Один из проезжающих позвонил девять-один-один и сообщил о перестрелке у ресторана севернее Фредериксбурга. Этот ресторан находился на территории, за которую отвечало управление шерифа Фредериксбурга, поэтому информацию о происшествии диспетчер 911 передала туда. В этот момент в управлении шерифа был сам шериф Квентин Хаггис[34] (которому уже настолько надоели шутки про его фамилию, что он не обращал на них внимания), он принял вызов и, взяв с собой одного из депьюти выехал на место.
Шериф Квентин Хаггис был одним из тех людей, на которых — вне всякого сомнения держится Америка, да и не только Америка, а и всякая нормальная страна. Жесткий и правильный полицейский, белый мужчина не злоупотребляющий куревом и алкоголем, соблюдающий закон и требующие его соблюдения от других не потому что такова его работа, а потому что в его понимании общество не может существовать без законов, которые должен соблюдать каждый из его членов, нормальной сексуальной ориентации, имеющий дом и не уклоняющийся от уплаты налогов, отслуживший в армии. Это был совершенно неполиткорректный в наши поганые времена образ человека, в наше время героем должен быть человек со слабостями, потому что у большинства людей они есть и им как-то комфортнее, когда они видят, что у героев они-тоже есть, это как бы оправдывает собственные слабости. Но шериф никого не принимал таким, каков он есть и самого себя прежде всего, в его участке например не было пепельниц и нельзя было курить и если кто-то хотел это сделать — тот должен был выйти на улицу и покурить там, не нарушал это правило и сам шериф. Шериф не был жестоким человеком, если он видел, что человек раскаивается в том что сделал и хочет исправиться — он давал ему такую возможность. Например, когда он поймал младшего Дорварда с дозой — он просто поговорил с ним в своем кабинете, а потом они вместе вышли, прошли в туалет, где Дорвард собственноручно высыпал дозу в унитаз и смыл ее, после чего шериф отправил его домой и даже отцу не сказал. С другой стороны — мелкие наркоторговцы избегали Фредериксбурга, потому что знали — при желании полицейский может трактовать правила применения оружия очень широко, а у всех наркоторговцев оно было — потому что всегда находились ублюдки, которым нужна была доза, но у которых не было денег. Шериф, несмотря на то что не был мексиканцем, победил на прошлых выборах с огромным перевесом, а в округ приезжали люди, уставшие от преступности — и недвижимость поэтому здесь была в цене.
По своим делам шериф разъезжал на старом и жрущем немало топлива Хаммере Н3, который был выкрашен в обычный белый цвет, и на крышу которого при необходимости водружалась мигалка на магните. Между передними и задними сидениями не было стекла, как в полицейских машинах, зато была стойка, в которой был арсенал оружия на все случаи жизни — короткий полуавтоматический Бушмастер с оптическим прицелом и pre-ban[35] магазином, старый, полноразмерный пистолет-пулемет УЗИ со складным прикладом и неавтоматическая снайперская винтовка Сэвидж-10 в полицейской версии со складным прикладом. Дробовики двенадцатого калибра, типичная принадлежность американской полицейской машины, кстати — шериф не любил и не имел. Из личного оружия он носил не Кольт-1911, как можно было бы подумать — а Глок-21.
Полицейский Хаммер, без мигалки и без сирены остановился неподалеку от заведения, шериф недолго думая забрался на капот и посмотрел на происходящее в бинокль. То, что он увидел, ему не понравилось — но, по крайней мере, звонивший не соврал. Как минимум один труп и автомобиль со следами от пуль. Подозреваемых видно не было — но это не значило, что их там нет.
Шериф спрыгнул с капота — несмотря на возраст он все еще мог проделывать такие трюки без рук.
— Вооружаемся.
Шериф взял Бушмастер, депьюти — УЗИ, депьюти тоже отслужил в армии, даже участвовал в Буре в пустыне, и объяснять ему ничего не требовалось. Вдвоем, трусцой как волки, с оружием наизготовку они побежали к разгромленному кафе.
К кафе они зашли с тыла, там был небольшой, отгороженный легкой изгородью дворик, в котором была какая-то возня. Шериф выглянул — Альфредо, владелец закусочной, которого он знал, и которого подозревал в преступной активности, лихорадочно грузил в старенький, разваливающийся на ходу минивэн свою семью и свои пожитки.
Шериф показал на пальцах, принятой в армии жестово-символьной связью своему депьюти — держи дворик. Сам скользнул вперед.
Одного взгляда на то, что творилось перед кафе достаточно было, чтобы понять — дело закончится смертным приговором, если будет кого судить. В Техасе не церемонились с убийцами, но и мафия обрубала концы очень быстро. Все знали правила — если ты засветился, то никакие твои прежние заслуги не играют никакой роли.
Одну за другой шериф проверил машины — чисто. На улице лежал паренек, рядом с ним лежал мелкокалиберный пистолет, шериф заметил и гильзу от него. Значит, парнишка этот стрелял, а потом застрелили и его. Паренька этого он не знал, а вот тех, кто лежал чуть подальше он знал, и знал очень хорошо. Коты… с ними давно надо было разобраться, хоть всех их вряд ли бы судили как взрослых — одни пацаны. Но все равно надо было бы, иначе бы не произошло то, что произошло. Шериф заметил, что пулевые ранения Котов — скорее всего двадцать второй калибр, а вот кто убил незнакомого паренька — непонятно, хотя он буквально изрешечен пулями. Стараясь не наследить, шериф зашел в кафе, благо дверь была открыта и два стекла разбиты. Один из столиков опрокинут, рядом с ним валяется лепешка бурритос, раздавленная ногой и гильзы. Шериф пригляделся — девятка и сорок пятый, стандартный набор. Выглядело так, как будто кто-то сидел и ел, причем не один человек, потом они увидели кого то на улице и открыли по нему огонь. А кого — того же парнишку с двадцать вторым, скорее всего он и затеял бучу, он же не знал, что тут бандиты сидят. А бандиты возможно не знали его, просто услышали стрельбу и подумали что это по их души, в Мексике все хуже и хуже, там много парней, у которых "легкая гашетка". А может быть и знали. Потом они выбежали из кафе и смотались.
Шериф прошел через небольшую кладовую, поморщился от царившего там запаха, вышел на улицу, туда где были депьюти, его автомат, Альфредо, его супруга, шестеро детей и старый минивэн.
Шериф закинул винтовку за спину
— Здравствуй, Альфредо — спокойно сказал он
— Э… здравствуйте, сеньор
— Что произошло в твоем кафе? Ты знаешь тех парней, которые стреляли?
— Э… нет, сеньор.
— То есть это были просто парни. Зашли к тебе поесть и заказали…
— Бурритос, сеньор. Бурритос и тако. И пива.
Шериф улыбнулся. Он видел, что ресторанщик лжет.
— Марк.
— Сэр!
— Иди к машине. Вызови коронера… людей из города, скажи что здесь убийство первой степени, нужна нормальная криминалистическая бригада. Это первое. Второе. Ты знаешь Марию Мартинес?
— Кто ж ее не знает, сэр? — ляпнул депьюти, и замолчал, запоздало поняв, как могут быть сейчас истолкованы его слова
— Раз знаешь — возьми ее и привези в управление.
— То есть, сэр, я должен ее арестовать? Она же несовершеннолетняя.
Говоря с помощником, шериф краем глаза смотрел за ресторанщиком Альфредо, и сразу убедился, что пришедшая ему на ум догадка оказалась верной. Он работал здесь не первый год и не второй, и когда что-то происходило — мог примерно сказать, у кого могло хватить ума сделать ту или иную вещь. Мария Мартинес гуляла с Котами и сегодня была здесь.
— Надеюсь, сынок, ты и раньше помнил о том, что она несовершеннолетняя — добродушно сказал шериф — просто скажи, что шериф хочет с ней поговорить, а когда ты привезешь ее в участок — предложи ей кофе и займи, пока меня не будет. Потом попытайся найти Хосе Марию Санчеса, он может быть рядом с ней, а может быть и нет — и если найдешь, то вези в участок и его. Если ты найдешь обоих сразу — то не давай им разговаривать ни в машине, ни в участке, с мисс Марией обращайся как с леди, а молодого мексиканского сорванца посади в камеру, я приеду и с ним разберусь. Все понял, сынок?
На имя Хосе Марии Санчеса ресторанщик дал странную реакцию, очень странную
— Да, сэр.
— Тогда поспеши. И… вот это возьми.
Шериф протянул депьюти свою винтовку, здесь она была ну нужна, а таскаться с ней не хотелось.
Когда депьюти скрылся из виду, шериф достал пачку сигарет — он боролся с вредными привычками и выкуривал не больше трех в день. Закупил, прикурив от большой старой зажигалки, дававшей большое как костер пламя
— Хочешь? — он протянул пачку ресторанщику, угощая
— Нет, сеньор
— Тогда рассказывай, Альфредо, рассказывай, пока ты не стал в этом деле соучастником. Соучастник убийства первой степени — знаешь, сколько получишь? А в данном случае — еще хуже, потому что эти успели смыться, а ты — нет. Может так получиться, что ты окажешься на скамье подсудимых один. Вы убили парнишку — кто-то же должен за это ответить, а присяжные таких вещей не любят. Подумай, что произойдет с твоей семьей, с твоими детьми, если ты присядешь на двадцать лет, а, Альфредо?
Альфредо затравленно молчал, молчали и детишки, забившиеся в кузов старого минивэна. Все они были здесь — на вполне легальных основаниях — людьми второго сорта, и это было особенно обидно, потому что когда вся земля Техаса и не только Техаса принадлежала их предкам. Но они об этом не помнили и не задумывались, они не были ни заговорщиками ни националистами. Они были спиками, мокрыми спинами, мекскашками, их трудом пользовались потому что он стоил дешево, а их самих презирали, у них никогда не было никаких прав — только обязанности. Перед ними стоял большой белый мужчина, вооруженный и умеющий пользоваться оружием, облеченный властью и способный упечь в тюрьму. Это был молот. А была и наковальня — Лос Зетас, мексиканская нарко-террористическая организация, которая только за одно сказанное лишнее слово может вырезать всю семью. Да не просто убить. Лос Зетас приносили жертвы смерти — кастрировали, отрубали руки, ноги, головы, выпускали кишки, выкладывали из частей человеческих тел различные послания. Они поклонялись смерти и приносили жертвы смерти, они были самой смертью — и не было от них спасения.
А они — семья из отца, матери и шестерых детей — были между молотом и наковальней. И выскользнуть было невозможно.
— Я не знаю, о чем вы сеньор — затравленно сказал Альфредо.
— Знаешь, Альфредо, знаешь. Просто говорить не хочешь. Думаешь, что тебя убьют Зетас оттого что ты назовешь их имена — ведь они здесь были, так? Открою тебя маленькую тайну Альфредо — тебя и так убьют, если ты мне не скажешь. Даже вернее убьют. И твою семью тоже. Я примерно знаю, что произошло? Не думаю, что Кот и Мария Мартинес будут молчать. А когда они запоют как пташки — у меня возникнет проблема, как мне прикрыть своих информаторов. Единственный способ — пустить Зетас по ложному следу, сказать им, что это ты, Альфредо, сдал их людей. Я кое-что понял про мексиканскую мафию и про мексиканцев вообще. Для вас неважно, кого убивать — для вас важно выглядеть мужчинами. Поэтому мафия не будет долго разбираться. А если ты, Альфредо, скажешь мне кто здесь был — тогда одно из двух. Либо я сдаю тебя ФБР под программу защиты свидетелей, либо просто отпускаю. Тебя видели я и Марк, но Марк будет молчать. А я скажу, что не застал тебя, ты успел смыться, и никому не скажу, откуда у меня информация. Да хотя бы от того же Кота или Марии будь они неладны. Выбирай, Альфредо, от этого многое зависит.
Альфредо держался еще несколько секунд. Потом заговорил, ненавидя сам себя.
— Были трое. Приехали сюда на Шевроле. Встречались с Котами.
— Тот Шевроле, что стоит там? Внедорожник?
— Да.
— Зачем они начали стрелять?
— Я не видел. Коты вышли, а потом началась стрельба… я упал сеньор, за стойку, я ничего дальше не видел.
— Верю. Вопрос на миллион баксов — они встречаются тут с Котами не первый раз? Не смей врать, иначе результаты игры аннулируются. Ну?
— Не первый, сеньор. Несколько раз встречались.
— Хорошо. Знаешь, как зовут?
— Нет, сеньор.
— Не зли меня. Они не могли есть молча, мексиканцы никогда не едят молча и не живут молча. Как они называли друг друга за столом?
— Один… Хосе, который постарше. Второй… Альфредо и Мигель. Мигелито… он так себя называл.
— Опиши их. Примерно.
Альфредо дал описание всех троих. Шериф записал его в блокнот и отступил в сторону.
— Езжай. Но не на дорогу, там тебя задержат. Езжай на восток по проселочным. Покинь штат и заляг на дно.
Вдалеке уже выли сирены
— Альфредо!
Нелегал обернулся. Шериф скатал в комок несколько стодолларовых банкнот, перебросил их ресторанщику.
— Держи! Езжай осторожнее.
Когда фургончик с Альфредо и его семейством выскочил на дорогу, шериф прошел обратно через зал на улицу. Сирены вышли уже громче. Еще раз оглядевшись, он достал пачку сигарет — он не курил в день больше трех, это должна была быть четвертая, а до конца дня еще далеко — но сигарета ему была остро необходима. Закурив, шериф выпустил клуб дыма в воздух и принялся ждать полицию…
Полиции наехало много — Техасская дорожная, ФБР из офиса в Далласе, ДЕА оттуда же. Прибыли "крайм сцин техники", специалисты по изучению места преступления, прославленные сериалом SCI: Место преступления. Народа было много но все больше мешали друг другу, чем занимались расследованием. Сразу возник спор о подведомственности, от которого шериф демонстративно уклонился.
Вскрыли Шевроле Тахо, на котором приехали бандиты, он оказался прокатным, иного и ожидать не следовало. Наркотиков не нашли, зато нашли кое-что другое — в багажнике, там где должно было лежать запасное колесо лежал "Булги" — так в США называли автомат АКС-74У производства фирмы Арсенал в Неваде, принадлежащей на паях болгарам и американцам. Этот автомат — короткий, надежный, мощный, выпускаемый в трех разных вариантах под три калибра, идеально приспособленный чтобы ездить с ним в машине становился все более и более популярным в США и соседней Мексике. Автомат упаковали в мешок и отправили на экспертизу. На экспертизу отправили и саму машину, чтобы поискать следы кокаина на обивке.
Подъехал Марк на Хаммере, кивнул — мол сделано. Шериф, оставив свой номер мобильника всем, кто этого просил — поехал в участок.
Мария Мартинес, несмотря на то, что считала себя взрослой — взрослой не была. Лопнула сразу, за нее еще не принялись как следует — а она лопнула, шериф только зашел в кабинет — и увидел это. Оставшись одна — а она даже не догадалась сбежать, да и не было ей куда бежать — она напридумывала себе кучу, накрутила — и к прибытию шерифа была… готовенькой.
Увы — спать с взрослыми мужиками — это еще не значит быть взрослой.
— Кофе будешь? — спросил шериф
Мария не ответила.
— А я буду.
Налив себе кофе — остывшего, но другого не было, какой есть, шериф проницательно взглянул на нее, сжавшуюся в большом кресле. Кресло специально было большим и жестким.
— Где Хосе Мария?
— Не знаю — буркнула девушка
— С кем он? Что он делает?
— Черт откуда я знаю! Я что, должна следить за своим братом?!
— Я бы следил. Если бы мой брат связался с Зетас. Тебе не приходило в голову, что Хосе Мария был свидетелем тяжкого преступления? Он не Зетас, значит его можно замочить, и никакого свидетеля и в помине нет. Смекаешь?
Задрожал в кармане телефон — дрожание это было отвратительно, шериф его ненавидел — но еще ненавистнее был раздающийся не вовремя громкий, настойчивый звонок. Приходилось терпеть…
— Хаггис.
— Шериф? Это О'Малли!
— Кто?
— Агент ФБР, далласское отделение! Мы виделись менее получаса назад на убийстве!
Шериф бросил взгляд на Марию. Не успел дожать, но… может так оно и лучше. Посидит, подумает над сказанным…
— Я слушаю.
— Установили личность третьего убитого! Неопознанного!
— Я слушаю — повторил шериф.
— Некий Генри Боун. Шестнадцать лет, из Нью-Йорка. Криминального за ним ничего нет, но в досье у него есть, что придерживается агрессивно-расистских взглядов. У вас нет соображений, как этот парень мог здесь оказаться?
— Понятия не имею, агент О'Малли
Трубка разочарованно вздохнула
— Мы тут закончим через час, и я бы хотел заскочить к вам в контору, переговорить с вами, вы не против?
— Буду рад, агент О'Малли.
— Тогда до встречи, шериф.
Трубка отключилась. Шериф какое-то время подбрасывал ее в руке, потом сунул в карман джинсов. То, что неизвестный молодой человек состоял на учете как расист по мнению шерифа скорее характеризовало его с положительной стороны. Политкорректным очень легко быть в Вашингтоне — а не на границе с Мексикой.
— Мария, Мария…
— Что вы от меня хотите!? — с вызовом спросила девушка
— Правды. Для начала — правды Мария. Расскажи мне, зачем вы убили мальчишку Нуланов? Генри Боун, шестнадцати лет — его двоюродный брат, так? Пистолет двадцать второго калибра — у Ната Нулана как раз был такой, он был, конечно, обормотом, но у него не хватило бы ума стрелять в людей. А вот у Генри ума хватило. Он же не знал, что в кафе сидят трое боевиков Зетас с оружием. Потому и погиб. А вот Ната Нулана они похоже забрали с собой. И брат твой с ними поехал — по глупости, не сообразил, что он им нужен для того, чтобы его убить.
Шериф улыбнулся
— Думай головой, Мария, может время еще есть, чтобы его спасти. Он не Зетас, его можно убить. И он свидетель. Зетас могут творить что хотят в Мексике — но они не могут творить что хотят здесь, потому что в Техасе за убийство первой степени наказывают смертной казнью. Мексиканские полицейские знают это, поэтому они выдадут Хосе, Альфредо и Мигеля… или Мигелито, как правильно? Они выдадут их нам, чтобы мы их поджарили на электрическом стуле и избавили их от проблем. Убийство первой степени связанное с наркоторговлей — явный смертный приговор, тем более что стреляли сразу все трое. Это у них на одной чаше весов — а на другой идиот, благодаря которому все и произошло, да еще и не Зетас. Как ты думаешь, сколько будут сомневаться Зетас перед тем, как принять решение?
Мария зарыдала. Потом начала рассказывать.
Обстановка в самой Мексике, и особенно на ее границе — намного хуже, чем это представляется, просто эта тема не слишком интересна для мировых СМИ[36]. Преступность на границе США и Мексики существовала всегда, тем более что границе легко пересечь (и сложно спрятаться). В начале века основным преступлением был угон скота через границу, с этим боролись техасские рейнджеры. Потом, в двадцатые, с принятием закона Уолстеда[37] — через границу и Мексиканский залив потоком пошло спиртное, тогда же были отработаны основные каналы контрабанды. В тридцатые, после отмены закона Уолстеда, основные кланы контрабандистов (картель Залива существует с тех пор) переключились на выращивание и доставку через границу марихуаны и перегон краденых автомобилей — с тех пор половина Мексики и вообще Центральной Америки ездит на угнанных в США автомобилях. Потребителями марихуаны изначально были негры, но потом дело это расширялось, в шестидесятые употреблять марихуану стало престижно, это считалось как бы формой протеста против государства, заодно марихуану курили чтобы подавить страх перед войной во Вьетнаме и коммунизмом. Тогда же в США появились более тяжелые наркотики — из Юго-Восточной Азии пошел героин, а из Колумбии — кокаин. После ухода американцев из Вьетнама — местные поставщики, в поисках контрагентов, способных выкупать товар им доставлять его в США нашли таковых в Мексике — в это же время началось проникновение контрабандистов и наркомафиози в органы власти в Мексике. В восьмидесятых за наркоторговлю был арестован начальник полиции Мехико Артуро Дуарте, а в его имении был обнаружен склад с героином. Тогда колумбийцы и мексиканцы конкурировали за американский рынок, даже с кровью. Но девяностые изменили все. К власти в Мексике пришел Карлос Салинас де Гортари. У власти он пребывал в течение восьми лет, и за это время мексиканская наркомафия совершает просто невиданный взлет. Контролируя дорогу из Колумбии в США, они вначале только занимались вопросами транспортировки, взимая за это небольшую плату и распространения, поскольку в южных штатах США была сильная мексиканская диаспора. Американцы же, у которых были базы в Панаме и в самой Колумбии совместно с колумбийским правительством развернули настоящую непримиримую войну с колумбийскими наркобаронами, все это было еще и потому, что колумбийская наркомафия, тайно а кое-где и явно поддерживала коммунистов и троцкистов, организованных в террористическую организация ФАРК — революционные вооруженные силы Колумбии. К середине девяностых совместными усилиями удалось уничтожить или арестовать основных главарей наркомафии, обезглавить Медельинский картель и картель Кали — самые сильные преступные организации в регионе. Но кокаин производился, и кому то надо было его скупать. Эту нишу и заняли мексиканцы — теперь уже не колумбийцы финансировали наркопроизводство, а мексиканцы, прикрытые на уровне государства, за время правления де Гортари сказочно обогатившиеся, теперь выдавали колумбийским крестьянам ссуды под залог будущего урожая. Буквально за десятилетие мексиканские наркокартели стали доминирующей криминальной силой в регионе, потеснив прежних лидеров.
Примерно с начала нулевых годов в Мексике начала разгораться нарковойна. Сформировались четыре основные наркомафиозные организации — Синалоа, Тихуана, Хуарес и картель Залива. Первый и последний были наиболее сильными, они контролировали западное и восточное побережья Мексики соответственно, два других вынуждены были выбирать на чьей они стороне, при этом Хуарес в основном встал на сторону лидера Синалоа Чапо Гусмана, а Тихуана ориентировался на картель Залива. Совместными действиями мексиканских и американских спецслужб в первой половине нулевых годов удалось взять нескольких лидеров картелей — но основная их структура уничтожена не была, на место стариков пришли молодые, и это послужило прологом к новому витку криминального, а потом и террористического насилия.
Наибольший ущерб в войне спецслужб и наркомафии удалось нанести картелю Залива, старейшей из организаций контрабандистов, уничтожив или арестовав всю командную вертикаль — но в это время на арену мексиканской нарковойны вышел новый, доселе невиданный игрок — Лос Зетас. Основателем бандформирований Лос Зетас (а это были именно бандформирования, не Синалоа, стремящиеся к респектабельности) стал лейтенант мексиканского антитеррористического спецназа Grupo AeromСvil de Fuerzas Especiales (GAFE) Артуро Гузман Десена, название "Лос Зетас" они получили по букве Z — так в полицейской радиосети переговоров обозначались привлекаемые к особо опасным полицейским операциям спецназовцы, по-испански эта буква звучит как Зетас. Его завербовал Осиен Карденас Гуиллен, руководитель картеля Залива, вместе с собой Десена привел еще тридцать человек из той же группы, вместе они создали что-то вроде эскадрона смерти. Это были уже не криминальные ганфайтеры — это был именно спецназ, подготовленный на американских военных базах, владеющий навыками ближнего боя, отлично знающий методы работы полиции. Появление на одной из сторон столь подготовленного специального отряда заставило и картель Синалоа предпринимать меры к созданию подобного отряда — его назвали М13, во главе его встал выходец из США Эдгар Вальдес Вилльяреаль. После разгрома картеля Залива (Гольфо) и ареста его руководителя остатки его подгребли под себя Зетас и повели войну на уничтожение. Основным местом столкновения интересов картелей — а каждый из них зародился на побережье — была пограничная зона, граница Мексики и США.
Во второй половине десятых обстановка на границе продолжала обостряться. В ту сторону шло оружие — президент-республиканец Буш был сторонником свободного оборота оружия и боевые стволы шли в Мексику сплошным потоком, оттуда — шли наркотики. В восьмом годы был зафиксирован первый факт обстрела американского пограничного патруля с мексиканской территории наркомафиози, к десятому году обстановка обострилась настолько, что губернатор Техаса отдал приказ усилить посты таможенников Национальной гвардией и бронетехникой, в том числе танками. Тогда же началось строительство огромной стены, призванной не допустить перехода границы контрабандистами в пустынных районах, перекрыть их основные тропы. Для патрулирования стены были изготовлены специальные машины — на шасси тяжелого пикапа Форд — что-то вроде подъемной вышки электромонтера, только бронированная и с пулеметом Браунинг. Против наркомафии стена если и помогла, то незначительно — она отсекла "неорганизованных" переносчиков отравы через границу, вынудив их вступать в картели и послужила символом всеобщей ненависти — понятно было, что и по ту и по другую стороны стены — полно мексиканцев, стена разделила их, рабочие, работающие нелегально за гроши лишились даже призрачной возможности перевезти в США свои семьи. Помимо наземных патрулей существовали еще и воздушные — они патрулировали пограничное пространство, поскольку мексиканцы приноровились перебрасывать товар небольшими планерами и даже — по слухам, пока не подтвержденным — сделали что-то вроде пневматического миномета, чтобы перебрасывать капсулы с товаром через стену, а потом с той стороны стены их искали по простейшим сигнальным устройствам. Наркомафия тоже шла в ногу со временем.
Патрульный вертолет, принадлежащий таможенному управлению США со скоростью примерно в сорок миль в час шел над дельтой реки Рио-Гранде между городами Пьедрас Неграс и Нуэво Ларедо. Места здесь, что до стены, что после ее постройки оставались опасными, заросли подступали к самой стене, а датчики здесь было ставить бесполезно — не пустыня. Поэтому — полагались на патрулирование беспилотниками и такими вот вертолетными группами поиска и задержания, сочетание пилотируемого и беспилотного компонента было особенно эффективным.
Вертолет этот был обычным вертолетом UH-60 Black Hawk, раньше принадлежавшим национальной гвардии, но потом выкупленным таможенным управлением США. Экипаж вертолета состоял из пяти человек: первый пилот, второй пилот и он же штурман, наблюдатель, располагающим специальным прибором наблюдения, опробованным в Ираке и двумя стрелками. Стрелки эти располагались по правому борту вертолета — прямо к полу были прикреплены стрелковые маты, у кромки пола десантного отсека были приделаны кронштейны для крепления оружия. Стрелки-снайперы располагали полуавтоматической снайперской винтовкой FN SCAR SSP Mk 20 и гражданской винтовкой пятидесятого калибра Barrett M82A3. Винтовка FN была снабжена самым длинным и тяжелым стволом, какой только можно поставить на эту систему, отлаженным спусковым механизмом и оптическим прицелом Leupold от снайперской винтовки М24. На одной из винтовок — на Barrett стоял впереди оптического — еще и термооптический прицел-насадка, отлично позволяющий видеть скрывающихся в зарослях даже днем. Наблюдатель наводил на цели, снайперы — стреляли. На всякий случай справа, на месте пулеметчика стоял еще М134 Миниган, первоначально его не было, но после того, как в прошлом году огнем из крупнокалиберного пулемета сбили вертолет — его поставили. Пулеметчика в составе патруля не было, за пулемет при необходимости вставал либо один из снайперов, либо наблюдатель — но за все время работы воздушного патруля в таком составе — необходимость не возникала ни разу.
Одним из снайперов был Ричард Крауч, петти-офицер, бывший снайпер штабной роты второго батальона триста двадцать пятого десантного полка, одного из тех, что первыми входили в Ирак. Он служил там до пятого года, довел личный счет до сорока семи, и был тяжело ранен в пятом году в окрестностях Тикрита, когда батальонный конвой попал в засаду на дороге. Это был проклятый "треугольник", место где их ненавидели все, от глубокого старика и до последнего пацана — а они, когда под ногами не путались проклятые репортеры — не упускали возможности нанести ответный удар. Все сорок семь человек, которых он убил — всех он убил совершенно заслуженно и не жалел об этом: в войсках были запрещены "санкционированные отстрелы[38]" и все эти сорок семь человек были убиты им в бою, когда не только он стрелял, но и они стреляли. Потеряв в засаде тридцать процентов здоровья, он был поставлен перед выбором: либо продолжить службу в небоевых частях, либо уйти из армии вообще. Взяв страховку, он ушел из армии, пытался организовать стрелковый клуб, но не получилось, потом его взяли в таможню, у которой уже тогда были проблемы. Несколько снайперов и стрелков, пришедших в таможню из Ирака, помогли организовать воздушные дозоры над границей, примерно так же, как они были организованы в Ираке: беспилотные аппараты, контролирующие местность и сменяющие друг друга и даже дозаправляющиеся в воздухе вертолеты со снайперами и небольшой досмотровой группой. Полет от точки до точки занимал примерно полтора часа, сейчас шла где-то пятидесятая минута полета.
Наблюдателем сегодня был Рассел Брокман, техник-сержант, тоже военный, но он пришел в таможню из ВВС, почему — не рассказывал. Просто сказал, что все надоело.
В распоряжении Рассела Брокмана был не телескопический прибор наблюдения, как это обычно бывало в Ираке — а целый наблюдательный комплекс. В носу вертолета был установлен специальная система наблюдения и радар, все это позволяло сканировать и картографировать местность перед вертолетом в реальном режиме времени и в нескольких режимах, все подозрительное — люди, костры, автомобили — немедленно замечалось, не одним датчиком, так другим. Рассел Брокман сидел слева, там где должен был сидеть пулеметчик, но вместо пулемета перед ним была стойка, на стойке был укреплен комплекс связи и терминал, по которому наблюдатель мог получать картинку с любого из беспилотных летательных аппаратов, находящихся над границей — обмен информацией шел через спутник. Обычно, он выводил на терминал сразу две картинки — одна с прицельной системы вертолета, вторая — с находящегося впереди них беспилотника, за другими беспилотниками он не смотрел. Мог бы — а смысл, все равно это не его зона ответственности.
Сейчас Брокман, как опытный наблюдатель смотревший за картинкой на мониторе лишь краем глаза, заметил на картинке, которую давал беспилотник что-то неладное. Какой-то дым, несильный, но все же дым. Нахмурившись, техник-сержант Брокман вывел картинку на полный размер экрана, несколькими клавишами на клавиатуре заставил аппарат дать картинку в режиме тепловизора — и понял, что перед ним источник тепла, интенсивностью примерно соответствующий небольшому костру, даже меньше, но форма у этого источника тепла была очень уж странная. Заподозрив неладное, техник-сержант перевел аппарат в режим обычного наблюдения и перешел на другую камеру — на Предаторе было две камеры, одна обеспечивала обзор широким фронтом, другая отвечала за осмотр узкого участка но с большим разрешением. Выбрав вторую камеру, он быстро нашел подозрительный источник тепла, навел на его камеру, увеличил изображение и…
— Твою мать! — выругался он
— Ты что-то нашел, Рас? — немедленно спросил его Ральф Такер, офицер национальной гвардии и первый пилот воздушного патруля — три.
— Проклятое чертово дерьмо!
— Что там?
Вместо ответа, наблюдатель переключился с внутренней сети вертолета на внешнюю, начал вызывать таможенное управление.
— Черный бык, я воздушный патруль — три, прошу срочной связи!
Связь конечно же была и великолепная — это тебе не Ирак и тем более — не Афганистан
— Воздушный патруль три, это Черный бык, вижу тебя, как дела, Рас?
На связи была дама по имени Синтия, она сидела в зале управления, и немало пилотов безрезультатно подбивали под нее клинья. Синтия видела конечно не сам вертолет — а отметку от него на электронной карте.
— Ничего хорошего, Черный бык, я прошу разрешения отклониться от маршрута, проверить точку, примерно пять кликов от нас направление на новембер-эхо. Я сейчас держу третий аппарат наведенным на точку, хочу проверить, что там.
— Сейчас…
Эфир донес сдавленный вздох Синтии.
— Что… там… это…
— Кажется, это труп, Синти. Надо проверить.
— Вызвать полицию?
— Да, вызови. Но мы успеем первыми…
Вертолет с грохотом прошел над землей, над небольшой поляной примерно в сотне футов от земли, заложил вираж, заходя на цель как тяжелый штурмовик, правым, вооруженным бортом. Лопасти со свистом разгоняли гарь и смрад.
— Воздушный патруль-три, наблюдаю автомобиль марки ДжиЭмСи, раскрашенный в яркие цвета, задняя дверца приоткрыта. Рядом с автомобилем, примерно в пяти ярдах стоит бочка примерно на двадцать пять галлонов, в бочке нечто, напоминающее сожженного человека. Движения внизу нет, повторяю, движения внизу нет.
— Подтверждаю, движение отсутствует — проговорил второй пилот — в окрестностях чисто!
— Стрелок — один, держу машину под прицелом.
— Патруль — три, термографическое сканирование дало отрицательный результат, повторяю — термографическое сканирование дало отрицательный результат.
— Принял решение провести досмотр брошенной машины, стрелку — один готовиться к сбросу, подтвердите.
— Стрелок — один пошел на сброс!
— Я Стрелок два, предлагаю задействовать главный калибр.
Брокман подумал, не стоит ли и в самом деле второму снайперу переместиться за пулемет. Но передумал — смысл? Эта штука, хлещущая свинцом во все стороны и так опасна, а тут еще внизу будет свой человек. Есть ли там цели, с которыми не справится снайпер?
— Отрицательно, стрелок-два, оставайтесь на позиции.
Стрелок — один, стоя на подрагивающем полу вертолета, надел специальные перчатки, для защиты рук при спуске по тросу, потом достал из крепления на потолке и повесил себе за спину карабин LWRC PSD — оружие для досмотра. Этот короткий карабин не мешался под руками — но стрелял полновесными пулями калибра 6,8, в нем было два магазина, сцепленных между собой — итого шестьдесят патронов и пистолет. Достаточно по любым меркам, тем более что Грег, второй снайпер будет прикрывать сверху. А если дела пойдут совсем скверно — есть еще и пулемет. Приведя в действие лебедку, петти-офицер Крауч стравил сотню футов троса и, крепко ухватившись за него, шагнул за борт вертолета…
Первым делом, едва подошвы коснулись земли, петти-офицер сделал то, чему его учили в армии — перекатился и залег, держа наготове мгновенно оказавшийся в руках автомат. Потом ему сделают выговор за то, что так можно лишить следствие улик — но это потом, а сейчас ему надо было выжить и не подставиться.
— Воздушный патруль — три, активности не наблюдаю, подтверди!
Крауч поправил микрофон, у него, у единственного члена досмотровой группы был микрофон, позволяющий ему держать связь с любым членом экипажа вертолета.
— Подтверждаю, активности нет. Принял решение досмотреть автомобиль.
— Принято, стрелок — один, мы сместимся восточнее и прикроем тебя.
— Так точно.
Держа наизготовку автомат, Крауч приблизился к брошенному фургону, на то что дотлевало рядом, он старался не смотреть. Полицейский бы просто сунулся в машину и посветил фонариком — но Крауч не раз и не два слышал истории, как кто-то куда то просто сунулся — в багажник машины, в салон машины, в дом — и тем что от него осталось можно было наполнить коробку из-под обуви. Поэтому, он посветил прикрепленным к цевью фонариком, стараясь просветить кузов, потом начал медленно обходить брошенную машину. Где-то вдалеке уже завывали полицейские сирены.
Ни на водительском, ни на переднем пассажирском месте в машине никого не было, насколько это можно было видеть — сзади тоже.
— Я стрелок — один, провел первичный досмотр машины, противника не наблюдаю.
— Воздушный патруль — три, статус зоны высадки зеленый, опасности не наблюдаю. Продолжай.
Стрелок один, зажав нос от омерзительного запаха двинулся ближе к бочке — там уже все прогорело, но все еще дымилось. Запах был такой, что наизнанку выворачивало.
— Я Стрелок — один, говорю для записи. Наблюдаю бочку, емкостью примерно двадцать пять галлонов, точнее не скажу. Бочка сделана из какого-то материала, напоминающего сталь, но непохоже что это сталь. На бочке — следы воздействия интенсивного пламени, это видимо бензин. Внизу… внизу на бочке пробиты отверстия, кажется ножом. В бочке… в сидячем положении сидит человек, пол и возраст определить не могу. Человек сильно, очень сильно обгорел и, кажется мертв. Точнее сказать не могу.
Сирена взвыла совсем рядом и стихла
— Сэр, бросьте оружие и поднимите руки!
— Конец записи.
Петти-офицер оторвался от записи своих жутковатых наблюдение, посмотрел на подъехавших полицейских. Их было пятеро, две машины, тяжелый Шевроле Сильверадо и старый Форд — Эксплорер в полицейской раскраске. Один из полицейских держал его под прицелом ружья, второй просто держал ружье в руках, у троих были пистолеты.
— А еще тебе ничего не бросить, идиот?! Таможенное управление, спецгруппа!
Полицейский — на самом деле идиот — смутился.
— У вас есть удостоверение, сэр?
— Есть! Висит в воздухе в паре сотен ярдов от тебя, там снайпер и он в тебя целится. Опусти ружье, дубина!
Полицейский с опаской посмотрел на вертолет, опустил ружье и все полицейские пошли к нему.
— Что здесь произошло?
— Сами посмотрите… — петти-офицер отступил в сторону, он закрывал бочку от взора полицейских
— О боже…
Один из полицейских поспешно отошел в сторону, согнулся — и его мучительно вырвало.
— Эйб, ты что творишь! Это же место преступления!
Один из полицейских, на вид самый старший, пряча оружие в кобуру, подошел к Краучу, протянул руку
— Дэвид Гуд. Здесь безопасно?
— Мы думаем, что да, сканер ничего не выдал. Рик Крауч. Этот что… девственник? — петти-офицер презрительно кивнул в сторону приходящего в себя молодого копа, которого только что вырвало. Именно он, кстати, целился в него из ружья.
— Второй месяц после академии.
— Ружье как игрушка.
— Не втянулся еще. Людей мало нормальных, все на войне. Бывал?
— Отель-компани. Два-триста двадцать пять. Свобода Ираку, с начала до пятого года[39].
— Тогда совсем свой. Я в крайнюю командировку два года в Эй-стане кувыркался, сивиком, группа реконструкции и содействия АНП[40]. Год назад вернулся, дом выкупил.
— И как там?
— Хреново. Сюда как вышли?
— Предатор. Заметили дым.
— Ясно… Знаешь, кто это? — полицейский кивнул на бочку
— Понятия не имею.
— Сверху никого не видели?
— Нет. Нам надо продолжить патрулирование, у вертолета баки не резиновые.
— Не вопрос. Координаты оставь.
Крауч достал свою визитную карточку, Гуд — свою[41].
— Где тебя можно найти?
— В Нуэво Ларедо. Спросишь в управлении, адрес там есть.
К разговаривающим подошел еще один полицейский
— Сэр — обратился он к Гуду — я проверил номера на машине. Она только что объявлена в розыск, на ней скрылись лица, совершившие убийство.
Штаб-сержант Корпуса морской пехоты США Грегори Нулан возвращался домой.
Он возвращался домой из страны, о которой до недавнего времени знал один американец из ста, из страны, где убийство неверного почитается за добродетель, а бачата, если спросить их кем они будут, когда вырастут, уже отвечают — шахидами. Из страны, куда они вошли, чтобы принести на эту землю мир, справедливость и правосудие — а принесли лишь страдания и войну. Из страны под коротким и зловещим названием Эй-стан. Афганистан.
Грегори Нулан, штаб-сержант корпуса Морской пехоты США два года не вылезал из дурного, смертельно опасного места под названием провинция Гильменд. Основным местом службы у него все это время была FOB Jeronimo — но это было по документам, на деле он, вместе с особой оперативной группой, входящий в состав второго батальона специальных операций MARSOC[42] мотался по всей провинции, иногда заглядывая и в соседний Кандагар. Целью его группы, известной как "заклинатели змей" была охота на наиболее "отличившихся" полевых командиров Талибана, при этом цель взять в плен не ставилась. Официально слово "убийство" или те слова которые его подменяют, "нейтрализация", в примеру или "терминация" — не произносилось — но все они, заклинатели змей, отлично понимали, чего от них ждет командование. Каждый убитый лидер талибов — это сохраненные жизни как морских пехотинцев, так и простых афганцев, это невзорвавшиеся на дорогах фугасы, это незаложенные в припаркованных машинах бомбы, это необстрелянные чек-пойнты. Выполняя эту работу, они узнали кое-что нового о противнике — они поняли, что талибы тоже смертны, что они боятся, и боятся очень, что они не хотят принимать шахаду, как кричат об этом в Интернете на джихадистских сайтах. Как-то раз, они взяли живьем одного локального талибского командира, но потом их прижали, а помощь все не шла — и они решили на всякий случай ликвидировать духа, сбросив его в пропасть. Вот тогда то они и поняли все это, что рецепт победы на самом деле прост — не нужно бояться противника, нужно чтобы он боялся их. Поэтому, они стали оставлять карточки на местах акций, на которых была нарисована разъяренная кобра, а иногда выходили в эфир, когда дело сделано и "общались" с другими командирами, рассказывая, что они сделали. За их головы были обещаны крупные награды.
Свою награду — Серебряную звезду с боевым V — штаб-сержант получил, когда находясь в особо опасном районе в самом приграничье они увидели, как боевики сбили вертолет — это ерунда, когда говорят, что вертолеты падают от технических причин, ПЗРК у муджиков есть и уже давно из Китая. Это была тщательно спланированная засада, провалившаяся только потому что они, заклинатели змей, вышли в район и держали там оборону — шестеро и два пилота против сотни талибов. И — выстояли, продержались пока к ним не пробился конвой — район признали опасным для вертолетов, поддерживали артиллерией, снаряды, пролетая двадцать миль, ложились вплотную к ним, земля не дрожала — она подпрыгивала… Еще у Грэга Нулана были два Пурпурных сердца — за ранение в боевой обстановке, и две менее ценные награды. Все эти награды он оставил в Эй-стане, в одном из кабульских сейфов, потому что намеревался туда вернуться.
Почти все время, пока они летели — Грэг Нулан спал. Как и у всякого солдата — у него выработалась привычка ложиться спать когда это только возможно и спать столько, сколько это возможно. В Эй-стане у них у всех был нарушен режим сна, операторы систем наблюдения сменяли друг друга посменно, а ля них сигнал тревоги мог прозвучать в любой момент. Они спали, тренировались, стащим в одно место старую и ржавую советскую военную технику и создав что-то вроде стрелкового полигона — а когда звучала команда "вперед" — шли и делали свою работу. Из той команды, с которой он начинал в Афганистане — а они работали не парами и не четверками — а шестерками, при необходимости делясь на две тройки — только трое были сейчас в живых. Считая его самого.
Когда тяжеленный С17 — он кстати был донельзя комфортным для военного самолета, в нем можно было переговариваться во время полета даже не на повышенных тонах, в то время как в старом добром С130 рев и вибрация в полете заставляли беспокоиться о сохранности зубных пломб — коснулся своими шасси бетонки Форт-Уорта — штаб-сержант проснулся. Сразу, как зверь, без малейшего промежутка перехода от нави к яви, проснулся готовый к бою. Что-то было не так, он не понимал, что именно — но что-то было не так. Точно так же "было не так", когда Эрик поперся один в Кандагар, чтобы что-то там забрать не дожидаясь, пока неторопливая армейская логистика доставит это непосредственно на базу. Тогда он подошел к нему, уже садящемуся в машину и сказал — останься здесь, брат — а Эрик просто ухмыльнулся и потрепал его по плечу. Из Кандагара он не вернулся — погиб глупой, немыслимо глупой смертью от случайного выстрела какого-то придурка, который только что получил автомат.
Самолет заруливал на стоянку, штаб-сержант закинул на плечо свой тощий вещмешок, прошел к люку, где уже стоял техник-сержант. Люди безмолвно расступились, пропустив его вперед.
— Был рад подвезти вас, сэр! — ухмыльнулся тот
— Семпер Фи — ответил Грэг
У трапа его ждала машина, зеленого цвета Шевроле с волнующимся капралом только что с Пэрис Айленда. Он отдал ему честь и срывающимся от волнения юношеским голосом прокричал.
— Сэр, рады приветствовать вас в Форт Уорт, сэр! Сэр, полковник Карл Лекок приказал встретить вас, сэр!
Нулану это не нравилось, но он знал, что это часть традиции — встреча воина, вернувшегося с поля боя. Отчетливо ощущая взгляды, направленные ему в спину — в Эй-стане он приобрел способность чувствовать, смотрит ли на него кто-то или нет — штаб-сержант сел в машину, и она резко взяла с места…
— Сэр… — проговорил капрал крутя руль… — сэр, извините, если… в общем, я хотел сказать, что мы все знаем про вас и гордимся вами. Извините, сэр.
— Нечего извиняться, капрал, вы ни в чем не виноваты. И нечем здесь гордиться — устало ответил Нулан
В штабном здании все, несмотря на то, что на груди не было наград, отдавали ему честь, честь отдал ему и полковник Лекок, заместитель командира базы. Объявив адъютанту, что его ни для кого нет как минимум полчаса, он заказал два кофе в больших, на поллитра чашках и приказал всем оставить их в покое…
Нулан знал причину всего этого, причину того что его захотел видеть именно полковник Лекок. Фрэнсис Лекок, двадцати пяти лет от роду геройски погиб в двенадцатом году во время боев в провинции Хост.
Они молча пили кофе, не решаясь заговорить, потом полковник, чей левый глаз почти не отличался от правого и нужно было тщательно вглядываться, чтобы заметить, тихо спросил
— Мы проигрываем?
Нулан не знал что ответить. Потом решил сказать правду
— Нет, сэр. Мы не проигрываем. Мы не можем выиграть.
— Это одно и тоже…
Нулан не нашелся, что ответить.
— Кто сейчас командует в Маринестане[43]?
— Генерал Никольсен, сэр.
— Никольсен… Я его помню… Довольно разумный малый.
— Да, сэр.
Разговор не клеился
— Сколько тебе дали?
— Сорок пять суток, сэр. Не считая дороги.
— Сорок пять… Повезло. Тогда… ты не обидишься, если я попрошу тебя об услуге?
— Нет, сэр, только скажите.
— Найди время… навестить нас. Марсии… будет хорошо. Она будет рада.
Слухи доходили даже в Эй-стан, и штаб-сержант знал, что у супруги полковника Лекока после гибели сына не все в порядке с головой.
— Да, сэр. Непременно, сэр.
— Вот и хорошо… — полковник Лекок поднялся — дать тебе машину?
— Не стоит, сэр. Доберусь автобусом…
Штаб-сержант Грегори Нулан вышел из штабного здания, пошел туда, где по его мнению должен был останавливаться автобус, перевозящий гражданских специалистов, он должен был ходить каждый час. Это была их земля, их родина и родина их предков — но штаб-сержант почему-то чувствовал опасность. Чувствовал что что-то не так, хотя и не мог понять, что. Остро ощущая свою незащищенность — у него с собой не было даже пистолета — штаб-сержант устроился в тени ангара и стал ждать автобус…
Неприятности догнали-таки его сразу, как-только он вышел из автобуса во Фредериксбурге — он стоял там всего две минуты, длинный серебристый Грейхаунд. Все это время, пока он ехал от базы, он смотрел по сторонам — почти ничего не изменилось, за исключением большого количества незнакомых малолитражных машин на дороге, на которых раньше постеснялись бы ездить даже школьники, большого количества табличек "продается" в населенных пунктах. Пока они воевали там — страна угасала, она уже больше не могла посылать своих сынов "нести свет знаний угрюмым племенам", не было больше той сильной и гордой Америки, которая была еще пару десятилетий назад — ее прожрали, проговорили, про…ли. Пообтрепался флаг, затупились мечи. Там, в Маринестане, где кругом — нищета пополам с опасностью, плоскогорья и зеленка, ржавая подбитая техника — они не задумывались об этом, потому что некогда было думать, надо было искать и уничтожать. Но сейчас… сейчас штаб-сержант вспомнил один из лозунгов, какие использовали талибы — "у вас есть часы, у нас есть время". Им все равно нечего терять… а вот им — есть. Они это и теряют сейчас… заметно теряют.
Выйдя во Фредериксбурге, он не успел пройти и квартала — он шел к бару, рассчитывая найти там, кто подвезет его домой, заодно и выпить пива, старого доброго американского пива, которое в Техасе варили немцы — как сзади тормознула машина, и он с трудом подавил в себе инстинкт: броситься на землю, вывернуться, приводя в боевое положение автомат. Вместо этого он просто повернулся — и увидел незнакомого полицейского, смотрящего на него.
— Сержант Нулан?
— Так точно.
— Шериф Хаггис ищет вас, он специально звонил на базу. Вы должны поехать с нами, это очень срочно.
— Должен, офицер?
— Сэр, несчастье… С вашим братом.
Опознание трупа проводилось не в каунти-морге, и не в коронер-офисе, а в лаборатории ФБР в Далласе — его так и перевезли туда в бочке, чтобы не лишиться улик. Только там вскрыли, вскрыли осторожно, в присутствии криминалистов, чтобы не лишиться улик. Хотя… какие улики, к чертовой матери, все улики пожрало пламя.
Брат лежал на белой, оцинкованной полке в какой-то странной позе… иногда в такой позе извлекали морских пехотинцев из сгоревших дотла Хаммеров. Поза эмбриона… наиболее комфортная для человека, когда ему страшно…
— Да, это он… — сказал Грэг Нулан, штаб-сержант Корпуса морской пехоты США, и голос его прокатился под потолком морга и вернулся обратно.
Агент ФБР, который сопровождал их кивнул, и "коронер-техник" задвинул полку обратно в холодильник. Многосекционный холодильник.
— Извините, сэр… Не знаю, будет ли вам легче от этого… но мы считаем, что его застрелили, и только потом сожгли.
— Как сожгли? — спокойно спросил штаб-сержант
— В бочке, сэр. Его застрелили, а потом поместили в бочку, налили туда бензин и подожгли.
— В бочке? А почему в бочке, разве нельзя просто облить человека бензином и сжечь?
Агенты ФБР переглянулись между собой. Проблемы с теми, кто возвращался оттуда уже были, самая безобидная — человек ехал на две полосы движения, постоянно виляя и не давая нормально ехать другим людям, потому что именно так нужно ездить в Ираке, чтобы снизить риск поражения ракетой РПГ. Было и что похуже — офицер вернулся из Эй-стана, обнаружил свою подружку в постели с братом и убил обоих. Да… за этим парнем, пусть он и на полтора месяца — придется устанавливать постоянное наблюдение, как бы не натворил чего.
— Сэр… это почерк бандитов, так они расправляются с людьми.
— Зетас? Я читал о них.
— Да, сэр, Зетас. Обычно они используют солярку, та горит еле-еле, и человек медленно обугливается снизу. Но тут у них не было солярки и они просто слили бензин из бака. Бензин горит с большей температурой, но быстро.
— Кто его обнаружил?
— Таможенники, сэр. Э… сэр, нам надо задать вам несколько вопросов.
Нулан вздохнул
— Задавайте, ребята… — с чудовищным спокойствием сказал он — только боюсь, что на них у меня нет никаких ответов. Я два года не был в стране.
Нулана взяли под наблюдение, как-только он вышел из офиса ФБР, "работала" по нему бригада из трех автомобилей и пяти человек. Клиент вед себя довольно смирно, оторваться не пытался. Пройдя пару кварталов, он зашел в отделение банка и снял некоторое количество наличных, использовав пластиковую карточку. Потом, сделав запрос в банк и проверив движение по счету, установили что он снял тридцать пять тысяч долларов США наличными. С деньгами, ничего не опасаясь, хотя это был не самый спокойный район, он прошел еще несколько кварталов, пока не заметил прокатную фирму, которая и торговала подержанными автомобилями и сдавала их напрокат. Он вошел туда и взял напрокат темно-серый Форд Фокус, небольшую и неприметную машину. На этой машине он стал колесить по городу, внешне не имея никакой цели. Примерно через полчаса они его потеряли…
Штаб-сержант морской пехоты США Грег Нулан, одетый в гражданское — новую одежду он купил на распродаже рабочей одежды, простая прочная и дешевая одежда без изысков, старую затолкал в вещмешок, сам мешок оставил в небольшом боксе[44], который он успел снять, снятую напрокат машину он уже бросил, она ему нужна была только чтобы оторваться, из телефона вытащил аккумулятор — полчаса бродил вокруг небольшого, обшарпанного здания на границе промышленно-складского района города, пытаясь понять, все ли там нормально, не ждет ли впереди засада. Он бродил присматриваясь, прислушиваясь, принюхиваясь, прилаживаясь к местности — машинам, зданиям, людям, точно так же как там, в далекой стране, где камни и песок пропитаны кровь, он прилаживался к ней — к речушкам несущим свои холодные воды на равнину, к плоскогорью, к зеленке, к заржавевшим остовам бронетехники — чтобы выжить, ты должен стать частью окружающего тебя ландшафта, камнем, лежащим здесь не одну сотню лет, солнечным бликом на бурной воде, стремительно промелькнувшей ящеркой. Только если земля эта примет тебя — она тебя укроет и от чужого глаза и от метко пущенной пули.
Решившись, он обогнул здание, нашел черный ход, закрытый стальной дверью, постучал в него. Долго ждал, пока его рассматривали сначала через дешевую фотокамеру, укрепленную над дверью, потом через глазок. Потом дверь открылась.
— Семпер фи, братишка — здоровенный негр дружелюбно смотрел на штаб-сержанта — я думал, ты в краю больших неприятностей.
— Только что вернулся оттуда. Разрешишь мне войти, или так и будем у двери разговаривать?
— Входи если один.
Негр провел его в комнату, заставленную стальными шкафами до потолка. Заварил кофе.
— Тебе как?
— Как там.
Негр достал из банки приправу — примерно такую же они делали там, в Эй-стане даже кофе пьют по другому, щедро сыпанул в готовую вскипеть бурую жижу. Ловко снял турку с огня, не допуская чтобы кофе вскипел и выплеснулся. Начал разливать по двум небольшим чашкам — это был настоящий, восточный кофе, после него не будешь спать целый день, не то что бурда из МакДональдса.
— Как сам?
Не знает! Может, так оно и лучше.
— Нормально. Как видишь, жив, с двумя ногами, двумя руками и головой.
— Это уже нормально, согласен. Что нового из Эй-стана?
— Грег погиб.
— Доходили слухи. Как?
— Ай-и-ди. Шахид.
— Черт, бросить бы туда нейтронную бомбу, и никаких проблем…
— Ты прав…
Кофе — горький до слез, обжигающий — быстро закончился
— По делам пришел, или увидеться?
— И то и другое. Мне нужно купить.
— А почему у меня? У меня здесь не лучший выбор.
— Мне нужно купить быстро. И без проблем.
Негр, три года отпахавший в Эй-стане и отправленный оттуда с шестьюдесятью процентами потери здоровья — кишки сократились на несколько метров, а в голове теперь стояла титановая пластина, но для настоящего морпеха это не было большой проблемой — испытующе посмотрел на старого друга
— У тебя неприятности?
— А у кого их нет.
Звякнул колокольчик, извещая о том, что явился некто, желающий быстро получить наличных, оставив взамен что-то. Это был ломбард.
— Я сейчас.
— Окей.
Пока негра не было — штаб-сержант сидел на стуле, сжав кулаки так, что побелели костяшки. Расклеиваться он не имел права, достаточно матери с отцом. Мать сейчас в пресвитерианском госпитале, отец с ней.
Негр быстро вернулся, неся в руках два тяжеленных, внушительного вида пистолета.
— Много у тебя таких клиентов?
— Да полно — негр открыл один из шкафов, убрал Дезерт Иглы туда, вырвал из блокнота страничку, что-то записал карандашом и сунул туда же — это пограничная зона, парень. Поверь моему слову — если ничего не изменится, проклятые спики устроят Эй-стан уже здесь. Стена до конца еще не готова — а по нам уже долбают из минометов.
— С той стороны?
— Ну не с неба же.
— А полиция? Армия?
— Я тебя умоляю. С той стороны уже никто ничего не контролирует. Полиция разложилась полностью, в армии люди получают специальную подготовку и идут в банды, потому что подготовленному в армии pistolero лучше платят, правда разница эта с каждым годом все меньше и меньше, потому что в армии подготовлены практически все. Там кипящий котел и остается только гадать, когда все это зловонное варево выплеснется на нас. Здесь у всех белых уже дома третий класс[45] под подушкой.
— А у тебя?
— А я что, не белый? Помнишь кликуху мою там?
— Большой белый парень.
Негр служил пулеметчиком. Когда они попали в переделку — Нулан милю тащил его на себе до вертолета.
Как ни странно — в противостоянии на юге США некоторая часть черных, в основном из тех кто отслужил в армии — перешла на сторону белых против латиносов, это чувствовалось и в общественной жизни и в бандитских раскладах. Все больше становилось и черных банд, где черные исповедовали агрессивный ислам, как раньше были негры — коммунисты. Эти враждовали и с белыми и с латиносами.
— Вот именно. Морская пехота всех делает белыми.
— Семпер фи. Так ты продашь мне что-нибудь?
Негр начал открывать ящики
— Угощайся…
В США, если ты хочешь купить оружие на грани легального и нелегального — нужно идти в ломбард. Можно конечно купить у бандитов, но там есть реальный шанс, что на тебя просто наставят пистолет и потребуют денежки, ведь если ты пришел за пистолетом, значит своего у тебя нет, логично ведь? Американские законы, принятые в промежутке с шестидесятых по девяностые — раньше вообще оружие можно было выписывать по почтовым каталогам как костюмы — только с виду кажутся строгими, на самом деле их легко научились обходить.
Взяв пустую коробку, штаб-сержант Нулан начал выбирать. В одном из шкафов были только пистолеты и револьверы, самые разные. Из пистолетов — выбор в основном был представлен различенными вариациями на тему Кольта-1911 — он выбрал лежащий чуть в стороне HK USP45, почти такой же, как-тот которым они пользовались в Афганистане, немного подумал и добавил компактный семизарядный Таурус со спиленным вручную внешним курком — удобное оружие, семь патронов триста пятьдесят седьмого калибра, можно стрелять через карман, не заклинит. Он понимал, что Мексика это все таки не Эй-стан, большую часть работы придется выполнять пистолетом — но того, что он выбрал ему казалось достаточным. Он привык к более серьезному оружию.
Еще в двух шкафах был выбор винтовок и карабинов, автоматических и полуавтоматических. На первом месте был Его Величество Калашников, на втором — Ar15 в различных вариантах, в основном полуавтоматическая с тяжелым стволом, на третьем — все остальное. Мини-14, типичные для Техаса, пара ФАЛов, Сиг, два Штайра — в десятом году их снова разрешили поставлять в США, до этого был бан за то, что Штайр поставила восемьсот винтовок калибра 12,7 Ирану — как будто Иран не мог сделать их сам, в конце концов.
— Советский Калашников есть?
— Откуда? Бан. Румынский, польский, болгарский… Возьми Арсенал — как брату посоветую. Невадская сборка.
Штаб-сержант взял предложенное, подкинул в руке. Автомат один в один повторял "черный" Калашников последней модели, АК-103, начиная от пластикового складного приклада и заканчивая пламегасителем. Выбор у невадского Арсенала, надо сказать был богатый — они производили кучу вариантов АК, начиная от АК-47 и заканчивая "сотой" серией, плюс еще вариации. Например, у русских не было АКС-74У под патроны 7,62 и 5,56 — а в Неваде такие делались.
— Короткий.
— Сейчас…
Негр погремел ключами, открыл один из шкафов и извлек из них на свет два Булги — один под 7,62 с прикладом как у АКС старой модели — второй под 5,56 с прикладом как у Галиля, да еще с небольшим прицелом "Красная точка".
— Не истек срок еще — да явно не придут. Бери.
Нулан взял второй из предложенных, под 5,56. В цевье был встроенный фонарь, что само по себе очень удобно.
— Третий класс?
— Он самый. Я, кстати, запамятовал — у тебя лицензия на третий класс есть?
— Должна где-то быть. Дома, наверное, оставил.
— Я так и думал…
Оставалось выбрать нечто, напоминающее снайперскую винтовку, тут вообще выбор был огромный, четыре шкафа с самыми разными охотничьими карабинами и винтовками: в основном Ремингтон-700, но хватает всего, Кимбер, Сэвидж, Винчестер. Из полуавтоматики много китайского — даже М14 есть китайские, есть китайские и румынские — Дракула — клоны СВД, есть пара русских Тигр. Внимание штаб-сержанта привлекла одна винтовка, выглядящая и привычно и в то же время чем-то непривычно.
— Ремингтон?
— Он самый. Двадцать пятая модель, не так давно стали делать. По сути тот же Мк11, только дешевле чуть ли не вдвое. Вроде как для охоты — но тут видишь, окраска "пустыня", причем заводская. И прицел — Леопольд, стандартный.
— А магазин?
— На пять. Если берешь — найду парочку от Найта на двадцать — подойдут. Сошки в комплекте…
Штаб-сержант повесил винтовку на плечо.
В еще одной комнатушке, совсем маленькой где лежали документы, они осмотрели оружие. Все, конечно было не в лучше состоянии, за ним не ухаживали, так как это принято делать в армии, но не было ничего критического. У Ремингтона ствол оказался почти новый.
Ко всему этому Нулан приобрел ночной прицел русского (на самом деле белорусского, но здесь все что шло из стран СНГ проходило как русское) производства, с боковым креплением как раз для АК-47, и патроны — барнаульские калибра 7,62 и Прво Партизан — югославские — остальных калибров. Для снайперской винтовки он приобрел пять коробок желто-зеленого Ремингтона. Еще он приобрел большой набор для чистки оружия.
— Бесшумного ничего нет?
— Парень, у тебя неприятности — заявил негр, испытующе глядя на него
Нулан ничего не ответил.
Вздохнув, негр вышел и вернулся с коробкой, увесисто плюхнул ее на стол. В коробке лежала Беретта-Вертек, девятимиллиметровая, с глушителем от AAC, который не наворачивается на ствол, а закрепляется специальным замком.
— Дарю. Не делай глупостей.
Нулан отсчитал еще полторы тысячи долларов.
— Я то их не делаю. Их почему-то постоянно делают другие.
Попросив своего друга пока упаковать оружие, штаб-сержант вышел на час — и вернулся не пешком, а на колесах. На стоянке подержанных машин он купил большой старый Шевроле Тахо девяносто девятого года выпуска, такие машины жрали много бензина и поэтому продавались за бесценок — за этот он отдал три тысячи долларов. Это была простая и прочная машина, не требующая особого ухода, большая и проходимая, при необходимости в ней можно было даже переночевать. Все оружие он положил в багажник, накрыл его пледом. На прощание пожал другу руку.
Шериф Хаггис сидел в своем кабинете, включив настольную лампу и тупо смотрел на лежащее перед ним дело. В деле уже было более чем достаточно информации — вот только до ареста было пока далековато. Личности ублюдков, которых они пробили по компьютеру — говорили о том, что к бойне в кафе прямо причастна мексиканские наркогангстеры.
Хосе, Альфредо и Мигель. Со значительной долей вероятности компьютер установил их как Хосе Парраса, Альфредо Бентеса и Мигеля Карио. Хосе Паррас — бывший мексиканский морской пехотинец, прошел специальную подготовку, по ее прохождении разорвал контракт. Мигель Карио — работал какое-то время дорожным полицейским, уволен "без оглашения обстоятельств" — это когда все знают, что парень возит в полицейской машине мешки с кокаином, но никто не может ничего доказать — и его просто увольняют "по соглашению сторон". В Мексике нередко происходило такое — при необходимости перевезти крупную партию кокаина его клали в мешки, полицейский "из своих" кого то арестовывал, надевал наручники, а в багажнике — кокаин. Если такую машину остановить — все выглядит законно, полицейский арестовал наркоторговца с кокаином и везет его до отделения. Вот и этот… сначала работал на наркомафию тайно, потом его уволили, и он стал работать явно. Последний — интереснее всех, не работал в полиции, не служил в армии, зато на него есть информация, что он является членом организации, ставящей целью отторжение у США части территории с провозглашением на ней государства Атцлан и придерживается коммунистических взглядов. Если первые двое еще как-то могли пройти границу — а теперь всех, кто проходит границу проверяют на отпечатки пальцев — то как попал сюда этот молодой коммунист, у которого есть запрет на въезд в США — было совершенно непонятно. Установили, что машину, на которой эта несвятая троица передвигалась по США — взяли несколько дней назад напрокат, в Сан-Антонио на имя некоего Бедрегаля, уплатили наличными за четырнадцать суток с возможным последующим продлением. Насчет оружия, гильзы от которого собрали и отправили на экспертизу информации не было. Или — почти не было, ДЕА не обязана сообщать о ходе расследования простому провинциальному шерифу, на территории которого все это произошло.
А вот пистолет, Рюгер с тяжелым "бычьим" стволом — пробили. Мария лопнула и раскололась до конца — выглядело все до безумия глупо и дико, но так выглядят большинство убийств. Двое парней, разгорячившись пивом, начали приставать к девчонке, тут появился ее брат и бандиты с ним. Брат начал разборку, вытащил тот самый нож, которым там нашли — один из парней достал пистолет и начал в ответ стрелять. Сложно даже квалифицировать то что произошло как убийство — в конце концов нож первым достал Хосе Мария, а шериф отчего то подозревал, что здесь Мария солгала — тот парень, Генри Боун скорее всего не просто выхватил пистолет и открыл огонь. Скорее всего он просто сказал им чтобы они уходили, бросили нож… хотя могло быть всякое. Тем более — у одного из бандюков в руке зажат был пистолет… хороший адвокат без труда все подведет под необходимую оборону, тем более что у одного был нож, у второго пистолет, двое из "Котов" проходили пробацию[46].
Шериф работал в правоохранительных органах больше тридцати лет и знал, что четыре десятых убийств вовсе не похожи на то, что описывают в детективах. Обычно это выглядит так: родственники или знакомые, часто уже употребившие спиртное начинают о чем то спорить, Две самых распространенных фразу, которые шериф слышал от убийц: первая — "я не хотел", вторая — "не почему он(а) так настаивал(а) на своем". Шериф умел различать людей, понимать мотивы, движущие ими и видел, что большинство из тех, кто совершили убийство и вправду не хотели этого делать, и даже не думали это сделать еще за пять минут до того, как они это сделали. Он видел, например старика, которому было восемьдесят три года — поссорившись, он толкнул свою восьмидесятиоднолетнюю жену, а та падая ударилась головой и умерла. Ну и как наказывать этого старика? Шерифу было больно и грустно от того, как легко порой прерывается человеческая жизнь и из-за каких пустяков это происходит.
Еще пять десятых убийств — причем эта доля постоянно увеличивается — совершается шпаной. В основном это негры и мексиканцы, но хватает и белых. Наглая, отмороженная шпана с дешевыми револьверами, и преступления, которые они совершают — это преступления шпаны. Подбежать на светофоре, наставить ствол револьвера на водителя дорогой тачки и потребовать выметаться. Ограбить и избить бедолагу, по ошибке забредшего не в тот район. Взломать замок и проникнуть в помещение, жилое или складское в надежде чем-то поживиться. Наставить пистолет на кассира заправочной станции. Просто ограбить человека ночью на улице. Все это опасно — но в то же время такие преступления плохо продумываются и сравнительно легко раскрываются, если ты работаешь на территории не первый день и у тебя есть какая-никакая агентурная сеть. Жестокость этих крысят сиюминутна, чаще всего когда грабеж перерастает в убийство — это от страха, от паники, они сами не знают кой черт их дернул нажать на спусковой крючок. Это их, конечно не извиняет, и срок, какой им дают, а то и высшую меру — все это вполне заслуженно.
Но вот здесь было кое-что другое. Те трое мексиканцев, которые ни колеблясь ни секунды выхватили пистолеты и устроили бойню, а потом заживо сожгли паренька — это совсем другое кино. Это волки в человеческом обличии, они рыскают рядом с нами и каждый, кто находится рядом с ними — находится в опасности. Это люди для которых самые жестокие и безумные действия являются нормой, для кого лишить жизни человека так же легко, как для кого то другого выпить чашку кофе. Парень пытался бежать и они выстрелили ему в спину, а потом, не удовольствовавшись этим, посадили его в бочку, налили в бочку бензин и подожгли. То что на них нет судимостей — все это ерунда, судя по их действиям подобные вещи они делали не раз, Нат Нулан не первый, кого они убили и сожгли. Шериф знал, как это делается — вместо бензина используется солярка и человек медленно сгорает живьем, так что до грудной клетки все обугливается. Они делают это для того, чтобы внушить людям ужас перед ними, это тоже самое, что и терроризм, корень слова террор, ужас на латыни. Шериф не понимал, почему эти люди пользуются услугами адвокатов, сидят пожизненное в тюрьмах, а в мексиканских тюрьмах можно заполучить и понюшку кокаина и девочку, только заплати. По его мнению, в отношении таких людей следует возродить старую добрую техасскую традицию — объявление вне закона. Теперь личность любого человека можно быстро установить с помощью отпечатков пальцев, ошибки быть не может — и если человек объявлен вне закона, то его нужно немедленно повесить без суда. Вот тогда то и задумаются те, кто сжигает людей в бочках заживо — а стоит ли делать это. Ничего другое в отношении их не действенно, только старый добрый страх, подобный тому, какой они внушают людям. Пока в городах не будет виселиц с наркоторговцами на них — с наркотиками не справиться.
Легкий шум заставил шерифа поднять голову — в его кабинете стоял человек. В помещении участка был только дежурный, он приказал никого к себе не пропускать, да и без приказа бы не пропустили — но этот человек уже вошел в его кабинет.
— Кто вы? — спросил шериф, положив руку на рукоять Глока.
— Меня зовут Грег Нулан, сэр. Штаб-сержант Грег Нулан, помните?
Черт…
Шериф почувствовал, что сделал глупость — Грег не мог не видеть, как он его встретил. Большую глупость.
— Грег… Черт…
— Ничего, сэр. У вас есть что выпить?
Шериф достал из ящика стола плоскую бутылку шведской картофельной водки — он считал, что если пьешь то нужно пить максимально чистый напиток, два небольших бокала, быстро разлил, подтолкнул один бокал гостю. Тот взял его. Молча выпили, залпом — Хаггис почувствовал, как обожгло глотку и на глаза навернулись слезы.
— Черт… Еще по одной?
— Не стоит, сэр. Я знаю, вы не пьете особо.
— Что есть, то есть. Ты… — шериф пытался подобрать слова, но ничего не получалось, решил рубануть — извини, штаб-сержант. Извини…
— За что, сэр?
— Ты знаешь… Своими бы руками разорвал гнид. Своими бы собственными руками. Вот этими, черт возьми, руками. Пока мы там воюем — здесь…
— Осторожнее, сэр. У вас кровь.
Штаб-сержант протянул руку через стол, высвободил из руки шерифа треснувший стакан. Шериф посмотрел на багровые капли, капающие на поверхность стола, потом достал чистый платок, приложил к ране.
— Есть аптечка, сэр?
— Ничего, сынок… Бывало и похуже. Заживет.
Оба они помолчали, потом штаб сержант сказал.
— Извините, сэр, но я должен знать, кто это сделал.
— Зачем тебе?
Грег Нулан не ответил. Сгустившееся в кабинете молчание, тяжелое, грозовое можно было резать ножом. Звонок телефонного аппарата был для обоих как залп корабельного орудия, оба вздрогнули.
Обернутой окровавленным платком рукой шериф снял телефонную трубку, поморщился от боли…
— Шериф Хаггис, управление окружного шерифа.
— Шериф — раздался знакомый голос — вы все еще на работе?
Хаггис неизвестно отчего разозлился — возможно, причиной тому была боль, жгущая руку
— Да, черт возьми, я все еще на работе, агент О'Малли! Когда вы звоните на рабочий номер, установленный в управлении шерифа, вы, вероятно рассчитываете застать меня на работе?!
— Извините, шериф, что беспокою вас в столь поздний час, просто дело не терпит отлагательств. Вы знаете Грега Нулана. Брата одного из убитых в вашем округе? Он приезжал в Даллас, чтобы опознать тело.
Шериф взглянул на сидящего напротив человека. Лицо его скрывалось во тьме.
— Да, знаю.
— Мы решили последить за ним на всякий случай. Так, чтобы он не наделал глупостей. Вы знаете, что он только что прибыл из Афганистана?
— Что-то слышал.
— У этого человека может быть боевая психотравма и он может быть способен на неадекватные и агрессивные действия, тем более в состоянии шока после гибели брата. Он ушел от агентов, которые следили за ним и скрылся. Вы видели его этим вечером?
Шериф снова посмотрел на сидящего напротив человека. И принял решение. Semper Fi.
— Нет, агент, я его не видел этим вечером — медленно сказал он
В трубке на какое то время установилась гулкая тишина.
— Признаться, я рассчитывал, что он направится домой, шериф — разочарованно сказал О'Малли
— Ничем не могу помочь.
— Но если он появится в ваших краях, вы известите нас об этом?
— Непременно, агент О'Малли
Агент снова помолчал какое-то время
— Мы ожидаем от вас сотрудничества, шериф — наконец сказал он
— Как и я от вас агент. Надеюсь, вы меня известите, когда этих ублюдков поймают. Руки чешутся…
— Непременно, шериф. До свидания.
— До свидания, агент О'Малли.
Шериф осторожно положил трубку на рычаг, потом налил себе еще немного и, ничем не закусывая выпил. Потом открыл ящик стола, убрал туда бутылку и извлек тонкую папку, без номера дела и без какого-либо другого обозначения содержимого. Толкнул ее по столу штаб-сержанту Грегу Нулану.
— Читай, только быстро.
Грег Нулан начал перелистывать страницы в папке одну за другой, ничего не записывая — у него была отличная память. Наконец, он дошел до последней, прочитал ее положил папку обратно на стол. Бесшумно поднялся со стула.
— Спасибо, сэр.
— Не делай глупостей. Ублюдки того не стоят.
— Нет, сэр, не буду. Все будет нормально.
Штаб-сержант пошел к двери
— Эй, Грег!
Нулан обернулся
— Семпер фи, сержант.
— Да, сэр. Семпер Фи. Спасибо, сэр.
Когда Грег Нулан ушел — шериф долго сидел за столом и смотрел перед собой, уставившись в одну точку. Потом полез в стол за бутылкой.
Хаггис — известная марка детских подгузников
Пре-бан — специфический оружейный термин. В 1994 году после ряда громких преступлений был введен запрет (бан) на ряд категорий оружия. Пост-бан магазины должны были иметь емкость не более десяти патронов. Бан был отменен в 2004 году, но термин остался. Стоит сказать, что под бан 1994 года попало все русское оружие, вероятно потому что американские фирмы не могли с ним конкурировать. Одна эпопея с СКС, разошедшимся в США просто чудовищным тиражом (из-за дыры в законодательстве, делающей процесс покупки СКС очень простым, он продавался как историческое оружие) — чего стоит. Запрет этот не отменен до сих пор.
Прим автора — вся информация о том, что происходит в Мексике — соответствует действительности. На момент написания книги — 2010 год — обстановка там даже тяжелее, чем на Кавказе.
Сухой закон
Термин со времен Вьетнама — означает что любой человек с оружием, вне зависимости от того, проявляет он агрессивность или нет подлежит уничтожению.
Весьма своеобразная форма представления, понятная лишь отслужившим. Отель — штабная рота, два-триста двадцать пять — второй батальон триста двадцать пятого полка. Свобода Ираку — операция, в которой человек принимал участие.
Сивик — гражданский контрактник. Группа реконструкции и содействия АНП — группа занимающаяся обучением афганской национальной полиции. Чему учат? Да хотя бы тому, что изъятые наркотики надо сжигать, а не перепродавать на базаре.
в США это принято, визитки есть у любого представителя правоохранительных органов в обязательном порядке.
MARines Special Operation Command — командование специальных операций Морской пехоты США
Маринестан — так теперь на сленге называются южные провинции Афганистана, региональные командования "Юг" и "Юго-восток"
Бокс — нечто вроде небольшого гаража, сдаваемого напрокат для хранения вещей
Автоматическое оружие, специфический термин американской оружейной торговли.
Работа с несовершеннолетними, склонными к криминальным действиям. Не связано с лишением свободы. Ближе всего к этому понятию находится работа инспектора по делам несовершеннолетних в России.