Перчик внимательно настораживал листочки.
- Конечно, жаль, что ему ходить приходится, - сочувствовал Валерка мастеру. - Был бы телефон - позвонил бы и все. Так разве ж телефон поставят нам, раз мы уже снесены... Да и деньги теперь бешеные за него платить надо... Вот разве что радио сварганить?.. - Валерка оглядывал груды приборов, вопросительно оборачивался к растению.
"Нет, нет!" - испуганно дрожали листочки.
- Правильно, - тут же соглашался Валерка. - Нечего время зря терять, - и он тут же начинал сосредоточенно подкручивать очередное реле.
Вот уже третий день чудились Валерке какие-то звуки в наушниках неясные, едва уловимые, но явно одушевленные. Он упорно старался их усилить - убирал какие-то сопротивления, подключал более мощные преобразователи...
- Сбавь нагрузку!!! - раздался крик в наушниках, резкий и пронзительный, какой бывает только от боли.
Валерка инстинктивно и мгновенно выдернул шнур из розетки. Сел на стул. И долго не шевелился. Конечно, молчал. Но даже и не думал. Минут пять. Затем снял наушники, прошел к умывальнику, зачем-то умылся и попил теплой противной воды из той же струйки. Постоял. Потом вышел в коридор и замер, прислушиваясь.
Ночь стояла - одинока, тиха и темна.
Валерка вернулся в комнату, закурил. Посмотрел в окно. Опорожнил пепельницу и, сам не зная для чего, совсем не испытывая голода, поставил на электроплитку картошку в мундирах. Подмел мусор вокруг стола. Долго и сосредоточенно чинил карандаш и сделал им несколько бессмысленных штрихов на листке бумаги. Подошел к облупленному зеркалу и долго смотрелся в него.
Все делал произвольно, ни о чем не задумываясь, даже напрягаясь, чтобы прогнать любую мысль. Одна все же мелькнула - бестолковая - "и чего это мастер четвертый день не идет?" Он крутнулся так, что под подошвами взвизгнули доски пола, закрыл глаза и рухнул на топчан.
"Свершилось..." - вздохнул он и уснул.
Сны ему не снились.
Утром следующего дня Валерка встал, автоматически оделся, умылся, куснул сырую картофелину (оказывается, плитку он так и не включил) и пошел на работу.
Что он делал в этот день - он не помнил, о чем думал - не знал. Пришел в себя уже на полпути домой. И испуганно обрадовался.
"Дак... ить... что ж это я?!" - даже мысленно не нашел он никаких слов. Вернее, они все вылетели из головы. Потом, понемногу, вернулись.
"Бог мой, да что же я плетусь?! - спохватился он. - Ведь Он-то ждет!!! Скорей, скорей! Только нагрузку убавить - вишь, больно ему! Эх, бедный, сколько ж он терпел?! Нагрузка же не раз была на пределе!"
Сердце Валерки сжалось от сострадания к Перчику.
- Ну, убавить нагрузку - это мы в два счета! - с порога заявил он и бросился к аппаратуре. - Сюда вот резистор вкрутим, а сюда - чтоб сигнал не погас - блок другой...
И настала для Валерки новая жизнь. Теперь он не прогуливал, приходил на службу точно в срок. Делал все исправно, а если ничего и не надо было (что случалось чаще) - исправно отсиживал положенное. Но ровно в семнадцать ноль-ноль он срывался домой.
На работе к концу квартала ему приспел значок "ударник пятилетки", а дома... Дома каждый день его ждали увлекательные беседы с Перчиком.
Зеленый друг был откровенен со своим покровителем. По монологам уже зная все о Валерке, его мировоззрении и окружающих, Перчик теперь - как плотина прорвала - большей частью рассказывал о себе, своих чувствах, убеждениях, своем мире. Это было интересно, просто захватывающе. И Валерка, увлекаясь, забывал обо всем на свете. Слушал, задавал вопросы, порой просил что-либо уточнить, изредка вступал в дискуссии. Жили они вдвоем мирно и беззаботно, пока однажды, разоткровенничавшись, Перчик не проговорился... Вот тут-то Валерке стало не по себе.
Несколько дней он мучился, выпытывал у Перчика детали. А потом понял, что не может хоть с кем-нибудь не поделиться узнанным. Таков уж склад души человеческой - обязательно нужно с кем-то поделиться, особенно в пиковые моменты радости или горя. И Валерка, ища соучастника переполнявшим его чувствам, вспомнил, конечно, об Анатолии. Тот жил неподалеку.
- Ага, сам пришел! - злорадно прогнусавил Анатолий. - Полгода, почитай, в одиночку сидел... Как чумной - не подойди к нему!..
- Да брось, Толь, - с порога примиряюще начал Валерка, выуживая из-за пазухи бутыль портвейну (где ж это видано, чтоб русский человек угощал своими чувствами всухомятку!).
Восстановив добрые отношения и поболтав о том о сем, Валерка уже через час перешел к главному. Анатолий как раз вспоминал о своих сибирских похождениях, о лесах бесконечных...
- Да, а вырубив их, мы погубим себя... - к месту вставил Валерка.
Анатолий, со свойственной ему страстностью, блестя черными, уже чуть помутневшими глазами, тут же углубился в экологические проблемы. Мы, мол, сами не знаем, чего делаем, нам, дескать, несдобровать, если ослушаемся природы, лесов наших и рек...
- Конечно, - тут же поддержал Валерка. - Тем более, что они нас создали... Вот и диктуют нам условия, только по-своему...
- Кто это - они? - запнулся Анатолий, не поняв.
- Растения, - вроде бы бесстрастно молвил Валерка.
- Конечно, - вывел Анатолий, пытаясь не упустить нить разговора, но чувствуя, что приятель вырывает ее из рук. - Они ж не могут противостоять нашей технике...
- Или не хотят, - буркнул Валерка загадочно. - А мы и рады стараться...
- Ты, старина, какую-то чушь порешь... - Анатолий наморщил лоб. - Как это они могут хотеть или не хотеть? Они ничего не могут сделать - они ж вкопаны!
- Вкопаны! - засмеялся Валерка. - Это ты здорово ляпнул. Будто это мы их и вкопали... Они, - он сделал ударение и твердо закончил: - они что хотят - то и делают.
Анатолий не понял ничего, но он хорошо знал, что спорить с Валеркой в такой ситуации бесполезно. Нужно его выслушать. Тем более, что вид собеседника, его уверенный тон не оставляли сомнений.
Предварительная лекция Валерки заняла немного времени. За какой-то час-полтора он популярно пояснил Анатолию, что человек произошел от обезьяны, обезьяна - от динозавра, динозавр вылез из воды и оттуда же обрушился на планету растительный мир. Но сначала все же были растения, а всякие инфузории, давшие начало животным, все-таки вторичны. Первозданней - папоротники, лишайники и, как их там еще... ну да, водоросли. Так вот и получается, что именно водоросли, в конечном счете, и породили все остальное - от них начало. Не от самих, естественно, а вкупе со всеми своими собратьями-растениями. Породили, выкормили, выпестовали. Служили и пищей, и защитой всему живому миру, будь то динозавры, мамонты или сам гомо сапиенс. Именно флора, жертвуя собой, кормила человека в колыбели эпохи собирательства. Она учила его заботливо управлять собой, помогать растениям жить на заре земледелия. Обогревала его, не жалея свои тела-стволы на огонь, а потом жертвуя их на дома и другие сооружения. Она пестовала и берегла его. А потом этот самый гомо ослушался своих прародителей и принялся их истреблять. Как-будто не злоумышленно, для своих нужд, а порой нечаянно, подстегиваемый развитием цивилизации. Он стал валить леса железом, травить луга химией, одевать почву бетоном, теснить флору в дальние углы. Но с тех самых пор, как человек забыл о своих праотцах, над ним и взгромоздился Рок. Хотя сам гомо-неразумный до сих пор об этом не подозревает, - растения бросили ему бескомпромиссный вызов.
Растения, по-разному, - изредка жестко предупреждая, а в большинстве случаев жалея и покровительствуя, - как мать с шаловливым ребенком повели с человеком борьбу. Они ломали зубья пилам, пробивались сквозь задавливающий их асфальт и вырастали вдруг на крышах домов. В большинстве случаев они вежливо старались предупредить человека о его непочтительном к ним отношении. Но человек, упиваясь своею силою, плевал на них, он их только использовал, причем, как правило, неаккуратно, чтобы не сказать варварски. И вот тогда, совсем, кстати, недавно, их Высший суд принял кардинальное решение - человек должен сам себя остановить. Как?
Растения вовсе не рассчитывают на всякие там атомные бомбы и ядовитые газы. И не строят особых козней человеку. Наоборот - они помогают Неразумному развивать свою технику, подсказывают некоторые секреты природы, от которых, между прочим, в большинстве случаев человек просто-напросто отмахивается. Хотя техника человека совершенствуется, с ее помощью он все шире наступает на природу и принялся уже уничтожать ее. А уничтожив часть, жизненно необходимую для себя, он ведь неизбежно погибнет, как гибнут, скажем, волки, переусердствовавшие в охоте на зайцев. Обжорство и жадность ведут к нищете и голоду. Этого-то еще и не постиг Неразумный. Считая, что именно он творец природы и ее философ, он совсем забыл о ее законах, упустив из виду, что именно эти законы, а не выдуманные им, первозданны.
Кое-что из Валеркиной лекции Анатолий слушал вполуха, как втолковываемое с первого класса, кое о чем начинал задумываться. А дальше - больше.
Из слов Валерки выходило, например, что на земле, оказывается, существуют три цивилизации: растений, животных и людей. Самой слабой оказалась вторая, которую люди уже смогли подчинить своей, научившись кое-как балансировать. Но вот покусившись на первую, они встретили, как сами любят выражаться, гораздо более серьезного противника - более древнего, а значит, и более мудрого. И противник этот сделал шаг, единственно верный в создавшейся ситуации.
И тут Валерка понес такую околесицу, от которой даже у видавшего виды Анатолия волосы встали дыбом.
Рыцарь отсекает себе руку, укушенную змеей - так? Лиса отгрызает себе лапу, попавшую в капкан - верно? Они жертвуют своей частью во имя целого. Так почему вы считаете, что растения, во имя спасения целого не могут пожертвовать частью?! И жертва эта не так наивна, как кажется - она как подножка, как жертва пешки в шахматном гамбите. Человек-неразумный бросится на нее, а она - подножка. Чрезмерно расплодившееся и возгордившееся человечество если и не вымрет полностью, уничтожив необходимую ему же часть растений, то, по крайней мере, сократится до минимума. И вот тогда, восстановив баланс, растения вновь заживут в полную силу.
Таково и было решение Высшего суда.
- Опять голова болит? - посочувствовал Перчик утром.
- Да нет... - протянул Валерка. - У меня-то еще ничего. Вот у Анатолия... - как ни странно, он отчетливо помнил вчерашние дебаты.
- Ты опять с ним был вчера? - спросил зеленый друг, как о старом знакомом.
Валерка грустно кивнул.
- Ты... - Перчик слегка замялся, как товарищ, решивший задать больной вопрос, - ты рассказал ему обо всем? обо мне?..
Валерка вздохнул: