Означало смириться с собственными мучениями в деликатном плане, а те так просто не отпустят. Видел, как мучился его младший брат, найдя свою занозу в пятой точке. Насмотрелся тогда и отправился в храм судьбы, прося помощи. Допросился, называется, и что теперь с элементалием делать? Вымерший вид, прознают и в зелёную книгу занесут».
Внутри Сонорха всё воспротивилось от подобной мысли. Механизм, отвечающий за жизнь, заскрипел, сжимая внутренности многоликого. Мужчина скривился от боли сотый раз, жалея о поспешном решение в тот день, из-за которого теперь приходилось страдать.
Либо!
Просто взять девчонку и съесть её. Хотя вариант помочь и стать спутником Эмиллии на всю оставшуюся жизнь также будило фантазию в плоской горизонтали.
Излишнее воздержание от дома утех не проходили бесследно, но и там теперь стало не безопасно. Каждая «ГАДОСТЬ» пыталась завоевать Тайплейса и стать статусом выше остальных наравне с императорской династией правящей на пике СмеРтий.
Вот только жениться Сонорх Фейл не спешил. Поначалу ему казалось, что нашёл в одной из своих пассий свою истинную судьбу. Но та предала, бросив многоликого перед алтарём богини Афины. И сбежала с конюхом, слабым Тайплейсом, не умевшим перемещаться во времени.
Эмиллия устала от молчания и решила встать с постели. Простынь холодила разгорячённое тело, а лёгкое, словно паутина, одеяло, держало тепло, как в коконе. Ощущение, что ты бабочка, которая вот-вот вылупится, не покидало девушку ни на секунду.
— Куда? — проговорил Сонорх, хватая падающую Эмиллию. И не успел увернуться. Их губы соприкоснулись, и именно в этот момент предательски скрипнула дверь.
В лекарское крыло с ленцой ввалился Кичинэ Даске. Его тёмные брови поползли вверх от удивления. Декан Тайплейса целовал малоизвестную девушку и недвусмысленно прижимал к себе.
Прокашлявшись, мужчина небрежно спросил:
— Где экземпляр для уборки?
Сонорх отошёл от Эмилли на несколько шагов. Жар и дрожь граничили на острие ощущений, сводя сума. Поняв кто перед ним, скривился так, словно съел виноград**. Напыщенный индюк и то скромнее молодого вояки с огненной стихией. Тот вечно носил красный мундир* со значками отличий. На плечах были кленовые эполеты,* вручённые недавно императором в честь службы императорской династии. На чёрных джинсовых брюках в три ряда по бокам шли золотые лампасы,* вышитые вручную крестиком. Да чёрные деревянные гэта* — сандалии на ногах, портящие весь вид серьёзного огневика. Длинным волосам Даске, собранным в конский хвост, завидовало добрая половина студенток академии, как и светлой коже в сочетании с карими глазами и прямым носом.
— Ты о чём? — совладав с собой, поинтересовался Сонорх, отмечая, как Эмиллия спряталась под оздоровительным одеялом.
Это был первый поцелуй Эмиллии и то, что потеряет его таким глупым образом, она представить себе не могла. Но к сожалению случившегося не вернуть. Поэтому краснея от смущения и неловкости, спряталась, пытаясь понять, как вести себя дальше. Даже не прислушиваясь к разговору незнакомцев.
— Элементалий где? — озираясь по сторонам, спросил Даске, не замечая воздушного сгустка.
— Зачем тебе? — раздражение накатило волной на Сонорха, ему хотелось поскорее разобраться с неприятностью.
— Ректор обещал, — насупился Даске, скрещивая руки на груди. — Только понять не могу, какого лешего сгусток здесь может делать. Их же лечить не нужно, восстанавливаются в котлах за час или два после работы. Кинул да пошёл по своим делам. Лафа!
— Вот и иди отсюда! — указывая на выход, прошипел Сонорх. Ветер вторил ему, разметав куски листовок по помещению, если бы мог, скинул в окно, но понимал, что его хозяйке это не понравится.
— Да как вы смеете! — возмутился Кичинэ Даске, пятясь назад. — Я буду жаловаться!
— Да хоть сколько жалуйтесь, — стрелки часов как бешенные закрутились в круглом пожелтевшем от времени шаре. Заскрипела половица, отвечающая за бой молотков, удерживая порыв господина Тайплейса.
Даске побледнел, успевая на последней секунде сбежать от свихнувшегося декана времени. Бежал, сломя голову, чтобы успеть попасть к ректору и всё рассказать. Но в тот момент ему не было ведомо, что его просьбу спустят сквозь рукава. А император и вовсе прикажет не приходить по глупостям и вручит такой необходимый сгусток за просто так. В тот день огневик решил для себя одно — он будет мстить!
После исчезновения источника раздражения древняя магия, как сама жизнь, вырвалась на свободу. Она могла всё, что угодно. Хочешь — будешь там или, напротив, здесь и никто не запретит. Оживляй, либо умертвляй. Времени подвластно буквально всё!
Почувствовав постороннего, сила притихла, устремляя взор на прозрачное, сотканное из множества веществ, воздуха. Хотя, если приглядеться, было понятно, что стихия выбрала для себя именно ветер. Тонкая серебряная нить, соединявшая двоих, была настолько слабая, что одно касание могло разрушить их связь навсегда.
Холод прошёлся по телу Сонорха. Вокруг стояла оглушительная тишина. Только сейчас он понял, что натворил. Вышел из себя, словно какой-то непутёвый подросток. Позор, да и только!
Заметив, как его магия с осторожностью соприкасается с Эмиллией, Сонорх замер, забыв, как дышать. Ветер напряжённо метался из стороны в сторону, но не мешал постороннему из-за своей слабости. Так и в жизни, если кто-то сильнее, то лучше быть осторожнее, чем злить волка на его территории.
Постепенно палата начала наполняться пением птиц. Зашуршали грибовидные деревья — возмущённо от потери необходимой им влаги. Проблема засопела, погружаясь в некое подобие сна.
Действительно, Эмиллия была измучена, а одеяло было запрограммировано как на пробуждение, так и на обратный эффект. Чтобы лучше помогать больным пациентам. Наработка экспериментального факультета имела успех и пользовалась уже большим спросом в каждом лекарском здании.
— Нам пора, — прошептал Сонорх, ощутив колебание своей стихии. Нельзя спускать мощь на самотёк — это чревато необратимыми последствиями.
Страшно представить, что может сделать магия без должного умения обращаться с ней.
Однажды такое уже случалось. Только никто не знал, почему и кто оказался виновником. Кто-то очень постарался скрыть это из истории существования мира.
Но!
Раньше всё было иначе, всем живущим пришлось приспосабливаться к тем изменениям, которые произошли. А те, кто не смог — ушли в небытие. В ту пору многие потеряли близких людей, и горесть по ним воспевают по сей день в храмах злополучной богини Афродиты.
С невесёлыми мыслями Сонорх вернулся к себе. Снимать с себя одежду начал ещё при входе в спальню, не заметив, что Белка пропала. А это могло означать одно из двух: либо напортачила, либо собиралась что-то натворить. И хозяину это точно не понравится.
По щелчку свет в ванной комнате загорается, ослепляя.
Лампы, расположенные по углам, зависли посреди комнаты и вместо мягкого свечения работали на всю мощь. Сонорха начинали царапать нехорошие догадки. Почему-то напольное джакузи из водорослей было прикрыто трясиной из леса вблизи академии.
Левый глаз начинает дёргаться. Трогать эту гадость Тайплейсу совершено не хочется, но приходиться. А там вместо нового покрытия неровно съеденная поверхность и ладно это. Но виверна решила побрить «гадость», напавшую на мужчину и теперь на дне красовались светлые локоны, сваленные с грязью в виде драконьих яиц.
— Белка!
Громогласный крик Сонорха содрогает академию второй раз за сутки. Студенты жмутся по углам, оглядываясь в поисках виновной живности, из-за которой у декана времени плохое настроение, но бесполезно. Виверна знает, где прятаться.
— И что ты натворила на этот раз? — измученно спрашивает Нидель Амстердам перебирая на столе кольца с данными о курортах. Мысленно ректор молилась, чтобы император отпустил в отпуск. Шансы малы, но попробовать стоило. Пятая точка подсказывала, что это только начало всех неприятностей, происходящих своей чередой, и не раз не подводила.
— Курлык? — прозвучало вопросительно, и Белка пожала плечами, не поднимаясь с тёплой лежанки из крапивы, находящейся в пятом пространстве кабинета.
Года три назад виверна спасла Нидель из опасной ловушки, поставленной неким наёмником. Об этой ситуации ректор решил умолчать, чтобы не вызвать огласки со стороны высшей знати. Да и ведьмина гордость могла пострадать, а за неё каждая ведьма стояла горой. После того случая она стала прикрывать Белку от Сонорха Фейла, иначе совесть начинала мучить и терзать за бездействия.
— Так я тебе и поверила, — не отвлекаясь от дела, произнесла Нидель и вздрогнула, когда пропищал кристалл. Хочешь не хочешь, а посмотреть кто сделал запись приходится. Вдруг что-то важное.
— А-а-а! — не успела включить, а голосовое сообщение вопило на всё пространство. — Найдите ту дрянь, которая сделала это со мной! Иначе… я … папе пожалуюсь!
— Успокойся! — слышится со стороны голос студента отличника. — Спасу я твою голову…
На этом кристалл замолкает. Ректор переводит взгляд на виверну, которая как ни в чём не бывало, чистит свои крылья. Если бы Нидель не знала её настолько хорошо, то повелась бы на ухищрения драконицы. Но знала ту как облупленную и ни на грош не поверила.
— Белка! — строго начала Нидель. — Я тебя сколько раз просила студенток не трогать!? Ну, вешаются на Сонорха, так он сам их прогнать сможет же. Не маленький уже.
— Фырк, — поворачиваясь задницей Белка, показывает, где видит все эти нравоучения.
— Белка! Я же прятать тебя вечно не смогу, — отчаянно стонет Нидель, понимая, что рано или поздно кто-то может понять причины проказ в академии. — И тогда не поздоровится не только тебе, но и всем.
Тишина служит ответом Нидель. Женщина вздыхает, мысленно стараясь вернутся к работе. Как на зло вспоминает, что на кухне не хватает рабочих рук и нужно пару элементалиев закупить. Так огненный найти можно, а ветряный, как всегда с трудом.