– Не прикидывайся идиотом, Александр, – Авгур осмотрел кухню, одобрительно буркнул и устроился на стуле. – За каким чёртом ты попёрся в этот костёл?
– Во-первых, не за чёртом. А во-вторых, дела были. Если уж вам на меня настучали, то должны были рассказать, что в моём лице вы видите фотолюбителя, радеющего за сохранение истории родного края.
– Ну-ну, радетель...
– Стасик стуканул? – лениво поинтересовался я, внимательно наблюдая за кофе. Ещё немного – и можно будет добавить перца. Чуть-чуть, на кончике ножа.
– Кстати, про Станислова, – он хлопнул по столу ладонью, – что это за шантаж? Сашка, ты что, с ума сошёл? Или с цепи сорвался?
– Подумаешь, шантаж, – лениво отозвался я, – делов-то. Просто объяснил товарищу, что будет, если он откажется написать рекомендательное письмо к отцу Казимеру. Ведь написал, не умер.
Кофе мы пили молча. Даже шебутной Бакс перестал доставать Тишку и молча улёгся на свою подстилку. Со стороны взглянуть – семейная идиллия.
– Пойми, Александр, – серьёзным голосом начал Пётр, – то, что вчера случилось – это тебе несказанно повезло. Неужели ты думаешь, что ты, Охотник-неофит, можешь победить Ведьму, которой больше ста лет? – он покачал головой. – И я хорош – расслабился, понадеявшись на этого придурка Станислова. Он тебе хоть что-нибудь полезное про вас рассказал?
– Конечно, – хмуро кивнул я, – и рассказал, и даже показал. А если быть предельно точным, я сам увидел. Зрелище, доложу я вам, не из приятных. Нежить в виде святого отца, читающая проповедь. Такое даже в страшном сне не приснится. Потом наш ксенженька устроил мне истерику в миниатюре – мол, свою нежить он уже в жизни нашёл и клал с пробором на всю эту охоту в частности и на всю нечисть в общем.
– Но ты сумел его этим прижать? Каким образом?
– Да, получилось напугать гадёныша. Сказал, что если он мне не поможет, то просто пристрелю его брата. Кстати, а что будет с Охотником, если предназначенная ему Нежить погибнет сама? – спросил я. – Ведь она тоже смертна. Пусть её и сложнее уничтожить, но дохнет ведь.
– Если твоя Нежить погибнет без твоего участия, то считай, тебе просто повезло. Это то же самое, что выиграть миллион в лотерею. Вас, охотников, очень немного, поэтому вероятность таких совпадений ничтожно мала. Если покопаться в истории, то таких счастливых случайностей было всего несколько.
– Тогда чего Стасик так струхнул? Испугался, что родной братец сдохнет?
– Да нет, у Станислова есть пунктик: он верит, что Нежить можно обратить к Богу. Он этим уже седьмую жизнь занимается...
– Занятное хобби.
– Куда уж занятнее. Но это лучше, чем потерять разум.
– А что, среди Охотников и такие встречаются? Охотники-отморозки?
– Конечно. Поверь, это страшно. Ты что-нибудь слышал о Хопкинсе и Стерне?
– Нет, а кто это?
– Были два таких выродка, в средние века. Понимаешь, как бы вы ни старались оградить свою деятельность от людей, всё равно случалась, как это теперь называется, утечка информации. Кто-то услышал, кто-то рассказал. Кстати, инквизиция начала зверствовать именно поэтому. Кому будет приятно узнать, что земля, созданная Богом, есть не что иное как Чистилище? Мир, созданный как свалка людских грехов и пороков. Эти разговоры сильно ослабляли католическую церковь. Вот для того, что укрепить своё влияние, они и устроили искусственный интерес простых людей к колдовству, а потом начали бороться с этим, обвиняя прихожан в ереси.
– Странно получается. Хотите сказать, что проболтавшийся, хоть бы и спьяну, Охотник виновен в злодеяниях инквизиции? Весело… Мало мне своих прегрешений, так ещё и грехи гильдии на себя повешу.
– Да нет, при чём здесь это! Во всём виноваты те самые сумасшедшие Охотники, которые не вынесли бремени Знания и тяжести Наказания. Ты за неделю чуть умишком не поехал, а люди этим занимались всю жизнь.
– Попросил бы... Умишком.
– Попроси. Так вот, именно они донесли до людей факты, доказывающие ваше существование. И каждое такое предательство влекло за собой очередной всплеск инквизиции.
– Ну да, – кивнул я, – до XII века, потом доминиканский период, со времён Тулузского собора, и испанская инквизиция...
– Именно, мой мальчик, именно. Успел уже просветиться в этой области?
– Пришлось. А кто такие эти Хопкинс и Стерн?
– Мразь. Один из них был Охотником, но сошёл с ума. Не выдержал войны с настоящей Нежитью и решил отыграться на простых людях. За один год, не помню точно, но, по-моему, с 1645 до 1646, он отправил на виселицу больше людей, чем все охотники за несколько веков. Надеялся количеством добрать недостаток качества. Мало того – он, кроме всего этого, ещё и инструкции писал для инквизиции, по выявлению ведьм, когда окончательно подвинулся рассудком. Знаешь, что Монтегю Саммерс написал про Мэтью Хопкинса? «Грязный собрат Иуды и Каина».
– А что, разве на одного Охотника нельзя натравить другого?
– Можно, – глухо сказал Пётр и, помолчав несколько минут, повторил, – можно.
– Чем это чревато для Охотника, получившего такую жертву?
– Ничем, он получает прощение, но...
– Что «но»? – спросил я.
– Боль, Саша, – Пётр поднял на меня глаза, – это огромная и страшная по своей силе боль – убить своего.
Если бы мне сейчас сказали, что Авгур сошёл с ума, я бы, ни секунды не сомневаясь, в это поверил. В его глазах было столько страдания, что я отвёл взгляд, не в силах видеть этот сгусток боли. Что же хранит в себе этот старик?
– Но Хопкинса, как я понял, всё же убили?
– Да. Он вышел в отставку летом 1646 года и поселился в Меннингтри. Небольшой такой городишко на западе Эссекского графства. Одни пишут, что Мэтью умер от туберкулёза, другие – что его отравили. Есть городская легенда, что Хопкинса обвинили в связях с нечистой силой. Но... Ладно, потом как-нибудь.
– А Монтегю Саммерс? Это кто?
– Это другая крайность... Когда человек начинает доказывать людям, что ведьмы – это не выдумка, а реальность. Можно сказать, он тоже не справился со своим предназначением, начав писать книги о вашей работе. Но этот хоть не вредил. Почитай его труд «История ведьмовства и демонологии», полезно...
– Да, эдак посмотреть – кругом одни Охотники. Откуда же столько Нежити вокруг?
– Не знаю, Саша, не знаю. Мне кажется, что это происходит потому, что вы слишком уж верите в добро. Даже убивая нечисть, вы будете ей вежливо улыбаться. Вы забываете, что это война, и слюнтяйство здесь не в почёте. Отсюда и потери, отсюда безумство, отсюда предательства.
– Как-то это всё сложно, Авгур.
– Да. Поэтому и пришёл тебя, дурака, притормозить. А то разгонишься, почувствовав радость побед, и погибнешь от какой-нибудь слабенькой Нежити.
– А почему у меня получилось с Ведьмой, если она была такая сильная?
– Ведьмы – существа сложные. Это ведь не простенький вурдалак. Знаешь, как в Литве называли ведьм?
– Нет.
– Чаровницами, волшебницами, знахарками. И не все из них были в договоре с дьяволом. Мне встречались ведьмы, которые совершали добрые дела, кстати, сильно при этом страдая. Если они лечили людей, то практически переносили на себя их боль. Плата за исцеление. Это очень сложно, Саша, понять истинную сущность Ведьм.
– Я что-то начинаю запутываться, Авгур...
– Это ты учишься, Александр, просто познаёшь этот мир. Мир Добра и Зла. Он – не однородная субстанция, которую можно красиво разделить на чёрное и белое. А Ведьму, несмотря на некоторые ошибки, ты красиво упокоил. Она ничего перед смертью не просила? – он осторожно посмотрел на меня.