25.
Ровно через сутки я снова встречал рассвет в дороге, неторопливо двигаясь на север, по направлению к Риге. Что-то часто в последнее время ездить приходится, эдак и привыкнуть недолго. Надо учитывать, что я теперь на самообеспечении, командировочные не положены. В «братскую» республику я ехал не просто так, погулять и кофе попить, а по поводу! Есть там один человек, который в свободное от работы время продаёт разные незаменимые в народном хозяйстве железки. Услуги особо не афиширует – то ли от врождённой скромности, то ли денег на рекламу жалко, а может, и того проще – не удосужился лицензию в полиции получить. Дело-то житейское; может, ему некогда? В общем, сами понимаете, не маленькие. Вот по этим шкурным делам я и ехал, под звуки старого, как мир, Ekseption, и прихлёбывая кофе из картонного стаканчика, купленного на бензоколонке. Дорога почти пустая, по сторонам сонно лежат поля, ещё накрытые утренним туманом. Просвистит навстречу редкая машина, и снова пусто...
На латышской таможне вышел уставший за ночь сотрудник с исконно «латышской» фамилией Курниковс, лениво посмотрел на мой зелёный паспорт, сверил фото с оригиналом – и вот я уже в Латвии. Дороги стали похуже и стыдливо сузились – неухоженные какие-то наши соседи и неприветливые, словно не родные. Ладно, мне с ними детей не крестить, главное – в очередную яму не влететь, вдруг у них с сервисом ещё хуже, чем с дорогами? Проскочил кольцо, борясь с желанием забыть про Ригу и по извечной мужской привычке повернуть налево, в Юрмалу. Жаль, но море придётся отложить – есть дела поважнее отдыха. Кстати, как оказалось, зря – время прибытия я рассчитал плохо и в Ригу приехал рано, ещё шести не было. Вполне мог съездить на пару часиков, к морю. Будить железячника, было жестоко, поэтому я пересёк Даугаву по Вантовому мосту и, оставив машину на одной из бензоколонок, пошёл побродить по Старому городу. Город красивый, словно мастера, которые здесь работали, вкладывали кусочек своей души, создавая его таким, каким мы его видим сегодня. Кстати, один из них – это скульптор Август Фольц, который изготавливал в своей мастерской скульптуры и барельефы, украсившие собой не меньше сотни домов. Надо заметить, что особенное вдохновение посещало мастера, когда он был влюблён. Да-да, это истинная правда! Рижане, когда видели на фасаде нового здания новую нимфу (с узнаваемым лицом его очередной пассии), смеялись, приговаривая: похоже, наш Август опять влюбился! В одну молодую натурщицу, которая позировала для фонтана «Нимфа» у нынешней Оперы, Фольц влюбился так, что сначала затягивал с выполнением заказа, а потом взял и женился. Наверное ,магистрат по шее надавал за то, что путает бизнес с удовольствием. Да что я вам рассказываю, приедете и сами увидите. Только мой дружеский совет – бродить по Старому городу лучше всего летним вечером, когда улочки немного пустеют и всегда можно присесть за уличный столик какого-нибудь уютного бара.
Ладно, хватит экскурсий, господа, я сюда ехал не за этим. Бросил взгляд на часы, хмыкнул и набрал телефонный номер. Есть тут один камрад по имени Лавр. Прозвище тоже имеется, причём легко угадать, какое. Правильно – Берия. Надо заметить, что этим он особенно гордится, правда, вида не показывает. И ведь никогда не скажешь, что такими вещами занимается! Лет сорока, длинный и худой, как оглобля. Чеховская бородка, седые волосы до плеч и глаза светло-серые, словно поседели вместе с шевелюрой. Сколько раз его встречаю, он постоянно в одном и том же растянутом свитере синего цвета и голубых джинсах. Ни дать, ни взять – настоящий хью-ю-юдожник.
– Привет, Лавр.
– Привет, Сашка! По делу приехал? – я всё же его разбудил, голос был сонный. Ничего, нечего спать, время, – деньги.
– Нет, блин, кофейку попить. Хватит спать, вставай, труба зовёт.
– Ладно, не бурчи, давай у меня, минут через пятьдесят.
– Через полчаса, – ему дай час, так он раньше, чем через два не появится, тормоз эдакий.
– Буду, – буркнул он и отключился.
Я оказался прав, Берия приехал через час, жутко заспанный и явно недовольный моим ранним визитом. Лавр всегда такой, на хмурый вид внимания обращать не стоит, бизнес накладывает отпечаток на человека. То, что мне было необходимо, мы вначале обсудили, прогуливаясь по набережной. А как иначе – не в магазин приехал, чтобы вещи на прилавке разглядывать.
– Так что брать-то будешь? – он лениво потянулся.
– Брать это задаром, а я покупаю, – заметил я, – значит так, ствол для Глока-21, с резьбой для глушителя. Желательно от Wolf Distributors, LWD Barrel M/21T, и глушитель Gemtech Blackside.
– Ты что, в киллеры подался? – вытаращился на меня Лавр.
– Ага, в бомбисты-терористы, блин, – прикуривая сигарету, ответил я, – буду законно выбранную власть отстреливать, пачками...
– Ну, если власть, – он широко улыбнулся, – тогда тебе большая скидка положена. Даже очень большая, – Лавр развёл в стороны руки, словно показывал её величину.
– Ты ручонками, своими не размахивай, Лаврик, – сквозь зубы процедил я, – а то ведь грешным делом подумаю, что знаки кому-нибудь подаёшь.
– Да ты чего?! – обиделся он. – Мы что, первый год знакомы?
– Вот поэтому и говорю, веди себя скромнее, не на базаре.
Он вздохнул, словно был оскорблён подозрениями до глубины души. Ну, это его личное, можно сказать, интимное дело – обижаться на меня или нет. На обиженных, как известно, воду возят. Тем более не новость, что Лавр на некоторых своих клиентов стучит в полицию, но закладывает, как правило, местную шантрапу, так что мне бояться нечего. Или почти нечего...
– Учитывая товар, – затянул привычную песню Лаврик, – триста баксов ствол и тысяча двести глушитель.
– Совсем сдурел на старости лет, – покачал головой я, – идите умойтесь, мужчина, а то вы ещё спите и бредите. Полторы штуки за две трубы?
– Товар уж больно специфический, – он поморщился, – можно сказать, редкий.
– Не лепи мне горбатого, мальчик! Этот редкий товар уходит от тебя ящиками!
– Ну уж ящиками, – покосился он...
– Ладно, учитывая возросшее благосостояние трудящихся, – усмехнулся я, – семьсот за трубу и двести за ствол, итого девять сотен и разбегаемся, мне ещё домой ехать.
– Это грабёж, Сашка!
– Грабёж не грабёж, а цена хорошая. Причём продаешь без риска, что из этой трубы завалят какого-нибудь чинушу в Латвии.
В общем, после ещё пяти минут торговли мы сговорились. Лавр разбогател на тысячу сто долларов, а я увёз новенький Гемтеховский глушитель и удлиненный ствол для Глока-21. Дорого, конечно, но мы же не в магазине – как ни крути, вещи я приобретаю незаконно, так что сами понимаете. Мы уже почти разошлись, когда я вспомнил ещё одну вещь.
– Слушай, Берия, есть еще одно дело.
– Говори, что с тобой делать, – притворно вздохнул он.
– Через некоторое время мне может понадобиться вся машинка. Причём не просто так, погулять сходить, а для лентяев, чтобы далеко не бегать.
– А точнее? – Лаврик подобрался, словно почувствовал хороший заказ.
– Винтовку бы мне, дяденька, – я улыбнулся, и, подражая голосу Карцева, продолжил, – знаешь, я слышал... бывают... такие... снайперские... ВСС называется....
– Винторез?! Откуда я тебе его достану?!
– Я разве сказал, что ты можешь достать? – искренне удивился я. – Просто назвал модель оружия, про которое много читал и слышал. Вот и решил – дай, думаю, расскажу, чтобы и ты, неуч эдакий, что-нибудь услышал про такую, можно сказать, жизненно необходимую в быту вещицу. Не доводилось слышать?
– Ну ты, барин, и задачки ставишь, – покачал головой Лавр. – Не знаю, отродясь не слыхивал, но если что – дам знать.
– Вот и прекрасно, – кивнул я, и мы расстались.
На обратной дороге я заехал в ресторан Лидо, где вкусно пообедал, или, точнее, позавтракал, и отправился обратно домой. Покупки прятать не стал; если честно, даже не представляю, что должно случиться, чтобы между Литвой и Латвией машину досматривали. Бросил в багажник, к инструментам, и забыл. На дворе 2005 год, уже год, как в Евросоюзах состоим, мать их так... Кстати, поговаривают, что скоро собираются пограничные пункты закрыть. Это правильно – нечего народные деньги разбазаривать, самим не хватает!
Вернувшись домой, я разобрал свой пистолет и заменил в нём ствол, экстрактор и ударник. Если, не дай Бог, где-нибудь найдут мою пулю или гильзу, то замучаются доказывать, что это я сделал. Ну да, ещё по донышку гильзы можно экспертизу провести, но извините, это очень легко «лечится»! Главное что – не попадаться с этим комплектом.
На следующее утро провёл небольшую разведку, устроившись неподалёку от костёла. Как говорил один мой приятель: «хоть застрелись – и умный, и красивый». Хотелось бы добавить: и осторожный. Брат отца Статислова, та самая, предназначенная ему Нежить, прекрасно знал про отпущенный срок и поэтому решил обезопасить свою персону от всяческих неожиданностей. На выходе из храма его встречал мордоворот, больше похожий на трёхдверный шкаф с антресолями, а в машине поджидал водитель. Характерные выпуклости под одеждой уверенности в благополучном исходе операции не добавляли – вооружены, это и к гадалке не ходи. Здоровяк носит пистолет справа на поясе, «на пять часов». Слишком далеко, но для меня же лучше – чтобы достать пистолет, у него уйдёт больше времени. Так, второй, что там у него? Оперативная кобура с левой стороны? Пока выхватит пистолет, уснуть можно. Но обложился наш святоша, просто так не зайдёшь и не грохнешь. Нет, конечно, можно подойти и с наглой мордой застрелить, прямо у выхода. Сомневаюсь, что эти орлы быстрее окажутся, но ведь они быстро опомнятся и тоже включатся в игру, тогда тоже валить придётся, а этого бы не хотелось – мне проблемы с полицией совершенно не нужны. И самое плохое, что на все эти «добрые» дела максимум неделя, ни днём больше... Снайпинг отпадает, винтовку так быстро не куплю; ножом не получится, сомнительно, что подпустят. Нежить Охотника чувствует, он при моём приближении уже крик поднимет. Весело, в общем, до невозможности. Думать надо, думать...
Утром, чуть свет, позвонил Виктор, злыдень. Мастера понять можно – у него никто фирмы не покупал, денег лишних нет, а семья из пяти ртов – кормить надо ежедневно и желательно не только макаронами. Но всё равно он зараза; я заснул почти на рассвете, поэтому с трудом разлепил глаза и добрался до телефона, по дороге успев бросить взгляд на часы – семь утра, он что, с ума сошёл?! А ещё эти «истребители», то есть ласточки, живущие под крышей, летают перед самыми окнами, словно с одной целью – дразнить Тишку, застывшего на подоконнике.
– Саша? – голос у Виктора был встревоженный. – Просыпайся давай!
– Ты на часы смотрел? – хмуро отозвался я и зевнул.
– У нас несчастье, Саша...
– Если президента грохнули, то это не моя работа, – я попытался отделаться плоской шуткой, но его тон мне не понравился, и остатки сна улетучились на ходу, – лепи уж, радуй новостями.
– Шарунас убил себя и всю свою семью.