Мы сидели у меня на кухне и пили чай. Нет, не с плюшками, хотя они были бы очень кстати; после разных травм, на которые была богата моя спортивная юность, меня всегда на сладкое тянет. Вместо них был небольшой торт, который принёс Пётр. Кто сказал, что мужчины сладкое не любят? Расскажите эти майсы кому-нибудь другому! Любят, просто признаваться в этом не хотят, словно боятся быть уличёнными в чём-то, не соответствующем мужскому статусу. Авгур объявился, как всегда, неожиданно – будто никуда и не пропадал. Позвонил утром и через несколько минут постучал в дверь. Он что, заранее приехал и ждал внизу разрешения, чтобы нанести визит? Загорелый, отдохнувший – интересно, где это он прохлаждался, пока я здесь кровь мешками проливал и с гвоздём на зверьё кидался?
– Убитая кошка – это просто кошка, – Пётр пожал плечами. – С чего вдруг спросил?
– На дверях нашёл.
– Своей квартиры? – он поднял на меня взгляд, даже кусочек торта забыл съесть.
– Да, пригвоздили стилетом, который я оставил в голове Нежити.
– В доме ведьмы, – кивнул он. – На кошке было что-нибудь необычное?
– Необычное? – я задумался. – Да нет, вроде ничего особенного, кошка, как кошка. На верёвке болталась.
– На верёвке? – он удивлённо дёрнул бровью.
– Ну да. Петля была на шее, верёвочная.
Авгур усмехнулся и обвёл взглядом кухню. На дверце холодильника болталась игрушка для Тишки – привязанный шнурком пушистый мячик, который котёнок в этот момент и бил лапой, словно боксёрскую грушу. Пётр осторожно забрал у него игрушку и завязал какой-то хитрый узел.
– Такой?
– Да. Что это за хрень?
– Ничего особенного – обычная удавка, на таких людей вешали. Кстати, надо заметить, что правильно повесить человека – это почти наука. Раньше у палачей были специальные таблицы, где указывалась толщина и длина веревки.
– Смотри ты мне, как всё сложно, – покачал я головой. – Я-то думал – всё просто: верёвка, кусок мыла – и вперёд. Но кошка-то здесь причём?
– Она во все времена была признаком свободы. Повесив на дверь убитую кошку с петлёй на шее, тебя в очередной раз предупредили, что ты можешь потерять свободу. Нежить, это и провоцирует – по мере своих скромных возможностей, кстати, а как женщина, которую ты сбил машиной?
– Жить будет.
– Долго в полиции продержали?
– Да, нервы изрядно помотали. Знаете, как это бывает: тест на алкоголь, схемы, доктора и прочее. Хорошо, хоть свидетелей было в достаточном количестве.
– Что ожидает в перспективе? – поинтересовался Авгур. – Женщина-то как, в сознании?
– В перспективе – решение о проведении досудебного расследования. Ничем особенным не грозит – скорость я не превышал, а женщина выбежала на дорогу не на пешеходном переходе. Нервы, конечно помотают; и так уже достали с разговорами.
– Везучий ты, Сашка, просто слов нет – даже из дома Ведьмы умудрился выбраться без особых потерь. А почему ты её где-нибудь на улице не подкараулил? Не мог в тёмном углу подстеречь и застрелить?
– Да, после этой неудачной вылазки я начинаю размышлять о пополнении арсенала. Как бы мне не хотелось, – я задумчиво повертел в руке сигарету, – но придётся поступиться принципами и слегка нарушить закон.
– Что ты собираешься предпринять?
– Думаю ещё. Во-первых, надо будет заказать удлинённый ствол для Глока, с резьбой. Причём сделать это так, чтобы не пришлось его потом регистрировать в полиции. Значит, надо напрячь знакомых в Штатах, там эти вещи не подлежат учёту. Во-вторых, изготовить глушитель. Детали закажу в разных мастерских, чтобы никто не понял, что именно делают, а окончательно соберу дома. В-третьих, дробовик. Я выбрал Бенелли, четвёрку, но скорее всего откажусь. Надо будет присмотреть что-нибудь более короткое. Есть одна задумка, приобрести что-то вроде обреза, которые производит итальянский Fabarm. Короткий, всего четырнадцать дюймов, ствол, помпа двенадцатого калибра. В ограниченном пространстве незаменимая вещь, – я прищурился, вспоминая модель, – вроде Martial Ultrashrort, надо будет уточнить по каталогу. Проходит как impugnatura pistola, если память не врёт, что-то вроде «с пистолетной рукоятью», в итальянском я не силён. Но это уже мелочи.
– А разве у нас нет ограничений по длине оружия? – удивился Авгур. – Когда я закон читал, там была указана минимальная длина ружья.
– На спортивную лицензию возьму, – я улыбнулся, – пусть докажут, что нельзя в спорте «ультрашот» использовать. Причём приделать приклад этому потомку лупары (*) – дело нескольких минут. Так что...
– А патроны какие будешь использовать?
– Не знаю ещё. Полагаю так – раз достаточно небольшого количества серебра, чтобы эта Нежить сдохла, то нет смысла изготавливать дробь полностью из серебра. Во-первых, она будет легче, а во вторых – намного дороже.
Авгур, соглашаясь с моими словами, кивнул.
Вот, – продолжил я, – значит, есть два варианта: или отливать крупную картечь, куда добавлять серебряные стружки, или изготовить жакан, сиречь пулю, для гладкоствольного ружья, а в ней сделать выемку и вбить небольшой серебряный шарик. Как вам мои мысли?
– Ну, я в оружии не специалист, – Пётр развёл руками, – но полагаю, мысли правильные, попробуй. Только думай, Саша, всё равно думай. Планируй перед тем, как куда-нибудь лезть, очень тебя прошу! Сам понимаешь, что ты уже свой ход сделал, теперь их черёд. И так повезло, что живым выбрался.
– Спасибо, Авгур. Да, как вспомню – до сих пор рёбра ноют, еле ноги унёс.
– Мог и вообще там остаться, навеки. Или, как вариант, твой труп превратили бы в упыря.
– Хорошенькая перспектива...
– Не очень красивая... О том, что ты можешь потерять свободу. Слушай, – Авгур смотрел на меня серьёзно, словно принял какое-то решение, – а может, уедешь отсюда на время? Когда с этой аварией разберёшься.
– Нет, – я отрицательно покачал головой, – не уеду.
– Упрямый?
– Нет, у меня есть дела. Я хочу упокоить эту ведьму. Кого я убил у неё в доме, не знаете?
– Полагаю, что оборотня. Охранник и любовник – в человеческом образе, естественно. Так что вполне понятна её ярость. Кстати, не так давно неподалеку от одного из старинных баварских замков объявился вервольф. И, представь себе, это не просто байки журналистов, а документально зафиксированный случай, даже полицейский протокол имеется. Месяц назад, в полнолуние, он напал на двух туристов из Италии. Выпрыгнул из кустов и попытался задрать одного из них. Если бы итальянец был один, то и думать нечего, закончилось бы требухой, разбросанной по дороге. Но мужики оказались сильные, и на помощь позвать успели, благо неподалёку оказался патруль. Когда замелькали полицейские сирены, оборотень скрылся в придорожных кустах, только его и видели.
– Может, это собака одичавшая или волк.
– Саша, откуда там волки? В Германии, в окрестностях Дрездена, даже памятник есть – Последнему волку. Да, и ещё. Есть некоторые факты, которые указали в описании эти туристы. Ужасная волчья пасть, огромные когти и... вертикально ходящее тело.
– Весело, ничего не скажешь.
– И не говори. Таких свидетельств становится слишком много, даже европейские специалисты с мировым именем уже рассматривают их серьёзно, а не как простой образчик народных легенд и поверий. Если честно – не нравится мне всё это, очень не нравится. Что-то последнее время активизировалась эта нечисть, словно... – он неожиданно замолчал.
– Словно что?
– Да нет, ничего. Так, мыслишка одна. Позже расскажу. А Ведьму упокоить – дело хорошее, – Пётр задумчиво помешал ложечкой остывший чай, – оно, конечно, верно, только в дом к ней больше не лезь. И ещё – завтра я попытаюсь научить тебя одной вещи. Ничего, в общем, сложного нет, просто надо понять, как закрываться в себе. Когда охотишься, не важно, на зверя или на нежить, то дичь чувствует охотника – его взгляд, его мысли. Знаешь, люди говорят – взгляд почувствовал. Например, когда подкрадываешься к человеку, нельзя смотреть прямо на него. Надо рассеивать взгляд, наблюдая за жертвой так, будто боковым зрением смотришь. Так и с Ведьмами; тогда сможешь подобраться вплотную, а она даже ничего не почувствует. Да, хотел спросить – а почему ты бросился к реке, когда из дома выбрался?
– Не знаю. Словно что-то завернуло в противоположную сторону от машины. Да и не добрался бы я до неё в том состоянии. Меня бы на клочки разорвали.
– Правильно, сделал. Ведьмы не могут пересекать водные преграды, вспомни легенду о красотке Кэтти. (*) Это память пробуждается, – Пётр посмотрел на меня грустными глазами, немного помолчал и продолжил. – Тебе ещё многое предстоит вспомнить, и поверь, мне искренне жаль тебя. Когда это произойдёт, ты уже не будешь прежним Александром Айдаровым.
– Это так страшно?
– Я бы сказал – ужасно, так будет точнее. Словно тебе душу наизнанку выворачивают, заставляя вспоминать то, что должно быть похоронено. Прошлое должно хоронить своих мертвецов, обязано! Но это не всегда так. Ты вспомнишь, что когда-то уже любил, был счастлив, может, даже увидишь лица своих детей, которых пережил, пусть и в новом теле. Это очень больно.