— Девушка, девушка, Вам плохо? — Какой-то участливый посетитель коснулся её плеча.
Принцесса вздрогнула. Первым желанием было взяться за меч, но девушка вовремя сдержалась. Нужно быть осторожнее и бороться с беспричинной нервозностью. Кажется, её о чем-то спросили?
— Девушка, Вы меня слышите?
Стелла кивнула. Ей не хотелось обсуждать состояние своего здоровья, поэтому она ответила, что просто на минутку задумалась. К счастью, от неё отстали. Принесли ужин.
— Какая Вы бледная, сеньора! — Хозяин тоже счел себя вправе отпустить пару замечаний по поводу её внешнего вида.
— Жарко, — коротко ответила девушка.
— Да, погодка нынче разгулялась не на шутку! Давно такого теплого мая не было, только вот дожди… Ишь, как барабанит! А Вы одна путешествуете?
— Я не путешествуя, а еду по делам.
— В Ячимар?
— В Ячимар. У меня там брат.
— Как зовут Вашего брата? Я пол Ячимара знаю, может, и его тоже.
— Нет, — улыбнулась принцесса, — Вы его не знаете. Мой брат провинциал и в Ячимаре проездом.
Хозяина позвал кто-то из посетителей, и Стелла с облегчением вздохнула. Ей с трудом далась эта ложь. Неужели её уже подозревают, неужели всплыл тот инцидент в деревне? Слухами земля полнится, и неудивительно, если… Да нет же, это простое любопытство. Она хорошенькая болезненная женщина, и мужчины считают своим долгом выказать ей свое сочувствие, чтобы в случае чего… Но принцесса старалась с самого начала дать понять, что дальше вопросов и ответов разговор не пойдет.
Комната была маленькая; из мебели — только кровать и стул. Стоила она соответственно своим размерам, поэтому понравилась девушке. Чисто и тихо — то, что ей надо.
Дождь перестал; отдельные капли лениво скатывались с островерхой крыши, гулко падая в кадку с водой. Сквозь рассеивающиеся тучи проглядывал робкий рожок месяца. Кажется, приехал ещё один постоялец — во дворе мелькали отблески масляной лампы.
От вина — неотъемлемой части трапезы всех последних дней — тупая головная боль утихла. Внимательно осмотрев дверную задвижку, принцесса легла. Знакомая слабость (то ли от болезни, то ли от еды) обволокла всё тело.
— Надо бы показаться врачу, — подумала девушка. — Но где взять врача, который действительно вылечит, а не продаст меня генрам?
Дальнейшее течение мыслей было прервано сном.
Она проснулась поздно, неохотно встала и начала собираться. По сравнению со вчерашним днем ей вроде бы полегчало.
Внизу было тихо; служанка подметала общую залу, убирая свидетельства ночных посиделок. Волоча за собой сумки, принцесса направилась к стойке, за которой проверял счета хозяин.
— Уже уезжаете? — Хозяин ненадолго оторвался от своего занятия и пересчитал протянутые деньги.
— Да. Велите заседлать мою лошадь.
— Что ж, удачной поездки! — Он снова погрузился в свои счета. По крайней мере, никакого любопытства.
Хозяйский сынишка, очевидно, подслушивавший их разговор, уже ждал Стеллу с оседланными лошадьми; у него хватило ума подвести их к двери и помочь ей с вещами.
Ячимар оказался не просто очередным провинциальным городом, он был городом с большой буквы. За высокими каменными стенами с обходной галереей по периметру и многочисленными караульными башнями выглядывали остроконечные, блестящие от вчерашнего дождя крыши; и, над всем, — крытая красной черепицей башня с флагштоком и высокий перелом какого-то здания, по мнению Стеллы, напоминавшего храм. От города веяло благополучием и достатком.
Принцесса повязала голову платком, надела шляпу и закуталась в плащ, по возможности нивелировав свою внешность. Ворота были открыты, документы у проезжающих не проверяли, так что в Ячимар она въехала беспрепятственно. Голодный желудок привел её в таверну "Певчая птичка". По привычке сев в уголке, Стелла позвала подавальщицу и заказала обед. Хотя, может, она потратит деньги впустую — если у неё случится очередной приступ, к еде девушка не притронется.
Клубы дыма витали под потолком, не способствуя улучшению самочувствия. Казалось, дымили все, кто способен держать трубку в руках, не взирая на предупреждения о пагубном влиянии этого занятия на здоровье. Трубки были длинные и по-своему изящные; некоторые дакирцы умудрялись довести процесс их раскуривания до эстетического удовольствия. В прочем, и эстетов, и простых коптильщиков неба было немного: зала наполовину пустовала ввиду неурочного обеденного часа. Основной контингент составляли скучающие горожане и заезжие торговцы, пришедшие поболтать со знакомыми за кружечкой о всяких пустяках. Здесь все всех знали и рассаживались в соответствии со своими симпатиями и душевными предпочтениями. Не трудно догадаться, что принцесса дожидалась обеда в полном одиночестве.
Между столами фланировали размалеванные дакирки в дешевых ярких побрякушках и с натянутыми скучающими улыбками предлагали спеть или погадать. Обычно от них сердито отмахивались, но иногда сажали за стол и угощали вином.
Слегка покачивая бедрами, подавальщица пронесла по зале накрытый крышкой поднос и торжественно водрузила его перед принцессой. Это и был её долгожданный обед. Стелла принялась за еду без особого энтузиазма, предчувствуя надвигающуюся волну дурноты. Тем не менее, она упорно боролась с собой, запихивая в рот очередной кусок омлета с сыром и зеленью. Справляться с этой трудной задачей ей помогало вино.
За время трапезы посетителей заметно прибавилось, но контингент не изменился — всё те же обладатели укороченных зеленых (красных) сюртуков и черных жилетов. Многие носили широкополые шляпы с пестрыми перьями.
Временами дакирцы с интересом посматривали на принцессу.
— Все здесь знают, что я чужестранка, и в любой момент могут сдать меня властям, — с горечью подумала девушка.
Посидев немного для лучшего пищеварения, Стелла встала, расплатилась по счету и направилась к выходу. Её слегка пошатывало. Краем глаза принцесса заметила, как вслед за ней поднялось ещё несколько человек.
Ноги были, как ватные; временами она теряла равновесие.
Ох, плохо это кончится!
Шарар, полностью оправившийся от последствий знакомства с Таром, залаял, завертелся на пороге. Вместе с ним что-то точно так же закружилось у неё в голове. Стелла провела рукой по лбу и слегка надавила пальцами на виски — вроде бы отпустило. Наклонившись, она потрепала собаку по блестящей шерсти. Кастет просвистел возле уха и вонзился в дверной косяк. Девушка резко выпрямилась, бросила взгляд на посетителей таверны — кто же из них? Едят, беседуют, как и прежде, но ведь кто-то из них…
И тут, как гром среди ясного неба, — встает один и, указывая на неё, говорит:
— Это та самая, держите её! Девчонка, убившая двоих в Бет-Асаре.
Стелла выскочила на улицу, прижалась к стене. Предательские ноги подкашивались, отступившая боль готова была снова волком ощериться в ее голове. Пытаясь опередить ее, она отвязала лошадей, ни на минуту не упуская из виду посетителей таверны. Теперь они не казались такими уж безобидными.
Она одна — их много. Сгрудились вокруг неё, перегородили проезд. Сейчас найдётся один, всего один — и…
Стелла, как загнанный раненый зверь, металась взглядом по улице.
Кто же, кто же, кто?
В кульминацию событий неожиданно ворвались крики мальчишек, бежавших вверх по улице:
— Король, король едет!
Из-за угла вывернул отряд генров; вороные лоснящиеся кони отбивали дробь по мостовой. Окружившие девушку ячимарцы расступились. Не дожидаясь, пока кто-нибудь из них сообщит о преступнице, принцесса, проскакав наперерез королевской охране, юркнула в узкий проулок.
Цокот копыт болью отзывался в голове. На лбу выступил холодный пот; шею и руки ломило так, что девушка с трудом управляла лошадью. Это был, пожалуй, самый сильный приступ за всё время болезни.
Лишившись направлявшей их твердой руки, лошади скакали сами, то вылетая на запруженные народом улицы, то сворачивая в темные проулки. Наконец они вынесли хозяйку на широкий бульвар, застроенный особняками, и, наискось прорезав испуганную толпу обывателей, налетели на всадника. Его паламин захрапел, взвился на дыбы.
У Стеллы не было сил на то, чтобы поднять голову и рассмотреть наездника; в глазах рябило. Она слышала истошные крики, чёткие воинские команды и стук копыт, которые, смешиваясь в единый гул, разрывали ее голову изнутри.
Принцесса отчаянно стегнула лошадь, но, видимо, настолько ослабела, что Лайнес этого не почувствовала.