на глазные яблоки, и блаженный сон заключил солдата в свои объятия.
— Так откуда ты взялся в Ватикане, когда должен быть в походе? Дезертировал?
Злобно ухмыляющееся лицо инквизитора плыло и искажалось перед глазами. Чезаре хотел сейчас совсем немного: лечь и заснуть часов на десять, сбросить с себя страх прошедших суток, раствориться в уюте и тепле дома. В распоротом боку вспыхивала дёргающая боль, место на правой руке, где была содрана кожа, жгло огнём, в голове плавали клочки мерзкого тумана. И возникло ещё одно непреодолимое желание — вмазать по злорадной роже священника, задумавшего вести допрос прямо сейчас. Но сил на это не осталось. Чёрные пятнышки замелькали вокруг, комната покачнулась и потекла в сторону.
— Уведите в комнату и заприте там. И пришлите лекаря, пусть повязки сменит. Не дай Бог, умрёт ублюдок.
Чезаре проснулся около полудня, ощутил под боком мягкую постель, а в головах — пушистую подушку и блаженно потянулся. Тут же пожалел об этом, потому что незатянувшиеся ранения взвыли стаей оборотней. Он осмотрелся. Спальня для гостей. Да, здесь он обычно и ночевал, когда приезжал в Рим к отцу. Яркое летнее солнце било в окно, и в свете дня не верилось в существование нечисти, войн и жестокости. Плен и ночная резня в дворце инквизиции казались нереальным кошмаром. Мальчишка не спеша оделся, благо запасные рубаха и штаны в его комнате нашлись. Раны были аккуратно перебинтованы, что однако не мешало им болеть.
«Надо же, крепко же я вырубился, если даже при перевязке не очнулся…»
Оружия нигде не наблюдалось, а дверь оказалась заперта снаружи. Если учесть, что окна для защиты от воров были забраны решётками, то уютная спальня становилась тюрьмой. Юноша, вопреки этому, не особенно переживал за свою судьбу. «Марко, конечно, ублюдок, но ничего он мне не сделает. Отца побоится». Взаимопонимания с Марко у Чезаре никогда не было. Инквизитор, много лет выполнявший обязанности секретаря и домоправителя в особняке главы инквизиции, с самого детства на дух не переносил незаконнорожденного сына своего господина. Мальчишка отвечал ему тем же. Марко постоянно искал повод, чтобы придраться и выставить Чезаре в глазах отца в невыгодном свете, а тот в свою очередь платил откровенной наглостью, выводившей инквизитора из себя. К счастью, общаться им приходилось нечасто. Гаэтано не вмешивался в эту позиционную войну, а когда положение дел вынуждало его всё-таки встать на чью-то сторону, тогда кардинал отдавал предпочтение то одному, то другому из противников, руководствуясь какими-то своими не совсем понятными мотивами.
«Доказательств моей вины у него нету, и не посмеет он даже вслух предположить, что я могу быть причастен к нападению на резиденцию». Спокойствие за свою жизнь оказалось крайне приятным чувством. Чезаре, вздохнув, присел на подоконник и приготовился ждать. Конечно, можно было поковыряться в замке, но зачем привлекать лишнее внимание к своим талантам. Сами придут, и наверняка довольно скоро.
Логические умозаключения подтвердились буквально через полчаса. В замочной скважине скрипнул ключ, вошедший солдат, взглянув со странной смесью почтения и превосходства, сказал:
— Монсеньор Марко желает вас видеть… — он так и не добавил никакого обращения.
— А я желаю, чтобы мне принесли пожрать, — фыркнул Чезаре. — Не собираюсь лицезреть этого надутого индюка до завтрака, а то аппетит испортится!
Стражник слегка побледнел, но не возразил. Угрюмо кивнув, вышел из комнаты, и замок щёлкнул. «Самое смешное будет, если еды всё равно не получу. Однако приятно осознавать, что мои слова в этом доме не пустой звук. Пока… Ох, не нравится мне эта ситуация…»
Завтрак появился почти через час, когда Чезаре готов был уже начать грызть оконный переплёт. Исходящее аппетитным соком жаркое, свежий хлеб, даже бокал вина. Желудок чуть не выпрыгнул наружу от счастья. Старый слуга аккуратно поставил поднос на стол:
— Приятного аппетита, милорд. — Как всегда, подчёркнуто вежливо.
— Постой, — сказал Чезаре, одновременно впиваясь зубами в хлеб, отчего слова прозвучали невнятно. — Расскажи, что там происходит? Почему меня заперли? — Серо-зелёные глаза смотрели абсолютно невинно.
Слуга нахмурился:
— Несчастье, милорд. Этой ночью какие-то злодеи напали на резиденцию инквизиции. Весь дежурный гарнизон убит. Ужасно! — Он нервно перекрестился. — Вы ешьте, а то монсеньор Марко ждать не любит.
— Да плевал я на то, что он любит! — буркнул Чезаре с набитым ртом в спину удаляющемуся мужчине.
В подземелье таился промозглый холод, копившийся годами в грубых каменных стенах. Даже огонь, от факелов и в очаге, который, казалось бы, должен был согревать, только бессильно плевался в стороны красно-оранжевыми языками, изредка обжигая искрами, но не даря тепла. Но озноб пробежал по спине не от многолетней сырости, это лапкой провёл страх, когда Чезаре наткнулся взглядом на необычной формы инструменты, разложенные на столе. В углу расположился писарь, сосредоточенно чинящий перо. Марко задумчиво смотрел в пламя очага, спрятав пальцы в рукава рясы, оберегая от холода.
— Не посмеешь! — Чезаре очень постарался, чтобы голос звучал уверенно, но это не совсем получилось. За спиной стояли двое солдат, и сопротивляться было бесполезно. К тому же, он ведь у своих! Как они могут так поступать?!
Инквизитор, не удостоив мальчишку ответом, жестом указал стражникам на место, предназначенное для допрашиваемого. Оковы щёлкнули на запястьях и щиколотках Чезаре.
— Итак, — Марко хрустнул суставами пальцев. — Где ты был прошлой ночью?
Мальчишка молчал, презрительно уставившись куда-то в сторону.
— Молчишь… Надолго ли тебя хватит? — в интонациях сквозило нескрываемое злорадство.
— Я не обязан тебе отвечать. Меня, кажется, пока не судили, чтобы ты имел право применить пытку.
— В крайних, не терпящих отлагательства случаях приговора суда не требуется, — улыбка на лице Марко стала шире. — Я считаю, что двенадцать мёртвых тел в центре Ватикана — достаточное основание для ускоренного разбирательства.
— А я-то при чём? Я, что ли, их убивал?
— Хе-хе, этот вопрос мы и пытаемся выяснить, мальчик мой. Кстати, вижу, что для тебя это не новость. Хоть бы удивился для правдоподобия.
— Мне уже рассказали. Поэтому и не удивляюсь.
— Так каким образом ты оказался в Ватикане?
— Пришёл, — Чезаре нагло взглянул прямо в глаза инквизитору. — Летать пока не научился.
Размашистая пощёчина разбила мальчишке губы. В ответ в лицо Марко полетел кровавый плевок. Инквизитор брезгливо вытер щёку платочком.
— Значит, не желаешь по-хорошему, — угрожающе протянул он. — Зови палача, — бросил через плечо писарю.
— Отец с тебя шкуру сдерёт, когда узнает.
Очередной удар по лицу был сильнее, и голова Чезаре поникла.
— Не смей упоминать о своём родстве с его высокопреосвященством! Монсеньор Гаэтано сам отречётся от сына, который вступил в сговор с еретиками.
В пыточную вальяжной походкой вступил заплечных дел мастер. Мальчишка вздрогнул, руки сжались в кулаки.
— Скажи, Чезаре, — продолжал издеваться Марко. — Что для лучника важнее? Глаза или пальцы?
— Пальцы. Стрелять можно на слух. — Чезаре словно не понимал, что его ожидает в ближайшие минуты. Сознание стремилось отгородиться от окружающей действительности, чтобы защитить разум от безумия.
Палач неторопливо перебрал свои принадлежности, погромыхивая металлом, лязгая какими-то ужасающего вида щипцами, свёрлышками, ножичками и прочими атрибутами ремесла.
— Я расскажу, — тихо промолвил Чезаре, не сводивший глаз с этих приготовлений.
Марко довольно усмехнулся, кивнул писарю, который тут же макнул перо в чернильницу.
— Я знал, что ты недолго будешь ломаться.
— Расскажу, — повторил мальчишка, — но только лично его высокопреосвященству.
Инквизитор задохнулся от возмущения.
— Ублюдок, неужели ты думаешь, что ради тебя мы будем ждать возвращения кардинала из похода?
— Я напишу письмо. Это моё последнее слово, Марко. Твоя воля, пытай, если хочешь. А вдруг я невиновен? Представь, что с тобой тогда будет. У тебя же великолепное воображение. Хочется оказаться на моём месте? — С каждой следующей фразой голос Чезаре звучал звонче и уверенней. В изгибе губ вновь сквозило презрение и высокомерие.
Тяжёлый вздох вырвался из груди инквизитора. Он прошёлся из угла в угол, что-то прикидывая в уме. Палач, заметив, что дело застопорилось, опёрся о стену и увлечённо ковырял в зубах, будто хотел там клад найти. Наконец Марко остановился, выглянув за дверь, позвал стражника:
— Снимите с него цепи.
Чезаре старался не показать, с каким облегчением он отошёл от стены и взялся за перо. Несколько строчек торопливым летящим почерком. Протянул бумагу инквизитору. Тот скользнул взглядом по тексту, но в письме не было никакой интересной информации. Короткие фразы: жив, в Ватикане, под подозрением в предательстве, хочу всё объяснить, с Марко разговаривать не буду.
— Отправьте с гонцом монсеньору Гаэтано, сейчас же. А мальчишку — под замок.
Его потрясли за плечо, и Влад подскочил, автоматически выбросив кулак в сторону предполагаемого врага. Однако руку легко перехватили и отвели в сторону. К этому времени парень всё-таки раскрыл глаза, но это не помогло — в окружающей темноте зрение было бесполезно.
— Здоров же ты спать. Даже меня переплюнул, — раздался знакомый голос. И Влад вспомнил, что отключился в секретном ходе под Ватиканом, после того, как они ускользнули от погони. Точнее, после того, как от них отвлекли погоню.
Парень потёр всё ещё слипающиеся глаза.
— Добрый вечер, Конрад. Восстановил силы? А то утром у тебя видок был — краше в гроб кладут.
— Отоспался. Ну что, отправляемся во второй заход на территорию противника?
— Эх, поесть бы неплохо, — мечтательно произнёс Влад. И вспомнил наконец важную новость, которую собирался выложить магу сразу же, когда проснётся.
— Конрад, мне кажется, я знаю, где искать Лионеллу. Помнишь, двое поваров там, в доме, говорили про пленницу в подвале?
— Да пойдём уже! — в голосе мага звучало нескрываемое нетерпение.
— Чёрт, я не вижу ничего. А факела нету. — Влад поднялся на ноги, придерживаясь за стену.
— Ничего, до выхода можно и без света пройти.
Мужчины потопали к «комнате для плетения заговоров», осторожно прошли вдоль стены, стараясь не наткнуться на каменные скамьи, и завернули в ответвление, ведущее к дому главы Святой Инквизиции. На выходе Конрад долго возился с отмычками, проклиная ржавый несмазанный замок. Но в конце концов они со вздохом облегчения оказались в давешнем винном погребе. Влад зажёг свечу, позаимствовав её в заначке рядом с дверью в тоннель. Запутанные переходы между стеллажами заставили их поблуждать, но в итоге впереди показалась лестница, а маг удовлетворённо кивнул:
— Вроде понял, как идти кратчайшим путём. Давай проверим на всякий случай, а то, чует моё сердце, удирать в темпе придётся. Лучше заранее отходной маршрут проработать.
Они преодолели лабиринт ещё раз, теперь гораздо быстрее и увереннее.
Чезаре не спалось. Сидя на своём любимом широком подоконнике, он наблюдал за заходящим солнцем, любуясь багрово-красными всполохами последних лучей в окружении сизоватых облаков, а потом рассматривал потемневшее небо, разыскивая знакомые созвездия. И непрерывно думал, как можно объяснить своё внезапное появление в подземном ходе и не упомянуть при этом о плене и своём участии (пусть косвенном) в убийствах охраны резиденции. Мысли путались, не стыковалось то одно, то другое. Фантазии не хватало.
«Ответ от отца, возможно, уже доставили. Ясно, что он захочет выслушать. А вот как я ему расскажу, что сам лично провёл врагов в святая святых Инквизиционной Палаты? Нет, не смогу. Значит, надо что-то придумывать…»
Досадная морщинка залегла на лбу, а сон окончательно бежал прочь.
Прежде чем подниматься из погреба, Влад и Конрад обсудили план действий. По дороге до винохранилища другой лестницы не было, поэтому они решили двинуться дальше вглубь здания, в поисках второго спуска, который должен вести к камерам заключения.
Дом уже заснул, в коридоре первого этажа царила тишина. Повернув налево, они ступили в огромную пиршественную залу: колоссальных размеров стол, гигантский камин, люстра на сотню свечей. Такая столовая пришлась бы впору даже рыцарскому замку. В пустом пространстве шаги отдавались гулким стуком, играя эхом по углам, как ни старались мужчины ступать тихо. Вот и противоположная дверь, но прежде чем кто-то успел взяться за ручку, она распахнулась и юноша в одежде слуги практически влетел в объятия Конрада. Подсвечник из его разжавшейся ладони зазвенел, прокатившись по полу, на губы легла рука мага, заглушившая готовый вырваться возглас.
— Тихо, — сказал Конрад. Пристально глянул слуге в глаза и отпустил. Он затуманившимся взором продолжал смотреть прямо перед собой, не делая никаких попыток бежать, кричать или сопротивляться.
— Где держат пленницу?
— В подвале, в камере, — юноша говорил негромко и как-то отрывисто, глотая окончания слов.
Влад догадался, что Конрад применил заклинание, по действию схожее с гипнозом.
— Как она выглядит, опиши, — маг волновался, потому что слуга мог и не видеть ведьму.
— Высокая… светлые волосы… белое платье…
Голос его звучал всё тише, веки дрожали, словно готовясь смахнуть слезу, от лица юноши отхлынула кровь, стерев здоровый румянец. Он покачнулся, и Конрад подхватил его под локоть, чтобы не дать упасть. Влад подался вперёд, открыв рот, чтобы возразить против дальнейшего допроса, но маг продолжал:
— Как пройти к камере? Сколько охраны?
Но слуга уже не смог ответить на вопросы, глаза закатились под лоб, из угла рта потянулась ниточка слюны.
— Ладно, сами найдём, — подвёл итог Конрад, пристраивая тело около стены в более менее удобном положении.
— Он жив? — спросил Влад с беспокойством, вглядываясь в мертвенно-серое лицо бесчувственного юноши.
— Жив, — кивнул маг. — Через часок очнётся. Да кошмарами ночными, может, пару месяцев помучается. Зато даже не вспомнит о нас и о том, что сейчас говорил.
Лестница, ведущая вниз, обнаружилась сразу за выходом из залы. Она была уже и темнее, чем та, которая вела в винный погреб. Конрад передал подсвечник Владу, а сам вытащил из ножен меч.
Охранников было двое. Однако для Конрада не составило труда отправить на тот свет превосходящего противника. В одной из трёх камер спала Лионелла, свернувшись калачиком на тощеньком матрасе, набитом соломой. Такое красивое, такое беззащитное во сне лицо… Влад не смог удержаться и поцеловал магичку в губы, может, втайне надеясь, что сработает закон всех сказок и спящая красавица очнётся. Но то ли сказочные правила здесь не действовали, то ли парень не дотянул до статуса прекрасного принца, и Лионелла никак не прореагировала.
— Потом нацелуетесь, — сварливо буркнул Конрад. — Убираться надо поскорее.
В интонациях и выражении лица мага, казалось, на один миг мелькнула ревность. Хотя Владу могло почудиться в неверном освещении. Парень подхватил любимую на руки, и они поспешили обратно к ставшему практически родным подземному ходу. Уже спустившись в винный погреб, Влад удивлённо сказал:
— Мы вроде за собой все двери закрывали. А тут нараспашку… Кто-то проходил после нас.
И действительно откуда-то справа (как раз в той стороне находился вход в тоннель) звучали шорохи, бормотание и шаги.
— Справимся как-нибудь, — махнул рукой Конрад. — Небось какой-то слуга решил бутылочку-другую стащить.
Маг пошёл первым, готовый отразить нападение и заставить замолчать решившего поднять тревогу. Источник звуков приблизился, и сквозь щели очередного стеллажа Влад увидел двух подростков, придирчиво перебирающих пыльные сосуды с вином.
— Конрад, это же дети, — шепнул он магу, увидев, как тот перехватил поудобнее рукоять меча.
— Шум ведь поднимут, — нерешительно ответил Конрад, но оружие опустил.
— Давай обойдём.
Но мальчишки обратили внимание на близкий шёпот, испуганно засунули бутылки на место и заозирались по сторонам. Один из них задержал взгляд на том стеллаже, за которым скрывались Влад и Конрад. Видно, заметил огонёк свечи, хоть и прикрытый ладонью, но яркий.
— Поздно, идём уж напрямую.
Конрад вывернул из-за угла, занося клинок для удара. Мальчишка постарше, увидев вооружённого человека, ловко подтянулся на ближайшую бочку и с криком побежал, стуча каблуками по доскам. Младший, лет одиннадцати-двенадцати, наоборот застыл, онемев от неожиданности, зачарованно уставившись на блеск пламени, отражающегося в лезвии.
— Не надо! — заорал Влад, он опустил Лионеллу на пол и рванулся к магу, понимая, что перехватить руку с мечом не успеет.
К счастью, подросток в последний момент отшатнулся в сторону, уходя от удара, и споткнувшись, упал. Клинок прошёл выше головы, не причинив вреда. Подоспевший Влад прорычал:
— Оставь ты его! Всё равно тихо уже не получилось.
Они добежали до секретного хода, а за спинами слышался топот стражников и звон оружия. Дверь, открывшись, никак не желала закрываться, проржавевшие петли застыли намертво.
— Чёрт, сколько же её не смазывали! — Конрад налёг плечом, вложив в усилие всю массу тела, и с трудом смог всё же сдвинуть окованные железом доски с места. Влад сунулся помогать, но маг отверг помощь. — Вдвоём здесь не развернуться! — Ещё один толчок, и замок наконец лязгнул, отрезая путь преследователям.
Конрад тяжело опустился на пол, с хрипом дыша, а Влад зачиркал огнивом, поджигая факел. Пальцы слегка дрожали, и следующим делом парень вытянул сигарету из пачки и прикурил. С той стороны двери донеслись удары и ругань.
— За ключом, быстро!
Влад в последний раз глубоко затянулся, с сожалением выбросил почти целую сигарету, подхватил Лионеллу на руки, и они поспешили вперёд.
— Как сбежала?!! — Марко в ярости швырнул недопитый бокал с вином в стену. Брызнуло стекло. — Она же должна была спать! Кто ей помог? Почему неизвестные еретики вторые сутки ходят по Ватикану, как по собственному заднему двору?!!
Солдат, сообщивший дурную весть, испуганно мялся на пороге, опустив голову.
— Привести ублюдка ко мне! — рыкнул инквизитор через плечо и продолжил тише, разговаривая сам с собой, — Значит, точно он привёл врагов в резиденцию, по подземному ходу, а я-то сразу не сложил два и два. Нужно было тогда же обыскать весь тоннель!
Марко потянулся к бутылке с вином, чтобы налить ещё, но вспомнив, что бокал лежит на полу осколками, хлебнул прямо из горлышка, не почувствовав вкуса. Перед мысленным взором предстало выражение лица кардинала, когда он узнает обо всём произошедшем.
— Чёрт! — инквизитор еле удержался от того, чтобы не отправить бутылку вслед за бокалом.
Чезаре переступил порог кабинета Марко, внутренне радуясь завершению длинной ночи, потому что был уверен, что предстоит поездка к главе инквизиции. С одной стороны, будет время в дороге для обдумывания своих оправданий, а с другой… отец по крайней мере выслушает спокойно. Однако встретившись взглядом с Марко, мальчишка понял — что-то произошло. Инквизитор хмуро глянул из-под густых бровей и голосом, дрожащим от еле сдерживаемого гнева спросил:
— Кто был с тобой в ту ночь? Когда напали на резиденцию?
— Я, кажется, вчера ясно сказал, что с тобой это обсуждать не собираюсь, — огрызнулся Чезаре. — Пришёл ответ от… его высокопреосвященства?
Он почувствовал внезапно свинцовую усталость, сказывалась бессонная ночь, и рана в боку опять разболелась с утра. Чезаре с трудом ровно удерживался на ногах. Время от времени накатывали приступы головокружения, и комната начинала отплясывать вокруг, как подвыпившая селянка на празднике урожая. И бессмысленный разговор об одном и том же, зашедший на очередной виток, только усугублял плохое самочувствие.
— Ответ-то доставили ещё вчера, — протянул Марко, — но за ночь появились новые обстоятельства… Сейчас я считаю более целесообразным выяснить всё немедленно, не откладывая в долгий ящик.
Мальчишка усмехнулся одним углом рта и ядовито спросил:
— Хочешь ослушаться приказа кардинала?
По лицу инквизитора пробежала тень. Он в ярости сжал горлышко бутылки, чуть не раздробив его.
— Зря ты думаешь, сопляк, что с монсеньором тебе будет легче разговаривать. Он уже знает обо всем, случившемся в Ватикане. Ты только отсрочишь момент признания, и ничего более. Не хочется облегчить душу поскорее?
— Перед вами не хочется, святой отец, — абсолютно честно произнёс Чезаре. — И сейчас вы затягиваете, а не я. Можно уже и в путь выдвигаться. — Он поймал себя на мысли, что не знает стопроцентно, какое распоряжение отдал отец, но если уж Марко так бесится, значит, предположения верны, и кардинал Гаэтано желает разбираться со своим сыном лично.
Инквизитор в последний раз полыхнул взглядом и неохотно кивнул:
— Выезжаем через полчаса.
Лионелла проснулась от того, что ощутила чужое прикосновение на щеке. Она дёрнулась в сторону, распахнула глаза… и не поверила им. Куда делась тёмная душная камера, в которой она провела почти двое суток? Над девушкой склонился Влад, это он ласково проводит пальцами по её лицу. Красноватый солнечный зайчик, посланник восходящего солнца, плеснул светом в глаза. Магичка, ничего не понимая, улыбнулась и приподнялась на локте. Лавка, несмотря на жёсткость, казалась такой удобной…
— Влад, ты… Я думала, что больше тебя не увижу…
Парень порывисто прижал девушку к груди, словно боясь, что та исчезнет, и начал покрывать поцелуями её лицо, шею, грудь, руки… да всё, до чего мог дотянуться. Лионелла, смеясь, отвечала на ласки, всё ещё не веря в чудесное освобождение. Только когда они в полной мере насладились обществом друг друга, магичка начала расспрашивать подробности.
Медленно ведя пальчиком по коже Влада, посочувствовала:
— Вам тяжело пришлось. Всё из-за меня. Не рассчитала силы в том бою. Альдо предупреждал меня, что надо отступать, а я не послушала. Он погиб по моей вине… И многие другие тоже…
«И не только оборотни пострадали», — подумал Влад, вспомнив мёртвых стражников, застреленного слугу в резиденции, почти доведённого до безумия юношу в доме кардинала, Чезаре, пережившего за одни сутки такое, что не каждый бывалый воин выдержит. Но вслух, конечно этого не сказал.
— Не казни себя, любимая. Ты защищала свой народ, тех, кто тебе доверился. Все мы когда-то проигрываем. Хорошо, что всё закончилось.
— Ничего не закончилось, Влад! — внезапно вспылила магичка. — Инквизиторы не ушли из леса. Сейчас у нас всего лишь краткая передышка. А через час самое большое — опять в бой!
— Я. Тебя. Никуда. Не. Отпущу, — раздельно проговорил Влад. — Одного раза достаточно. Всем нам повезло, что ты жива и невредима. И что мы с Конрадом не остались лежать где-нибудь в закоулках этих чёртовых подземелий!
В серых глазах Лионеллы скользнуло предвестие грозы, как будто сизая туча набежала на светило и погребла его сияние под своим ватным телом. Она слегка отстранилась и сказала:
— Волкам необходима моя помощь. Одни они не справятся. У инквизиции слишком много молящихся.
— Во-первых, в последний раз ты им не очень-то смогла помочь, только сама в плен попала. А во-вторых, волки пережили как-то целые сутки без присмотра магов, когда ты в камере сидела, а Конрад по Ватикану лазил.
Он притянул девушку обратно и чмокнул в бьющуюся на виске жилку.
— Нет, Влад, я не могу остаться здесь. Стая зовёт меня…
— Тогда я с тобой пойду, — вздохнул парень.
Лионелла нахмурилась, решая, какой вариант ей нравится меньше.
— Ладно, пойдём вместе.
Кардинал пригубил вино из бокала, но любимый сорт показался каким-то кислым и невкусным. Вообще со вчерашнего вечера весь мир выглядел неприятным и некрасивым. Неудобное походное ложе не дало выспаться, завтрак был подгоревшим, лица солдат — чересчур грубыми, в словах слуг слышалась наглость, а теперь и вино совершило предательство. Гаэтано старался не думать о доставленном вчера во время ужина письме, в котором было несколько строчек, написанных рукой сына, и подробное объяснение, которое добавил Марко. Глава Святой Палаты, конечно, сделал скидку на извечную ненависть секретаря, но даже с учётом данного обстоятельства обвинения в адрес Чезаре звучали весомо. И радость, что сын жив, не в силах была заглушить тревогу.
С края лагеря раздались приветственные возгласы. Кто-то приехал. Гаэтано, скривившись, всё-таки допил кислятину и приготовился встречать гостей. К полянке, где раскинулся главный шатёр, подъехали пятеро всадников. Процессию возглавлял Марко, горделиво восседающий на вороном жеребце, как триумфатор, вступающий в завоёванный город. Выражение лица у него было довольное донельзя. Чуть сзади в окружении трёх охранников ехал Чезаре. Кардиналу бросилось в глаза, что сын еле-еле держится в седле, а на светлой ткани рубашки сбоку алеет кровяное пятно.
Кавалькада остановилась, всадники один за другим спешились. Чезаре неуклюже сполз с седла и судорожно схватился за поводья, чтобы не упасть. Лошадь возмущённо всхрапнула и переступила копытами.
— Монсеньор… — начал Марко, но кардинал, досадливо отмахнувшись, отодвинул его в сторону и подошёл к сыну. Глянул в бледное лицо и приказал ближайшему солдату:
— Живо приведи кого-нибудь из санаторов.
После выезда из Ватикана Чезаре становилось всё хуже и хуже, раны, вроде бы свежеперевязанные, вновь начали кровоточить, в затылке ломило и постоянно хотелось пить. Он смутно понял, когда начался лес, только потому, что стало прохладнее, а въезд в лагерь уловил по приветствиям часовых. Цветные пятна, маячившие перед глазами, мерно покачиваясь в такт шагам коня, замерли неподвижно и постепенно обрели более чёткие очертания.
Поляна, большой шатёр главнокомандующего. Чезаре, переборов слабость, спустился на землю. Мир стремительно повернулся вокруг своей оси, вызвав приступ тошноты. Только попавшийся под руку ремень узды позволил обрести устойчивость. Пока мальчишка пытался, прикрыв веки, прийти в себя, сквозь звон в ушах пробился властный голос кардинала:
— Живо приведи кого-нибудь из санаторов.
И дальше:
— Марко, ты что, всё-таки допрашивал его сам? — в голосе клокотала ярость.
— Нет, ваше высокопреосвященство, — подобострастно отвечал инквизитор. — Он был ранен, когда мы его нашли. Оказали помощь, какую смогли. Ведь санаторы все здесь, в Ватикане ни одного не осталось.
Чезаре по-прежнему не открывал глаз, так казалось, что чувствуешь себя лучше. По крайней мере головокружение прекратилось.
Подоспевший санатор уверенными жестами растолкал всех, кто окружал раненого, невзирая на сан. Расцепил пальцы Чезаре, всё ещё мёртвой хваткой сжатые на поводьях.
— Садись, юноша, в ногах правды нет. Да уведите кто-нибудь коня в сторону! И воды принесите!
Руки священника запорхали перед лицом Чезаре, от пальцев пахло ладаном и веяло успокаивающим теплом. Раненый распахнул веки, но глаза тут же словно заволоклись лёгкой дымкой. Санатор тем временем расставлял прямо на земле многочисленные скляночки, не переставая бормотать на латыни. Следивший за действиями лекаря кардинал в который раз подивился: как можно одновременно искренне молиться, разматывать бинты, готовить снадобья да ещё и погружать исцеляемого в сон, снимающий боль? Будто у санатора не две руки, а минимум пять, а голова работает совсем отдельно, не отвлекаясь на то, чтобы управлять выверенными движениями.
Когда ладони священника застыли над самой глубокой раной, Чезаре застонал, несмотря на обезболивание, и дёрнулся в сторону.
— Держите его, — приказал санатор. — Если я сейчас всю заразу из раны не вытащу, она загноится. Кто его лечить пытался, интересно мне знать?! Чудо, что до сих пор не умер.
Бок жгло огнём, но проснуться не получалось. Туманная пелена, отгородившая от мира, не рассеивалась. Сознание пойманным зверьком металось в темноте полусна, не находя выхода наружу. Единственным ощущением, не считая боли, были капельки росы на стеблях травы, холодящие пальцы.
Раскалённые щипцы дёрнули особенно сильно, крик рванулся из губ, разбивая дрёму, в которую насильно был погружён организм. Чезаре раскрыл глаза, и увидел, что санатор, утирая пот с разом осунувшегося лица, потянулся за чистыми бинтами. Как ни странно, боль утихла, словно её и не существовало. Священник наложил повязку и сказал:
— Ваше высокопреосвященство, я сделал всё, что мог. Остальное — в руках Божьих.
Тут Чезаре наконец перевёл взгляд на высокую фигуру кардинала… и вспомнил, зачем он сюда приехал. И немного пожалел, что так быстро пришёл в себя. «Что я ему скажу?» — в панике подумал юноша.
Гаэтано в задумчивости рассматривал стоящего перед ним сына, не спеша начинать разговор. Мальчишка, подштопанный санатором, выглядел гораздо лучше, разве что чуть бледнее обычного. Хотя бледность могла быть следствием волнения. Кардинал побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и наконец спросил:
— Ты собираешься рассказывать или нет?
Чезаре начал уверенно, без запинки:
— Три дня назад я, как тебе известно, во главе одного из отрядов отправился истреблять нечисть. Мы почти сразу понесли большие потери, но решили продолжать движение, поскольку недалеко должна была располагаться деревня оборотней. На подходе к месту назначения наш отряд попал в засаду, мы с большим трудом отбились… точнее… в общем, в живых остался только я, да и то тяжело раненный.
Юноша перевёл дух. До этого момента он говорил абсолютную правду, а сейчас вступал на тонкий лёд недомолвок и фантазий, талантом к которым никогда не обладал. Сердце колотилось, как бешеное, а под языком разливался противный горьковатый привкус. Чезаре никак не мог собраться с духом, чтобы начать излагать придуманную за ночь историю. За левым плечом злорадно потирал лапки чертёнок, в нетерпении ожидая, когда же подопечный человек шагнёт в пропасть смертельной лжи.
— Я долго блуждал по лесу, несколько раз сознание терял. Наверное, от потери крови ослаб, поэтому никак не мог верную дорогу найти. Когда в очередной раз очнулся, уже стемнело, и я побоялся идти дальше. Кое-как раны перетянул и заснул. Почему меня оборотни не нашли, не знаю. Повезло, наверное, отошёл в сторону от их троп. Следующий день почти до полудня в бреду валялся, даже на ноги встать не мог. Но потом понял, что если не пересилю себя, то здесь и отдам Богу душу, и никто не будет знать, что со мной случилось. Побрёл опять, наугад, потому что направление давно потерял, и ближе к вечеру оказался на краю леса, в прямой видимости от Рима. Понял, что до лагеря не дойду, и решил идти в Ватикан. Пока я ковылял к городу, ночь наступила, ворота закрыли. Тогда я вспомнил про подземный ход, который ты мне показывал. Долго же мне пришлось дверь искать! Весь берег Тибра облазил! — В голосе прозвучала неподдельная обида. — Пошёл к твоему дому, а там замок. Вернулся, направился к ризнице, дверь тоже была заперта, но я кинжалом поковырялся, вскрыл. Пока блуждал так, дело уже к утру… Устал, как будто поле вспахал. В твоём доме, как только на порог ступил, слышу голос этого… — Чезаре сделал паузу, мысленно перебирая все известные ему ругательства, но в итоге сказал просто, — голос Марко. И так мне тошно стало, что решил я ему на глаза не попадаться, взять по быстрому бинтов, лекарств и убираться обратно, к нам в лагерь. Но не успел. Вот так всё и было, — закончил мальчишка, уже понимая, что нестыковок, заметных даже на первый взгляд, в рассказе куча. Чертёнок довольно улыбнулся, как кошка, слопавшая тарелку сливок.
Однако кардинал кивнул, словно принимая на веру малореальную историю, и вкрадчиво уточнил:
— Значит, в резиденции Святой Палаты ты в ту ночь не был?
— Нет, — помотал головой Чезаре, но в глаза отцу посмотреть не решился.
— А откуда труп священника в коридоре около ризницы? Тоже не курсе?
Мальчишка помолчал, чувствуя, что к щекам начинает приливать кровь, но подумав, что начав лгать, на середине не остановишься, ответил:
— Когда я там шёл, никакого тела не было. Отец, мне кажется, что те, кто учинил резню, пришли по моим следам. Если бы я нормально себя чувствовал, то заметил бы слежку, а так… — Ангел за правым плечом сокрушённо закрыл лицо ладонями.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь постукиванием пальцев Гаэтано по дереву подлокотника.
— А где же ты своё оружие растерял? Ведь раньше с луком никогда не расставался.
— Не помню. Наверное, пока по лесу блуждал, где-то забыл. Я же почти в бессознательном состоянии был. — Слова, перечёркивающие истину, срывались с губ всё проще, словно сами по себе, без участия говорящего. Но от этого не становилось менее больно и неприятно.
Тяжёлый вздох кардинала не предвещал ничего хорошего. И действительно последовавшие слова заставили сына главы инквизиции вздрогнуть:
— Чезаре, сколько раз я тебе говорил: не пытайся делать то, к чему у тебя нет способностей. Врать ты никогда не умел.
Мальчишка опустил голову, уставившись в пол, не зная, какое чувство в нём сейчас сильнее — стыд от собственного вранья или страх перед неминуемой расплатой. Чёрный омут собственной никчёмности, грешности, вязкая топь предательства разрастались в душе, грозя поглотить её целиком. И не осталось почти ничего от наивного мальчика, считавшего себя правдивым. Лишь ангел-хранитель боязливо подбирал крылья, боясь испачкать белоснежные перья в болотной жиже.
— Сядь! — резанул ухо властный голос Гаэтано, и Чезаре опустился на неудобный (не чета личному креслу кардинала!) походный стул. — Теперь я расскажу, как всё было. Если что-то перепутаю, то ты меня поправишь, сынок. Итак, — инквизитор плеснул себе в бокал вина и пригубил; на этот раз напиток не кислил, — ты был в плену. Это очевидно. Во-первых, с такими ранениями без посторонней помощи ты бы не проходил и до вечера, не говоря о двух сутках. Во-вторых, не верю, что оборотни не учуяли запах крови. Даже если, как ты говоришь, их тропы остались в стороне, то они пошли бы по твоему следу. Верволки — хищники, инстинкт охоты у них в крови, и они никогда не дадут скрыться подранку. В-третьих, мальчик мой, насколько я тебя знаю, лук ты не бросил бы ни за что на свете. Значит, его отобрали. А самая главная нестыковка у тебя в том месте, где ты добрёл до моего особняка. Ну, ведь не было у тебя с собой никаких лекарств, когда Марко тебя в тоннеле поймал. И бинтов не было. Только не надо говорить, что ты к тому времени уже и повязки успел сменить. Это я привёл в пример самые очевидные доказательства твоих фантазий. Мне продолжить перечисление?
Чезаре подавленно молчал.
— Не возражаешь. Уже хорошо. Продолжаю историю. Оказавшись в плену, ты рассказал оборотням или, что более вероятно, главенствующему над ними магу… как его? Конрад, кажется?.. о секретном ходе в Ватикан. Скорее всего, этим ты купил себе жизнь. Ночью ты привёл их в резиденцию, вся охрана была убита. А ведьмы-то там и не оказалось. Я специально приказал её в своём доме держать, чтобы Марко за ней наблюдал. Не представляю, как вы догадались, что пленную магичку следует искать там. Однако в чью-то светлую голову эта мысль пришла. И ты прошёл в дом, чтобы через заднее крыльцо впустить еретиков, потому что знал — тебя никто не посмеет остановить. Разве только Марко, но он к счастью не попался на пути. А простым слугам и в голову не пришло, что неоткуда взяться моему сыну ранним утром в Ватикане. Ещё один неясный для меня момент, почему вы не пошли вызволять ведьму сразу же. Зачем было скрываться в тоннеле? Может, удовлетворишь моё любопытство? Или будешь утверждать, что я не прав?
Мальчишка к моменту завершения тирады кардинала уронил голову на руки, заслонив горящее лицо ладонями. Он начал говорить очень тихо, без конца запинаясь:
— Да, отец, ты правильно догадался… почти обо всём. Только… я не просто смерти боялся. Если бы речь шла исключительно о моей жизни, то, поверь мне, я бы предпочёл сдохнуть. Но… этот маг… Ты не представляешь, что он может сделать с человеком. Я, пока в бреду был, упомянул твоё имя… они сначала хотели с тобой поторговаться, но потом… я проговорился про тоннель. Не понимаю, как это произошло… А после… — Он вскинул пронзительный взгляд на Гаэтано. — Он мне мозги просто наизнанку вывернул! Отец, ты не понимаешь, как это больно и страшно! Конечно, я всё сказал. И привёл их в Ватикан. Я… пытался сопротивляться, правда! Но не смог, сил не хватило… а может, смелости.
Гаэтано чувствовал, как внутри глухая ярость соединяется с безысходностью. Гнев на сына, который, как ни крути, а предал все идеалы и цели инквизиции, пусть даже не по собственной воле, готов был вот-вот вырваться, разрушая его жизнь. Всего одно слово… Доказательства слишком очевидны, да и признался он только что.
— Почему ты не попросил помощи у охранников моего особняка? Ты ведь по доброй воле пошёл на обман и впустил врага черным ходом.
— Я… клятву дал, — голос Чезаре стал почти совсем не слышен. — Пообещал, что помогу им выбраться с территории Ватикана. Они не знали, что ведьму держат в твоём особняке. Я сам об этом только сегодня утром услышал.
— Поклялся?! — Кардинал задохнулся от возмущения. — Ты понимаешь, что говоришь?! Поклялся помогать еретикам?!
По плечам мальчишки пробежала волна дрожи.
— Прости, отец…
Серо-зелёная глубина глаз сверкнула, как переливы солнца на морской волне. И черты смазались, напоминая кардиналу о том, чего он не хотел вспоминать. «Как же ты похож на мать… Не думал, не гадал, что сходство окажется не только внешним, что ты повторишь её судьбу, проиграв свою душу Дьяволу. Может, ты не виноват? Скажи что-нибудь, что смягчит твою вину…»
— Почему? — лицо Гаэтано исказила с трудом сдерживаемая внутренняя боль. — Почему ты это сделал?
— Я сам не совсем понимаю. В первую очередь, конечно, боялся за свою жизнь. В горячке боя — готов на смерть пойти, не раздумывая. А когда появился хоть малейший шанс выжить… Но это не единственная причина. Кроме мага был ещё один, Влад. Он точно человек. Только странный какой-то… Одет чудно, говорит не по-итальянски, но смысл слов понятен… Он мне жизнь сохранил, хотя любой на его месте меня бы прикончил. Влад очень любит магичку, которая в плену была. Не знаю… жалко мне его стало, что ли. Решил отплатить за добро добром. Вот и получилось с этой клятвой… Пообещал вывести его из Ватикана скрытно, чтобы поменьше наших пострадало. В тот момент мне это казалось правильным. А сейчас… уже не знаю…
«Где-то я уже подобное слышал, — напряг память глава инквизиции. — И про одежду необычную, и про странности всякие…»
Кардинал тяжело вздохнул:
— Иногда я забываю, Чезаре, как ты ещё молод. Веришь, что абсолютно все люди добры. А ведь существует немало таких представителей рода человеческого, которые не только нечисти помогают, но и душу Сатане продают. И клятва, данная еретику, не является обязательством. Ты как честный католик должен был их выдать.
Юноша помотал головой:
— Преступить клятву — грех. Если я так сделаю, то чем я лучше их?
— Нет, мальчик мой, вот помогать нечисти — это поступок, способный ввергнуть тебя в геенну. С еретиками нужно бороться всеми доступными способами. В данном случае цель оправдывает средства.
Чезаре нервно сглотнул и спросил:
— Что ты со мной сделаешь? Ведь я виноват в гибели стольких людей…
Кардинал, оттягивая ответ на вопрос сына, медленно отхлебнул из бокала, наслаждаясь букетом вина. «От кого же я слышал это имя? Влад. Совсем недавно. Не больше недели назад», — Гаэтано чувствовал, что вот-вот поймает вёрткую мысль за хвостик. Озарило его внезапно, всплыли в памяти кабинет, доклад Лоренцо, рассказанный им эпизод про подозрительного арестанта, сбежавшего из римской тюрьмы.
Чезаре растерялся, когда вместо ожидаемого приговора услышал вопрос совсем на другую тему.
— Опиши внешность этого человека. Как ты говоришь, его зовут?..
— Влад. Невысокий, лет двадцати шести-двадцати семи, русоволосый. Шрам через левую бровь, — Чезаре перечислял приметы бойко, помогала идеальная зрительная память стрелка. — Коренастый такой. Глаза серые. И взгляд, как у лучника, вот только стрелять толком не умеет. Непонятно…
Гаэтано кивал после каждой фразы, словно слова сына подтверждали какие-то его предположения.
— И по-итальянски не разговаривает?
Мальчишка задумался над вопросом не на шутку, подробно припомнил свои ощущения.
— То, что он говорил, мне было понятно, но это точно не латынь и не итальянский. Как будто смысл прямо в голове возникает. Как будто он колдовал, но это невозможно, Влад — обычный человек. Что я мага не распознаю, что ли?
Когда разговор ушёл в сторону от событий пленения, Чезаре оживился, и речь полилась спокойно, без мучительных пауз.
— А в чём он был одет? — продолжал допрос глава инквизиции.
— Одежда из необычной ткани — с разводами… Зелёными и коричневыми… Сверху плащ чёрный. — На лице мальчишки отразилось абсолютное непонимание, в чём связь между костюмом Влада и нападением на Ватикан.
Между бровями Гаэтано залегла глубокая кривоватая морщинка, как всегда случалось, если он обдумывал очень важный вопрос, решение которого никак не желало находиться. Он перекатывал в пальцах ножку бокала и, забывшись, расплескал остатки вина на мантию, но даже не обратил внимания на досадное неудобство. Чезаре сидел ни жив ни мёртв, ожидая решения своей участи, и с удивлением отметил про себя, что размышляет кардинал вовсе не о собственном непутёвом сыне, а о неизвестно почему заинтересовавшем его высокопреосвященство еретике.
— Монсеньор, срочные новости! Наши люди… — солдат осёкся и замер на пороге шатра, откинув полог. — Извините, вы приказали докладывать, если…
— Что? — Глаза кардинала сверкнули антрацитом, готовясь пригвоздить посланника к месту, если известия окажутся не слишком важными.
— Вы велели сообщить, если магичка появится. Так вот, наши отряды вступили в бой с оборотнями, которыми руководит светловолосая ведьма. Только что гонец оттуда прибежал.
— Спасибо. Свободен. — Солдат поспешил ретироваться. — Чезаре, иди расчехляй свой запасной лук. В этом бою нам будут нужны все силы. И позови ко мне Лоренцо, немедленно. Сам далеко не отходи, мне тебе ещё кое-что надо будет сказать.
Санктификатор давно не видел своего начальника в таком радостном беспокойстве. Кардинал прохаживался (если не сказать, бегал) по шатру, шевеля губами, словно занимался устным счётом. Лоренцо знал, что главный инквизитор любит просчитывать варианты решения сложной проблемы именно вот так, проговаривая их вслух самому себе или доверенному собеседнику.
— Монсеньор, вы звали.
— Садись, Лоренцо. Помнишь того задержанного во время облавы, который немым притворялся? — сразу взял быка за рога Гаэтано. — У которого ты сущность не смог увидеть?
Инквизитор молча кивнул и поднял бровь, дожидаясь пояснений. Пока что ему было непонятно, почему кардинал заговорил об инциденте пятидневной давности.
— Его ведь звали Влад?
Лоренцо пожал плечами:
— Так утверждал его сосед по камере. Сам этот «убогий» ни звука не произнёс. А что случилось, ваше высокопреосвященство? — Санктификатор уже слышал слухи, лесным пожаром разлетевшиеся по лагерю, о причастности Чезаре к убийствам в Риме и предполагал, что разговор пойдёт об этом.
Гаэтано наконец тоже опустился в кресло, морщинки на лбу разошлись и он улыбнулся:
— Одежда — в коричневых и зелёных разводах? Шрам через левую бровь, русые волосы?
Очередной кивок.
— А теперь следи за моими умозаключениями. Этот человек — в союзе с оборотнями, действует заодно с их магами. Сведения достоверны, Чезаре сообщил. Описание внешности и имя совпадают полностью. Первое: воевать на стороне нечисти — решение, мягко говоря, нехарактерное для человека без магических способностей. Второе: ты не смог прочитать его сущность, что крайне удивительно. Третье: по словам моего сына Влад говорит не по-итальянски, но окружающие его понимают. Значит, он пользуется магией или амулетом. Скорее, амулетом, поскольку сам вроде бы не колдун. То есть родной язык у него совсем другой. Четвёртое: появился сей пришелец… из леса. Пятое: неизвестная ткань одежды, необычная стрижка, незнакомый стиль драки (помнишь, ты упоминал, как он ловко вас раскидал?) — это мелочи, но если приплюсовать их ко всему остальному, то картинка получается… занимательная. Понимаешь, о чём я?
— Мир без Бога? — поражённо спросил Лоренцо. — Ваше высокопреосвященство, быть может, вы торопитесь с выводами? Всему этому существует более простое объяснение: иностранец, с амулетом-переводчиком, еретик, а возможно и полуоборотень. А я его не смог раскусить потому, что устал.
Глаза Гаэтано смеялись:
— Если все странности столь легко объяснить, то почему ты сразу догадался, что я имею в виду? Я не произнёс названия мира.
Санктификатор вскочил и забегал из стороны в сторону, точно как кардинал несколькими минутами раньше. В голове не желали умещаться новые открытия.
— Монсеньор, ведь их так давно здесь не было! Уже много лет!
— Семь, если быть точным. Не так долго.
— В последний раз, насколько я помню, ваше высокопреосвященство, безбожники так получили по рукам, что навсегда зареклись от попыток раскрыть порталы. Не верю, чтобы они опять решились на это!
— Всё может быть, Лоренцо… Все мы в руках Божьих. Этот человек нам нужен. Во-первых, необходимо больше выяснить о планах еретиков. Если они вновь зашевелились, то оборотни — не самая страшная наша беда. А во-вторых… ты не считаешь, что Влад окажется самым подходящим человеком для похода за Волчьим Рубином? Сядь в конце концов! Не мелькай перед глазами! — Гаэтано расплескал красное вино по бокалам и протянул один из них собеседнику.
Отхлебнув самую малость, санктификатор отрицательно покачал головой:
— За Рубином надо посылать того, кому мы доверяем. А тут пришелец из другого мира, еретик, воюющий на стороне оборотней… Не думаю, что это хорошая мысль, монсеньор. — Он отставил бокал на столик и привычно потянулся за чётками. Прохладные камушки под пальцами словно вздрогнули, узнавая руку хозяина, и кожу кольнуло ощущение силы.
В глубине души Лоренцо всегда считал, что не слишком-то санктификаторы отличаются от магов, преследуемых инквизицией. Конечно, все образованные люди знают в чём разница: колдунам могущество даёт Дьявол, а молящимся — Бог. Но почему-то выглядит это почти одинаково. Только вместо амулетов с изображениями языческих богов — чётки и распятие, а вместо заклинаний на забытых древних наречиях — символ веры. Когда-то Лоренцо ради любопытства выспросил у одного пленного мага все подробности эмоций, которые тот испытывал при колдовстве, и поразился — пьянящее чувство собственной власти над законами природы (вот и сейчас дрожью пробежало по кровеносным сосудам) идентично. Делиться своим озарением с другими инквизитор, конечно, не стал (так и самому несложно на костре очутиться!), и на его отношении к еретикам открытие никак не отразилось, но теперь Лоренцо предпочитал никогда лично не общаться с людьми, наделёнными магическим даром. Слишком велико было искушение исследовать, и слишком страшно — узнать больше.
— Мы не знаем, где находится Город Призраков, а пришелец живёт среди волков, ему не составит труда выяснить месторасположение артефакта.
— Ваше высокопреосвященство, ну как мы его заставим работать на нас? — тяжело вздохнул Лоренцо. — Дойдёт до цели, возьмёт камушек и ищи ветра в поле! Или вообще отдаст магу оборотничьему! Невозможно проконтролировать!
В глазах Гаэтано промелькнуло раздражение. Своего ближайшего советника глава инквизиции ценил именно за способность спорить и доказывать свою точку зрения, невзирая на чины, должности и положение оппонента (будь перед Лоренцо не кардинал, а сам Папа Римский или император, поведение ничуть не изменилось бы). Но порой данная черта характера откровенно бесила, особенно когда независимый санктификатор начинал скрупулёзно, методично развенчивать удачную по мнению Гаэтано идею.
— К любому человеку можно найти ключик. Для начала необходимо заполучить Влада к нам в руки, а там и посмотрим, где у него трещинка в душе. Может, власти хочет, может, за любимую боится, или ещё что…
— Утопия, монсеньор, — упрямо возразил Лоренцо. — Чем сильнее надавим на его слабость сразу, тем ненадёжней окажется результат. Как только он вырвется — сразу начнёт свою игру, а скорее всего ещё и отомстить задумает. Конечно, я видел его всего раз в жизни, но… не производит он впечатления слабака. Единственное, что теоретически возможно: если ему оборотни уже рассказали о Городе Призраков, то эту информацию будет несложно добыть с помощью пыток.
Санктификатор видел, что не на шутку разозлил начальника своими пререканиями, но отступать не собирался. «Нельзя же позволить совершиться такой авантюре! Кардинал всегда думает, что люди станут делать так, как ему выгоднее всего, но человеческие поступки невозможно просчитать. Если сам за себя не всегда поручишься, то что говорить о других… Как же его переубедить?»
— Лоренцо, давай не будем спорить, — всё-таки Гаэтано был отличным дипломатом и не позволил недовольству выплеснуться на подчинённого. — Пока мы не знаем про этого странного союзника оборотней ничего достоверного. Сидеть и гадать, сможем мы его использовать или нет — бессмысленно, пока хотя бы часть предположений относительно Влада не подтвердятся. Согласен?
Собеседник вынужден был кивнуть утвердительно.
— А чтобы убедиться, прав я или ошибаюсь… хотя бы о происхождении этого еретика… нужно взять его в плен и допросить. — Кардинал торжествующе улыбнулся, подумав, что вышел победителем в споре, не воспользовавшись своим главенствующим положением.
Гематитовые бусины щёлкнули друг об друга, а прищуренные глаза санктификатора метнули молнии. Он не собирался отступать.
— Ваше высокопреосвященство, вы собираетесь рисковать десятками жизней своих солдат лишь для того, чтобы попытаться, — Лоренцо выделил последнее слово, — захватить живым и невредимым какого-то человека, которого в лицо знаем только я да Чезаре. Человека, который может быть окажется пришельцем из Мира без Бога… И которого теоретически, но очень маловероятно удастся переманить на нашу сторону. Даже если все расчёты будут верны, то не факт, что двойному агенту удастся добраться до Города Призраков, найти там Волчий Рубин и донести его до Рима. И вы готовы пойти на такие жертвы, ваше высокопреосвященство? Ради эфемерных надежд?
— Именно так я и собираюсь поступить, — холодно ответил Гаэтано, и по тону сразу стало ясно, что он находится уже в последней стадии ярости, когда даже самым приближённым советникам рискованно продолжать настаивать на своём мнении.
— Это глупо, монсеньор! — в душном воздухе шатра, казалось, прошелестел порыв ветра, хлестнув по лицу кардинала ледяной свежестью, невесть откуда взявшейся летним днём. Тонкие пальцы Лоренцо, жившие как будто отдельно от остального тела, плясали на блестящих чёрных камешках, кожа начала слегка светиться.
— Лоренцо! Прекрати! — глава инквизиции стукнул бокалом по столу, сосуд жалобно звякнул.
Только сейчас поняв, что края ладоней нестерпимо горят, точно на них брызнули кипятком, санктификатор опустил глаза и остановил бег чёток. Руки ныли, а в висках приливными волнами шумела сила, не желающая уходить просто так, без применения к делу.
— Простите, ваше высокопреосвященство, — глухо пробормотал Лоренцо, сжимая и разжимая пальцы, чтобы унять боль. — Не знаю, что на меня нашло.
Гаэтано пристально вгляделся в лицо советника, но никак не прокомментировал случившееся. Просто повторил:
— Влада захватить живым и желательно не сильно раненым. Проведи инструктаж, опиши воинам его внешность. Думаю, среди оборотней не так много приземистых русоволосых мужчин со шрамом через левую бровь. Сам поведёшь отряд. Я сейчас поговорю с Чезаре. Мой сын с этим еретиком двое суток общался, авось, и сможет найти доводы, чтобы тот нам помог по доброй воле. Он пойдёт с твоими людьми.
Лоренцо покорно кивнул:
— Как скажете, ваше высокопреосвященство. Но я продолжаю считать, что игра не стоит свеч. Кстати, я наверное сейчас опять скажу дерзость, про Чезаре по лагерю ходят не самые приятные слухи. Что он предал нас и помогал оборотням. — Он сделал паузу. — Это не самым лучшим образом отражается на настроении в войсках.
— Объяви солдатам, что те, кто распускает ложные слухи, будут повешены по обвинению в подрыве дисциплины. Увидишь, боевой дух сразу поднимется. — Гаэтано внимательно посмотрел в глаза санктификатору. — А ты-то сам как считаешь? Предатель Чезаре или нет?
Лоренцо опять взялся за чётки — так легче думалось — и ответил не сразу:
— Я не знаю, монсеньор. Не хочется верить, что мальчишка мог сознательно перейти на сторону нечисти. Но, как говорится, всё бывает. В конце концов вам виднее, он же ваш сын. Если вы считаете, что он не предатель, значит, так и есть. Я могу идти?
Гаэтано махнул рукой, отпуская советника, а сам устало потёр веки. Вроде бы утро ещё, а после двух разговоров устал, словно неделю трудился без сна и отдыха. А это только начало… Сейчас опять Чезаре предстоит инструкции давать по поводу Влада. И ведь снова будут возражения, несогласия, споры. Почему нет ни одного человека, который не считал бы своим долгом посомневаться в приказе кардинала?
Она увидела высокую фигуру, резанувшую болезненным воспоминанием о прошлом бое и о пленении. В душе магички всколыхнулась многолетняя ненависть, и заклинание сложилось мгновенно. То, которое раньше никогда не получалось. Чары были несложные, но требовали много сил. Магический «колодец» отрезал пленника от привычного ему способа колдовства и частично преграждал дорогу к энергии, которой пользовался маг. У Лионеллы не было уверенности, что ловушка подействует на инквизитора, всё-таки природа его способностей другая. И радостно вскрикнула, когда получилось. Никогда Лионелла не была так близка к победе над одним из проклятых «недомагов», как она называла молящихся.
Лоренцо падал в бездонный колодец со стенами цвета весенней листвы. Рядом вспыхивали языки зелёного пламени, обжигая до костей. Последнее, что он запомнил, была светловолосая ведьма, появившаяся на противоположном конце поляны. А в следующий миг он сорвался в пропасть, переливающуюся изумрудными сполохами.
Вниз. Вниз. До самого дна, которого нет. Вечно.
Санктификатор хотел найти ладонью распятие, но почувствовал, что не в силах пошевелиться. Тело не подчинялось, а вернее, его просто не было. В колодце, пленившем инквизитора, существовал лишь разум. На секунду Лоренцо испугался собственной беспомощности. Не шевельнуть губами, не двинуть рукой, не замедлить движение.
«Но думать-то я могу, а значит, и молиться тоже. Для того, чтобы Бог услышал, необязательно произносить вслух». Но слова не вспоминались, и Лоренцо окатила новая волна ужаса. Всю сознательную жизнь он каждый день по нескольку раз обращался к Богу, а сейчас был не в силах назвать слова, с которых начинается символ веры.
Летящий навстречу ледяной ветер, контрастировавший с жаром стен колодца, рвал несуществующую одежду и наждаком проходился по лицу. «Почему я чувствую боль, если у меня нет тела?» — санктификатор всегда мыслил логически. Мысли, единственная нить, связывавшая с реальностью, рождались и исчезали с неимоверной быстротой. Разум искал лазейку из безвыходной ситуации.
«Как ведьме удалось заблокировать мою силу? Маги не могут погасить божественную энергию, у них не может быть способности отсечь верующего от Всевышнего. Значит, всё это хорошо наведённая иллюзия. Однако нужные слова всё равно не помню. Сила есть, но её невозможно применить! Хитро, ничего не скажешь… Ведьма быстро учится», — Лоренцо думал уже почти спокойно. Под напором размеренных рассуждений растворялась паника, а зной и холод не столь досаждали.
На самом деле решение было найдено почти сразу, но инквизитору не хотелось поступать так, как подсказывал ум. «Нельзя прочитать молитву, даже мысленно, но доступна чистая энергия. Не попробовать ли применить её напрямую, без посредства словесных форм?» Лоренцо думал, что сможет это сделать, но такое действие — магия, проклятая Церковью. Только еретики — колдуны и ведьмы — черпают силу из природы или собственной души (у кого как получается…), а санаторы, деусты и санктификаторы всегда обращаются за помощью к Богу. «Но есть ли разница?» — вопрос, не дающий покоя Лоренцо в течение многих лет, возник в мозгу, и какой-то ехидный внутренний голосок шепнул: «Попробуй и узнаешь…»
Вечное падение в жарко-ледовую бездну… Или применение колдовских сил — и вечное проклятие после смерти…
«Что ж, — инквизитор мысленно вздохнул и (опять же мысленно) перекрестился, — если магия и мои способности — одно и то же, то душа уже давно погублена, а если разное, то всего лишь ничего не получится».
Тянуться к силе, не используя слов, оказалось непросто. Лоренцо не представлял, что надо делать. Особенно если недоступны ни жесты, ни речь. Санктификатор нарисовал мысленный образ — сгусток энергии, почему-то он был ярко-золотистым и переливающимся — и попытался увидеть, как черпает оттуда пригоршню жёлтого сияния. Ничего не выходило. В мыслях он взял «кусочек» силы, но не ощутил её привычным покалыванием в пальцах.
Однако колодец взволновался, из его стенок начали выплёскиваться похожие на щупальца сполохи зелёного пламени, слепящие глаза и не дающие сосредоточиться. Жара усилилась.
«Не нравится, — торжествующе подумал инквизитор. — Значит, я делаю правильно. Какая-то мелочь неточна…»
Лионеллу бросило в пот, когда она поняла, что санктификатор рвётся из магической ловушки. Она направила в ту сторону ещё больше энергии, предоставив свободу воли призракам, призванным на подмогу. Фантомы, недолго думая, принялись действовать самостоятельно: сражаться, покидать поле боя и даже пытаться общаться с врагами. Лионелле было не до того. Пленённый инквизитор оказался гораздо сильнее и умнее, чем ожидала магичка. Ещё чуть-чуть — и будет на свободе. Бросить наведение ужаса на людей. Чёрт с ними, волки и так справятся. Главное — не дать очнуться санктификатору.
Неизвестно как, но пленному священнику удалось расшатать стенки «колодца». Противостоящая ему колдунья оставила все другие заклинания, отдала все силы укреплению капкана. Но и этого, казалось, не хватит.
«Не мог промахнуться! Я стрелял точно! — Чезаре запаниковал, и даже не подумал, что можно попытаться ещё раз. — Нет!» В выражении лица противника юноша увидел свою смерть, на сей раз неостановимую. Боль в голове возросла до невозможного предела, перед глазами метались радужные круги.
Блестящая полоса лезвия начала движение, а Чезаре только и мог, что, стиснув виски руками, наблюдать, как она несётся к лицу.
— Нет!!! — Это он, кажется, прокричал вслух.
Клинок остановился, не долетев десятка сантиметров. Воин пристально заглянул в лицо юноше, нахмурился и собрался что-то сказать…
И тут лезвие меча заструилось, как подтаявшее масло, вся фигура древнего воителя подёрнулась дымкой и стала нечёткой. Губы его двинулись, что-то произнося, но до слуха не донеслось ни слова. Чезаре не шевелился, как парализованный, не успевая не то что понимать, а воспринимать перемены в происходящем.
Новая боль прострелила мозг грозовой молнией, заставив юношу взвыть. Ощущения были очень похожи на ментальный допрос, который устроил Конрад по дороге в Ватикан. Только на этот раз ничья невидимая рука не копалась в воспоминаниях. Когда в глазах прояснилось, странных фигур нигде не было видно. Чезаре дрожащими руками потянулся к оружию. Бой значительно приблизился, люди отступали. Многие откровенно драпали, десятки лежали мёртвыми. Отряд инквизиции проигрывал сражение.
«Как у него это получается?!» — Лионелла в полном отчаянии вливала всё большую энергию в ловушку, чувствуя, что начинает слабеть. Волк, стоящий рядом с ней тихо зарычал и плотнее прижался к ноге. Последнее заклинание, от которого девушка отказалась, — это призраки, они забирали немного энергии, но в данный момент каждая капелька была на счету. Фигуры призванных из небытия воинов растворились миражами.
Изумрудный вихрь охватил Лоренцо со всех сторон, испепеляя жаром. Человек больше не мог сосредоточиться на своих мысленных образах. Видение сгустка энергии пропало, сметённое огнём боли. Несколько показавшихся вечностью мгновений он просто страдал, неспособный соображать, а потом разум немного прояснился. «Колодец» чуть раздвинул стены, и ощущение клаустрофобии прошло.
«Слабеешь, ведьма! Тебе со мной не справиться! — злость помогла Лоренцо опять начать думать. — Себе-то я могу признаться, что не всегда прилив силы приходил ко мне после молитвы. Иногда она появлялась спонтанно, словно ниоткуда. Например, когда с кардиналом в последний раз спорил. Значит, произнесение слов молитвы необязательно. Я могу обойтись без них. Что же нужно сделать? Где я ошибаюсь?» Прокручивая в памяти разговор с Гаэтано, санктификатор старался вычленить, какие условия привели к незапланированному всплеску энергии. В тот момент Лоренцо был разозлён, энергия пришла в пылу спора, когда инквизитор и не думал о ней. И в руках были чётки. «Вот оно! Всегда, будь то во время молитвы или нет, но я перебирал чётки. Но здесь-то их нету!» — к сердцу подступило отчаяние.
От танца зеленых бликов было не спрятаться. Глаза, которых не существовало здесь, в ловушке, не могли закрыться и не видеть.
«Но чётки — не артефакт, они сами по себе не имеют магической силы, — логика никогда не изменяла Лоренцо. — Значит, они всего лишь образ… Образ… Хммм…» Он вновь начал рисовать в воображении — на сей раз представил, что держит в руках знакомые до последней грани гематитовые чётки. Воображение было настолько сильно, что священник почти что ощутил под пальцами лёгкую прохладу камешков.
Ну а искусственно вызывать в себе злость не понадобилось. Лоренцо и так уже был в последней стадии ярости. Его, главу санктификаторов Священного Трибунала, скрутила, как малое дитя, какая-то колдунья-самоучка! Призрачные чётки скользили в руках, в душе клокотал гнев. На коже заплясали мелкие иголочки, пальцы тронул неяркий белёсый отсвет. Лоренцо перестал думать о необходимости вырваться, он просто злился, сам себя ещё больше накручивая: «Ненавижу эту еретичку! Всё, что угодно сделаю, лишь бы убить её. Нет, не сразу убить, а после необходимого числа допросов торжественно отправить на костёр! Небось радуешься в эту минуту, ведьма?! Думаешь, как легко справилась с врагом?! Не на того напала! Господи, как же я её ненавижу!!!»
Сила пришла внезапно, рванулась в стороны, светло-золотистыми лучами впиваясь в стенки «колодца» и пробивая в них бреши. Отдача от столкновения вновь отправила Лоренцо в болевой шок, но он уже не мог остановиться. Чувствуя, что сам вот-вот умрёт, санктификатор продолжал «перебирать чётки» в надежде, что ведьма чувствует себя не лучше. Слепящий всполох — ярче инквизитор ничего в своей жизни не видел. Последний удар — наверное, только в геенне так жарко.
Лоренцо услышал собственный крик. То есть на самом деле услышал, ушами. И кричал он вслух, с использованием голосовых связок.
— Святой отец, что случилось?
В плече возникла острая боль, и Влад словно прозрел. Очень удивился, обнаружив, что не прячется в своём укрытии за деревом, а стоит посреди открытого пространства, безоружный, из правой руки торчит рукоять ножа, а вокруг идёт битва не на жизнь, а на смерть. Парень пару секунд не двигался, что само по себе было признаком невменяемости, а потом упал на землю и бодренько отполз за ближайший бугорок. Оттуда прикинул, далеко ли его позиция.
«И чего это меня сюда занесло? — почесал в затылке Влад. — Помню, страшно было… А почему? Что я, войны не видел?» Вокруг ножа растекалось по камуфляжу кровавое пятно. И до одури, до тошноты ломило в голове. Влад, стараясь не обращать внимания на боль в повреждённой конечности, осмотрелся в поисках Лионеллы. Девушка выглядела не пострадавшей, но то жуткое сияние, появившееся у неё на лице перед тем, как обрушился магический удар, исчезло или по крайней мере стало менее заметным. Ветер продолжал раздувать подол платья и играть волосами, а ладонь левой руки, вытянутая вперёд в останавливающем жесте, казалось, чуть-чуть светилась. Правая кисть поглаживала по загривку старого волка с проседью в шерсти, который прижимался к магичке, оскалив зубы.
Волки вроде бы… не то, чтобы побеждали, но наступали. Люди изо всех сил пытались восстановить хоть какое-то подобие строя, большинство же из них, разбившись на пары или тройки и встав спиной к спине, защищались. Несколько таких островков сопротивления было со всех сторон окружено оборотнями, и воины просто хотели подороже продать свои жизни, не надеясь пробиться к своим.
На другой стороне поляны с трудом, поддерживаемый двумя помощниками, поднимался на ноги высокий человек в рясе священника. Что-то знакомое почудилось Владу в этой фигуре, с некоторым усилием он припомнил, что именно этот человек допрашивал его в римской тюрьме. Если не изменяет память, его называли Лоренцо.
«Как же болит голова!»
Чезаре поискал глазами позицию вражеского стрелка. Вон, за тем деревом. И понял, что там никого нет. «Проклятье! Из-за этих миражей проворонил!» Сейчас юноше казалось, что сразу было понятно — воины и огромные звери не настоящие, а всего лишь мастерски наведённая иллюзия. Как всегда, страх в сознании надолго не удерживался. Миновала опасность — и слава Всевышнему.
Острый взгляд мальчишки, привыкший замечать все мелочи на поле боя, зацепился за единственную абсолютно неподвижную человеческую фигуру, но не успел как следует рассмотреть. Человек стоял далеко и к тому же почти сразу же, как Чезаре обратил на него внимание, залёг. Лучник напряг зрение, проследил, куда отполз противник, и сам короткими перебежками начал приближаться, заходя так, чтобы было лучше видно. Через пять минут манёвров сомнений не осталось, Чезаре ясно различил знакомое лицо Влада.
Солнце било в лицо, в голове пылало пламя, а всё тело ломило, словно он выбирался из бездонного «колодца» по лестнице. Но Лоренцо был счастлив, что снова чувствует. Слезящимися глазами священник обвёл людей, которые столпились рядом. Четверо санаторов. Смотрят с беспокойством.
— Помогите мне встать… — голос не слушался, и то, чего хочет инквизитор, поняли скорее по движению губ.
Несколько рук протянулось к Лоренцо, и он кое-как, опираясь на чужие плечи, поднялся на ноги. Битва была в разгаре, но инквизиторские воины отступали. Много убитых. Очень много раненых.
— Почему вы здесь? — свирепо спросил Лоренцо, кинув яростный взгляд на санаторов. — Там людям нужна ваша помощь!
— Но, монсеньор, мы думали, что вы…
— Прочь! Раненые умирают!
Священники без разговоров бросились исполнять приказ. А Лоренцо нашёл глазами беловолосую колдунью. Девушка ссутулилась, но стояла на прежнем месте. Магии над полем боя пока не было.
— Выдохлась, еретичка? — самодовольно прошептал инквизитор, разминая пальцы.
— Святой отец, — рядом возник ещё один санатор, самый молодой из всех. — Позвольте. — Протянул ладони к вискам Лоренцо, прежде чем тот успел возразить. Тёплая волна окатила лицо, смывая болезненные ощущения. Санатор покачнулся и чуть не упал.
— Хватит, — Лоренцо отвёл его руки. — Побереги силы. Я уже нормально себя чувствую. Спасибо.
Прицел взят, прищуренные серо-зелёные глаза смотрят точно вдоль идеально прямой стрелы. На другом кончике — цель, проглядывающая сквозь листву кустарника. Чезаре хладнокровно прикидывал, куда безопаснее выстрелить, чтобы не убить и не вызвать слишком большой кровопотери. Мешали качающиеся веточки подлеска, играющие тенями на фигуре врага. Ветерок тоже задул, как будто разбуженный звуками сражения или потревоженный магическими потоками. Юноша, конечно, был прирождённым снайпером, но до сей поры не сталкивался с необходимостью во что бы то ни стало взять живым конкретного человека.
«Далековато. Наверняка не попасть… Надо подобраться ближе».
Он сделал несколько перекатов и перебежек между укрытиями. Благо, теперь на стороне оборотней не было ни одного лучника, а сами звери были заняты рукопашной и вряд ли стали бы обращать внимание на одинокого человека, по крайней мере пока он не подошёл вплотную.
Рукав намокал, грозя превратиться из камуфляжного в полностью бурый. Влад стиснул зубы, но не смог сдержать вскрика, когда дёрнул кинжал из раны. Кровь потекла обильней. Парень, выругавшись потянулся к поясу, неуклюже вынул ремень, уронив наземь флягу с водой, и перетянул пострадавшую конечность. Стало немного легче, он привалился спиной к дереву, располагаясь в полулежачем состоянии, и прикинул, где его изначальная позиция, на которой остался лук.
Поняв, куда его занесло, Влад присвистнул от удивления. Сейчас он сидел практически на противоположной стороне, отделённый от своего оружия круговертью сражающихся. «Плохо, — почему-то очень спокойно подумал он. — Крайне плохо». Подкинул в левой руке трофейный кинжал и порадовался, что всё-таки не совсем с пустыми руками остался. Жалеть себя было некогда, и Влад решил, что лучше обойти бой по тылам оборотней. Конечно, это не самый быстрый путь, но любой другой стал бы для человека однозначно последним. Тем более далеко не все оборотни знают его и в горячке битвы вполне могут принять за врага.
Чезаре в первую секунду испугался, что опять потерял из виду нужного человека. Но потом заметил, что тот просто-напросто тоже не сидит на месте. Влад, осматриваясь, уходил куда-то назад, увеличивая расстояние между собой и инквизиторским отрядом.
«Чёрт! — юноша отыскал взглядом Лоренцо. — Надо санктификатору сказать». Священник возвышался поодаль от самой поляны, на которой схлестнулись враждующие стороны. Даже отсюда было видно, что он погружён в молитву: голова чуть опущена (скорее всего, и глаза прикрыты), руки сложены перед грудью, вся фигура неподвижна и источает невидимую угрозу. Чезаре обернулся снова к цели, чтобы не упустить будущего пленника.
Повертев так несколько раз головой туда-сюда, лучник понял, что надо решаться. Или туда, или сюда. То ли бежать докладываться монсеньору, то ли на свой страх и риск продолжать преследование в одиночку. «Пока до Лоренцо доберусь, Влад уже успеет уйти или запрячется так, что не выковырнешь оттуда. Конечно, санктификатор будет недоволен моим самоуправством, но ведь не ему жизнью отвечать в случае неудачи, а мне. Нельзя шанс из рук выпускать». И начал потихоньку двигаться, по широкой дуге обворачивая поле боя.
Вот и знакомые камешки под пальцами. Холодные, никогда не согревающиеся, даже в самую яростную жару. Мелкие блестящие грани, похожие на металлические. Гематит. Не воображаемый, а настоящий. Вот они, чётки, в руках.
Лоренцо почувствовал спокойную силу и уверенность. И впервые они пришли не от слов молитвы, а откуда-то изнутри. И знакомая покалывающая, обжигающая энергия началась не от ладоней, соприкасающихся с гематитовыми бусинами, а из области сердца. Однако санктификатор по привычке продолжал шевелить пальцами. Заученный автоматический жест помогал сосредоточиться и верно направить силу. А кроме того отвлекал мысли от ненужных в данный момент, в разгаре битвы, вопросов. Не хотелось вообще никогда размышлять о природе магии и свойствах собственной души. Во всяком случае — когда-нибудь нескоро.
Сейчас главная задача состояла в том, чтобы обезвредить светловолосую ведьму или как минимум помешать ей творить заклинания, направленные на солдат. Лоренцо начал «Отче наш», но, не произнеся и первой строки, замолчал. Подавляющая чужое колдовство сила лилась из-под ладоней и без этого.
Бой разделился и шёл теперь словно в двух разных плоскостях. Первый слой — обычный, неприглядный, с брызгами крови, отрубленными (и отгрызенными) конечностями, криками, воем, визгом, рычанием и блеском отточенных клинков. Второй — незаметный глазу обычного человека, тонкий, интеллектуальный, но от этого не становящийся менее жестоким.
Лоренцо и Лионелла в отличие от прошлого столкновения, которое привело к пленению девушки, не стали втягивать в своё противостояние простых воинов. Не напускали ужасов, иллюзий, не коверкали пространство вокруг грубыми магичекими потоками. Сегодня друг другу противостояла чистая мощь. Сталкивались два таланта, две воли, две силы. Такие похожие, но при этом абсолютно несовместимые. Две фигуры замерли в неподвижности на противоположных краях поляны, за спинами своих армий, рвущих противникам глотки. Светлая — в белом платье, с сияющим ореолом волос. И серая — в рясе санктификатора, с прищуренными чёрными глазами.
От скрытой магии потрескивал воздух, стонала земля и возмущённо жаловались деревья. Но это слышали немногие.
Опять вступила боль в виски. Не столь непереносимая, как в прошлый раз, но перед глазами всё поплыло, как мираж над пустыней. Влад сжал голову руками и поспешил прочь, подальше от источника непонятной угрозы.
Лионелла слабела. Волк рядом с ней тихо всхрипывал, роняя пену изо рта. Колдунья безжалостно тянула энергию из зверя, чтобы самой устоять на ногах. Ненавистный санктификатор, казалось, за прошедшие дни стал ещё сильнее, хитрее и увереннее в себе. Его атаки в чём-то изменились, магичка никак не могла уловить, в чём, но противостоять ему было неизмеримо труднее, чем в предыдущий раз.
«Отступаем», — кинула она мысленный приказ стае. Мир перед глазами покачивался, а оборотень, служивший донором, в изнеможении опустился на землю, по морде ползла струйка крови.
Случилось невероятное. Впервые с начала похода нечисть сдавала поле боя. Не просто проигрывала, погибая, а отступала. Хищники начали пятится, оставляя в покое недобитых людей. Несколько воинов, уже не рассчитывавших выбраться живыми из окружения оскаленных пастей, ошеломлённо опустили клинки. Один из них, видавший виды гвардеец, вдруг запрокинул голову и громко рассмеялся, провёл ладонью по лицу, размазывая кровь (рука была здорово потрёпана волчьими когтями), и рухнул на траву. Смех превратился в судорожный кашель, а потом воин и вовсе затих, бессмысленно уставившись в одну точку.
— Эй, на, выпей, — его товарищ с более устойчивыми нервами протянул фляжку с чем-то крепким.
Солдаты, которые сражались не в первых рядах и понесли меньшие потери, решили развить успех и поредевшим, но всё же ровным строем двинулись вслед за стаей, методично уничтожая подранков посеребрённым оружием.
Доктор вздрогнул от тоненького противного писка, раздавшегося из динамика слева от монитора. Учёный очнулся от дрёмы и, протирая не желающие разлепляться веки, прищурился на поступающие данные.
— О, чёрт!
Он двинул колёсиком мышки, прокручивая всю ленту символов. Снял телефонную трубку, но, помедлив пару секунд, положил её обратно.
— Не будем торопиться, — пробормотал он, чеша в затылке. — Психоматрица — саморегулирующаяся система. Вполне возможно, что всё утрясётся само собой.